|
Читайте также: |
внимания на эти изменения, потому что он не предвидел будущего и полагал
тактику "Дженерал Моторс" ошибочной. Видимо, успешность инновационной политики
является важнейшим фактором дифференциации размеров фирм, входящих в одну
стратегическую группу.
Другой фактор успеха -- способность предвидеть объем и структуру будущих
продаж. Поскольку будущее в принципе неопределенно, разные фирмы по-разному
его себе представляют. Некоторым не хватит производственных мощностей, чтобы
удовлетворить спрос потребителей, а другие обнаружат у себя избыточные
мощности, и в обоих случаях пострадают издержки и прибыли. Преимущества
достанутся самым прозорливым или удачливым, тем, кто сумеет правильно
предвидеть будущее.
Ценовая конкуренция также влияет на размер фирм. Фирмы с меньшими
производственными издержками могут назначать цены на уровне или чуть ниже
уровня издержек у конкурентов и таким образом косвенно способствовать
расширению своего производства, поскольку эта тактика не дает расширять
производство соперникам и подталкивает их к выходу из отрасли. С тактической
точки зрения не имеет значения, что конкуренты устанавливают такие же цены --
они и должны это делать. У специализированных фирм также есть некоторые
возможности играть ценами, и это помогает объяснить их выживание: когда они
изменяют цены или продукцию, это затрагивает только их сегмент рынка и другие
специализированные или универсальные фирмы могут счесть невыгодным принятие
ответных мер.
При изучении причинно-следственных связей между конкуренцией, разнообразием
предприятий и ростом западных экономик на ум приходят несколько возможностей.
Фирмы располагали различными мотивами и критериями обновления. Этот момент
можно проиллюстрировать на примере Шокли, который изобрел полупроводники,
чтобы повысить надежность телефонной связи. Интерес лаборатории компании
"Белл" к совершенствованию полупроводников и к подысканию новых сфер их
применения был существенно меньшим, чем у тех сотрудников компании, которые их
разрабатывали, и вскоре эти сотрудники начали создавать независимые
полупроводниковые компании. Легкость создания предприятий с другими критериями
развития, чем у "Белл Телефон Компани", ускорила внедрение и совершенствование
полупроводников. Также и в случае других крупных технических новшеств, начиная
с парового двигателя. Их изменения, ускорение внедрения и расширение сферы
использования обеспечивали предприятия с другими целями, интересами и идеями,
чем у первоначальных изобретателей. Если бы критерии финансирования
инновационных проектов были едиными, многие изобретения так никогда и не были
бы реализованы, или были бы реализованы с большой задержкой.
Природный мир, рассматриваемый через призму западных технологий, открывает
множество возможностей для удовлетворения нужд и потребностей людей, и
предприятия, созданные для эксплуатации этих возможностей, почти с
неизбежностью должны различаться по целям, функциям, размеру и другим аспектам
организации. Возьмите сравнительно узкие возможности, предоставляемые
эскимосам природным миром Арктики. Рыбы и несколько видов животных были
единственными источниками еды, одежды и орудий труда, и для утилизации этих
скудных ресурсов требовались сравнительно простые формы организации. Напротив,
экономический подъем Запада состоял в успешном освоении новых территорий и
новых технологий ради открытия новых возможностей удовлетворять человеческие
потребности. Если экономические образования, участвующие в поиске и
использовании этих новых возможностей, хорошо приспособлены к осуществлению
своих задач, они будут столь же различны, как и сами задачи. Если бы
разнообразие фирм ограничивалось жесткими правилами, каждое предприятие было
бы хуже приспособлено к решению своих задач, и рост был бы замедлен, хотя
невозможно определить, насколько медленнее он был бы в этом случае. В пределе,
если бы возможности предприятий были, как у эскимосов, ограничены кооперацией
внутри семьи и рода, мы бы вообще не имели феномена западного роста.
Разнообразие форм предпринимательских организаций на Западе является и
причиной, и следствием разнообразия продуктов и услуг, доступных потребителям.
Это разнообразие связано с действующей системой стимулов. Наблюдатели,
сравнивавшие скудость товарного рынка в Восточной Европе с гораздо большим
разнообразием на Западе, отмечали сильное впечатление от контраста между
серостью, монотонностью одного мира и яркостью, многообразием выбора в другом.
Этот контраст соответствует различию трудовых стимулов, которые сводятся не к
деньгам, а к тому, что может быть куплено за деньги. Существенное многообразие
доступных продуктов порождает качественно иные стимулы и вознаграждения.
Иными словами, богатство можно определить как широту покупательского выбора.
Индивидуум ощущает как рост богатства расширение возможностей выбора. Это
расширение не может быть чисто количественным, поскольку, в соответствии с
теорией предельной полезности, ценность любого блага уменьшается при
увеличении его количества. Расширение возможностей должно носить качественный
характер. В этом смысле экономический рост отчасти является качественным
расширением возможностей потребительского выбора, и чисто количественный
характер роста вел бы к ослаблению стимулов. Создаваемое конкуренцией
разнообразие само по себе является элементом богатства Запада.
Наконец, отметим и мало восхваляемую функцию конкуренции в процессе
экономического роста: устранение устаревших форм экономической деятельности,
то есть расчистка подлеска или, если угодно, закапывание экономических
мертвецов. Не следует считать эту функцию элементарной. Оцените трудности
политиков, которые должны прикрыть устаревшую или просто провалившуюся
программу.
