Часть 7. Регентство

Во время походов Даниэля II делами заправляли его верные люди. Один из них был сыном Нильса Астрэ. 1 января 1691 года народом Империи были проведены выборы. В числе возможных преемников был и Фёрл О’Танде. Позже он отказался от престола в пользу Эрфрида Нильссона. Актуальным оставался вопрос о затягивающейся войне с Нидерландами. Флота почти не осталось, армия зависела от малочисленного населения. Отрывать всех от земли и производства нельзя: кто же будет кормить солдат? Новый правитель решил эту проблему, переведя армию на самообеспечение. Бойцов учили не только воевать, но и добывать себе пропитание. И хоть такой способ замедлял рост экономики, в армии теперь появились совместители, а сама она увеличилась. Были проведены реформы по улучшению снабжения. Для этого облегчались необходимые припасы и способы их доставки. Дороги были лишь в городах, сообщение по морю осуществлялось специально выделенными баркасами, которые не имели боевых функций. Развивалась полевая медицина, не брезговали заимствовать врачебный опыт и у аборигенов…

В столице тогда жило всего 12 тысяч человек. Это огромный результат, если учесть что приплывших поселенцев было всего три сотни. Со всех островов набралось бы от силы до восемнадцати тысяч. Боеспособных, понятно — было меньше. Эрфрид Нильссон думал о том, как спасти столицу в случае осады и как обеспечить то, чтоб Данляндия не перестала существовать после её падения. Под Сен-Дениэлом были вырыты многочисленные колодцы и создана целая сеть подземных путей. Один из входов в них лежал под городским фонтаном на главной площади. За двадцать лет новый правитель рассчитывал соединить остров Спасения с двумя близлежащими островами, проложив одну «дорогу жизни» подо дном океана ко внутренней стороне скруглённой системы гор острова Гранне, а другую — к скалистому острову на западе, у которого не было ни одной удобной бухты. Такой проект стоил глобальных усилий, ведь было ещё неизвестно, как поведёт себя дно. Нужно было периодически укреплять подокеанные пути.

В середине 1696 года близ западных островов появились голландские корабли, и война возобновила свой ход. Повезло, что океанический фрегат «Касатик» покойный император отправил в столицу перед самым вторжением на остров Ява, и у данляндцев хотя бы остался флагман. Но корабли нашлись. Аборигены предоставили и пару десятков своих. До 1701 года Данляндия только и делала, что отражала удары. В редких случаях, отдельным героическим капитанам, как Свенссону и О’Танде, удавалось заплывать во вражеские гавани и существенно вредить противнику.

10 июня 1703 года во время битвы с голландцами близ острова Глик, когда ситуация складывалась не в пользу Данляндии, на всех парусах ворвался меж дерущихся кораблей неизвестный фрегат под данляндским флагом. Расстроив ряды противника и введя в недоумение своих, он помог Империи одержать победу. Героическое прибытие Даниэля III отметили великим празднеством. Его отец за все свои походы даже не знал о существовании наследника, которого родила от Даниэля II прекрасная таитяночка с Вестмаре.

Эрфрид Нильссон пришёлся новому императору наставником и заменил отца. Даниэль III имел тягу к учёбе, довольно часто посещал университет в Сен-Дениэле, читал «историю Данляндии», написанную Нильсом Астрэ и дополненную Фёрлом О’Танде, увлекался географией, любил наблюдать за звёздами на чистом небе тех райских уголков. У него было множество нераскрытых талантов и огромный потенциал.

Вместе со своим учителем Даниэль III снарядил экспедицию к «островам Жизни», куда был откомандирован ещё Нильс Астрэ. Легенда оказалась правдивой. Там жили племена полинезийцев, питающиеся плодами необычного дерева «Нони», которое придавало им сил и долголетия. У них считалось, что умереть в 80 лет — уйти из жизни молодым. Оба данляндца попробовали этот плод. На вкус — ужасно горький и неприятный, однако если сделать из него сок и смешать с чем-нибудь ещё, то вполне себе. Император заключил торговое соглашение с аборигенами островов Жизни, наладив поставку плодов Нони для своей армии. Результат стал проявляться сквозь года. По сравнению со средней естественной убылью населения Данляндии предыдущих лет можно отметить, что Даниэлю III удалось сохранить жизни нескольким тысячам человек. Болеть стали значительно реже. Экология островов Тихого океана, в отличие от огромных городов Старого Света, куда лучше предрасполагала к хорошему здоровью, но, несмотря на это, Данляндия ещё много лет не сможет иметь армию, сравнимую с военными контингентами европейских держав.

Часть 8. «Неведомая южная земля»

Даниэль III продолжил совершенствовать «Касатик», сбалансировав его орудия и добавив парусов. Идею о четвёртой мачте для океанического фрегата он отмёл после долгого раздумья. Для флота теперь введены ранги. Океанический фрегат был отнесён ко второму. Третьему рангу соответствовали тяжёлые фрегаты и галеоны (их осталось всего два, до сих пор на плаву были захваченные у испанцев). Четвёртому — средние и лёгкие фрегаты, а также корветы. Пятого ранга были бриг и шхуна. Шестого — всё, что меньше: яхта, баркас. Третий правитель Данляндии вернул во флот маленькие корабли, отдав их постройку и содержание в частные руки. Кораблей первого ранга не видывал ещё тихоокеанский мир. Схожие изменения коснулись и армии: солдаты и офицеры (но чаще всего последние) могли быть по-особому награждены за проявленный героизм в бою, за значимый вклад в успех войны или процветание государства. Всего существовало до четырёх «уровней доблести». Обозначения размещали на доспехе (левая часть груди или немного ближе к центру): старшие офицеры торжественно «помечали» достойных равносторонним крестом фиолетового цвета (либо добавляли к уже имеющимся). Использовался самый дорогой краситель, добывавшийся с океанического дна «Средних Островов». У Эрфрида Нильссона были все четыре креста, которыми наградил его Император. Если начертить квадрат три-на-три и вести отсчёт слева направо, начиная с верхней строки, то числу «8» будет соответствовать расположение первого уровня, «6» — второго, «4» — третьего, «2» — четвёртого. Примерно в таком порядке они и ставились. В отличие от обычных наград «метки» не терялись и не стирались: их можно было носить всегда, а не только на параде, и не испытывать дискомфорта от тяжести. Благодаря этому можно было всегда распознать того, кто дерётся в чьих-то рядах, выстроить тактику и грамотно использовать наличие хорошего бойца или командира. Если у героя-солдата не было кирасы, сначала выдавали её («уже вместе с первым уровнем»). Элитные пехотинцы вырезали дырочки в лезвиях своего оружия по количеству убитых врагов. Для телескопических алебард (в самой толстой части) были сделаны поперечные клинки, в результате чего помимо улучшившейся блокировки элитный пехотинец мог не бояться, что противник порвёт расстояние, и убить его в этом случае если не обратным лезвием, то хотя бы ими. Аналогично хотели добавить три—пять пар десятиметровых шипов под днище (через киль) кораблей. Сделав их железными, можно было добиться нужной тяжести, тем самым избавившись от балласта, который ими же и будет заменён. Польза же весьма существенная: распределение веса по большей площади не даст кораблю затонуть в самый неподходящий момент ещё надёжней, чем сосредоточившись над килем, а в морском бою незаметно наносить пробоины под дно более массивного вражеского судна. Из-за высокой сложности исполнения последняя идея (с реконструкцией кораблей) не прижилась и была введена лишь экспериментально — всего для трёх тяжёлых фрегатов. Почти всем боевым кораблям укрепили носовые части, разрешив чаще использовать как альтернативный метод ведения морского сражения «таранный удар».

