|
Читайте также: |
Через четыре с лишним часа, когда из глаз уже текли слезы от напряжения, Джина сказала даже не со вздохом, а с каким-то судорожным всхлипом: - Вот она.
- Ну, как там наши отреагировали на то, что никакой это не корабль, а нормальный обломок мироздания?
- С облегчением. Брюс, Земля сообщает, что в таком случае будут предприняты меры по уничтожению тела заблаговременно. Нам сообщат, как только сделают все уточнения.
- У нас вроде бы свободный часок?
Она улыбнулась:
- Знаешь, мне пришло в голову то же самое. Но Земля хочет, чтобы мы попытались установить связь с русским кораблем. Наверное, он летит с таким же заданием, как и мы.
- Пусть русские потерпят еще часок.
- Иногда ты говоришь умные вещи...
Русские были заняты своими делами.
- Ракета номер первый - к бою!
- Номер первый к бою готова.
- Оптика?
- Держу цель.
Сам же Зернов занялся тем, что он называл "выходом на огневую позицию": нацелил "Ураган" носом на тело. Он уже привык к тому, что оно представлялось взгляду как бы колеблющимся, даже мерцающим - это зависело от того, какую часть своей до причудливости неровной поверхности тело, без устали кувыркаясь, подставляло в каждую секунду солнечным лучам: бока (как называли космонавты его длинные стороны) или же торцы - тогда яркость сразу и заметно падала. Вращение тела было равномерным, происходило в определенном ритме, и взгляд воспринимал как бы точки и тире - романтически настроенному наблюдателю это представилось бы сигналами из космоса; но не специалистам, конечно.
- Через три минуты оно подставит бок - надо будет угодить в самое темечко.
Темечком они окрестили относительно ровное, со стомильного расстояния казавшееся совершенно гладким местечко на том боку, которому предстояло вот-вот появиться в их поле зрения.
- Ракета будет лететь четырнадцать секунд. Врубай всю аппаратуру заблаговременно. Там все остынет очень быстро.
Инженер не удержался от вопроса:
- Считаешь, нас не зацепит? Без осколков ведь не обойдется.
- Не думаю. В случае чего - успеем увернуться: дистанция достаточно велика.
Компьютер согласовал оси прицелов ракетных установок и наблюдательной оптики с целым арсеналом приборов, без которых не обходятся военные корабли.
- Хорошо бы все сделать с первой попытки, - проговорил Зернов, скорее всего самому себе. - Тогда еще семь останется. Он имел в виду ракеты в установках.
- А что их беречь? Может, хочешь, вернувшись, продавать их как сувениры?
Он невольно усмехнулся:
- Неплохой был бы заработок. Только дело не в этом: мы тут все-таки не одни.
И он кивнул затылком, словно показывая назад.
- Ну, - не согласился инженер, - мы же теперь союзники... Ответить Зернов не успел: яркость тела начала быстро возрастать.
- Внимание! Вышел на цель. Упреждение сделано. Готов?
- Полная готовность!
- Пуск!
Одна из готовых к бою ракет стремительно вырвалась из своего гнезда.
Ракеты "Урагана" были намного меньше и слабее тех, что сейчас на Земле готовились к глобальному залпу; они предназначались для уничтожения спутников и заатмосферных кораблей противника - и те, и другие не прикрыты броневой защитой, а для обстрела земных целей имелись, как все понимают, другие средства. Комочек пламени быстро уменьшался, приближаясь к телу. На шкале мелькали секунды, колесом крутились десятые.
- Брюс, ты видишь? Похоже, они начали обстреливать тело! Крыша поехала?
- Shit! Идиоты! Нельзя... По местам!
- Что ты?..
- Надо перехватить ее! Номер первый - к старту!
- Первый готов.
- Пуск!
И ракета стартовала с "Амбассадора".
- Командир, они выпустили перехватчика!
- А вот хрен они успеют! Да и с чего это они?..
Лихая гонка получилась. Американец стартовал вторым, но ракета была помощнее. Нагоняла. И перехватила бы, буди расстояние до тела еще хоть на полсотни километров больше. Но не было этих километров. Ракеты поравнялись у самой поверхности. И одновременно сработали - и преследуемая, и преследовательница. Совсем рядышком.
