Try a Little Tenderness

Крис ощущает себя до одури счастливым; чувствам тесно в груди, они разрастаются и становятся такими огромными, что ему кажется, будто он вот-вот взорвётся, не выдержав этой умопомрачительной нежности, проявляющейся всякий раз, когда он смотрит на Исина; сердце трепещет в почти болезненном восторге, а разум вспоминает сотню песен соответствующей тематики.

Oh my love for the first time in my life,
My mind is wide open,
Oh my lover for the first time in my life,
My mind can feel

И вся нерастраченная до сей поры любовь принадлежит одному человеку; Крису кажется, что он всю жизнь ждал Исина, что только благодаря ему это слово – «любовь» - наполняется настоящим смыслом.

Каждый день, после того, как большие и малые дела остаются за спиной, он торопится в книжный подвальчик, потому что больше не может позволить себе быть вдали от Исина даже сутки.

И он совсем не обращает внимания на насмешливый блеск в глазах Бэкхёна. Наверное, потому что и сам Бён становится рассеянным и улыбчивым, стоит только Чанёлю показаться на пороге.

Такой привычный запах бумаги, смешанный с едва уловимыми ароматами роз и белого шоколада, становится настолько родным, будто всегда был рядом, с самого детства; но куда сильнее дурманит другой... Крис не сдерживается, тянет ойкающего Исина за локоть и сажает себе на колени; утыкается носом в шею, скользит чуть ниже и готовится тут же умереть от разрыва сердца. От Исина пахнет ромашковым гелем для душа, тонко, мягко.

От Исина пахнет Исином, и руки Криса, опустившиеся на бёдра младшего, слегка подрагивают.

Он забавно дуется, когда Исин поспешно вскакивает и дарит свою очаровательную улыбку очередному посетителю, забежавшему за томиком какой-то манги, что лежит в соседнем зале нераспакованной, прямо в коробке; ему сложно побороть свою детскую ревность к любому человеку, задерживающему на его Исине свой взгляд. Они вместе всего несколько дней, но Крису уже хочется говорить каждому встречному: «Видите это чудо? Оно моё, не отдам». Бэкхён закатывает глаза и бормочет что-то о том, как плохо жить с упёртыми собственниками, но Чанёль за его спиной понимающе кивает и ненавязчиво прижимает Бёна к себе, наклоняясь и слегка касаясь губами розовеющего ушка.

А Крис, когда Исин возвращается за стол и принимается читать или рисовать, тихо сидит рядом и смотрит, доводя младшего, по его собственному выражению, до состояния «зверского смущения». Крису пока непонятно, как смущение может быть зверским, зато он, наконец, уяснил, что волшебство и правда может быть простым и удивительно доступным, стоит только протянуть руку и кончиками пальцев коснуться чужой щеки.

Волшебство – это улыбка Исина.

Теперь Крис больше не боится своих желаний, не страшится оказаться отвергнутым. Он берёт маленькую ладошку Исина и сравнивает её со своей, а потом воплощает свои мечты в жизнь: осторожно целует каждый пальчик и ласково поглаживает запястье, откровенно наслаждаясь видом краснеющих щёк и приоткрытых губ, с которых срывается неровное дыхание. И в такие моменты даже Бэкхёну не хочется отпускать колкости; Бён просто закрывает глаза постоянно тусующемуся в подвальчике Чонину и громко говорит о том, что кое-кто явно нуждается в более приватной обстановке. Хотя он мог бы и не стараться так защищать хрупкое – детское – душевное равновесие Чонина, особенно учитывая тот факт, что этот ребёнок обожает приветствовать своих друзей поцелуями. Крис строго настрого запретил ему целовать Исина (а Чанёль дал точно такую же установку насчёт Бэкхёна), поэтому «невинное» дитя с неподдельным восторгом вскакивает с места, когда видит спускающегося со ступенек Чунмёна; бросается к старшему с распростёртыми объятиями и нескрываемым намерением попробовать на вкус чужие губы, но у Сухо прекрасная реакция – он успевает схватить со стола первую попавшуюся книгу, так что в итоге Чонин чмокает смотрящий на него с обложки портрет Фрейда. Бэкхён открыто смеётся, а Исин прячет улыбку, поворачиваясь лицом к Крису. Чонин обижается, но слова Чунмёна «будешь шоколадку?» тут же кардинально меняют положение. От доброго Бэкхёна Сухо получает небрежно брошенное «посмотрите на него, дядя-педофил», но, прежде чем тот успевает среагировать, Чонин выпаливает «мне уже есть восемнадцать!» и утаскивает хёна за собой, оставляя всех остальных недоверчиво смотреть им вслед.