Но остаётся фактом, что вдали от европейских держав передовые шведские технологии 1650-х годов, совершенствуемые несколькими людьми, будут отставать от мировых. Империи была предначертана неизбежная гибель. Она шла в тупик. Без взаимодействия с другими государствами у неё не могло быть будущего. Если даже такие непримиримые враги, как португальцы и голландцы, боровшиеся столетие за сферу влияния в Индонезии, смогли договориться друг с другом, чтобы разгромить данляндцев в Батавии, то и островную империю растащат по кускам…

Даниэль III продолжал открывать новые земли. Их было великое множество. То, что теперь считается Полинезией, данляндцы именовали «Островами Большой Шведской гряды». Император назвал ряд других островов в честь великих гениев «общеевропейской войны». Так, например, архипелаг Торстенссона, острова Банера и атолл Врангеля соответствовали числу побед упомянутых полководцев.

11 октября 1707 года команда фрегата 3-го ранга «Преданный» обнаружила на северо-западе остров, где жили древние монахи. Император попытался установить с ними отношения: они обучили его фиолетовый полк своему боевому искусству в обмен на пять ящиков плодов Нони. Это было самое дорогое, ведь они не взяли даже золота. К началу 1708 года Даниэль III выковал наручи для всех его элитных воинов. В сочетании с приобретённым искусством они позволяли отражать удары врагов, даже будучи безоружными, и не бояться за свои руки в случае чего. 17 июня 1708 года «Фиолетовый полк» был переименован в «Данляндскую элитную лейб-гвардию» и получил гранаты. 2 августа того же года, когда флот Данляндии достиг 20 кораблей, а к Империи присоединён пятидесятый остров — «Вэльферд», военно-морские силы страны стали иметь название «Данляндский Тихоокеанский флот». Для новых подразделений были изготовлены особые знамёна.

С подачи Фёрла О’Танде в состав армии возвращены стрелки и лёгкая пехота. «Ново-шведским мушкетёрам» помимо стволов дали две шпаги в качестве альтернативного оружия. Это универсальное сочетание показалось хорошим опытом ещё в давних сражениях с испанцами. Вкупе с этим имперская элита была более переориентирована на ближний бой (хотя и вооружение осталось прежним, исчезла перевязь с пороховницами и сумка для пуль: перезаряжались теперь лишь после битвы). Два—четыре пистоля теперь имели все гвардейцы…

Император сделал послабления в унификации оружия, которую ввёл Даниэль I. Это было нужно для того, чтобы в ходе боевых действий противник, наткнувшийся на одинаковые шпаги, не смог подстроиться под них. Поэтому для всего оружия ближнего боя были введены стандарты «от сих до сих», ограничивавшие только пределы, но при этом можно было выковать до тысяч различных клинков. В частности, элитные пехотинцы смогли изготовить себе шпаги с «пламенеющей» формой лезвия (как у немецких фламбергов), наносящие в силу своей особенности страшные и незаживающие раны…

28 августа 1708 года был открыт «остров Неведения». Обнаружив его пустым и незаселённым, Даниэль III не сразу заметил, что там жил старик европейской внешности, которому на вид было как минимум более ста лет. Внезапно разыгравшаяся буря настигла его корабль у самой бухты, окружённой многочисленными рифами. Попытавшись вывести через них свой бриг «Заря», чтобы не разбиться о побережье, бедняга не справился с управлением и теперь до сих пор живёт здесь. Раньше на остров приплывали португальцы, но он прятался в пещере. Те не узрели чего-либо интересного и ушли спустя пару дней. За всё время пребывания здесь старик видел многое: и бои с голландцами, и огромные корабли. Он пророчил Императору, что Данляндия выйдет на континент, как это было при его дедушке. Опыт с Америкой показал, что туда плыть нет смысла. Азию не покоришь: там уже сложились цивилизации, причём полагалось, довольно сильные, а подходы к ним принадлежат колониальным державам. Что же оставалось? Южный материк? — «Терра Инкогнита»… В руках Даниэля III возможность сделать её известной.

«Только не теряй голову, если не хочешь потерять свою страну!» — что же значили его слова?.. Император предложил старику вернуться, но тот сказал, что ему привычней здесь — вдали от мира и людей. Только тихая водная гладь.

Мысли о Южном материке не покидали Даниэля III. 22 мая 1710 года началась подготовка к крупномасштабной экспедиции. Когда было сделано почти всё, Император распорядился отправить в Швецию дипломатическую миссию, целью которой была просьба унии или протектората у теперешнего короля. 9 ноября 1710 года из гавани острова Спасения отплыли океанический фрегат второго ранга «Скипетр» и тяжёлый фрегат третьего ранга «Вестник». Даниэль III грезил о том, как обрадуются на родине его славного деда тому, что, оказывается, у Шведского королевства есть целая империя в Тихом океане, желающая войти в его состав.

В феврале 1712 года Император во главе его людей достиг северо-восточного берега неизвестной земли. Данляндцы сначала не поняли, был ли это континент или остров наподобие Новой Гвинеи. Однако племена австралийских аборигенов, которых они встретили, явно отличались от папуасов. Те никак не отнеслись к данляндцам: до них здесь уже были другие белые чужаки. Стало ясно: европейские державы начали колонизацию Тихого океана…

В 1710 – 1711 годах на западные берега «Новой Голландии» (она же «Терра Аустралис») — как её тогда называли, приплыли корабли английского корсара Уильяма Дампира. Часть его команды под предводительством авантюриста Сэма Михеля решила остаться и продолжать исследовать новые земли, присваивая себе их нетронутые богатства. На восточном побережье Австралии были построены два поселения: Фрипорт (продовольственный центр и рыболовная гавань) и Форт Георга (пункт военного назначения). Войска Даниэля III, продвигаясь на юг, обнаружили их лишь 3 марта 1712 года. Военного вторжения Император не хотел, а лишь вежливо попросил захватчиков удалиться, не притесняя местное население. Те ответили отказом, в результате чего Даниэль III немедля ввёл флот, оккупировав первое поселение. Крепость стояла около месяца. 26 марта данляндские элитные пехотинцы под прикрытием артиллерии, которую Император повелел снять с кораблей и использовать «по-боевому» на суше, полезли на стены с помощью своих кинжалов, по обыкновению носимых в сапогах. Воины вставляли их в дырки между стыками камней (но если таковых не было, создавали силой), из которых были выстроены укрепления, и, опираясь на них, лезли вверх. Предприимчивые защитники производили залпы из пушек (во избежание потери времени использовался холостой заряд) — стены сотрясались, солдаты Императора падали, разбиваясь если не насмерть, то до прекращения боеспособности. Даниэль III лично отбыл за абордажными крюками на свои корабли. Когда он вернулся и раздал их пехоте, укрепления были преодолены ею без труда. Доблестный фиолетовый полк разил на расстоянии с мушкетов (не снимая их с плеч — искусно управляясь ремнями), а потом солдаты забрасывали врагов «коронками» с нагрудной части своих кирас. Для поражения противника на средней дистанции использовались пистоли, причём во время этого «Воины Океана» прикрывали свободной рукой свои лица и верхнюю часть груди.

