4 страница

Конечно же, корабли Флота Совета были не единственными здесь. Туманность Змеи была центром галактической сети ретрансляторов массы – все дороги, так или иначе, вели в Цитадель. Движение кораблей здесь постоянно было таким плотным, что это было одним из немногих мест в галактике, где могли столкнуться два судна.

Особенно плотные скопления кораблей наблюдались возле свободно плавающих станций разрядки. Создание полей эффекта массы, необходимых для сверхсветовых путешествий, требовало накопления мощных зарядов энергии в двигателях кораблей. Если оставить двигатель в таком состоянии, то переполнение его энергией могло вызвать мощный энергетический выброс через корпус корабля – выброс, достаточный чтобы поджарить всякого соприкасающегося с металлическими частями корпуса человека на борту, начисто сжечь все электронные системы и даже расплавить металлические переборки.

Чтобы избежать таких катастрофических последствий, большинству кораблей требовалось разряжать свои двигатели каждые двадцать – тридцать часов. Чаще всего такая разрядка производилась на планетах или путем высвобождения накопившейся энергии через магнитные поля огромных космических тел – звезд или газовых гигантов. Однако поблизости от Цитадели не было достаточных по размеру космических тел. Вместо этого, вокруг Цитадели были сооружены специальные станции, пристыковавшись к которым, корабли могли разрядить накопившуюся энергию и лететь дальше на обычных субсветовых двигателях.

К счастью, Гастингс разрядил свой двигатель около часа назад, когда только прибыл в систему. С тех пор они ожидали разрешения на посадку, которое только что и получили.

Андерсону не было нужды волноваться за стыковку – экипаж выполнял подобные рутинные операции сотни раз. Поэтому он просто погрузился в созерцание подплывающей Цитадели, которая, увеличиваясь, постепенно закрывала собой весь иллюминатор. Огни жилых кварталов мерцали и переливались яркими точками на фоне призрачного, вращающегося сияния туманности на заднем плане.

– Она великолепна.

Андерсон подпрыгнул от неожиданности, услышав голос прямо позади себя.

Старший сержант Дах усмехнулась:

– Извините, лейтенант. Не хотела вас напугать.

Андерсон взглянул на ее повязки и фиксатор, который целиком скрывал ее ногу от бедра до лодыжки.

– Вы замечательно управляетесь с этой штукой, сержант. Я и не слышал, как вы подкрались.

Она пожала плечами:

– Врачи говорят, я полностью поправлюсь. За мной должок.

– Нет, так дело не пойдет, – ответил с улыбкой Андерсон, – я же знаю, что ты сделала бы для меня то же самое.

– Я тоже так думаю, но думать и делать – не одно и то же. Так что… спасибо.

– Только не говори, что ты пришла сюда из лазарета только чтобы поблагодарить меня.

– На самом деле, я подумала, не прокатишь ли ты меня еще разок на закорках, – ухмыльнулась она.

– И не думай об этом, – со смехом ответил Андерсон. – Я же чуть не надорвался, вытаскивая тебя оттуда. Тебе бы не помешало сбросить парочку килограммов.

– Осторожнее, сэр, – предупредила она, на пару сантиметров оторвав от пола ногу в фиксаторе. – Этой штукой я могу отвесить приличный пинок.

Андерсон с усмешкой повернулся обратно к иллюминатору:

– Заткнись и наслаждайся видом, Дах. Это приказ.

– Есть, сэр.

У Андерсона ушло всего несколько минут на оформление таможенных документов. Они пристыковались в доке Альянса, а у военных, возвращающихся с задания, здесь были высшие привилегии. Офицеры Службы безопасности Цитадели проверили его документы, сверили отпечаток большого пальца, а затем произвели беглый досмотр его личных вещей, перед тем как пропустить внутрь. Андерсону было приятно, что оба офицера оказались людьми; в прошлом месяце в доках Альянса еще можно было встретить нескольких офицеров-саларианцев из-за нехватки персонала. Командование обещало нанимать больше людей, и, похоже, они сдержали свое обещание.

