Рейтинг может всё

Дарт Гидра

Под потолком, моргая, скрипела лампа.

Нога выбила дверь. Квадратную створку швырнуло влево. Тут же по её жестяной обшивке градом хлестнули пули. Противник нервничал, спешил.

Значит, он справа. Ждёт вертолёт и промаха конкурента. Только один остался, всех остальных уже нет. Кто ошибётся?

Высадив дверь, первый затаился внутри бетонной коробки и прикидывал, как расправиться с последним. Камера видела его сверху-сбоку. Тёмный силуэт замер, пригнувшись. Тому, снаружи, ближе до победного рывка к снижавшемуся вертолёту. Мощные лопасти нагоняют пыльную волну.

Молнией бросок гранаты за створ двери, далеко вправо. Если повезёт, свалит насмерть. Прижал к боку ржавый лист и отчаянный прыжок. Есть надежда, что этот щит прикроет. Жахнул взрыв, свистнули осколки, шарахнув всюду. Ровно в ту же секунду, пролетев метра два вперёд, первый упал и, отбросив грохочущий лист, прыгнул за толстый тор вентиляции.

Повезло, зацепила мелочь, кровоточили нитки царапин. Крупных ран нет. Вопрос только, уцелел ли враг? Первый оглянулся в поисках камеры – иногда отражения в линзах помогали. Рокотавший вертолёт не давал расслышать шагов, если они были. Надо идти ва-банк.

Он шагнул из укрытия, держа пистолет наизготовку. У противника автомат, преимущество. Если, конечно, цел после гранаты.

Выжил, чёрт его подери, выжил! Враг встал из-за плиты, держа смертоносную скорострелку в левой руке. Правая висит багровой плетью. На чумазом лице ухмылка, ствол медленно ползёт вверх.

Жми же курок, ты раньше взял на мушку! Но пальцы немеют, мерзкое жгучее электричество бьёт по жилам. Глючит чип, так не вовремя! Хотя…

Он не успел додумать – уцелевший после взрыва противник разнёс очередью голову в клочья. Мозги брызнули в камеру. Эффектный кадр, наверняка станет топовым и наберёт кучу просмотров.

Победитель отбросил дымивший автомат и отрешённо побрёл к севшему вертолёту, приволакивая ногу…

Досмотрев «Побег для одного», Рихард Джонсон переключился на свой канал. Здесь заканчивалась очередная серия «Адовой больнички». Два конкурирующих телепроекта, идут ноздря в ноздрю, в одно и то же время. Два года делят аудиторию ровно пополам, никому не удаётся одолеть другого.

Женщина с горящими безумно глазами замерла у поворота коридора. Рваный окровавленный халат позволяет рассмотреть милые прелести. Шумно вздымается грудь, в худых руках хромированный бак стерилизации. Крутой кипяток парит и обжигает тонкие пальцы, но она не замечает – на кону жизнь.

Рослый мужчина, держит в каждом кулаке по скальпелю, осторожно ступил из-за угла. Он ошибся, смотрит не в ту сторону, и это обходится ему слишком дорого. Плеснула бурлящая вода, дичайший, истошный крик. Кожа вскипает и покрывается волдырями прямо на глазах – камера даёт крупный план. Всё заволокло паром. Женщина бросается, как пантера, подхватив выроненные ножи, и с замахом втыкает их в шею поверженному. Крик захлёбывается – она для надёжности рывком перерезает горло. Сноп крови, лицо орошает алый фонтан. Она победила. И всю оставшуюся короткую жизнь проведёт в райских кущах. Рак неизлечим, но последние месяцы она проживёт лучше многих богачей. Любой каприз обречённой будет исполнен. Она хохотала и плакала, закрывая лицо красными руками.

Да, оба лидера телевидения достойны восхищения. Ни в чём не уступают друг другу. Оба выходят в прайм-тайм и собирают гигантскую аудиторию. И у Джонсона, и у его конкурентов лучшие специалисты. Огромные команды профессионалов два года искали, как обойти друг друга.