Ошеломлённого от потерь противника добивали телескопическими алебардами следующим образом. Пехотинец бежит, выхватывает сложенное оружие из-за пояса, взмахом раздвигает древко и обнажает верхнее лезвие, фиксируя его с помощью специального механизма пальцем. Противник делает ошибочный вывод, что сейчас последует боковая размашистая атака, так как видит бегущего на него данляндца с алебардой, переднее лезвие которой отведено назад. При этом элитный пехотинец держит алебарду так, что левая рука полусогнута и может прикрывать его от пуль, осколков и прочего, чему способствуют и стальные наручи на запястьях. И когда данляндец почти добежал до противника, он выдвигает нижнее лезвие своей алебарды (у основания древка), неожиданно поражая враждебную цель. Так можно продолжать удары, делая серии и комбинации. Например, после того как из окровавленного лица поверженного врага данляндец вынимает алебарду, он уже может сделать «размашистый боковой», и отводить руку перед этим не надо — лишь направить левой рукой древко на себя, а правой — от себя, со всей силы, и зафиксировать удар в конце, чтобы лезвие не увязло во вражеском теле. Вытаскивается алебарда движением, обратным удару. Отлично, если удалось снять голову с шеи, тогда не придётся совершать лишних действий для следующего удара: в идеале, из того же положения делается прямой удар «от сердца» с глубоким наклоном вперёд. Если расстояния с лихвой хватает, чтобы при таком наклоне, сопровождающем удар, оружие застряло, тогда его необходимо делать на ходу, причём короткий: «поразил-вытащил». При прямом ударе алебарда вытаскивается в любую сторону: лучше вправо, поскольку обычно правая рука держит её за переднюю часть древка, тогда как левая — у основания. Но это не обязательно. Энтузиасты любят менять руки, что способствует ещё и надёжной блокировке при ответе противника в случае, если удар прошёл мимо. Когда после третьего убийства солдат вытаскивает алебарду, он разворачивает её параллельно земле, держа левую руку поодаль от себя, а переднее лезвие за спиной, слегка приподнимает основание древка, потом резко тянет его вниз левой рукой, забрасывая при этом правой лезвие над головой противника, и поражает его сверху. Эффект зависит именно от «взрывной силы», которая накапливается в процессе той самой «раскачки» оружия — до поднятия и удара. Секрет невозможности верхней блокировки против такого удара в том, что алебарда наносит его (помимо своего веса) именно за счёт действий той руки, которая тянет её вниз (как правило, левая, которой солдат держит древко у основания), а не той, которая направляет удар. Благодаря этой простой технике один элитный алебардщик Данляндии, выполняющий серию ударов быстро и неотрывно, мог класть сразу четырёх врагов — и это только в ближнем бою. Для дальнего были гранаты, мушкет, пара пистолетов, метательные «коронки» и два кинжала. Умельцы валили десятерых…

Часть 9. «А счастье нам — умереть за тебя!»

В результате успешного штурма над северо-восточным берегом Терры Аустралис была установлена гегемония Данляндской Империи. «Воины Океана» вышли на сушу, заполучив территорию, в два с половиной раза превышающую совокупную всей их страны. Даниэль III задумался над освоением всего материка. Прибывшие сюда англичане — не последние, и это было очевидным. Император долго думал, построить ли ему на основе стен форта Георга более укреплённый опорный пункт: ему нравилось расположение — поблизости с захваченным портовым городком, однако был не рад, что линию снабжения придётся тянуть так далеко. Но всё же его принципы были таковыми, что Даниэль III не любил, когда выбирают за него, и решил разобрать оба города на материалы, заложив у основания (самой широкой части) полуострова [который сейчас называется Йорк], в предгорьях Большого Водораздельного хребта, столицу континента, которую назвал «Унсигерна». Он планировал её сделать действительно непобедимой. Капитул Рыцарей Белого Тюльпана было решено перенести туда.

Лучшие умы Данляндии трудились над укреплениями, почти 80% национального продукта уходило на материк. В итоге к началу 1720-х годов, когда город разросся почти до размеров Стокгольма 1650-х гг., Унсигерна получила три ряда укреплений и была разделена на шестнадцать смежных секторов, каждый из которых был назван соответствующим времени строительства номером на латинский манер: ad (I), dima (II), trima (III), querima (IV), senquima (V), sixima (VI), septima (VII), octima (VIII), nonima (IX), decima (X), onzima (XI), dozima (XII), trentima (XIII), quatrerima (XIV), quenzima (XV), ultima (XVI). На центральной площади каждого из них располагался флагшток со штандартом, где были изображены римские цифры своего номера и имперский тюльпан. Как же символично смотрелся на этом фоне девиз Данляндии: словно счётом от начала до конца он указывал на то, что Империя ждёт от своих защитников героической обороны всех секторов Унсигерны до единого — с первого до шестнадцатого («ad ultima»)…

Помимо действий на континенте Император совершил успешный поход на воинственных Тонга, терроризировавших аборигенов других островов. Он без особого кровопролития призвал их к порядку, не захватывая земли, и заключил с ними союз. Данляндские вооружённые силы пополнились новыми людьми.

В конце 1722 года Даниэль III получил известия от жителей Самоа о том, что на их землях побывали голландцы во главе Якоба Роггевена. Странно, но ни один корабль Данляндии не пересёкся с ним. В 1723-м данляндский капитан Ригард Эхельссон на среднем фрегате «Аквариус» предпринял попытки присоединить Соломоновы острова. На о. Сан-Кристобаль и о. Нендо (Санта-Крус) были обнаружены испанские поселения. И хотя Испания официально оставалась врагом Империи, жителей не тронули, а пользы от новых земель не нашли.