Оставив позади порт, он вошел в лифт, который должен был доставить его на основной уровень станции. Андерсон зевнул – теперь, когда он был в увольнительной, он ощутил насколько устал во время операции. Он с нетерпением ждал того момента, когда окажется в своей квартире. Учитывая то, сколько времени он проводил на службе, содержание квартиры в Цитадели могло показаться чрезмерной расточительностью. Но он должен был чувствовать, что где-то есть место, которое он мог назвать домом, даже если ему приходилось проводить в этом месте всего одну неделю в месяц.

Лифт остановился, двери открылись, и Андерсон шагнул прямо в бурлящий водоворот света и звука, которые были сутью кварталов Цитадели. Толпы людей заполняли улицы, представители всех рас шли по своим делам во всех направлениях. Общественный транспорт жужжал на монорельсе над головой. В вагонах проносились рабочие, студенты, и обычные ротозеи. Нижние улицы были заполнены маленькими наземными транспортными средствами, снующими туда-сюда по проспектам, в спешке обгоняющими друг друга. В Цитадели был час-пик.

По счастью, ему не надо было ловить такси или дожидаться транспорта. Его квартира находилась всего в 20 минутах ходьбы, поэтому он забросил свою сумку поудобнее на плечо и влился в людской поток, пытаясь протолкаться через сводящие с ума толпы народа.

По пути на него постоянно накатывали волны электронной рекламы. Куда бы он ни взглянул, везде были сияющие голографические изображения, невообразимые рекламные щиты тысяч различных компаний из сотен разных миров. Еда, напитки, автомобили, одежда, развлечения – в Цитадели можно было купить все, что угодно. Однако лишь небольшая часть рекламы предназначалась людям, потому что они все еще составляли меньшинство населения станции, а корпорации предпочитали тратить деньги на рекламу для рас с более многочисленными рынками сбыта. Но с каждым месяцем Андерсон замечал все больше и больше своих соплеменников среди этого гудящего и суетливого улья.

Андерсон понимал, что людям было важно интегрироваться в межзвездное сообщество. И во всей галактике не было для этого лучшего места, чем Цитадель – места, где было представлено все разнообразие культур галактики. Именно это было главной причиной, почему Андерсон снимал квартиру в кварталах. Он хотел понять другие расы, и самым быстрым способом сделать это, было жить среди них.

Добравшись до своего дома, он остановился у дверей произнести свое имя, чтобы система распознания голоса впустила его внутрь. Его квартира располагалась на втором этаже, поэтому он не стал пользоваться лифтом и затащил свою сумку по лестнице. У дверей квартиры он снова назвал свое имя, а когда дверь открылась, ввалился внутрь и бросил вещи посреди прихожей. Он слишком устал, поэтому не стал включать свет, проходя через маленькую кухню в единственную спальню. Дверь квартиры с тихим шипением автоматически закрылась за ним, но он едва ли расслышал это. Когда он, наконец, добрался до спальни, то, не раздеваясь, рухнул на кровать. Он был измотан до предела, но все же рад, что оказался дома.

Андерсон проснулся через несколько часов. В вечно движущейся Цитадели понятия «день» и «ночь» мало что значили, однако когда он повернулся, чтобы взглянуть на часы, на цифровом циферблате светились цифры «17:00». В людских колониях и на кораблях Альянса по-прежнему использовалось двадцатичетырехчасовое время, основанное на Земном Согласованном Универсальном Времени, которое было утверждено в конце XX столетия как замена устаревшему Гринвичскому времени. В Цитадели, однако, все жили по стандартному двадцатичасовому галактическому времени. Ситуацию еще больше усложняло то, что час здесь делился 100 минут, по 100 секунд в каждой … при этом такая секунда была примерно вдвое короче обычной земной.

Таким образом, двадцатичасовой стандартный галактический день был примерно на 15% длиннее обычного земного двадцатичетырехчасового дня. Андерсон старался не задумываться об этом, потому что от этого у него болела голова, и ему начинали сниться кошмары. И не удивительно, учитывая генетическую память предков, живших на Земле.

Через три часа начнется новый день, и ему предстоит встретиться с послом с докладом по ситуации на Сайдоне. Встреча была назначена на 10:00, а это означало, что у него была еще уйма свободного времени. Надо было бы поспать еще пару часов перед встречей, но он уже не чувствовал усталости. Поэтому Андерсон вскочил с кровати, снял с себя одежду и забросил ее в маленькую стиральную машину. Он быстро принял душ, переоделся в свежую гражданскую одежду, а затем включил компьютерный терминал, чтобы прочитать почту и новости.