Яркая вспышка на поверхности тела. Лишь на мгновение. Но когда она погасла, еще несколько секунд светилось, хотя куда слабее, то место, куда ракета угодила: кусочек поверхности Тела Угрозы, успевший раскалиться при высочайшей температуре ядерного взрыва. По соседству с телом промелькнуло и погасло несколько искр: вероятно, выброшенные взрывом осколки поверхности. Но они сейчас никого не интересовали: главным было - вот это быстро гаснущее свечение материала, из которого, надо полагать, тело и состояло, поймать в объективы, записать, пропустить через призмы - и безошибочно определить, из чего состоит поверхность объекта, а скорее всего - и весь он: сделанные ранее наблюдения позволяли думать, что оно однородно, поскольку альбедо его оставалось неизменным, как бы тело ни поворачивалось.
- Нет, это не перехват был скорее всего. А может, они и хотели - но не вышло. Отбой боевой тревоги! - проговорил Зернов. И усмехнулся: - Знаешь, я до последнего мига ждал - вдруг оттуда вторую выпустят по нам... Обошлось. Ну, теперь уже совершенно точно можно сказать: кораблем тут и не пахнет. Хотя безопаснее от этого положение и не делается.
- Ну, что говорят анализы?
- К твоим услугам: все на дисплее.
Зернов вгляделся. Тело явно состояло не из льда, водяного или еще какого-нибудь.
- Ты сам видишь: скорее всего это в основном железо. Да еще и никель и титан - немного, около трех процентов. Теперь можно определить массу куда точнее.
Загрузили все параметры, умножили. Зернов присвистнул:
- Да, внушительная сумма летает.
- Сумма?
- Ну, если бы можно было его мягко посадить на Землю - вся металлургия оказалась бы обеспечена до конца века, а то и дольше... Не знаешь, почем нынче тонна железа? Шучу, конечно. Мягко его не посадить... Сколько у нас до связи?
- Восемь тридцать.
- Кодируй. Докладываю: программа-один выполнена без сбоев и срывов. Техника сработала нормально. Продолжаем полет. И передай результат.
- А насчет их попытки перехвата?
Зернов сделал гримасу:
- А ты уверен, что это был перехват? Я сначала тоже так подумал. Но ведь перехвата не состоялось, остается только предположение. Может, у них команда - отвечать на наши действия такими же?
- Почему же не попытались установить с нами связь? А если - мы ответили бы? Все просто: у нас нет приказа - и у них наверняка тоже.
- А может, у них на нас вырос зуб?
Зернов ответил сразу - видимо, такое развитие событий уже проигрывал в уме:
- Нет повода. Если бы мы скрывались - только в космосе куда скроешься? Никакая маскировка не поможет. Значит, поскольку мы имеем полное право тут находиться, как и они, - будем молча сохранять добрососедские отношения. Тем более что эта штуковина, давно уже ясно, на корабль никак не похожа - ни. на американский, ни на марсианский. А что не наш - это мы еще до старта знали. Значит, и нет никаких причин, чтобы нам с ними играть в разные игры. Да и у них, думаю, тоже.
Только после паузы Зернов добавил:
- Тем не менее порох, как и полагается, должен быть сухим. Все же это был военный корабль, и люди на борту тоже военные. То есть должны бьши быть готовыми ко всяким прыжкам и гримасам судьбы.
* * *
- Брюс, после этой атаки я почему-то начала бояться... Как ты думаешь, это конец - если...
Командир "Амбассадора" ответил не сразу:
- Расколоть Землю оно вряд ли сможет. Но... Угоди оно в океан - потоп обеспечен по высшему классу: цунами обойдут всю планету, пожалуй, не раз и не два, уцелеет, наверное, только то, что высоко в горах. Это при условии, что глыба сохранит монолитность до самого соударения.
- А если расколется?
- Если накроет планету все-таки - то сработает как разделяющаяся боеголовка. Тогда не позавидуешь всему полушарию, которое в тот миг подставится под удар. И в первую очередь, боюсь, солоно придется странам Тихого океана. Япония, наша Калифорния, русское побережье... Если, конечно, тело угодит в цель. Я-то надеюсь, что пронесет.
- Хоть бы это было другое полушарие. А лучше всего бы - в Антарктиду.
- Отсроченный штраф.
- Что?
- Антарктида потечет. Другой вариант потопа - медленнее, но так же неизбежно. Нет уж, пусть лучше оно уйдет своей дорогой... Время связи. Порадуем наших: предприняты совместные боевые действия при полном отсутствии реального противника. И обязательно - о том, что ракета самопроизвольно сменила цель.