7 мая 1724 года в Сен-Дениэле состоялось великое празднество в честь 70-летия существования данляндского государства, на которое был приглашён Император. Он в очередной раз уверился в преданности своих людей, будучи горд за свою страну. До заката длилось пиршество, потом пошли игрища: данляндцы были упоены беззаботностью, с которой всё шло. Аборигены островов уже давно не смотрелись чужими: отмечая как минимум внешнее сходство внуков первых поселенцев с ними, Даниэль III считал, что достигнуто полное согласие между народами. Пожалуй, это именно то, о чём мечтал его дед…

Императора давно интересовали личности правителей, которые были до него, и он знал, кого спросить. Навестив остров Неведения, он вновь обратился к старику, которому тогда уже шёл 118-й год. Несмотря на это, почтенный мудрец обладал трезвостью ума, рассудок его был чист, а память яснее июньского солнца. Рейнтгар Габерт служил в легендарном Альтблау полку с момента его основания. Он забвенно рассказывал о подвигах ратных, победах и курьёзах. О том, как солдаты перешли реку, будучи по шеи в воде, и разгромили превосходящий вражеский отряд. Как они веселились в захваченной столице какого-то курфюршества. Как погиб Король, и вся армия рыдала. Как они кровью друг друга составляли «Правила настоящего Альтблау». Про полководцев, героичней солдат. Про то, чем отличается безумство от отваги, и как тяжко для войск отступление… Его слушать было упоением для любопытного Даниэля III. Старик обладал жизненным опытом, который мог сравниться с мудростью целой нации — жившей, умершей и существующей. Он застал четвёртого правителя своей страны. Он обрёл ключ к бессмертию. Он смог обратить процесс увядания своего организма, живя и питаясь в такой среде, которая позволяла человеку естественным образом существовать как морфологическое единство без сбоев и ошибок. Природа Тихого океана располагала к этому, и чёрта с два Император кому-нибудь отдаст этот райский уголок…

Вдали появился английский флот. Нужно было покидать Габерта. Всё вышло так, как он сказал. Даниэль III ожидал самого плохого. У него был всего один корабль, но он не испугался идти на сближение, показав парламентёрские намерения. Англичане встретили его вежливо, два матроса проводили Императора в каюту адмирала. Они представились друг другу. «Знаете, зачем я здесь?» — поинтересовался Валентин Фокс. Он продолжал смотреть в окна на горизонт, сложив за спиной руки, как привыкли морские офицеры Его Величества. «Я так полагаю, для экспансии этих земель…», — высказал свои догадки Даниэль III. «Ну что вы! Такое ужасное слово. Называйте это визитом в новый регион мира…», — поправил адмирал. «А от гостей, как говорится, с пустом не возвращаются», — добавил он.

-- Вам тут не рады. По-хорошему прошу: уходите!

-- Я на своём корабле. А Ваша цель, позвольте узнать, Император Даниэль?

-- Не позволять таким как Вы расхищать чужие ценности и нарушать сложившуюся здесь жизнь. Этот океан не достанется колониальным державам!

-- И кто же этому помешает? Империя на островах, о которой я даже не слышал?.. Х-ха!

-- Рискнёте проверить? «Вэлком!», или как там на Вашем…

-- Сдавайтесь сразу, не занимайте моего времени. Будет меньше крови, обещаю!

-- Слишком самоуверенно, адмирал. Жаль, что мне не удалось убедить Вас. Прощайте.

«Это ты прощай…», — тихо добавил он. «К орудиям!» — и команда мигом устремилась, кто куда: пушек было очень много. Даниэль III еле успел вернуться на свой корабль. Несколько ядер перелетело через его голову, пока он добирался к «Касатику» на шлюпке.

«Чёртов бесчестный ублюдок… Какой-то богач-предприниматель (как они себя называют) купил военные суда и людей, а теперь решил, что волен распоряжаться чужими жизнями. Строит из себя адмирала Его Величества, а в названии корабля даже их привычного «HMS» нет». Император ретировался с поля боя. Правильно говорил старик: когда без шансов, лучше не испытывать судьбу. Ещё успеется взять реванш.

25 мая 1724 года в Сен-Дениэле объявлено чрезвычайное положение. По данным переписи населения, проведённой в первом квартале 1720 года, у Данляндии очень слабые мобилизационные ресурсы. Её армия из 16 тысяч человек почти невосполнима…

День шёл за днём, Тихоокеанский флот патрулировал и был готов для отражения удара у многих островов западной части Данляндии, но ни одного британского корабля замечено не было. Даниэль III захотел вернуться к Рейнтгару Габерту. Достигнув берега, он не обнаружил мудреца на привычном месте. Пятнадцать человек были привлечены для поисков, которые прошли до глубокого вечера, не увенчавшись успехом. Корабли, стоявшие на рейде, среагировали на подозрительное передвижение вдалеке и развернулись в необходимую сторону, не дав Императору завершить дело. Возвращаясь к своей шлюпке, он обнаружил на берегу след крови, ведущий к беснующейся воде. Когда океан в очередной раз отступил, Даниэль III вытащил тело на сушу. Ужас, в который он не хотел верить, был предсказан им с абсолютной точностью: старика нашли, и он закололся, не отдавшись врагу. Мудрец, обладавший потрясающей интуицией при жизни, научил этому качеству Императора. Был отдан приказ данляндским кораблям следовать к восточному берегу «Терра Аустралис»…

Унсигерна горела. Первый уровень стен превращён в руины. Три с половиной тысячи солдат держались уже не один месяц. Вся гавань перекрыта британскими кораблями. Их было неисчислимое количество. Даниэль III наблюдал, как всё новые силы десантировались на побережье и пёрли своей беспорядочной кучей. Адмирал Фокс не жалел людей, ему не были чужды лишь слава, влияние и деньги. Ведь на что-то он купил всё это. Если такой огромный флот в частных руках, то, что же в Европе — страшно себе представить. Империя получила себе очень сильного противника на море.

Едва заметив приближение данляндцев, враг обращал в их сторону корабли один за другим и таким образом пытался избавиться от подкреплений, пришедших на помощь защитникам Унсигерны. Император рисковал своим флотом, значительно уступавшим британскому. И лишь когда англичане развернули орудия, что имелись у них на суше, стал отводить свои корабли. Часть британских судов бросилась преследовать отступавших данляндцев. Последние закрепились у Барьерного рифа, разделявшего прибрежные воды Австралии и океанических владений Данляндии. Император удерживал эту точку в течение двух суток (31 июня и 1 июля 1724 года), пока не переменилась ситуация в городе.

Последний уровень внешних стен Унсигерны защищался с трёх позиций (где были пробиты дыры в укреплениях) силами уже прославленного адмирала Германа Свенссона, коменданта города — Леннарта Стридсмана и магистра ордена Белого Тюльпана — Арма Тапперхета. Мощным потоком лавина англичан хлынула на центр. В обе стороны летели гранаты. Гвардейцы вырывали осколки из своих тел и метали во врага, когда закончились «коронки» и разрядилось всё оружие. Элитная пехота Данляндии не выдержала такого страшного натиска: нанесённые ею и пушками стен потери даже не остановили врага. При столкновении в ближнем бою англичане довольно быстро и решительно положили большую часть алебардщиков. После ожесточённого сопротивления в тесной «свалке» начали виднеться взрывы: бросая под себя гранаты, гибли данляндцы, не желавшие попасть в плен. Капитан Стридсман вывел часть своих людей из этого адового пекла, отдав приказ двум крайним сторонам «стоять насмерть».