Информационное сообщение в галактике было непростой задачей. Массовые двигатели могли разгонять корабли до сверхсветовых скоростей, однако сигналам, передаваемым через холодную пустоту космоса традиционными способами, по-прежнему требовались годы, чтобы преодолеть пространство между звездными системами.

Передача информации, личных посланий или просто наборов данных на расстояние в тысячи световых лет могла осуществляться двумя путями. Информация могла доставляться роботами-курьерами – беспилотными кораблями, запрограммированными на прохождение сети ретрансляторов массы кратчайшим возможным способом. Но роботы-курьеры были дорогим удовольствием из-за дороговизны топлива. А если нужно было пройти через несколько ретрансляторов, то им требовалось много часов, чтобы достичь точки своего назначения. Это было непрактично, если речь шла о двухсторонней связи.

Другим способом связи, созданным специально для общения в реальном времени, была передача данных через экстранет, сеть радиомаяков, расположенных по всей галактике. Информацию можно было передавать в форме обычных радиосигналов к ближайшей сети маяков. Эти маяки, посредством тончайших лучей массовых полей, были связаны с такими же маяками, расположенными за сотни, и даже тысячи, световых лет. Это было этаким космическим аналогом оптоволоконных кабелей, использовавшихся на Земле в конце ХХ века. По этим узким каналам сигналы могли передаваться со скоростью, в тысячи раз превышающей скорость света. Радиосигнал мог передаваться от одного маяка к другому практически мгновенно. Если маяки были хорошо настроены друг на друга, то можно было даже поговорить с кем-нибудь на другом конце галактики. Задержки при этом составляли бы не более одной десятой секунды.

Однако, хотя благодаря сети экстранет общение стало возможным, оно все еще не было общедоступным. Триллионы людей в тысячах разных миров ежесекундно пользовались экстранетом, перегружая ограниченную пропускную способность каналов связи. Чтобы справиться с перегрузками, информация отсылалась точно определенными пакетами данных, а место в каждом пакете распределялось строго в соответствии с приоритетом важности. Высший приоритет имели организации, относящиеся к галактической безопасности. Следующими были правительственные и военные организации всех рас, входящих в Совет; за ними шли средства массовой информации. Оставшееся свободное место продавалось всем желающим с аукциона.

На самом же деле, все оставшееся свободное место в каждом пакете покупалось провайдерами экстранета, которые затем перепродавали его своим частным подписчикам. В зависимости от провайдера, а также от того, сколько подписчики были готовы заплатить, они могли получать свои сообщения с задержками от нескольких часов до нескольких недель.

Но Андерсону не нужно было волноваться из-за всего этого. Так как он был офицером Альянса, его персональный почтовый ящик экстранета официально обновлялся каждые 15 минут. Использование официального почтового ящика для личных сообщений было одним из преимуществ его положения.

Во входящих было только одно сообщение. Он нахмурился, прочитав адрес отправителя. Это не было сюрпризом, но он был не рад видеть это письмо. На мгновение он подумал, что будет лучше проигнорировать письмо, но затем понял, что это будет просто ребячеством. Лучше было сразу же покончить с этим.

Он открыл письмо, которое состояло из нескольких электронных документов и короткого видео от поверенного по делам разводов.

Когда он запустил видео, на экране возник образ Иб Хамана, его адвоката. В свои шестьдесят Иб был полным лысеющим мужчиной. Он был одет в дорогой костюм и сидел за столом в своем кабинете, который Андерсон успел слишком хорошо изучить за прошедший год.

– Лейтенант, я не стану утомлять вас банальными расспросами о ваших делах… Я знаю, что все это нелегко для вас и Синтии.

– Ты прав, черт возьми, – пробормотал Андерсон. Видео продолжалось.

– Я отсылаю вам копии всех документов, которые вы подписали при нашей прошлой встрече. Теперь они подписаны и Синтией тоже.

Человек на экране опустил глаза вниз и просмотрел кое-какие бумаги на столе, а затем вновь взглянул в камеру.