- Да, мне это не нравится? Отчего?
- Я подозреваю - магнитные влияния. Надо запросить: наши наверняка уже проанализировали состав. И это придется учитывать. Давай, сладкая, работай! Осторожно! Ты что: голова закружилась?
- По-моему, это ты меня задел.
- Ничего подобного. Мне показалось, что ты - меня.
- Ладно, все о'кей.
- Постой, постой. Какое-то сотрясение все же было - почему, мы же не по проселку едем. Сейчас.
Брюс переключил компьютер на контроль состояния корабля.
- Ага. Герметичность не нарушена - слава Богу. Семь ракет на своих местах - приятно слышать. Что же тут могло?..
- Брюс, связь. Связь!..
- Я готов. Черт... Что у меня - в глазах двоится? Не пойму. Постой, постой...
- Смотри - вроде бы их чуть тряхнуло?
Зернов посмотрел. Пожал плечами:
- Вероятнее всего - корректируют свое положение: ракету-то они выпустили, значит, параметры изменились.
- Прекрасная видимость.
- Где оно? Где?
Джина ответила не сразу: вероятно, хотела убедиться - потому что разница между обоими ожидаемыми положениями сейчас должна была быть совсем незначительной; затем с каждым днем она должна была делаться все большей - у Люциана все было просчитано еще на две недели вперед. Дальше, по его расчетам, тело можно будет наблюдать и простым глазом - если, конечно, знать, где искать его.
- Ты что - не можешь определить?
- Да определила...
И по ее голосу, едва слышному, он понял, что именно она увидела в небе: то самое, что они сегодня днем разглядели все-таки на ночных снимках: то, чего не должно было вроде бы быть, но оно тем не менее было. Ошибка исключалась: условия для фотографирования были прекрасными - новолуние, поэтому ночное светило не мешало, и атмосфера была спокойной даже на тех высотах, где нередко ураганные потоки воздуха как бы размазывали изображение.
Не Тело Угрозы; если не точка нахождения, то, во всяком случае, область его наблюдения была достаточно ясна, и возможные сбои с достаточной точностью просчитал еще покойный ныне Люциан. Он же успел предсказать, где надо будет искать и виновника возмущений. Ошибка оказалась минимальной.
- Небира это? - спросил Минич почему-то шепотом.
Джина только кивнула; казалось, она тоже не решается или стесняется нарушить наступившую тишину, которая почему-то показалась вдруг им торжественной.
Они долго еще не решались сломать ее. Потому, может быть, что оба они стали вдруг представлять, каждый по-своему, какова эта планета: не плотность ее или масса интересовали их, а как выглядит, на что похож, а если не похож, то как именно, этот мир на тот единственный, в котором они более или менее разбирались.
Люди достаточно грамотные, они понимали как будто, что планета с таким периодом оборота вокруг Солнца, с такими расстояниями, на каких она проводила большую часть своего времени, не может быть ничем другим, как насквозь промерзшим телом, где и газы находятся в кристаллическом состоянии и вот только теперь, в чем они только что и убедились, начали течь и испаряться; следовательно, ни о какой жизни в общепринятом понимании на Небире и речи быть не могло.
Однако они если и не знали наверняка, то, во всяком случае, чувствовали, что природа и ее Творец способны на многое такое, чего люди даже не представляют - прежде всего по причине формализованности и инертности своего мышления.
А поскольку воображение у них было достаточно богатым, то картины в сознании каждого возникали как бы сами по себе, без учета логики и известных истин.