Ещё вначале первой высадки врага рыцари Тапперхета попытались разбить его на берегу, однако конница оказалась неэффективна против английского каре («квадрат штыков, ощетинившихся во все стороны и способных вести огонь»). Не добившись ничего, они вернулись и больше не использовали лошадей… Правый фланг с рыцарями терпел разгром, подвергнувшись атаке с двух направлений, пока элитная пехота Свенссона держала всё левое крыло. Вражеские пули выкашивали верных Империи солдат, которые прикрывали лицо и сердце облачёнными в сталь кистями левых рук. Пальцы превращались в месиво, длань ослабевала, опускалась, и данляндец погибал. Защитники смогли ответить залпом лишь с двух линий. Чтобы не отвлекать стрелков на укреплениях и увеличить эффективность огня, последним рядам элитной пехоты была возвращена возможность перезаряжаться в бою. Они раздавали готовые к выстрелу мушкеты солдатам передовых линий. Телескопические алебарды стали отказывать и ломаться, против штыковой пехоты британцев применялась связка «шпага-кинжал» или двух шпаг: валяющихся тел и оружия было довольно много… Герман Свенссон, будучи талантливым адмиралом, приготовил на случай прорыва укреплений пару корабельных пушек, заряженных книппелями. Едва англичане пересекли вал, образовавшийся от разрушенного блока стены, он немедленно опустошил стволы. Во враждебную толпу летели чугунные снаряды, соединённые цепями, изувечивая тела не хуже оснастки в морском сражении — англичане наблюдали, как рвутся на куски их товарищи, разбрасывая многочисленные потроха по полю боя: воронам бы да на счастье!

Поняв затратность левого прорыва, противник решил сконцентрировать весь свой удар на правый рубеж. Свенссон собрал силы и поспешил на помощь рыцарям. Комендант взял ещё солдат поддержки из крепости и вышел через главные ворота Пятого сектора. Два командующих прорвались к магистру в тот момент, когда его силы были скованы в углу стены третьего уровня. Свенссон прошёл сквозь густые ряды врагов, забрасывая их гранатами и попутно убивая, кого был способен. С каждым разом руки его промахивались, а он получал от врагов пули, не успевая прикрываться. Кираса багровела от крови, а всё его воинство погибло уже полчаса как. Но назад выбираться было куда труднее…

Британцы направили одно из своих орудий на коменданта и его солдат. Доблестный адмирал побежал отвлекать англичан на себя, видя по тени, что за ним гналось довольно много врагов. Но не успел заметить он, как преследующий противник расступился, после чего раздался оглушительный выстрел: выпущенное ядро растерзало Свенссону весь правый бок, оторвав ещё и часть кисти руки. Адмирал упал на землю, британцы обступили его, попытались поднять, однако не дался им герой: поймав кураж, он отправлял к праотцам раздробленной костью своей десницы одного за другим, пока вовсе не потерял сознание. Потом подошли остальные силы Стридсмана и разгромили остатки первой волны врага. Противник бежал, убедившись в отсутствии возможности продолжать давление. Германа Свенссона нашли ещё живым. Его хватилась жена, узнав о том, что благодаря адмиралу удалось остановить наступление англичан. Она настойчиво просила коменданта пустить её к нему, но тот возразил: «Раненый должен отлежаться, даже я не могу войти». Ещё большее беспокойство супруги вызвало волнение у самого Свенссона. Магистр отдал ему свой плащ — прикрыть увечья, и Герман разрешил Аделе увидеться с ним. Он не дал ей обнять себя. И так держался довольно долго, стараясь не показать весь ужас, скрываемый под плащом «Первейшего из рыцарей» от её глаз. Его тело пробрал жутчайший сквозняк, несмотря на довольно жаркую погоду в те дни…

Это была их последняя встреча. Пожилой адмирал скончался от ран спустя восемь часов после битвы. Эталон Имперского благородства, светлого ума, силы и отваги, он был одним из немногих «универсалов» в данляндском командном составе, одинаково хорошо справлявшимся с армией и флотом. Вместе с магистром Тапперхетом он помог становлению рыцарского ордена, за что тот был безмерно благодарен Свенссону… И буквально через два дня у него мог состояться юбилей.

…Когда третий уровень стен пал, англичане направили все сухопутные силы внутрь. Ошибочно восприняв увиденное за просчёт врага, Даниэль III вернулся в гавань и начал расстреливать британские суда. Но как оказалось, они все были в боевой готовности: коварный Валентин Фокс знал, что данляндский флот недалеко, и дал ему возможность увидеть и отреагировать, после чего, заманив, расстрелял почти все корабли. Из восьми уцелело всего двое: океанический фрегат второго ранга «Касатик» и тяжёлый фрегат третьего ранга «Эдельвейс». Император повторно двинул их к Барьерному рифу, на этот раз зная, что не удержит позиции. За ним была лишь твёрдая уверенность в том, что приди туда противник, он понесёт ужасные потери. Однако надо отдать должное изобретательности Даниэля III: он смог вывести туда по линиям снабжения от ближайших островов несколько баркасов, люди на которых чинили оба корабля прямо в море. Англичане заметили это, но не рискнули нападать через рифы: даже с таким соотношением сил (многократным в их пользу), шансы на победу атакующих в этих условиях были незначительными.

…А в Унсигерне не успевали хоронить убитых. Оборона по секторам, которые можно было «закрывать», отрезая со своей стороны в случае потери контроля над ними, давала шансы защитникам держаться очень долго, вот только запасы не могли себе такого позволить. Стараниями уже известного Эрфрида Нильссона была построена сеть подземных катакомб, соединяющих сектора через один или два. 9 марта 1725 года враг перешёл к ведению глубокой осады, когда секторов осталось всего лишь 6 из 16: «I», «VI», «VIII», «IX», «XV» и «XVI» (те, что разбомбить с моря, да даже с суши вне города было очень трудно), а защитников — чуть больше 650 человек. Под восьмым, девятым и десятым секторами подземный ход вёл к воротам, выходящим к предгорью Водораздельного Хребта. Защитникам помогали австралийские аборигены съестными припасами и пресной водой. Через какое-то время британцы обнаружили этот путь и заняли все позиции у подножья гор. Дикарей, поставлявших провизию в город, вырезали…

Ситуация становилась всё более паршивой для данляндцев. Земля Хильдешейм, находящаяся на границе системы Дальних островов, подняла бунт против Императора. Её население хотело видеть у власти талантливого и смышлёного Эрфрида Нильссона, но никак не «бездаря Даниэля III, который проигрывал острова англичанам один за другим». Страна оказалась на пороге гражданской войны. Император не желал проливать данляндскую кровь и отдал полномочия на наведение порядка самому Эрфриду. 19 мая 1726 года тяжёлый фрегат 3-го ранга «Апостол» и 340 человек во главе с Нильссоном отправились в повстанческое логово. Десятеро вошли в гавань на шлюпке. Население вольного города стало чествовать Эрфрида Нильссона и называть его «Император». Он встретился с их главарём — Артуром Сандерсом на переговорах. Не желая мириться с настоящей властью, тот призвал Эрфрида отречься от Даниэля III и повести их за собой, на что он ответил: «В тяжёлые минуты для страны, которая на меня рассчитывает, ты предлагаешь мне бросить её и перейти на вашу сторону?.. Я никогда не возглавлю грязных предателей!». Перед самой атакой на остров Нильссон был отозван личным распоряжением Императора. Восставшие провозгласили себя «Самоуправляемой шведской территорией в Тихом океане» и объявили войну своей родине…

К континенту приходили на помощь данляндские суда, терпя почти всякий раз катастрофические неудачи. 12 января 1728 года флоты встретились в очередном морском сражении: шесть против пятнадцати с перевесом врага. Последний уцелевший корабль данляндцев «Старк» прорвался к берегу, утопив двоих британцев позади себя. Противник нагонял его с моря, когда были спущены шлюпки. Десант схлестнулся в бою с огромной армией: это был второй тяжёлый просчёт полагать, что враги уже давно внутри штурмуют сектора крепости. Да, они были внутри, но их было столь много, что данляндцам не дали возможности даже отойти от берега: большинство павших подобрал океан. А последнюю шлюпку, которая не добралась до суши, утопили ещё на подходе. Корабль был атакован с двух сторон: в оба борта летели ядра, превращая его в решето. Капитан Оверфьёль взорвал тяжёлый фрегат третьего ранга, когда английский линейный корабль решил взять его на абордаж. Вечером того же дня героически пали Шестой и Восьмой сектора.

