Гражданское общество и его функции.

Гражданское общество имеет сложную структуру, вклю­чает хозяйственные, экономические, семейно-родственные, этнические, религиозные и правовые отношения, мораль, а также не опосредованные государством полити­ческие отношения между индивидами как первичными субъектами власти, партиями, группами интересов и т.д. В гражданском обществе в отличие от государственных структур преобладают не вертикальные (подчиненности), а горизонтальные связи — отношения конкуренции и соли­дарности между юридически свободными и равноправны­ми партнерами.

Для современного понимания гражданского общества не­достаточно представление о нем лишь с позиции его проти­вопоставления государственной власти и, соответственно, сфере реализации публичных интересов. Главным в совре­менной, общедемократической концепции гражданского об­щества должно быть определение собственных качествен­ных характеристик тех реальных общественных отношений, которые в системном единстве могут быть определены как современное гражданское общество.

Гражданское общество — это не просто некое объемное понятие, характеризующее определенную сферу обществен­ных отношений, пределы которых определяются лишь тем, что это «область действия частных интересов» (Гегель). В то же время «гражданское общество» — это и не юридичес­кое, не государственно-правовое понятие. Государство не может, не в состоянии «учредить», «декретировать», «ус­тановить» своими законами желательный для него образ гражданского общества.

Основная функция гражданского общества — наиболее пол­ное удовлетворение материальных, социальных и духовных потребностей его членов. Разнообразные экономические, этнические, региональные, профессиональные, религиоз­ные объединения граждан призваны содействовать всесто­ронней реализации индивидом его интересов, устремлений, целей и т. д.

В рамках выполнения этой основной функции граждан­ское общество выполняет ряд важных социальных функций:

1. На основе законности оно обеспечивает защиту част­ных сфер жизни человека и гражданина от необоснованной жесткой регламентации государства и других политических структур.

2. На базе ассоциаций гражданского общества создают­ся и развиваются механизмы общественного самоуправления.

3. Гражданское общество является одним из важнейших и мощных рычагов в системе «сдержек и противовесов», стремления политической власти к абсолютному господству. Оно защищает граждан и их объединения от незаконного вмешательства в их деятельность государственной власти и тем самым способствует формированию и упрочению демокра­тических органов государства, всей его политической сис­темы. Для выполнения этой функции у него есть немало средств: активное участие в избирательных кампаниях и ре­ферендумах, акциях протестов или поддержки тех или иных требований, большие возможности в формировании обще­ственного мнения, в частности, с помощью независимых средств массовой информации и коммуникаций.

4. Институты и организации гражданского общества призваны обеспечивать реальные гарантии нрав и побед че­ловека, равный доступ к участию в государственных и обще­ственных делах.

5. Гражданское общество выполняет также функцию социального контроля по отношению к своим членам. Оно независимо от государства, располагает средствами и санк­циями, с помощью которых может заставить индивиды со­блюдать общественные нормы, обеспечить социализацию и воспитание граждан.

6. Гражданское общество выполняет также коммуника­ционную функцию. В демократическом обществе проявля­ется многообразие интересов. Широчайший спектр этих ин­тересов является результатом тех свобод, которыми распо­лагает гражданин в условиях демократии. Демократическое государство призвано максимально удовлетворять интересы и потребности своих граждан. Однако в условиях экономи­ческого плюрализма эти интересы столь многочисленны, столь разнообразны и дифференцированны, что государст­венная власть практически не имеет каналов информации обо всех этих интересах. Задача институтов и организации гражданского общества информировать государство о конк­ретных интересах граждан, удовлетворение которых возмож­но лишь силами государства.

7. Гражданское общество выполняет стабилизирующую функцию своими институтами и организациями. Оно со­здает прочные структуры, на которых держится вся обще­ственная жизнь. В сложные исторические периоды (вой­ны, кризисы, депрессии), когда государство начинает шататься, оно «подставляет свое плечо» — прочные структуры гражданского общества.

Одной из функций гражданского общества является так­же обеспечение некоторого минимального уровня необходи­мых средств к существованию всем членам общества, осо­бенно тем, кто сам не может этого добиться (инвалиды, престарелые, больные и т. п.).

55. Философия истории: между универсализмом и локальными цивилизациями.

Филосо́фия исто́рии — раздел философии, призванный ответить на вопросы об объективных закономерностях и духовно-нравственном смысле исторического процесса, о путях реализации человеческих сущностных сил в истории, о возможностях обретения общечеловеческого единства[1]. Философия истории исследует имманентную логику развития человеческого общества, единство и многомерность исторического процесса, проблемы социального детерминизма, устанавливает истинность или достоверность исторических фактов и событий[2]. Также к философии истории относятся вопросы о возможности, сущности и границах исторического знания и исторической науки в частности.

