Читайте также:
|
И почти ту же фигню написали для Нино. Очень поздней ночью Герд Гебхард отвёл нас в сторонку: «Вот - объявил он торжественно - Вы не победили! Но ничего страшного! Вы всё равно получите подарок!» И протянул нам часы.
Потом я случайно узнал, что ребята из WEA сначала позвонили ювелиру и спросили, нельзя ли вернуть часы. Или, по крайней мере, получить их со скидкой, мы же не победили.
Когда я узнал об этом, мне плохо стало. Я просто напился и пошёл к Женевскому озеру. На пологом берегу сверкали блики, я смотрел на воду, борясь со слезами. Я чувствовал себя так, будто мне залепили пощёчину. Я всё-таки был Великим Дитером, который писал хиты номер один. Моё имя было гарантом хита. И теперь я был сброшен с трона на глазах у миллиарда зрителей. Эта история с часами меня доконала. Я размахнулся и швырнул вещицу подальше в озеро. (Итак, если кто вытащит со дна озера что-то подобное, пожалуйста, сообщите Дитеру Болену.) И кроме того я поклялся никогда больше не участвовать в гран-при.
Только я не принял во внимание австрийцев. Они вошли во вкус. Каждый человек имеет свою цену. Моя равнялась сумме намного большей, чем та, которую мне заплатили в первый раз. Немного напоминает ручного медведя, которому вдели в нос кольцо, и он танцует.
После «Nur ein Lied» я написал «Zusammen geh'n». И теперь Вена требовала от меня: «Дитер, сделай первое место!» Пел теперь Тони Вегас, похожий на поющего мультяшного пирата, как позднее выяснилось.
С самого начала наша миссия оказалась под несчастливой звездой. Бейерляйн за несколько дней до меня слетал в Швецию, чтобы организовать пробы и проследить за оркестром и хором. Я должен был прибыть позже в сопровождении Наддель. Которая в свою очередь не захотела лететь без своего маленького Чаки, очаровательной мальтийской болонки, которую я подарил ей к рождеству, и главное занятие которого состояло в том, чтобы трястись, потому что он всегда мёрз. Как и было предусмотрено, мы приземлились в аэропорту Мальмё. Первым неприятным сюрпризом явилось то, что никто на приехал забрать нас оттуда. Но это оказалось излишним, мы и без того не смогли бы въехать. Это был второй сюрприз.
«Его нужно поместить в карантин» - объявил таможенник и указал на бедного Чаки, который трясся, прижавшись к моей лодыжке. «Через неделю вы можете его забрать!» Чтобы пересечь с животным шведскую границу, требовалась ветеринарная справка. У нас её, конечно же, не было. «Я не оставлю свою собаку! - Наддель принялась шмыгать носом - Тогда я вместе с ней пойду в карантин!»
Всё, хватит. Моё терпение лопнуло, и я отвёл душу, набросившись на таможенника: «Ах ты рожа зажравшаяся! Вы все здесь чокнулись?» А потом повернулся к Наддель: «Пойдём отсюда, отправляемся домой!» Хороший план, жаль только, что привести его в исполнение оказалось на так-то легко. Авиакомпании бастовали. Рейсов назад не было. «Тогда, пожалуйста, сюда!» - нас пытались запихнуть в какую-то комнату на ночлег. Я взбесился и за себя уже больше не отвечал.
Приехала полиция. Меня, Наддель и собаку посадили в такси. Какими-то специальными клещами запломбировали окна и двери, чтобы мы не смогли тайком проникнуть в страну. Так нас доставили на паром. Здесь нас освободили из нашей тюрьмы на колёсах, бутербродники помахали нам на прощание, и корабль отчалил. И после восьми часов плавания - а я из тех, кого на море укачивает за 10 секунд, - мы вошли в порт Травемюнде.
«Послушай, где тебя носит?» - набросился на меня по телефону Бейерляйн едва мы переступили порог дома. Уж он нашёл, кому сказать! «Засунь капусту себе в задницу! Я сыт по горло. Я больше не приеду!» - заорал я в ответ. Ещё через 6 часов я настолько овладел собой, что снова смог сесть в самолёт. Не прошло и суток, как я во второй раз прилетел из Гамбурга в Швецию. Разумеется, без Наддель и без Гав-Гава.
Мультяшный пират Тони имел несчастье первым в Мальмё попасться мне под горячую руку. «Да если ты и все твои приятели когда-нибудь научитесь правильно говорить по-немецки - я прыщами покроюсь!» - ревел я, выплёскивая накопленное за 30 часов бешенство.
«Дипломатический скандал -
Дитер Болен оскорбляет Австрию!»
заявила на следующий день венская газета «Крона». Я сожалел о сказанном, но я ведь тоже человек.
9 мая 1992 года, субботним вечером, в «Eishalle» в Мальмё стартовал 36 гран-при «Евровидение». 4000 зрителей заплатили до 300 марок и теперь от души аплодировали. Началось голосование. Нас с Бейерляйном обходили молчанием, но дело было не в «Ни балла для Австрии». Здесь один балл, там другой - так мы, как старьёвщики, наскребли на 10 место. Но после тридцати четырёх бокалов шампанского мы сумели справиться с ударом.
И снова я дал себе клятву никогда больше не участвовать в этом идиотском соревновании. На этот раз мне удалось оставаться верным клятве аж 10 лет.
Дата добавления: 2015-07-11; просмотров: 53 | Нарушение авторских прав