…24 июля 1730 года английские корабли появились на горизонте Средних Островов. Данляндия истощалась, собирая ресурсы на оборону. «Касатик» стоял в гавани Сен-Дениэла, и Император строго-настрого запретил его выводить вне вод столицы. Враги подошли к «близнецам». Тяжёлый линейный корабль 1-го ранга в одночасье подавил сопротивление форта острова Противодаран. Команда англичан (около 900 человек) высадилась и добила защитников, захватив его. Пушки крепости были развёрнуты в сторону форта Даран. Подобно двум ипостасям, они сошлись в неравном противостоянии. Система из двух фортов, предназначенная чтобы кооперативно гасить наступающего врага, с треском провалилась — теперь они бились друг против друга. Пленные данляндцы с Противодарана отказались стрелять в своих же, и англичане жестоко расправились с ними на глазах защитников противоположного острова. Форту Даран повезло: часть его стен была прикрыта скалами, и он вёл огонь поверх камней, тогда как враг не мог подобным образом из захваченных укреплений. Попаданий по данляндцам было меньше, даже при том, что у англичан имелась очень мощная поддержка в виде тяжёлых кораблей.

1 августа английский линейник второго ранга неожиданно сел на мель, когда совершал боевой манёвр между островами. Форт Даран расстрелял его, но не потопил: то судно итак было на дне. Англичане, спасавшиеся с поверженного корабля, ощутили эту землю под ногами. Десять человек разбились при прыжке. Подобное недоразумение объяснялось следующим: враг напал на «близнецов» в тот самый период, когда между ними открывается перешеек…

Коварный «Великий отлив» дал возможность противнику атаковать с суши оставшийся в руках данляндцев о. Даран. Причём на скалистом острове бухт не было: единственная его связь с морем лежала через пляж этого перешейка. У защитников кончались припасы, и это было заметно: стрельба стала более редкой. В то же время с Ближних Островов подоспел средний фрегат «Аквариус». Надо понимать, что у него никаких шансов против линейника первого ранга, но огневая поддержка была очень нужна обороняющимся в Даране. Его защитники решили не погибать «в коробке» и произвели вылазку к перешейку. На природном мосту произошла грандиозная битва, подобных которой не знала история. Обеим сторонам помогал и вредил строптивый океан. Впервые за всё время английского вторжения это сражение было с участием равных сил. Но передовые технологии Европы XVIII века брали серьёзный верх над данляндскими, и это стало ощутимо, когда вода начала возвращаться, делая перешеек всё уже. Пушечный огонь с «Аквариуса» помогал лишь немного сократить разрыв по силам, однако превосходство британцев было очевидным.

И вот вновь и вновь героические капитаны не переставали удивлять свою страну, за которую каждый из них положил свою жизнь. Ригард Эхельссон, заметив, что вражеская громадина двинулась в его сторону, решил не дожидаться полного прилива для закрытия перешейка и совершить гибельный манёвр. На полных парусах вместе с надвигавшейся волной «Аквариус» перелетел сушу, одновременно стреляя при этом с двух бортов по наступающей пехоте врага. Это подарило искромётное преимущество данляндцам, которое они не смогли закрепить. Корабль зацепился килем за песчаное дно, оставив след в виде линии и отломившихся досок подводной части корпуса. В тот же момент британский линейник дал залп изо всех орудий правого борта, разнеся корму «Аквариуса» в щепки и повыбивав все стёкла. Фрегат ответил книппелями, а после капитан Эхельссон понял, что у него нет шансов доплыть до другой ближайшей земли. Шлюпка, находившаяся на корме, была уничтожена, а в трюме вовсю хлестала вода. Огромные дырья затыкали, чем находили, даже телами павших товарищей. Меньше километра оставалось до острова Глик, когда верхний орудийный ряд пересёк воду. Экипаж «Аквариуса» погиб в полном составе. После полуночи 2-го августа пал форт Даран. Все выжившие защитники были умерщвлены. Над столицей поднят новый флаг Данляндии: фиолетовый его фон теперь разделён оранжево-белой диагональю пополам, и правый нижний фрагмент заимел чёрный цвет. Тюльпан и золотистые буквы «A» и «D», располагавшиеся по бокам его, остались в левой верхней части, а белая «ultima» — на противоположной чёрной…

Даниэль III не находил себе места. Сказать ли, что история его ничему не учит, но он, как и его предки, просто потерял голову, когда стал одержим жаждой мести. Последние данляндские корабли встретили врага близ острова Гранне.
19 августа 1730 года завязалась ожесточённая битва, в которой на этот раз перевес англичан был небольшим: их флот потрепали штормы. Семь против девяти кораблей. У Данляндии было два флагмана: «боевой» — океанический фрегат второго ранга «Касатик», и «организационный» — тяжёлый фрегат третьего ранга «Эдельвейс». Суть первого в том, что он был определён в «допустимые потери». Император пошёл на отчаянный шаг, приняв это решение против себя.

…Но не вытянули даже на ничью. Когда из данляндских кораблей остались лишь оба флагмана, началась новая череда «геройствований» капитанов. Окружённый двумя линейниками 2-го ранга «Эдельвейс» прошёл сквозь них, снеся им бизань-мачты и лишив возможности повернуть. Вражеские суда изрешетили ему оба борта. Фрегат третьего ранга утратил грот-мачту. Он стремительно нёсся к рифу, будучи зажатым с двух сторон потерявшими управление британскими кораблями. Вице-адмирал О’Танде нашёл единственно верный выход, дававший хоть какую-то надежду на спасение. Он резко развернул «Эдельвейс» влево, ударив носовой частью в борт британского линейного корабля второго ранга. Поскольку тот был крупнее «Эдельвейса», он лишь немного изменил направление, после чего разбился о скалы, не успев сбавить ход. Второй линейник, который был чуть больше, постигла та же судьба…

«Эдельвейс» чудом устоял на воде. Команда взяла на мушки тонувших англичан, тщетно пытавшихся удержаться на досках погибших кораблей. Враги тонули и захлёбывались. Вокруг рифов кружили акулы. Океан не щадил никого. «Война — войной, но даже здесь мы не должны забывать о простом человеческом милосердии. Опустите ружья» — сказал Фёрл О’Танде. «Поднять на борт всех, кого сможем!» — продолжал он. «Прошу Вас, адмирал, одумайтесь! Они всадят Вам нож в спину при первой же возможности!» — возражал первый помощник, но не смел ослушаться приказа.