Создав индивидуального субъекта с мощным универсалистским потенциалом, христианство сломало цивилизационность в ее исходном соционатуральном, природно-локалистском качестве и предложило иной, нецивилизационный алгоритм и вектор развития. На место цивилизации заступил Универсум — Христианский Универсум.

Однако этот Универсум не мог не занимать некое пространство, не обладать некими пространством и характеристиками — локальными, средиземноморско-европейскими. Имея свой геолокус и будучи универсалистским, Универсум начал расширяться и довольно быстро включил в себя те локальные традиции, которые обладали индивидуалистским потенциалом (античная, германская). В этом смысле Европейская цивилизация не относится исключительно ни к исторически «чистому» ряду (локальных) цивилизаций, ни к Христианскому Универсуму. Она есть процесс и результат снятия противоречий между христианским универсализмом и цивилизационным локализмом, исторический компромисс между ними. Это противоречие было интериоризировано в том, что именуется «Европейская цивилизация», придав ей фантастическую, невиданную в истории динамичность.

Европейская цивилизация стала уникальной исторической машиной, цивилизацнонные детали которой оказались самыми приспособленными к универсалистскому потенциалу,[25] а внелокальный индивидуальный субъект — мотор — обрел единственно возможную для себя цивилизационную форму. Не случайно Европейская цивилизация — цивилизация с «христианским мотором» оказалась единственной постоянно расширяющейся, ломающей свои естественные пределы. Причем этот процесс резко активизировался тогда, когда неевропейские цивилизации освоили все свое «естественное» локальное пространство и в XI–XII вв. в основном застыли у его границ. Именно в XII в. Европа взорвалась, и к XVI в. достигла «естественного» максимума, что резко обострило противоречие между цивилизационно-пространственной и универсально-временной компонентами Европейской цивилизации.

Капитализм устранил это противоречие, снял его в себе как в мирового масштаба Капиталистической Системе. Последняя, таким образом, функционально заняла место Европейской цивилизации в субъектном потоке исторического развития, став новой, подлинно и единственно универсальной (в смысле: мировой) формой универсалистского внелокального христианского субъекта.

Капитализм находится еще дальше от цивилизационности, чем христианство и Европейская цивилизация. Он — нецивилизационное решение противоречия между европейским пространством и христианским временем, между цивилизационностью и христианским универсализмом. Он — альтернатива решению, предложенному Европейской цивилизацией, и в то же время ее функциональный наследник, призванный выполнить ту же, что и она, задачу, но другими средствами и в другом масштабе.

На мой взгляд, здесь проявляется еще один срез неоднородности и сложности субъектного потока исторического развития, оказывающегося своеобразным «историческим кубиком Рубика», стороны которого можно выложить по-разному. Например, можно представить субъектный поток так, как это делают чаще всего, — состоящим из двух цивилизаций: Античной или Европейской; можно предложить модификации: одна — Западная — цивилизация, представленная двумя формами — локальной (Античной) и универсалистской (Европейско-христианской). Другая картина — ряд из трех формаций: рабовладение, феодализм, капитализм. Но возможен и еще один ряд:

Христианский Универсум

Античная цивилизация

Европейская цивилизация

Капиталистическая система

На первый взгляд этот ряд может покажется алогичным, ведь в нем смешаны цивилизационное и формационное. Однако такое впечатление обусловлено нестрогим определением понятия «цивилизация» и еще некоторыми обстоятельствами, о которых здесь нет места говорить. Главное же заключается в том, что перед нами три логически и исторически стадиальные, сменяющие друг друга системы субъектного потока. Первая — Античная цивилизация — это как бы одномерная система. Европейская цивилизация — система второго порядка, двумерная, возможна лишь как «опространствливание», ограничение в пространстве универсального по потенции и интенции христианского исторического субъекта. Наконец, капитализм — система третьего порядка, трехмерная. В ней и с ней христианский исторический субъект овеществляется и реально завершается как универсальный — мировой, планетарный: мир-система, мир(планета) — капитализм, мир-Христос (правда, в XX в. возник антимир, но это, как говорится, Бог в помощь).

Пока не знаю, какими терминами определить то, что я гипотетически назвал системами первого, второго и третьего порядков, выстроив некий ряд. Ясно, что ряд этот не совпадает ни с формационным, ни с цивилизационным. Оба последних характерны как для субъектного, так и для системного потоков развития. Здесь же речь идет скорее о различных формах, стадиях, системах, имманентных только субъектному потоку развития, хотя это предположение нуждается в разработке и проверке. Однако в любом случае, Европейская цивилизация и капитализм существуют в качественно иных по содержанию и конструкции сферах, чем цивилизации. Со всеми вытекающими отсюда последствиями столкновений этих систем с (неевропейскими) цивилизациями. Успех Запада в краткосрочной и среднесрочной перспективе не означает автоматически успеха в долгосрочной, например поздне- и посткапиталистической, перспективе, поживем — увидим.