В чём же дело? Отчего «Адова больничка» не уйдёт в отрыв от «Побега для одного»? Интерьеры лучше, орудия расправы колоритней и интересней. В чём загвоздка?

Рихард устал думать об этом. Даже в отпуске назойливая задача не давала покоя.

Рейтинг – вот он, царь и бог телеканалов. Это он, всемогущий, даёт приток капитала.

Джонсон обвёл взглядом изысканный пентхауз. Да, всё это великолепие плюс небольшое имение в Англии – всё от щедрот рейтинга. Рихард изобрёл «Адову больничку», и она принесла ему такую прибыль, что многие захлёбывались от зависти.

Беда только в том, что хорошая идея пришла в две головы одновременно. Стремительный взлёт телепроекта был срезан вышедшим почти тотчас же аналогичным кровавым шоу. На другом канале. И теперь две бригады изощряются в искусстве беспощадных смертельных схваток.

Пальцы тронули сенсорный экран телефона.

– Мишель?

– Да, шеф?

– Приезжай-ка, по делу поговорим.

– Всенепременно, с удовольствием, сейчас же.

– Я сказал – по делу!

Рихард недовольно кинул сотовый на подушки.

Через полчаса тенькнули колокольчики внизу, и в комнату поднялся Мишель Файн. Разноцветные облегающие штаны, жёлтый пиджак, яркий шарф – да, заместитель, увы, был совершенно откровенным геем. Вычурные позы и интонации раздражали, но – он профи, экстра-класс по части сценариев реалити-шоу. Приходилось мириться даже с недвусмысленными взглядами этого разряженного попугая. Интересно, его интересуют вообще все мужчины или как у нормальных людей – кто-то нравится, а кто-то нет?

Рихард мрачно посмотрел исподлобья, встретив покрытый поволокой вожделения взгляд вошедшего.

– Возьми в баре вина, налей. Мне тоже, – властно махнул шеф.

– Ну, и зачем я понадобился? У тебя же отпуск, дорогой? – жеманно подал бокалы заместитель.

– Влезши на вершину, нельзя расслабляться – все будут стремиться сбросить тебя.

– О да, расслабляться нельзя, – глянул с прищуром, прихлебывая тонкий напиток, Мишель.

Джонсон посуровел:

– Я заменю тебя при первой же возможности.

– Хорошо-хорошо, Рихард, согласен, – продолжал невозмутимо улыбаться Файн. У геев психика устроена явно иначе.

– Почему «Адова больничка» не уходит в отрыв? Опережаем на жалкий процент! – Джонсон с ходу взял быка за рога.

– Идеи равнозначны. И там, и тут реальные убийства в обмен на грандиозный выигрыш для единственного победителя. И у них, и у нас – обречённые.

– У них приговорённые обществом, преступники. У нас приговорённые природой, навсегда, смертельно больные.

– Понимание этого момента и даёт нам мизерный перевес.

– У нас лучше интерьеры, красочней расправы, лучше картинка. У них выигрыш – всего лишь амнистия. У нас – безбедная жизнь на полном обеспечении и в роскоши до последнего дня. Почему разница в рейтинге невелика?

Мишель посерьёзнел и, подумав, ответил:

– Люди смотрят не только соперничающие трёхчасовые шоу. Они в принципе склонны держать включенным один канал. Наш и их – лидеры, но это не означает, что люди переключаются туда-сюда в непрерывном поиске самого интересного. Я склонен полагать, что в силу инерции смотрят в основном один канал из двух лидирующих. Современный человек очень ленив, ему даже кнопки нажимать не хочется.

– Шоу одинаковы по смыслу и выбирают то, что на привычной волне?

– Именно так.

Оба умолкли и в задумчивости пили вино.

– Мы об этом говорили много, но давай глянем снова. В чём причина успеха «Адовой больнички» и «Побега для одного»? – прервал паузу Рихард.

– Реальность, жесточайшая реальность. Зритель понимает, что на экране – всё по-настоящему. Участники шоу на самом деле убивают друг друга, и кровь хлещет не бутафорская. Мозги в камеру летят всамделишные.

– Ты видел этот кадр сегодня?

– Конечно.

