Я СНОВА БЫЛ В СТУДИИ 33, И МЫ С ЛУИСОМ РАБОТАЛИ НАД 4999 АЛЬБОМОМ BLUE SYSTEM. Я литрами поглощал чай. Мочевой пузырь застучал, пришлось сходить в заведение для мальчиков. За «уголком философии» у нас помещалась ещё одна крохотная студия - так сказать, для начинающих. Здесь мы испытывали молодые таланты, которые звонили в дверь бункера и спрашивали: «Это здесь можно стать певцом?»
По дороге туда я услышал пение какой-то женщины, она так жутко квакала, что я чуть ботинки не потерял. Возвращаясь назад, я всё ещё слышал этот жуткий голос.
«Скажите, кто разрешил ей петь?» - спросил я Амадеуса, одного из моих музыкантов - «Она же в тон не попадает!» Но Амадеус ответил: «Да, но она хорошо выглядит. И потом, она умеет общаться с прессой». В этот миг я впервые взглянул на фрау Фельдбуш и, как сейчас помню, подумал: уффффффф...! Тёмные волосы, карие глаза, мой любимый тип женщин. Поглядел, и хватит. Я вернулся в студию к Луису, и мы продолжили работу.
После трёх часов работы и двух литров чая мне снова понадобилось посетить маленькую комнатку. А Верона всё ещё сидела в студии и пыталась попасть в тон. Так продолжалось целый день. Каждый поход в сортир сопровождался жутким воем. «Скажи, вы там, часом, не спятили?» - спросил я Амадеуса. Они уже битых 60 часов пытались заставить даму спеть одно-единственное предложение из двух слов: «eris loco». Ну и, наконец: «Безнадёга! У неё никогда не получится!» - и они разочарованно выбросили проект.
Собственно, профессиональная карьера Вероны катилась к закату. С группой Chocolate она создала два хита - «Ritmo De La Noche» и «Everybody Salsa». Но даже безмозглому было понятно, что эти хиты она пела не сама. И для своего продюсера Алекса Кристенсена она была всего лишь дешёвой вывеской, которую он выдвинул на сцену, и которая была попрыгушкой. И уж незаменимой она точно не была.
Но так как Верона имеет склонность выдумывать свою собственную реальность, после пятисот выступлений под фонограмму она пришла к убеждению: «Этот голос на кассете - это мой! Я всё-таки умею петь!» И нельзя сказать, что Вероне чуть-чуть недоставало, чтобы запеть самой. Это то же самое, как если бы Инга Мюзель попробовала бы прыгать с шестом. Чувство ритма - ноль, способность танцевать в такт - ноль. Но причина заключалась не в том, что у Вероны не всё в порядке с моторикой, она просто не понимала, что такое такт. Если Амадеус говорил ей: «Так! Сейчас! Давай! Теперь начинай петь!», Верона отвечала: «Ага! Так-так!» и всё никак не могла так скоординировать свои действия, чтобы начать петь в положенное время. То слишком рано, то слишком поздно. То галопом мчалась вперёд, то хромала далеко позади.
Как и полагается, кроме выходов в туалет были и обеденные перерывы. Я зашёл в комнату отдыха, и кто же там сидел? Верона. На ней было ярко-красное пальто покроя сорви-меня-скорей, она посасывала сигарету. В руках у меня была кипа фоток, одна из которых должна была стать обложкой нового альбома.
«Эй, посмотри-ка на это» - заговорил я - «На которой я выгляжу, по-твоему, лучше всего?» Признаюсь, в этот момент она казалась мне просто клёвой - и это после того, как я раз тридцать слышал её кукареканье под дверью туалета.
«...Ммм, вот это фото... да... мм..». - ответила она. И наши разговоры на этот день ограничились словами «Привет» и всякими «тра-ля-ля».
Дата добавления: 2015-07-11; просмотров: 50 | Нарушение авторских прав