Крис мог бы даже немного пожалеть Чунмёна (самую малость), но ему некогда – он слишком увлечён своим персональным чудом.

Когда они в первый раз выходят из подвальчика вместе, закрывают за собой хранящую расписные стены дверь, поднимаются наверх по обшарпанным ступенькам и вдыхают полный осенней прохлады ночной воздух, Крис чувствует себя немного странно, будто здесь, снаружи, Исин может растаять в насыщенно-синей мгле, обратиться фантомом, превратиться в воспоминание; он тормозит и крепко обнимает младшего, а тот даже не удивляется, только зарывается пальцами в светлые пряди волос и легонько целует в щёку, заставляя улыбнуться. И это действительно придаёт сил двигаться дальше, пусть Крис и не отпускает чужую ладонь; это дорогого стоит – чувствовать мягкую кожу и тёплые пальцы.

Автобус номер тринадцать гостеприимно встречает их улыбкой водителя, того самого, похожего на молодого Элвиса; увозит далеко-далеко, будто в другое измерение, где среди жилых домов, уютно мигающих тёпло-жёлтыми огоньками окон, скрывается маленький кинотеатр, прибежище для усталых – или любящих – душ, желающих приятно скоротать пару часов. Парни даже не задумываются о выборе фильма, и полтора часа с удовольствием наблюдают за злоключениями героя Юэна МакГрегора, хотя оба смотрели «Жизнь хуже обычной» не раз и не два. Этот просмотр отличается от предыдущих вроде бы маленькой, но очень важной деталью – они вместе.

Весь мир сужается только до этого пустого зала, до ощущения приятной тяжести головы на своём плече; и так спокойно, что хочется закрыть глаза и уснуть, вдыхая ромашковый запах; и так радостно, что хочется кричать, оповещая мир о своём счастье.

Крис раньше не понимал, насколько это чудесно и ни на что не похоже – иметь возможность находиться рядом с тем, кто одним своим присутствием делает твой мир светлее.

Исин улыбается – и сердце рвётся из груди, стремится взорваться грандиозным фейерверком, опаляя внутренности.

Исин смеётся – и хочется смеяться в ответ, почти до слёз.

Исин прижимается щекой к ладони – и всё тело предательски дрожит, а каждая его клетка наполняется концентрированной нежностью, от которой то ли больно, а то ли сладко...

И позже, когда они оказываются вдвоём в сумрачной квартире, им сложно оторваться друг от друга даже на минутку; Крис всё так же боится потерять Исина даже здесь, дома, а Исин тянется к Крису, будто совсем изголодавшийся по ласке.

Даже просто снять с младшего футболку – суровое испытание для и без того расшатанных нервов; Крис тяжело сглатывает, глядя на бледную кожу Исина, ласкаемую струящимся в окно светом полной луны. Промедление неизбежно; он замирает, жадно разглядывая плоский живот и соблазнительные бёдра, пока Исин не льнёт к нему, требуя поцелуя.

Касания пока невесомые, трепетно-осторожные, изучающе-нежные. Крис едва слышно стонет, когда пальчики Исина пробегаются по его спине; взволнованно дышит, когда они падают на кровать; целую вечность смотрит младшему в сияющие глаза и срывается, зацеловывая появившуюся на щеке ямочку.

И так страшно ненароком причинить неудобство или боль, что Крис снова медлит, хотя сердце в неистовом ритме давно уже пустилось галопом.

- Фань? – тихонько зовёт Исин, когда старший утыкается лбом в его ключицы, мучительно остро тревожа тёплым дыханием тут же покрывшуюся мурашками кожу.

- Люблю, как же люблю... Веришь?

- Знаю.

Исин обласкан бледным светом, зацелован горячими губами, воспет полными восхищения прикосновениями. Крис теряется в нём, как в непроглядной бездне, отдавая всего себя без остатка и принимая ровно столько же. Исин разрушает возникшую на долю секунды неуверенность, чуть приподнимая бёдра, делая контакт раскалённой от пылающего внутри желания кожи ещё более чувственным и предвкушающим.

Он не такой уж и робкий, каким кажется; он повторяет, что Крис не должен быть слишком осторожным, но как можно поддаваться страсти и нырять в омут с головой, когда под тобой лежит и до безумия трогательно улыбается само совершенство?

Стоны глушатся поцелуями; пальцы переплетаются, а тела рождают один огонь на двоих.

Крис ещё никогда не был так счастлив...

И он уверен, что это взаимно.

Дата добавления: 2015-11-14