– Предпочитаешь смотреть продукт конкурентов? – Джонсон напрягся.

– Как и ты.

– Ну, наш непревзойдённый момент месячной давности будет номер один ещё очень долго. У него недосягаемое количество просмотров в Интернете.

– Ты про то, как девчонка вспорола сопернице живот и волочила за вывалившиеся кишки?

– Ну да. Кадр категории «the best». И очень надолго. Но даже он не даёт нам решающего преимущества… Кстати, Файн, они сегодня использовали нечестный приём, заметил? Зрителям не нравился этот, с разлетевшейся башкой. Было выгодней, чтобы выиграл тот, кто выиграл. Использовали чип, чтобы затормозить рефлексы! Не хотел бы я, чтобы кто-нибудь так же применил мою микросхему, – Рихард потёр за мочкой уха.

– Сопереживание, – ухмыльнулся Мишель.

– Это ты о чём?

– Зритель болеет за дерущихся, ставит себя на их место.

– Геи знают, что такое сочувствие? – усмехнулся Рихард.

– Мы тоже люди, хотя и с прибабахом, – невозмутимо ответил подчинённый.

– Таким образом, толстый бюргер у телевизора с куском ветчины в зубах…

– …Рассматривает реальное убийство и получает необходимый организму адреналин. Он нутром чует, что в этом шоу убивают по-настоящему, он извещён об этом и видит собственными глазами достоверность происходящего…

Рихард, поморщившись, поднял палец, прервав собеседника.

Он задумался на несколько минут, гость терпеливо ждал, отставив в сторону опустевший бокал.

Молчание шефа затягивалось. Мишель поднялся и стал расхаживать по пустынному залу, рассматривая картины абстракционистов на бежевых стенах. Из любопытства присел на лоснящийся кожаный стульчик с тонкими блестящими ножками у высокого музыкального центра.

– Ладно, можешь идти. Буду думать. Ступай, – не повернув головы, сказал Рихард.

Разноцветный Файн ушёл.

Не спалось.

Измученный мозг не знал покоя. Вздохнув, Джонсон поднялся и посмотрел на часы в тусклом свете. Два часа ночи. Подошёл к огромному окну во всю стену, от пола до потолка. Тёмный, мрачный декабрь, с его стужей и сыростью. Впрочем, мокрых улиц с такой высоты не разглядишь…

Промурлыкал звонок.

– Да, Мишель. Ты что в такую пору?

– По голосу слышу, что у тебя бессонница, так что извиняю себя сам. Можно приеду?

– Это ещё зачем?

– Нетелефонный разговор. Есть идея!

– Тоже не спал, розовый фламинго? – съехидничал Рихард.

– Да. И, похоже, нашёл решение.

– Вот как? Ну, приезжай. Всё равно уже не усну, похоже.

Через полчаса со звоном колокольчиков заместитель возник на лестнице.

Он был взбудоражен и влетел, на ходу кинув шляпу в сторону.

– Шеф, я гений!

– Да, только без «ни», – оскалился Джонсон и потёр глаза.

Гость скривил рот, махнул рукой и снова вспыхнул в восторге:

– Я нашёл решение. Ключ – сочувствие! Зритель переживает, потому что примеривает ситуацию на себя. Мы дадим ему возможность ощутить это в полной мере, доведём всё до предела! Дальше будет просто некуда!

– Тихо-тихо, не тараторь. В чём суть-то?

– Жирный сытый обыватель хочет приключений, его организму нужен адреналин. Но он ленив, не полезет в горы, не всунет толстый зад в батискаф. Наша «Адова больничка» даёт ему страх, эмоции, кровь, кишки, реальность. Он труслив, но его телу нужны все эти химические реакции, стресс и жизнь на грани смерти.

– По делу когда начнёшь говорить?

– Подожди! Должна быть увертюра, чтобы мой гений прозвучал во всей красе!

– Ладно, только не затягивай. Я и без того с трудом соображаю, – Рихард принялся заваривать кофе.

