IX. Политика силы

Политическое воздействие постмодернизма
Давайте вспомним идеологические принципы постмодернизма, которые были выявлены в предыдущих главах.

1. Социальный конструктивизм. Смысл, мораль и истина реально не существуют — они конструируются обществом.
2. Культурный детерминизм. Личность человека в полной мере формируется культурными силами. В частности, язык определяет наше мышление, заключая нас в «языковую темницу».
3. Отрицание индивидуальной идентичности. Человек существует прежде всего как член группы. Феномен американского индивидуализма сам по себе является конструкцией американской культуры, характеризующейся такими ценностями среднего класса, как независимость и интроспекция. Но на самом деле все это — иллюзия. Идентичность прежде всего коллективна.
4. Отрицание гуманизма. Ценности, подчеркивающие творчество, автономию и приоритет человека, несостоятельны. Универсального человечества не существует, поскольку каждая культура образует свою собственную реальность. Традиционные гуманистические ценности являются канонами угнетения, отделения и насилия над окружающей средой. Группы должны укреплять себя, чтобы отстоять свои ценности и занять свое место среди прочих на земле.
5. Отрицание трансцендентного. Абсолютных истин не существует. Даже если бы они существовали, мы не имели бы к ним доступа в силу культурных и языковых ограничений.
6. Культ власти. Все установления, все человеческие отношения, все нравственные ценности, все человеческие творения — от произведений искусства до религиозных идеологий — являются масками для прикрытия примитивного желания властвовать.
7. Отрицание разума. Стремление объективизировать истину — маска для прикрытия культурного давления. Цельности и самореализации можно добиться, влившись в большую группу, высвободив свои естественные влечения, такие как естественные
эмоции и сексуальность, культивируя субъективизм и развивая полную экзистенциальность, не пытаясь упорядочить свою жизнь.
8. Яростная критика существующего порядка. Современное общество с его рационализмом, порядком и унитарным взглядом на истину должно уступить место новому мировому устройству. Научное знание отражает устаревший модернизм, в то время как новые электронные технологии внушают большие надежды. Деление общества на группы обеспечит подлинный культурный плюрализм. Старый порядок должен быть сокрушен, а его место должна занять модель нового, хотя и не совсем ясно определившегося общественного бытия.

Каково же политическое влияние этих идей? Как замечает Дэвид Горовиц, вера в то, что реальность порождается социумом, может быть только тоталитарной формулой. Демократия основывается на аксиоме, что человек свободен и автономен. Он может управлять собой. Постмодернисты считают, что человек несвободен и им управляет общество. Если члены общества пассивны и ими всецело руководят общественные силы, то никакое самоуправление невозможно. Если реальность порождается социумом, то власть общества и тех, кто им управляет, ничем не ограничена. Тогда как христианство учит, что реальность создает Бог, рассматривать общество в качестве творца значит обожествлять его. При таких допущениях каждая проблема должна иметь социальное решение, и ничто не может выйти из-под контроля тех, кто правит обществом. «Тоталитаризм» предполагает контроль над всеми сферами жизни со стороны государства, то есть именно то, что предполагает постмодернизм.
Постмодернизм преуменьшает роль отдельного человека и преувеличивает роль группы. Это может привести лишь к коллективному менталитету, где интересы индивидуума теряются в требованиях группы. Идеология, которая утверждает, что личная свобода — это иллюзия, едва ли станет допускать и поддерживать индивидуальную свободу.
Кроме того, исключение трансцендентных ценностей лишает общество самой возможности существования нравственных ограничений. Общество не подчиняется моральному Закону; оно само его создает. Если абсолютных ценностей не существует, общество способно создавать какие угодно ценности, не подчиняясь ни одной из них. Все это лишь вопрос власти. В отсутствие моральных абсолютов, власть отдается на произвол властителей. Поскольку нет основания для нравственного или рационального убеждения, сторона, обладающая наибольшей силой, побеждает. Правительство становится носителем безраздельной власти, на которую не распространяется ни закон, ни разум. На личном уровне отрицание всех внешних абсолютов в пользу субъективности может означать триумф иррациональности, вспышку безумия и беспредельного террора.