– Также я посылаю вам копию квитанции на мой гонорар. Я понимаю, для вас это будет небольшим утешением, но вам повезло, что у вас с Синтией нет детей. Все могло бы быть гораздо сложнее и гораздо дороже. Когда заходит спор о том, с кем остаться ребенку, дела рассматриваются не так легко, как в вашем случае.

Андерсон фыркнул. Ничто из всего этого не казалось ему таким «легким».

– Брак будет официально расторгнут с момента, указанного в документах. Полагаю, к тому времени, как вы получите это сообщение, вы уже будете разведены. Если у вас есть какие-либо вопросы, лейтенант, то свяжитесь со мной в любое время. И если вам еще когда-либо понадобится моя…

Видео прервалось в тот момент, когда Андерсон удалил письмо. Он не планировал когда-либо еще встречаться или беседовать с Иб Хаманом. Этот человек был хорошим адвокатом; у него были разумные расценки, он всегда был честен с ним и беспристрастен в деле о разводе. Фактически он был образцом точности и профессионализма. Но если бы он был сейчас здесь, Андерсон разбил бы ему лицо.

«Забавная штука», – подумал Андерсон, выключая компьютер. Он только что пережил два самых древних и самых обременительных обычая людей: брак и развод. И сейчас пришло время пережить еще более древний обычай – он собирался отправиться в бар и напиться.

ГЛАВА 7

Логово Хоры был единственным ресторанчиком рядом с квартирой Андерсона. Он не был каким-то притоном, как могло показаться из названия, однако производил впечатление сомнительного местечка. В этом-то и была его особая притягательность, наряду с изящными танцовщицами и крепкими напитками. Но Андерсону больше всего нравились местные завсегдатаи.

В любое время в Логове были посетители, но здесь никогда не было толкучки. В кварталах было полно более популярных заведений, куда люди приходили себя показать… или посмотреть на других. Сюда же приходили, чтобы поесть, выпить и расслабиться самые обычные люди, которые жили и работали поблизости. Если конечно можно было назвать «обычными людьми» собрание всех возможных видов инопланетян.

Конечно же, здесь даже люди были инопланетянами. Андерсон мгновенно почувствовал это, как только шагнул за порог. Десятки глаз обратились в его сторону, многие с нескрываемым интересом рассматривали его, когда он на мгновение задержался на входе.

Не то чтобы люди были здесь чужими. К примеру, ханары, полупрозрачные существа, похожие на трехметровых медуз, были гораздо более необычны и редки. Большинство рас, путешествующих в космосе, были двуногими, ростом от одного до трех метров. Существовал даже ряд теорий, объясняющих такое сходство. Некоторые из этих теорий были достаточно приземленными, другие же были весьма странными и умозрительными.

Основываясь на том факте, что большинство рас, населяющих Цитадель, поднялись до уровня межзвездных перелетов после обнаружения наследия Протеанцев, скрытого на планетах внутри их родных звездных систем, многие антропологи верили, что Протеанцы сыграли определенную роль в галактической эволюции.

Андерсон, однако, придерживался наиболее распространенной теории, которая утверждала, что у двуногих существ есть некоторые эволюционные преимущества, которые и позволили им распространиться по всей галактике. Наличие протеанских архивов знаний также легко объяснялось. Для Протеанцев было естественно обучать разумные, но примитивные расы, которые были похожи на них самих. Различные расы, такие, например, как люди, сначала прошли путь эволюции, а затем появились Протеанцы, чтобы учить их, но не наоборот. Теория параллельной эволюции находила дальнейшее подтверждение в том, что большинство рас, населяющих Цитадель, были углеродными формами жизни, сильно зависели от воды и дышали смесью газов, напоминающей состав атмосферы Земли.

На самом деле, практически все населенные планеты в галактике были, по сути, похожи на Землю в некоторых ключевых особенностях. Они располагались в системах, звезды которых относились к G-типу по классификации Моргана-Кинана, которая по-прежнему применялась Альянсом. Их орбиты находились на определенном расстоянии от звезды, известном как «зона жизни»: слишком близко к солнцу вода просто испарится, а слишком далеко от него будет существовать только в форме льда. Именно поэтому время, которое требовалось таким планетам, чтобы совершить полный оборот вокруг своей звезды было практически одинаковым. Стандартный галактический год, среднее арифметическое азарского, саларианского и турианского года, был всего лишь в 1,09 раза длиннее земного.