– Помнишь, сколько было возмущения, когда появился наш проект? Изо всех сил старались закрыть! Отовсюду лезли защитнички морали! «Ну как же так – убивать перед телекамерами? Это неслыханно!» Они вопили-верещали, а зрителю понравилось моментально. Потому что мы делаем благое дело, даём ему то, что полезно. Страсти, трагедии, драмы – настоящие, неприкрытые, с торчащими наружу костями и сухожилиями реальной жизни! Ведь так?

– Какой смысл повторять мои же слова, сказанные три года назад на защите проекта?

– Мы кидаем зрителю мясо! Все хотят сделать из бюргера вегетарианца, а это невозможно! Ему нужны потроха, он хищник! Он болеет без крови!

– Достаточно пафоса, давай к делу. Ты не перед советом директоров.

– Мы дадим ему такое мясо, такой адреналин, что рейтинг просто зашкалит!

– Если позволишь, пока посмотрю новости, – Рихард потянулся к пульту.

– Стой! – Мишель замер. И продолжил, встрепенувшись, – Мы взорвём бомбу!

– Это такая красивая метафора, правильно понимаю?

– Нет, мы на самом деле взорвём бомбу! Тактический ядерный заряд.

Джонсон опешил и несколько секунд смотрел, хлопая глазами.

– Извини, бессонница, мозг туго соображает. Яснее можешь сказать? А то я понял так, что ты хочешь поджечь небольшой городок в угоду нашей победе.

– Ты услышал абсолютно верно! Мы заложим десятикилотонную бомбу в одном из населённых пунктов, а потом отправим на её обезвреживание смертников. Они должны и друг друга бить, и заряд обезвредить. Причем, – Мишель сделал паузу, подняв палец, – вначале не будет известно, где именно ядерная мина. Просто на некоторой территории, в пределах одного округа, например. Представляешь, какой шок и адреналин будет у зрителя, когда в середине шоу станет известно, что бомба в его городке? А как будут переживать другие? Они будут бурчать: «Ёлки-палки, это ж совсем рядом, я там был прошлым летом! Сочувствую тамошним! Надеюсь, им повезёт, и они не взорвутся…» А сами втайне будут жаждать узреть, как ударная волна разносит соседей в щепы. Я и название придумал в самую точку – «Бомба под тобой!» Согласись, отличная идея?

Рихард разинул рот, закрыл, снова открыл.

– Ты сумасшедший, – наконец опомнился он.

– Нет, я просто гей.

– Это одно и то же.

– Всё гениальное поначалу кажется сумасбродным.

– Расстройство психики не является признаком гениальности. Просто одаренность иногда сопровождается болезнью головы.

Они замолчали.

– Шеф, я всё обдумал. Вначале не торопясь, в секрете доведём идею до совершенства. Потом покажем проект директорам канала. Они одобрят, уверен, это ненасытные свиньи.

– Как и мы.

Разошедшийся Мишель не обратил внимания на реплику:

– Год будем готовить общественное мнение. Смогли же придавить блюстителей морали перед «Адовой больничкой»? И сейчас сможем. Тем более что… – изобретатель сценариев понизил голос и оглянулся. – Ты ведь в курсе, что у главных боссов страны голова болит по поводу избытка населения? Они поддержат любое начинание, могущее посодействовать в этом плане. Хотя на публике вида не подадут, и будут разглагольствовать о процветании нации.

– Погоди-ка, ты собрался рвануть атомную бомбу на самом деле? – Рихард со звоном поставил чашку.

– Конечно. Нельзя обманывать ожиданий зрителя. Он должен быть уверен в том, что всё настоящее. Он увидит руины города в вечерних новостях, если смертникам не удастся обезвредить заряд.

– Ты рехнулся! Всё, иди спать. Этот бред у тебя с недосыпу!

– Со мной всё нормально, шеф, просчитываю так же чётко, как обычно. В нашем деле цинизм – неотъемлемое качество. Не бойся, взорвать десять килотонн придётся всего раз, скажем, во второй-третьей передачах. А дальше все уже поверят и будут не в силах оторваться от зрелища. Самого страшного и смертоносного в истории реалити-шоу. И самого завораживающего! – Мишель ткнул вверх наманикюренным пальцем, подскочив на цыпочках.