Благодаря функции капитала, автономной от любой субстанции, от любой локальности, Капиталистическая система становится универсалистской и экономически. Функция капитала — вот реальное социопроизводственное воплощение христианского Бога. Ныне капитализм исчерпал (или почти исчерпал) то земное пространство, которое ему «по зубам», т. е. пространство «чистых форм», поддающееся темпорализации с помощью собственности, вещественной субстанции. Ныне капитализм оказался в том положении, в котором обнаружили себя наиболее развитые азиатские общества к XII в. или феодализм и Европейская цивилизация в XIV–XV вв. В мире больше нет америк, африк и австралий. Экспансия окончена. Для универсалистской компоненты Европейской цивилизации, капитализма нет больше адекватного пространства, а тенденция к макрорегионализации мира грозит сократить, демондиализировать имеющееся и уже освоенное пространство. Объективно это ослабляет универсалистскую компоненту, регионализирует ее, придает, ей цивилизационные черты.

Ну что же, в этом нет ничего удивительного. Ослабление универсалистской компоненты христианства не означает конца европейского исторического субъекта, Европейской цивилизации. Когда-то с Античностью и Средневековьем окончились их локально-региональные фазы. Ныне подходит к концу — универсальная. Однако европейский субъект остается внелокальным. По-видимому, новой формой внелокальности и должен стать макрорегион «Единая Европа», хотя трудностей на том пути значительно больше, чем это можно себе представить ныне. Вообще, намного более трудным станет бытие универсалистского субъекта, который не может в прежней мере рассчитывать на такую опору, как универсалистская и универсальная система, каковой и была Капиталистическая Система в эпоху Современности (1789–1991), когда она выступала как «современная мир-система» в строгом смысле слова. Как знать, может быть, центральным противоречием Европейской цивилизации XXI в., мотором ее развития (но в перспективе — и иглой «Кощеевой смерти») станет противоречие между универсальным характером исторического субъекта и партикуляризмом самой системы, в которой ему суждено жить или даже которую ему суждено строить. Внешне, абстрактно-типологически это выглядит как историческая инверсия: не от Античности к христианству, как две тысячи лет назад, а наоборот, как бы от христианства к «Античности» с как бы превращением христианства в ядро последней. Сюрреализм. Но в истории может случиться если не всякое, то многое.

Итак, социально-исторический финал (финиш) капитализма в то же время объективно оказывается, по-видимому, преддверием социально-исторического финиша и христианства, вновь низводит последнее до положения лишь одного из элементов Европейской цивилизации, сводит к личностному измерению с пессимистическим привкусом. Христианство с Маркаврелиевым или Экклезиастовым привкусом. Надо ли печалиться по этому поводу? Думаю — нет. Христианство как религия выполнило свою культурно-историческую миссию. Теперь, если говорить всерьез, оно может быть лишь внутренней позицией индивидуального субъекта, трезво, без иллюзий и надежд смотрящего в глаза реальности. Точнее, одна надежда есть — на то, что удастся достойно прожить в качестве индивидуального субъекта во все более коллективистском и все менее субъектном мире. Быть может, это и есть счастье — настолько, насколько оно возможно для конечного существа в бесконечном мире? В любом случае, индивидуальная субъектность, выкованная христианством, должна остаться главной ценностью посткапиталистичсской, создаваемой заново Европейской цивилизации. Этого отдавать нельзя.

Аналогичный процесс оживления, а точнее, воссоздания и реконструкции цивилизации после господства Модерна происходит и в неевропейском мире. Но здесь, как ни парадоксально, поздний, энтээровский капитализм — это «путь вверх», а не «вниз», как в европейско-христианском случае. Здесь макрорегионализация имеет тенденцию совпадать с этноцивилизационными зонами, ареалами, которые эпоха НТР помогает структурировать как новые цивилизационные (и в то же время геоэкономические) блоки. Получается, капитализм) играет различные роли в разные исторические эпохи. В одном случае он способствует созданию мировой, планетарной системы, мир-экономики, в другом — действует в диаметрально противоположном направлении, оформляя несколько геоэкономик с цивилизационным «дном». Или иначе: логика развития капитализма (самовозрастания стоимости капитала) длительное время стремится к мировому уровню, преодолевая локальные и макрорегиональные различия, а затем с какого-то момента начинает двигаться в противоположном направлении. По-видимому, здесь возможны расстыковка, развод между логикой развития капитализма и современной мировой (мир-)системой. Да, у закатных эпох своя логика. Тем более необходима разработка такой сферы знания, как социальная эсхатология.

Дата добавления: 2015-11-14