Нет, думал Андерсон, проходя через зал к свободному месту у стойки бара. Люди выделялись вовсе не из-за каких-то физических особенностей или внешнего вида. Они были всего лишь новичками, но новичками, изрядно подпортившими первое впечатление о себе.

Двое турианцев неотрывно смотрели на него своими птичьими глазами, провожая его взглядом как пара ястребов, готовых наброситься на ничего не подозревающую мышь. Турианцы были примерно одного роста с людьми, но гораздо более худые. У них были тонкие кости, а их фигуры были острыми и угловатыми. Их трехпалые руки выглядели как птичьи когти, а их головы и лица покрывали твердые, серо-коричневые хрящевые и костные маски, на которые они обычно наносили полосы и племенные татуировки. Сверху и сзади черепа маски переходили в короткие тупые шипы, а книзу расширялись, закрывая лоб, нос, верхнюю губу и щеки, что делало турианцев похожими друг на друга. Глядя на них, Андерсон всегда вспоминал о родственной связи между динозаврами и птицами.

Он на мгновение встретился с ними взглядом, а затем отвел глаза, тщательно стараясь игнорировать их. Сегодня вечером он был в плохом настроении, но он вовсе не собирался заново начинать Войну Первого Контакта. Вместо этого он стал смотреть на танцовщицу-азари на сцене в центре бара.

Из всех рас, входящих в Совет, азари были самыми многочисленными, а также больше всех остальных походили на людей. Во всяком случае, на человеческих женщин – они были высокими и стройными, с правильными, пропорциональными фигурами. Азари были однополой расой – они не разделялись на мужчин и женщин, но на взгляд Андерсона, они все были женщинами. Их лица имели синий или зеленоватый оттенок, но процедура изменения оттенка кожи была достаточно простой, поэтому среди них можно было встретить очень похожих цветом кожи на людей. Только их затылки выдавали в них инопланетян. Вместо волос у них были волнистые изгибы кожи, не то чтобы непривлекательные, но слишком чужие и неестественные у существ, которые в остальном настолько походили на людей.

Азари были загадкой для Андерсона. С одной стороны они были очень красивыми и привлекательными существами. Они, казалось, наслаждались этой своей особенностью и часто выбирали открыто соблазнительные или провокационные профессии. Азари часто были танцовщицами или работали в сфере сопровождения. С другой стороны, они были самой уважаемой, почитаемой и влиятельной расой в галактике.

Известные своей мудростью и прозорливостью, азари, по общепринятому мнению, были первыми после Протеанцев, кто начал межзвездные перелеты. Они также первыми обнаружили Цитадель и являлись основателями Совета. Азари контролировали самые обширные территории и имели больше влияния, чем любая другая раса.

Андерсон прекрасно знал все это, но зачастую ему было трудно воспринимать их одновременно как главную политическую силу в галактике и как волнующих кровь артисток на сцене. Он знал, что проблема была в нем, вернее в его человеческих наклонностях и предрассудках. Было глупо судить по всей расе на основе ее отдельных представителей. Но суть проблемы лежала глубже, чем простое впечатление, произведенное несколькими танцовщицами. Азари выглядели как женщины, а это противоречило исконно патриархальным людским стереотипам.

По крайней мере, он осознавал свою предвзятость и пытался бороться с ней. К сожалению, множество людей чувствовали то же, что и он, но, в отличие от него, были готовы дать волю своим желаниям и страстям. И это только подтверждало то, как много им еще предстоит узнать об остальной галактике.

Продолжая наблюдать за танцовщицей на сцене, Андерсон подумал, что небольшими различиями в их физиологии довольно легко пренебречь. Он слышал множество красочных историй о межрасовых сексуальных отношениях, он даже смотрел пару видеозаписей. Он гордился широтой своих взглядов, однако эта сторона межрасового общения всегда вызывала в нем отторжение. В случае же с азари, он мог понять притягательность этого. Кроме того, он слышал, что они крайне искусны в любви.

Но, в любом случае, он был здесь не за этим.