– Ты не гений, ты самый настоящий гей.

– Всё путём, Рихард, расслабься. У нас много денег, а будет ещё больше. Дадим лидерам мнений, они обработают целевые аудитории – и через год проект начнёт победоносное восхождение. Деньги могут всё!

– Рейтинг может всё!

– В нашем случае это одно и то же.

– Ну да. Ладно, ступай. Я сейчас всё равно не в состоянии что-либо решить. Вернёмся к разговору позже…

Через тринадцать месяцев скандальное шоу вышло впервые. Его премьеру готовили долго, не поскупились на обработку общественного мнения, попутно увеличив отрыв «Адовой больнички» на пять процентов. За счет безмерно возросшей жестокости сцен. Хотя расти, казалось бы, уже некуда.

Но знание о том, какие высоты ждут впереди, давало команде необходимый импульс. Они видели тот предел, о котором не ведали соперники. И за счёт этого сумели вырваться вперёд даже на старом шоу.

Но пилотный выпуск «Бомбы под тобой» поверг конкурентов просто в тяжелейший нокаут. Это была триумфальная победа! Благодарный зритель вознёс рейтинги телеканала до заоблачных высот. Рихарда Джонсона носили на руках. Его команда обеспечила долгое и безбедное существование всей компании, причём уже строго на позиции №1. Шеф беспрецедентного реалити-шоу стал героем.

Но оставался главный шаг к неоспоримому успеху.

Мишель мчал по вечерней трассе. Хмуро и слякотно, как всегда в январе. Пролетавшие мимо фонари чертили полосы синего цвета по бледному лицу. Файн посвистывал и беспечно разглядывал придорожные рекламные щиты. Один подсвечен с особой щедростью. «Где бомба? Она прямо под тобой! Скоро ты увидишь то, чего не было никогда!» Автор идеи, взбудоражившей всех, усмехнулся.

Булькнул звонок.

– Да, Рихард.

– Едешь в отпуск?

– Именно. Уж миль тридцать к западу от тебя.

– Ты молодец всё-таки. Действительно, гений.

– Я всегда это знал, – Мишель усмехнулся и посмотрел в окно на ярко освещённый мотель, зазывавший поздних водителей.

– Теперь самый сложный момент. Сегодня взорвём бомбу. Шоу уже идёт. Рейтинги и без того запредельны. Но когда десять килотонн скажут своё «Аминь!» – нас будет уже не достать! Это будет скандал в сто баллов и аудитория в сто процентов. Рейтинг может всё!

– Да-да, он может всё.

– Слушай, заряд рванёт через минуту. Как и договаривались, смертники его не нашли. Но мне самому любопытно – а где бомба?

Мишель усмехнулся:

– Где?

– Ну да, по сценарию ключевой программы – местоположения не определили. Вон таймер обратный отсчёт начал… Есть! Ты слышишь, пёстрый клоун, светило нетрадиционности – «100% рейтинга»! Мы сделали всех! Ещё сорок пять секунд – и книга рекордов Гиннеса наша!!! И всё-таки, скажи по секрету, где фугас зарыли?

– Бомба под тобой.

– Не понял.

– Она в подвале твоего небоскреба.

В трубке заледенело молчание.

– Я ошибся, Мишель. Ты самый настоящий гей…

Но этих слов ухмыляющийся ездок уже не услышал. Положил трубку и беззаботно продолжил движение. Впереди курорт, короткий отдых. А потом слава и место шефа в самом престижном проекте всех времён.

Далеко позади на полнеба беззвучно полыхнуло зарево. Но Файн не обернулся. А напрасно – он бы увидел, что его вишнёвый «Кадиллак» скоро и уверенно настигает не по времени одинокий мотоциклист в наглухо застёгнутом комбинезоне.

Поравнявшись с машиной Мишеля, байкер дал короткую глухую очередь в стекло и быстро исчез далеко впереди, ловко увернувшись от резко ушедшего вбок автомобиля…

04.05.12 – 04.06.12

Дата добавления: 2015-11-14