Миничу мерещились горные цепи, крутые склоны, густые - чернее черноты пятна, означающие входы в пещеры, да не в пещеры, а, быть может, в целые подземные города. Он принимал без всякой критики мысль о том, что в недрах планеты температура неизбежно достигает уровня, делающего в принципе возможной существование какой-то формы жизни. Пусть даже неорганической; может быть, там живут не отдельные существа, но какие-то области, а возможно, и целые слои горных пород обладают тем, что можно назвать не просто жизнью даже, но жизнью на определенном, не таком уж низком уровне сознания. С возможностью получать энергию, быть может даже - запасать ее впрок во время столь редких приближений к центру системы. Для человека этот мир оказался бы, конечно, очень неудобным: движение, которым, наверное, неизбежно сопровождается всякая жизнь, человеку представилось бы серией землетрясений, извержений, когда живая порода делает нечто вроде выдоха, постоянного изменения рельефа поверхности - и так Далее. И тем не менее Небира казалась ему не миром ужаса, но таким местом, в котором человеку стоило бы побывать, чтобы испытать свой характер на предел прочности и неизбежно - Узнать нечто новое о возможных жизнях - такое, о чем до сих пор и не задумывались. Минич успел даже пожалеть, что во время этого визита Небиры человек вряд ли успеет снарядить туда экспедицию, а время нахождения редкой гостьи в пределах, достижимых для современных кораблей, будет слишком кратким: сейчас ее орбитальная скорость должна была уже приближаться к пределу, как и у любого небесного тела с такими периодами и большими осями орбит. Жаль, ему действительно жаль стало, что такой возможности не будет, а до следующего визита неизвестно еще, что произойдет на Земле и с нею; и этот поворот мысли вернул его к действительности.
Джине же представлялась совсем иная картина. У нее сразу же возникла мысль: Небира, разумеется, не возникла тем же путем, какой прошли, формируясь в окрестностях Солнца, остальные планеты. Она, судя по параметрам орбиты, была захвачена Солнцем когда-то очень давно. А до того? Была ли она одинокой, самостоятельно путешествовавшей в пространстве планетой, или принадлежала к семье какого-то другого светила, не сумевшего удержать ее во время близкого прохождения Солнца? Джине, мешая друг другу, одновременно полезли в голову и теория Джинса с прохождением посторонней звезды близ нашего светила - теория отвергнутая впоследствии, но ведь возможности такого сближения никто не отвергал? И картинка; но почему-то не огненные шары в пустоте привиделись ей, а два могучих зверя, два самца, сражающихся ради обладания самкой, в сторонке покорно ожидающей решения своей судьбы. Потом она вернулась к рассуждениям. Конечно, планета должна была быть не из самых близких к своему прежнему светилу; с другой стороны, она могла оказаться и единственной, а масса и поле тяготения старого хозяина - менее мощными, чем у Солнца, значит, планета могла располагаться и на таком расстоянии от источника тепла и света, какое делало возможным возникновение и развитие жизни, похожей на земную, вплоть до возникновения разумных существ. Когда произошел захват, он оказался процессом достаточно длительным, Солнце тащило, старый хозяин удерживал - это и привело к возникновению такой нехарактерной орбиты; но у людей (Джина не нашла другого слова) оказалось достаточно времени, чтобы укрыться от медленно наступавших холода и темноты, и они ушли вглубь, бросив все силы на создание убежищ. За минувшие тысячи и десятки тысяч, а может быть, и миллионы лет они - надеялась женщина - успели максимально приспособить новую среду обитания к себе и сами по возможности приноровиться к ней... И ей судились подземные реки, свет, сады, поля, города... Не зря же академик Обручев написал в свое время книгу о такой возможности; фантастическую, конечно, но фантазия всегда лишь первое звено в цепи "фантазия - изучение - реализация". И уже запестрели даже самые несвоевременные, казалось бы, мысли: а что там носят женщины? На этом она поймала себя, даже покраснела, встряхнула головой, чтобы вернуться к сегодняшней реальности, и отдала себе отчет в том, что напротив нее сидит не таинственный небирянин, а совершенно конкретный и знакомый Минич. Сидит, тоже хлопая глазами в некотором, похоже, одурении.
Джина вздохнула.
- Ну что, - сказала она, - стемнело уже. Пошли смотреть?
Минич с готовностью поднялся. Видимо, и его все более жгло нетерпение.
- Вторая позиция? - на всякий случай спросил он. - Что по сравнению со вчерашней? Подтверждается?
- Оно свернуло к нам, - ответила Джина сверху, со стремянки, оторвавшись от окуляра... И после паузы медленно, как бы сомневаясь в собственных словах, проговорила: - Тут еще что-то... Новые тела какие-то... даже два. Поярче и потусклее. Примерно седьмой величины - и восьмой. Раньше ничего такого не наблюдалось... Но ведь тут ничего и не должно было быть!
- Дай я посмотрю.
Джина слезла, уступила ему место. Он всмотрелся.