Он отвернулся от сцены как раз в тот момент, когда бармен-волус вразвалку подошел к нему, чтобы обслужить. Родная планета волусов имела гравитацию в полтора раза выше, чем на Земле, поэтому волусы были ниже ростом, чем люди, их тела были настолько плотными и коренастыми, что они казались почти шарообразной формы. Если турианцы походили на ястребов или соколов, то волусы напоминали Андерсону ламантинов – морских коров, которых он видел в океанарии во время своего прошлого визита на Землю: медлительные, неуклюжие и почти комичные.

Воздух в Цитадели был более разреженным, чем на родине волусов, поэтому они вынуждены были носить дыхательные маски, скрывающие их лица. Но Андерсон достаточно много времени провел в Логове Хоры, чтобы узнать этого конкретного волуса.

– Налей мне выпить, Маавда.

– Конечно, лейтенант, – ответил бармен, его голос прохрипел через дыхательную маску и складки кожи на горле. – Какой напиток предпочитаете?

– Удиви меня. Давай чего-нибудь новенького. И покрепче.

Маавда вытащил синюю бутылку с полки позади бара и достал стакан из-под стойки.

– Эласа, – объяснил он, наливая в стакан бледно-зеленую жидкость, – из Тессии.

Родной мир азари. Андерсон кивнул, а затем сделал пробный маленький глоток. Напиток был резким и холодным, но оказался довольно приятным на вкус. Долгое послевкусие было достаточно сильным и явно отличалось от первого глотка. Это был горьковатый вкус с резкими нотками сладости. Если описать вкус одним словом, то больше подошло бы слово «пикантный»

– Неплохо, – сказал он одобрительно, делая еще один глоток.

– Некоторые называют его Спутником Печали, – заметил Маавда, усаживаясь напротив и склоняясь к своему клиенту. – Грустный напиток грустного человека.

Лейтенант улыбнулся про себя: бармен-волус почувствовал уныние своего клиента-человека и проявил достаточно участия и такта, не спрашивая напрямую о его проблемах. Это было еще одним доказательством того, во что верил Андерсон: несмотря на все видимые внешние и культурные различия, по сути своей почти все расы испытывали одинаковые желания, чувства и имели одни и те же базовые ценности.

– Я сегодня получил плохие известия, – ответил он, проводя пальцем по ободу своего бокала. Он мало что знал о традициях волусов, поэтому был не вполне уверен, как описать ситуацию. – У вас есть понятие «брака»?

Бармен кивнул.

– Это формальный союз двух людей, так? Юридически узаконенный процесс спаривания. У моего народа есть похожий обычай.

– Так вот, я только что узнал, что получил развод. Я и моя жена больше не связаны этими формальными обязательствами. Мой брак официально недействителен, начиная с сегодняшнего дня.

– Мне жаль твою потерю, – прохрипел Маавда. – Но я удивлен. Прежде, ты никогда не упоминал, что был женат.

В этом-то и была проблема. Синтия жила на Земле, а Андерсон – нет. Он находился либо в Цитадели, либо нес вахту, патрулируя Предел. Он был прежде всего солдатом, а уже потом мужем… а Синтия заслуживала большего.

Он залпом допил остатки своего напитка и со стуком опустил стакан обратно на стойку.

– Повтори, Маавда.

Бармен исполнил его просьбу.

– Возможно, это всего лишь временные трудности? – спросил он, наполняя стакан Андерсона. – Может, со временем вы сойдетесь снова?

Андерсон покачал головой.

– Ничего не выйдет. Все кончено. Пора двигаться дальше.

– Легко сказать, нелегко сделать, – с пониманием ответил волус.

Андерсон выпил еще стакан, на этот раз опять маленькими глотками. Было неразумно налегать на незнакомый напиток – каждый действовал на организм по-разному. Он уже начинал чувствовать необычные ощущения. Тепло разливалось по его телу, по рукам и ногам, вызывая покалывание и зуд в пальцах. Ощущения не были неприятными, просто незнакомыми.

– Насколько сильна эта штука? – спросил он бармена.

– Зависит от того, сколько ты выпьешь, – пожал плечами Маавда. – Если хочешь, чтобы тебя унесли отсюда, я могу оставить тебе всю бутылку.