— Я разрешу им подняться на борт лишь без оружия. На это ты согласен?

— Подумайте только, адмирал, они бы нас расстреляли. Им заплатили денег за всё это. И у них ни капли жалости к нам.

— Проявляя сострадание к людям, я не жду от них ничего взамен…

Но подобное великодушие данляндского вице-адмирала не нашло отклика в их сердцах: спасённые британцы вскоре силой захватили корабль. Даниэль III горько сожалел о поступке верного друга. Пленный О’Танде умолял Императора избавить его от позора, использовав специальный знак. Даниэль III выполнил последнюю просьбу героя двух войн. И подавляя накатывавшие слёзы, Император разнёс тяжёлый фрегат 3-го ранга «Эдельвейс» с борта, потопив его.

После этого «Касатик» остался против четырёх английских кораблей. Даниэль III не надеялся на победу. Его целью был огромнейший линейник 1-го ранга. Тот самый, который захватил около сорока островов Данляндской Империи и союзных полинезийцев. Тот самый, который превращал стены твердынь и крепостей в руины менее чем за полдня. Тот самый, на который Император извёл почти весь свой флот. Тот, который не смог прибрать даже океан… Это чудовище могло переехать «Касатика» пополам, не остановившись, либо ж потопить его с одного бортового, о чём прекрасно знал Даниэль III. Но он остался не умолим.

…Данляндский флагман разрезал волны в направлении врага. Океан защищал его от бесчисленно летящих британских ядер. Император проявил величайшее адмиральское искусство, продержавшись на плаву под огнём более полутора часов. Когда поднялся ветер и вода стала неравномерной, один снаряд попал в «Касатика» ниже ватерлинии. Волны угрожали кораблю больше англичан. Даниэль III приказал свалить все пушки на противоположный борт, одновременно осуществляя крутой поворот, чтобы, временно наклонив корабль, дать время экипажу. После того как приказ Императора был исполнен, данляндский флагман плыл на боку, в результате чего у орудий неповреждённой стороны резко снизилась возможная дальность обстрела, а на противоположной — наоборот, однако чтобы открыть с неё огонь, нужно было сначала поднять туда пушки, что стоило команде огромных усилий. Положение ещё усугублялось тем, что если перестать маневрировать, то корабль за счёт собственного веса и мачт, ловящих ветер, просто упадёт на воду.

И пребывая в состоянии, полном апатии и ощущающейся безнадёги, Даниэлю III хотелось лишь одного: любой ценой уничтожить ненавистную громадину англичан. Он повёл «Касатик» прямо на неё. Последний корабль Данляндского Тихоокеанского флота почти в упор выдержал бортовой залп, приближаясь к тяжёлому линейнику 1-го ранга на последнем выдохе. Грохот таранного удара… Солдаты Императора попадали, доски «Касатика» затрещали и вместе с бушпритом освободились от корабля, а вражеская махина даже не колыхнулась при этом. Флагман Данляндии прочно застрял в ней. Теперь его держала не вода, а корабль врага. Император дёрнул штурвал: остатки носовой части «Касатика» уничтожали порты и перегородки британских орудий, ломая всё, что только задевалось, и сваливая часть пушек противника в воду. Английские солдаты высыпали на верхнюю палубу своего корабля. Даниэль III даже не думал про абордаж. Тут бесполезно было бы: даже если его команда попытается влезть на этого левиафана, 90% её погибнут ещё на подходе. Император приказал покинуть «Касатик» на шлюпках. Поскольку потери данляндцев (в том числе и от вражеских пуль) были огромными, им с лихвой хватило там места. Но Даниэль III не пошёл с экипажем. Капитан желал погибнуть со своим кораблём. Команда решительно возражала против такого решения. Тогда он пригрозил им немедленной казнью. «Ваша жизнь ценнее, убивайте!» — высказался один молодой матрос. Но ропот верных людей удалось подавить, ведь они любили своего Императора…

Даниэль III припал на колени к мачте «Касатика» и горько простился с ним. Корабль, просуществовавший дольше, чем его государство, должен был подарить надежду всем, кто остался. Англичане ликовали, заметив уплывавшую команду побеждённого противника. Они не видели Императора и тщетно пытались попасть по шлюпке. Не желая гибели своим, Даниэль III побежал к носовым орудиям и совершил выстрелы прямо в трюм британского линейника, взорвав оба корабля. Уплывавшие данляндцы сняли шляпы и смолкли. Он продлил жизнь Империи, принеся в жертву самое дорогое…

После битвы у острова Гранне англичане надолго затихли. Они не совершали нападений в течение нескольких лет. Данляндия вновь погрузилась в скорбь. Эрфрид Нильссон — комендант форта столицы, спустил флаг до половины в знак всеобщего траура. Увядающая Империя больше не строила флот. Население захваченных британцами тихоокеанских островов вело партизанскую войну против завоевателей. Не имея возможности вернуть их Данляндии, бунтовщики уничтожали постройки и коммуникации, лишая врага позиций и всячески вредя ему. Отряд из четырёхсот полинезийцев под предводительством местного вождя Айяха Магнуссона на нескольких десятках самодельных лодок направился к британскому кораблю, стоявшему в бухте острова Вестмаре. Опешивший противник открыл по ним пальбу. Крохотные судёнышки туземцев прятались в огромных всплесках воды и подходили всё ближе к английскому бригу. На дикарей обрушился шквальный огонь, и больше половины людей Магнуссона попадали в воду. В англичан полетели стрелы и бумеранги, с палубы их корабля доносился раскатистый хохот. Когда последний баркас оказался у самого брига, аборигены дружно полезли внутрь через орудийные порты. Перерезав солдат в трюме корабля, они развернули пушки в сторону лестницы, ведущей наверх. Враг недооценил дикарей и поплатился слишком многими людьми, когда англичане рискнули спуститься и атаковать захватчиков…

Остатки отряда Магнуссона проплыли три острова, освобождая ещё лояльных Данляндии людей. Они совместно уничтожили британские суда, стоявшие на ремонте в гавани о. Форге, входящего в систему Дальних Островов. Восстания проимперских людей жестоким образом подавлялись англичанами. Враг многое терял от этой войны. Адмирал британского флота вторжения — Валентин Фокс, уставший от проделок данляндских союзников, устроил ряд карательных экспедиций. Захваченный у англичан бриг «Оппортьюнити» было решено направить в Стокгольм. Что сталось с первыми кораблями, посланными ещё Даниэлем III, неизвестно. Так или иначе, данляндцы предприняли вторую попытку вернуться на родные берега, откуда всё начиналось. Пока была возможность плыть в любом направлении. Но каждый день смотря на закат, они страшились увидеть рядом с заходящим солнцем английские суда…

2 апреля 1732 года после полуторадневного кровопролитного боя враг захватил разрушенный практически под ноль Девятый сектор Унсигерны. Данляндцы продержались в крепости на оставшихся запасах ещё два с половиной года. Совершая вылазки, они отбивали сектора назад, но после же вновь проигрывали их… В середине 1734-го был потерян Пятнадцатый, и погибли все надежды осаждённых. Одновременно с этим было почти подавлено сопротивление Первого сектора.