- Точно - ничего такого не было. Как это понять? Откуда взялись эти камни? Или... - Он не договорил, поняв, видимо, нелепость предположения, которое хотел было сделать.
Она только пожала плечами. И сказала:
- Скорее всего новые спутники какие-нибудь... а может, и не новые просто проходили этот сектор. - Она слабо усмехнулась: - Во всяком случае, не эти два тела, неизвестно откуда взявшиеся, оказали то воздействие, которое требовалось телу, чтобы перейти на эту вот орбиту. Хотя ты заметил они как по заказу находятся на одной прямой с телом. Словно нацелены на него. Только там его нет уже сейчас... - Она вздохнула. - Знаешь, не хочется больше смотреть сегодня. Мне кажется,.и так все понятно: Небира пришла - и притащила это тело с собой. И ее никто До сих пор не видел - потому, может быть, что оно находится недалеко от экватора, а туда специалисты смотреть не очень любят: условия для наблюдения хуже. Тем не менее она здесь.
- Грустно почему-то. И тоскливо. Хотя должен бы сейчас торжествовать: все-таки мы оказались правы и не зря старались предупредить людей. А как хорошо было бы ошибиться... Но может быть, теперь и другие наблюдатели поймут: опасность стала Реальной!
- На это не рассчитывай, - проговорила Джина хмуро.
- Думаешь - они глупее нас с тобой? Или меньше знают? Вряд ли.
- Если ты имеешь в виду астрономов - то напрасно. Они не учтут эти дополнительные влияния просто потому, что знают: их быть не должно. А без них все выглядит не так уж страшно. Нет, они сообразят, конечно, однако как бы не оказалось поздно: сейчас каждый день будет менять ситуацию, а самое позднее через неделю всякому достаточно будет поднять голову, чтобы увидеть тело простым глазом.
- Выходит, без нас никто так и не ударит в большой колокол?
- Пойдем, - позвала она вместо ответа. - Как-то неуютно тут стало.
И в самом деле - ощущение было таким, словно какой-то злой ветер подул здесь, на вышке, резкий, холодный...
- Пойдем, - согласился он, зачехляя окуляр и возвращая купол в исходное положение. Закрыл створки. - Придется теперь вырабатывать диспозицию кампании: теперь ясно, что без драки не обойтись. Пришла пора вербовать сторонников. Авось хоть в этом повезет.
Повезло с Хасмонеем: на этот раз удалось поймать его дома и переговорить, стараясь обходиться без опасных слов. Минич знал, что для главного письмоводителя разгадывание намеков трудности не составит. Коллега, покряхтев, сказал:
- Саллюстий (это имя из античной истории использовал он вместо обычного "Слушай"). Я вот тут тоже об этом деле все время думаю. Глупость, конюшня (это вместо "конечно"), но, ешки-марашки, если там есть даже один процент вероятности...
- Больше, Хас, куда больше!
-...если даже один процент, то уже становится страшно. И я бы тебе с охотой помог бы, если бы знал - как. Что тут, в самом деле, можно сделать? Я вот переправил твою маляву на "Шахматный" - ну и что? Панкратов молчит, как партизаны после ужина - надо думать, штаны у него отяжелели, так что мир храпу его. А уж если и они в рот пива набрали - или чего покрепче...
Минича эта манера разговаривать раньше быстро выводила из себя: он уважал язык легкий и ясный. Но сейчас не стал обращать на это внимания..
- Вот послушай. Мы будем по-прежнему наблюдать за этой штукой. Какое-то время у нас еще есть. Но на случай, если события станут оборачиваться все менее приятным боком, нужно иметь надежный способ вброса информации непосредственно urbi et orbi (не то чтобы Минич любил ввертывать в свою речь иностранные словечки, сейчас он просто остерегся произнести слово "народ" кто знает, может, и оно попало в разряд ключевых? А формула "городу и миру", как он считал, вполне заменяла опасное). Из рук в руки - потому что иначе просто не получится.
Разговаривая из автомата на почте, Минич все время косился по сторонам: не прислушивается ли кто-нибудь к его разговору слишком уж внимательно. Но, похоже, подслушивать было некому: единственный тут работник связи - женщина в возрасте - вообще ушла куда-то во внутренние помещения, где, похоже, она и жила; видимо, тут не принято было бояться, что кто-нибудь совершит налет с целью хищения конвертов или открыток - писанием писем тут вряд ли увлекались. Поэтому он продолжал:
- Я тут прикинул: какое средство у нас самое массовое - больше даже, чем газеты и ящик? Бесплатные рекламные еженедельники, вот какое. Согласен?