Предложение волуса было чертовски заманчивым. Андерсон хотел напиться до беспамятства, хотел забыть все: тупую, пульсирующую боль развода, жуткие картины убитых людей на Сайдоне, долгий, неопределенный стресс, который всегда преследовал его в первые несколько дней увольнения. Но утром у него была назначена встреча с послом Земли в Цитадели, и он не хотел появляться там с похмелья.

– Извини, Маавда. Я, пожалуй, пойду. Завтра у меня встреча с утра пораньше. – Он допил свой бокал и поднялся, убедившись, что комната не вращается вокруг него. – Запиши на мой счет.

Мельком взглянув на танцовщицу-азари, он повернулся и пошел к выходу. Двое турианцев пристально смотрели на него, когда он проходил мимо их стола, и один из них что-то пробормотал себе под нос. Андерсону не нужно было понимать слова, чтобы распознать оскорбление.

Он замер на месте, его кулаки непроизвольно сжались по мере того как в нем закипал гнев. Но он тут же взял себя в руки. Появляться на завтрашней встрече с похмелья было непозволительно. Однако объяснять, почему Служба безопасности забрала его за драку с двумя турианцами, которые слишком много болтали, было гораздо хуже.

Это была одна из отрицательных сторон ношения формы офицера Альянса. Он символизировал собой всю свою расу, по его действиям судили обо всем человечестве. Даже если его разум заполняли тяжелые мысли, а желудок – крепкая выпивка, он не мог позволить себе роскошь разбить пару физиономий. Глубоко вздохнув, он просто пошел дальше, проглотив свою гордость и не замечая жестокий издевательский смех, раздавшийся сзади, потому что был на службе.

Прежде всего, солдат. Всегда.

ГЛАВА 8

Андерсон встал в 07:00. У него слегка болела голова – небольшие последствия его позднего визита в Логово Хоры. Но пробежка в пять километров на беговой дорожке, которую он держал у себя в углу, и горячий душ вывели последние остатки эласы из его организма.

К тому времени, как он переоделся в свою выстиранную и выглаженную униформу, он снова чувствовал себя человеком. Он загнал все мысли о Синтии и о разводе в самый дальний уголок своего сознания – пришло время двигаться дальше. Этим утром у него была лишь одна цель – получить кое-какие ответы касательно Сайдона.

Он прошел по улице до остановки общественного транспорта. Он предъявил свое военное удостоверение, а затем вошел в скоростной лифт, который доставлял людей из нижних кварталов в расположенный высоко наверху Президиум.

Андерсону всегда нравилось бывать в Президиуме. В отличие от кварталов, которые занимали длинные лучи Цитадели, Президиум был построен внутри центрального кольца станции. И хотя здесь располагались все правительственные учреждения и посольства различных рас, Президиум разительно отличался от раскинувшегося позади мегаполиса.

Президиум был спроектирован так, чтобы поддерживать обширную парковую экосистему. Большое пресноводное озеро располагалось в центре уровня, холмистые поля зеленой травы окружали его со всех сторон. Движение воздуха, легкое, как весенний ветерок, вызывало небольшие волны на поверхности озера и разносило ароматы тысяч деревьев и цветов по всему Президиуму. Сияние рукотворного солнца лилось с искусственного синего неба, заполненного белыми кучевыми облаками. Эта иллюзия живой природы была настолько совершенна, что почти все, включая Андерсона, не могли отличить ее от настоящей.

Правительственные здания также были построены в гармонии с природой. Кроме плавно изогнутой арки, обозначающей край центрального кольца станции, здания были ненавязчиво вписаны в природный ландшафт. Широкие открытые аллеи вились от здания к зданию, подчеркивая воспроизведенный с поразительной точностью пейзаж в сердце Президиума – идеальное сочетание формы и содержания.

Однако как только Андерсон вышел из лифта, он напомнил себе, что он любил Президиум не за его природное великолепие. Доступ во внутреннее кольцо Цитадели был запрещен практически всем, кроме правительственных чиновников, военных, а также тех, у кого было официальное дело здесь. В результате Президиум был единственным местом в Цитадели, где Андерсон мог отдохнуть от безумной толпы.

Дата добавления: 2015-11-14