«…Ранним утром 13 июня враги уничтожили «стенную дверь», соединяющую Первый со Вторым сектором, и влезли через смежную башню к нам. Быстро всполошились рыцари, а потом начала просыпаться элитная пехота, почувствовавшая неудобства в виде пуль у себя в задницах. Британцы тучей ломанулись в этот проём. Магистр Арм Тапперхет своим геройским подвигом моментально отключил панику данляндцев. Он влез на ту самую стену, куда устремились англичане, развернул пушки форта в их сторону и обильно накормил свинцом, дважды побывав под обстрелом. Естественно, верные люди кинулись его прикрывать. Одно направление мы держали где-то около получаса: пехота вела огонь с разных позиций, рассредоточившись, чтобы нести меньше потерь, а рыцари гасили входящих солдат противника. Чёрт возьми! У них уже были штыки на ружьях. Им не нужно было делиться на тех, кто пехота, а кто стрелок: там были универсалы, могущие и то, и другое. Подобно короткой пике штык брал верх над шпагой по длине, и только лишь тот факт, что бой шёл в узком проходе, помогал данляндцам против наступающего врага: оружие британских солдат застревало в такой тесноте.

Но недолгим было наше превосходство. Когда враги выбили вторую перегородку, рыцарям пришлось начать отступление, чтобы не оказаться атакованными с обоих флангов и не пасть героями на стенах, убитыми в спины, подобно псам. Сир Тапперхет произвёл два выстрела из орудий в стороны и погнал рыцарей к бастиону, по которому они спустились вниз. Британцы уже были тут как тут, лишь элитная пехота позволила сделать их наплыв с другой стороны не таким быстрым, рассеивая вражеские ряды залповым огнём и метательными коронками. Данляндцы отбивались от многократно превосходящего врага, отходя всё дальше к центру площади. Англичане развернули пушки наших стен…

Шестнадцатый сектор «Ультима» выходил к Первому лишь одним коридором смежной башни. Капитан Стридсман — комендант Унсигерны, вопреки всем соображениям безопасности, открыл его, призывая оставшихся в живых рыцарей и пехотинцев собираться в последнем участке форта. Одновременно, не боясь обстрела, он и его доблестные люди вели огонь с башенных орудий по стенам, пушки на которых обратили англичане против данляндцев. Огневая поддержка спасла рыцарей от верной погибели. Два 48-фунтовых орудия и десять человек, заряжавших их, держали на себе всю противоположную стометровую стену с парой десятков пушек, ведших залпы по несчастным, не переставая.

Спустя ещё двадцать минут, когда последнее из тех двух орудий отказало, а башня превратилась в руины, несколько десятков выживших данляндцев покинули Первый сектор, выйдя в нейтральную зону («междустенье»). Леннарт Стридсман впустил их в Ультиму. Британские солдаты ворвались на стены через уничтоженную башню и сломали подъёмный механизм единственных входных ворот. Сир Тапперхет едва успел нырнуть под них. Истерзанный многочисленными ранами, он повернулся лицом к врагу и взвалил эту громаду себе на плечи, силясь держать до тех пор, пока последний данляндец не зайдёт в Шестнадцатый сектор. Буквально к его ногам падали бездыханные товарищи, а вскоре он снёс ещё два пулевых ранения в бок и в грудь. Прикрыв лицо левой рукой, немного поменял позу, встав меньшей стороной своего тела к противнику. Смертельную рану в голову или сердце не получит — думал Магистр, а остальные терпимы. Он не стал звать на помощь своих рыцарей: те были заняты на стенах без возможности даже выбраться из напирающей массы врага…

Ноги не слушались его. Он спустился на правое колено. Бегущим данляндцам приходилось проползать под воротами, однако периодически магистр старался вставать и приподнимать их. Следующая пуля — и он падает на оба колена, роняя ворота себе на плечи, сотрясаясь в спазмах от ужаснейшей боли и не в силах кричать. Британская пехота уже близко. Отставшие данляндцы разворачивались и гасили догонявших врагов, а после продолжали бежать дальше. Всё больше человек увязало в кровавой схватке. Один англичанин вырвался вперед и попытался убить беззащитного Тапперхета, но вовремя подоспевший данляндский пехотинец поймал его шпагу рукой, и, согнув в кулак, сломал её, нанося застрявшим клинком ожесточённые удары в шею врагу…

Ещё два ранения в руку — магистр завалился на бок, чтобы опереться о правую часть арки ворот: теперь он держал их на одном плече, так как второе истекало кровью. Что было сил, он сбросил с себя доспех, тяготивший его больше ворот, к которым уже привык. И этим окончил свою жизнь: британцы пробили ему солнечное сплетение. Пуля вышла насквозь из-за того, что выстрел был сделан с близкого расстояния. Магистр упал, в тот же миг последний выживший данляндец в «нейтральной зоне» нырнул под ворота и оказался раздавлен ими, погибнув мучительной смертью. Оба тела втащили рыцари, чтобы ворота прочно вошли в землю и не дали возможность англичанам поднять их вручную. Доблестный Арм Тапперхет был похоронен с почестями…

Тем временем продолжалась битва на стене. Поняв безнадёжность ситуации там, мы сбрасывали тела убитых вниз, как могли. Образовалась горка такой высоты, что рыцари в полной амуниции прыгали на них с укреплений без особого ущерба для себя. Казалось, мы проиграли всё. «Воины Океана» отходили к последнему знамени, прижимаясь «спина к спине», отбивали удар за ударом преследовавших врагов. Они остановились и выстроились во весь квадрат стены над нами. «Рота, приготовиться! Целься! Огонь…», — отзывалось ужасом в наших ушах. Флаг багрился от крови ежесекундно падающих товарищей.

Неожиданно для нас британцы прекратили стрельбу и начали спускаться. «Никакого плена, бойцы! Умрём за Императора!..» — выхватив клинок, завёлся капитан Стридсман. Это боевое сумасшествие, когда подобно загнанным в угол животным в солдатах просыпаются инстинкт и сила сокрушить любого, кто подойдёт… Англичане недооценили их и вынесли слишком много потерь. Комендант павшего города рубил противников десятками, пока не отказали руки в прямом смысле этого слова, после чего он был заколот сразу тремя наступавшими врагами. А нас осталось пятеро. Один элитный пехотинец и четыре рыцаря. Мы бросили под себя гранаты, чтобы не достаться врагу, когда тот обезоружил нас. Ступенчатый взрыв убил всех, кто был рядом.

…Когда я очнулся, не было уже англичан, а от Унсигерны остались пепел и обломки. Нужно найти хоть кого-то из наших… Но для начала было б неплохо — хотя бы свои ноги…»

Дата добавления: 2015-11-13