- Ешки-марашки! Пожалуй, ты не лев (Что должно было обозначать: ты прав). Еще рекламные листовки. Но все это - средства разового употребления: хоть одна, да попадется на глаза недреманным очам.
- Раз в неделю они оказываются в каждой квартире.
- Во всяком случае, в нашем городе.
- Из него любая байка разлетается быстро по всей Руси великой. Рекламное объявление в самом лихом из этих изданий.
- Рекламировать-то что? Терра капут? Хасмоней тоже уяснил, надо полагать, какие слова в таком разговоре являются запретными.
- Конечно, тут нужна какая-то алгебра. Какие-то эллипсы, какой-то Эзоп. Наверное, самым лучшим стало бы - выдать всю Цифирь с минимумом слов. Но такое оплатить - денег у нас с тобой не хватит.
- Идея, - сказал Хасмоней. - Авоська. Нет. Партийный гимн.
- Переведи.
- Не нуждается в перечислении. Напрягись. Что есть авоська?
Минич напрягся. Авоська - сетка. Net. Интернационал Интернет.
- В авоське все видно.
- Если нести недалеко - сойдет.
- У тебя она есть?
Не было у Хасмонея своей страницы в сети, он вообще был не из тех, кто любит выпендриться, был по сути, вопреки манерам, для большинства закрыт. И у Минина тоже не было там своего уголка - хотя бы потому, что нечего было туда класть или ставить.
- Ничего, - сказал Хасмоней. - В объявлении дать суть; загляни туда-то. А уж там можно изложить все, что хочешь.
- Да где - там?
- Семь целых две десятых, скажем так. Я как-то тебе показывал.
- Опознано. А там возьмут?
- Уж какен-буд, - сказал Хасмоней вместо "как-нибудь".
- Я понимаю: далеко не каждый прочтет, а из прочитавших десяти девять не поймут, о чем речь. Но ведь и не нужно, чтобы все поняли. Пусть один поймет, два, три. Из тех, кто в такой проблематике сечет. Сможет проверить и убедится. Это будет камушек - и побегут круги все шире.
- Как говорится в анекдоте - кому понадобится хороший анализ, тот купит.
- А кто поймет - не станет держать это при себе, потому, что от такого камуфлета индивидуального нырка быть не может. Только глас божий сможет воздействовать на эмиров (глас народа - правильно расшифровал Хасмоней этот оборот). Над текстом надо подумать - и мне, и тебе. Займись..
- У тебя там телефон есть?
- Есть. Запиши код и номер. Но это - в случае большого пожара: уверен, что при нем имеется третий лишний.
- Угу. Схвачено.
- Я буду звонить при надобности. В такое вот время суток.
- Есть мнение - согласиться. Ну, как ты вообще? Не тонешь в керосине, я вижу?
- Чуть не утоп. Но теперь завязал. Тройным топовым.
- Смотри. А то проспишь самое интересное.
- Не просплю. Будильник надежный. Ну, целую в плешь.
- Киш а бер. Поцелуй медведя.
- О, какие люди! - проговорил Кудлатый необычно громко и нараспев, как если бы произносил речь перед обширной аудиторией. - Сколько лет, сколько зим! Я уж и ждать перестал...
Он вышел из-за своего стола, антикварного сооружения черного дерева с золотом, и встреча с Гриднем произошла точно в геометрическом центре помещения, как если бы оно было отмечено на мохнатом ковре каким-то невидимым знаком. Обнялись (для этого Кудряшу пришлось несколько нагнуться), положив головы один на плечо другого, потом на миг выпрямились, и теперь головы, почти соприкасаясь щеками, оказались уже на другом плече. Исполнив таким образом необходимый обряд, сделали по полшага назад, чтобы не вдыхать так уж сильно ненавистный каждому запах другого; только после этого Гридень ответил:
- Вот уже третья неделя, как все стараюсь вырваться к тебе, доставить себе удовольствие. Да времена пошли сам знаешь какие - сумасшедшие, вечером до постели доползти - и то сил не остается. Ну, покажись, покажись. Прекрасно выглядишь, просто прекрасно. Рад. И весь в делах, как всегда...