Артур Понтинен так объясняет связь между постмодернизмом и принципами «политической корректности» университетских городков:
«Поскольку — как нас уверяют — нет мудрости, нет и свободы слова (поэтому вводятся правила, ограничивающие свободу слова в университетских городках). Нам говорят, что не существует таких понятий, как личная ответственность и чувство собственного достоинства (поэтому пропагандируются принципы, поощряющие подход к человеку не на основе его личных заслуг, а как к представителю таких ограничительных категорий как раса, пол и класс...). Нам даже говорят, что науки не существует — существуют лишь убедительные фикции; и культуры не существует — есть только парадигмы угнетения».
Разве не могут подобные ограничения личной свободы выйти за пределы университетских городков и захлестнуть все общество?
Бюрократия, законодательные органы и суды проявляют похожую «чувствительность» в своем стремлении обуздать «нападки» и еще шире применять законы о гражданских правах. Если мы когда-нибудь дойдем до «законов позитивной деятельности», принуждающих Церковь, вопреки ее учению, посвящать в сан женщин, или до «антидискриминационных» законов, заставляющих церковные организации нанимать гомосексуалистов, или до «законов политического лоббирования», вынуждающих Церковь хранить молчание по основным социальным вопросам, таким как аборты, то религиозная свобода будет уничтожена. Уже сейчас некоторые постмодернические секты призывают к подобного рода мерам; единственное, что им не хватает, это власти. Воинствующие феминистки уже обладают достаточной властью, чтобы начать осуществление абортов по требованию, что приведет к убийству миллионов людей. Следующий шаг в их повестке дня — заглушить голоса протеста.
Коннор говорит о «странной диалектике, которая, призывая к отказу от всякой власти и любых форм объединения, может привести к полному бессилию и утверждению обновленной нигилистической власти». Революции, как правило, следуют предсказуемому порядку. Прежде всего революционеры отрекаются от всех существующих структур и власти. Как только власть свергается, а структуры разрушаются, революция вступает в новую фазу. Возникают новая власть и новые структуры. Большинство революций, впрочем, имели спои критерии устройства нового общества: Французская революция — просвещенческий рационализм, Русская революция — экономический марксизм, Иранская революция — верность исламу. Постмодернистическая революция, отвергнув все эти абсолютные категории, становится слепой и беспорядочной, самозабвенно строящей общество, отрицающее всякую власть.
«Теоретические крайности», «ненависть», «нигилистическая власть» — все эти время от времени повторяющиеся темы постмодернизма вряд ли способствуют сохранению свободного демократического общества. Большинство людей не подозревают, что принципы постмодернизма уже были опробованы в истории одной политической системы. Социальный конструктивизм, культурный детерминизм, отрицание личной идентичности, отрицание гуманизма, неприятие трансцендентного, разрушение разума, жажда власти и революционная критика существующих порядков — все это принципы не только постмодернизма, но и фашизма.
Как было отмечено раньше и показано в моей книге "Современный фашизм: уничтожение иудео-христианского мировоззрения», большая часть идей, объединявших фашизм 1930-х, пережила Вторую мировую войну и продолжила развитие в рамках постмодернистической мысли. Фашисты также считали, что реальность — это социальная конструкция, и что само общество определяет свои ценности. Отдельные культуры и этнические группы образуют закрытые миры, в которые нельзя вмешиваться, даже если они соперничают друг с другом. Индивидуальность — это миф; человек как таковой может обрести себя, только слившись с толпой. «Гуманистические ценности» — тоже миф; абсолютных, трансцендентных моральных законов, которым бы подчинялась культура, не существует. Все это — иудейские (т. е. библейские) идеи, которые ответственны за отчуждение, сознание вины и нестабильность западной культуры. Сила, а не любовь и сострадание, должна быть истинным выражением стремления культуры к власти. Коллективное чувство, а не абстрактный разум (еще одно наследие «иудеев»), должно развиваться как культурный источник энергии.
«Национал-социализм» создавал контролируемую государством экономику, которая работала бы на благо нации. Государство решало все проблемы человека. Плановое государство, воспринимаемое как источник всех ценностей и всяких благ, получало некий мистический статус, взяв на себя роль Бога и требуя преданности от всех своих членов. Так же как в древних языческих племенах, до отчуждения, которое Библия внесла на Запад, культура составляла единое целое с природой и ее божествами.
Очень многие в свое время рассматривали фашистскую идеологию как залог освобождения. Однако социальный конструктивизм и культурный детерминизм в приложении к реальной жизни породили тоталитарный гнет. Отрицание личности означало уничтожение свободы. Отрицание объективной морали означало, что государство может делать что угодно; в результате все это вылилось в евгенические программы, террор со стороны гестапо и эвтаназию для инвалидов и «лишних». Идеологическая враждебность по отношению к иудо-христианской традиции привела к захвату церквей синкретическим богословским учением, уничтожению конфессионального христианства и массовому истреблению евреев.
Противодействие всему современному зачастую означает возвращение к примитивному, варварскому. Фашизм 30-х годов XX века никогда не был консервативным движением (несмотря на марксистскую пропаганду); это была реакция на объективность, рационализм и отчуждение «современного мира», реакция, структурно параллельная реакции постмодернистов. Фашизм, как и постмодернизм, уходит корнями в романтизм, с его примитивизмом и субъективностью, и экзистенциализм, с его отрицанием абсолютных ценностей и «триумфом воли». Возможно Гитлер потерпел неудачу, потому что он опередил свое время.

Дата добавления: 2015-11-16