Только после завершения этой сценки, разыгранной, как и следовало, для зрителей, которых в эту минуту в кабинете было никак не менее восьми человек - по четверо с каждой стороны, потому что Гридень не в одиночку же появился тут, - оба магната повернулись, каждый к своим, и хотя ни слова при этом не было произнесено, все поняли ситуацию правильно, и через несколько секунд двухстворчатые двери плотно затворились, оставляя обоих заклятых друзей наедине. Исполненным гостеприимства жестом Кудряш указал гостю на глубочайшее кресло желтой кожи - три таких мебельных шедевра окружали низкий круглый столик (тоже черное дерево с желтым металлом) так, словно столик этот не раз уже был уличен в попытках к бегству; прежде чем самому опуститься в другое - поинтересовался:
- Рюмку с дороги?
И даже шагнул в ту сторону, где, надо полагать, за одной из множества резных дверец, занимавших всю стену, помещался достаточно богатый выбор спиртного - на любой вкус. Гридень выставил ладонь:
- Позволь отдышаться немного. - И улыбнулся.
- Дыши, раз уж иначе не можешь, - согласился Кудряш, Улыбаясь тоже. И уселся в другое кресло. Благодаря их расположению сидевшие могли видеть друг друга, лишь слегка повернув головы навстречу друг другу; зато чтобы не встречаться взглядом с собеседником, не нужно было отворачиваться, достаточно было смотреть прямо перед собой.
Сейчас, однако, оба именно смотрели друг на друга - очень внимательно и с некоторой даже задумчивостью.
Гридень искал в лице Кудряша какие-то признаки того, что конкурента действительно идут к концу; искал - но не мог найти. Кудряш, наоборот, выглядел куда здоровее и бодрее, чем во время последней их личной встречи состоялась она, правда, уже три с лишним месяца назад. Будь Кудряш просто подгримирован, чтобы лучше выглядеть (как гримируют покойников, чтобы последний взгляд на них не вызывал страха смерти, но наводил лишь на мысль, что и там люди живут), - будь так, Гридень определил бы это с полувзгляда; но нет, все было натуральным, без кремов, румян и подтяжек. Кудряш, похоже, и в самом деле не собирался бросать дела и думать о божественном. Так что считаться с ним придется - во всяком случае, в ближайшем будущем; а именно оно Гридня сейчас и интересовало.
Что же касается хозяина дома, то он, сохраняя на лице выражение высшего доброжелательства, в глубине души изрядно злорадствовал. Ясно было, что Гридень рассчитывал увидеть совсем другое, и просьбу (или приглашение) навестить болящего, в ответ на которую примчался чуть ли не стремглав, он воспринял как желание попрощаться перед уходом туда, иде же несть ни печали, ни воздыхания; соответственно - то есть по-боевому - настроился, а узрел человека не только живого, но и прямо-таки содрогавшегося, как доведенный до марки паровой котел, от желания действовать - немедленно, решительно и масштабно.
Впрочем, теряться было не в привычках Гридня. И когда взгляд его лишь заканчивал сканировать то последнее, что магнат хотел увидеть (шея, кисти рук и колени - не заметна ли хотя бы легкая дрожь, пусть даже время от времени, когда теряется контроль над ними), гость уже заговорил, и голос его был исполнен неподдельного (как бы) восхищения:
- Просто умопомрачительно. - как они тебя капитально отремонтировали. Ну да немцы - как всегда, верны себе. Что же ты, коллега, людей пугаешь? - И передразнил - слегка только, чтобы не было обидно: - "Приезжай, чувствую себя - хуже некуда..." Разыграть решил, да? Артист ты...
- Да ничуть, - откликнулся Кудряш самым серьезным тоном, на какой только был способен. - Оно так и было вчера - зубы схватило так, что, поверишь, прямо на стенку лез - вот на эту самую. Понимаешь, их - своих осталось-то всего три пенька на обе челюсти, и то не могут вести себя в норме.
- Выходит - хотел вызвать зубного, а попал ко мне?
- Я куда не хочу - туда уже давно не попадаю, - сразу не ответил Федор Петрович, и тон его голоса при этом чуть изменился. - И не попаду никогда. А тебя попросил приехать потому, что (почти незаметная пауза возникла) пришла пора попросить твоего совета.
Дата добавления: 2015-07-11; просмотров: 36 | Нарушение авторских прав