Роль новых и малых предприятий в осуществлении изменений
При ставших привычными для Запада темпах экономического роста, объем хозяйства
удваивается каждые двадцать пять лет, плюс-минус пять лет. Поскольку в
результате изменений прежние направления бизнеса непрерывно устаревают,
требуемый для удвоения хозяйства размах экономической деятельности существенно
превосходит тот, который подлежит удвоению. Источником нового становятся либо
расширяющиеся старые предприятия (остальные стагнируют или погибают), либо
старые предприятия, меняющие направление деятельности, либо вновь создаваемые
предприятия.
При важности всех трех источников новой деятельности, особенно значима для
процессов обновления роль новых предприятий. Эти предприятия полезны для
экспериментов с инновациями, поскольку их можно учреждать именно в форме
эксперимента, с небольшими издержками и в большом количестве, и они могут
сосредоточить все свои усилия на одной цели. Экспериментальный характер новых
предприятий виден из того, что обычно все они вначале очень невелики, их много
и большая часть их -- как и во всяком эксперименте -- проваливается. Но
немногие преуспевшие были важным источником инноваций, и доля роста,
соотносимого непосредственно с новыми предприятиями, велика.
Простота создания новых предприятий дисциплинирующе действует на старые.
Зрелые деловые предприятия подвержены тем же силам, что ведут к
бюрократической окостенелости зрелых правительственных учреждений, и в обоих
случаях эти силы противодействуют росту и изменению. Возможность создавать
новые предприятия есть не только способ обойти бюрократические препоны, но и
источник стимулов для старых предприятий, которым приходится ради
самосохранения принимать меры против ведущих к окостенению привычек и навыков.
Создавать под новое дело новое предприятие так же не ново, как желание
предусмотрительного торговца снизить риск при незнакомых операциях.
Господствующей чертой промышленной революции было учреждение новых
предприятий, которым и поручали создание фабрик, вначале почти всегда очень
небольших. С умножением числа и размеров фабрики вытеснили ремесленное
производство и резко увеличили объем производимых благ. Распространению
промышленной революции из Англии на континент, в Соединенные Штаты, а потом в
Японию и другие страны, гораздо больше способствовало формирование новых
предприятий, а не открытие подразделений старых компаний. Частичной, а, может
быть, и главной причиной угасания волны создания трестов в США в 1880--1890-х
годах была их неспособность помешать формированию новых предприятий. Новые
предприятия, ориентированные на новые технологии, внедрили в практику
электричество, двигатели внутреннего сгорания, автомобили, самолеты, алюминий,
нефть, пластмассы и многое другое. Это не значит, что старые компании не
играли никакой роли, -- напротив, некоторые из них вполне держались в ногу со
временем. Это означает лишь то, что для конечного результата и прямая, и
косвенная роль новых предприятий -- как стимул для старых компаний -- была
очень велика.
Некоторые экономисты и публицисты, подчеркивая важность больших предприятий
для экономики Запада, утверждали даже; что только такие гиганты и значат
что-то в настоящее время. Подобные аргументы серьезно недооценивают роль малых
предприятий. Эта ошибка свойственна всем марксистам, которые рассматривают
монополистический капитализм как стадию развития, ведущего к национализации
монополий и к монополистическому социализму. Результаты были трагичны,
поскольку под влиянием этого воззрения социалистические страны и страны
третьего мира пытались обеспечить свой рост, копируя крупнейшие зрелые
западные предприятия, вместо того, чтобы копировать западную практику роста
через экспериментирование с множеством первоначально небольших предприятий. По
иронии судьбы как раз такого типа ошибку -- неспособность различить процесс и
его результат -- Маркс часто приписывал своим критикам.
Хорошим показателем роли новых и малых предприятий в процессах роста является
число рабочих мест, созданных и потерянных в фирмах разного размера и
возраста. На Западе экономический рост обычно был результатом либо повышения
эффективности старых отраслей, либо вытеснения их новыми отраслями. В любом
случае рост часто требовал перемещения работников из старых отраслей в новые.
В каждом регионе занятость сокращается в угасающих фирмах и растет в
расширяющихся. В Соединенных Штатах процент ежегодного сокращения занятости
различен в разных районах. По оценке Дэвида Бирча, ежегодно теряется примерно
8% рабочих мест. [David Birch, "The Contribution of Small nterprise to Growth
and mployment". Massachusetts Institute of Technology, неопубликованная
рукопись.] По аналогии с демографической статистикой это можно назвать уровнем
смертности рабочих мест. Уровень смертности рабочих мест -- это достаточно
хороший показатель скорости, с какой экономика движется из прошлого в будущее.
В 1970-х годах на уровне возникновения новых рабочих мест отразился
послевоенный бум рождаемости и массовый приток женщин, оставлявших кухню ради
оплачиваемой занятости. Ежегодно число рабочих мест увеличивалось примерно на
1,8. млн., но общее число новых рабочих мест, требовавшихся для компенсации
утраченных и для создания чистого прироста, должно было быть 8--9 млн.
Новые рабочие места могут появиться либо в результате расширения старых фирм,
либо в результате возникновения новых. Между 1954 и 1970 годами компании,
входящие в индекс "Fortune" 500 крупнейших промышленных фирм -- в отличие от
торговых, финансовых, транспортных и фирм из сферы услуг -- примерно удвоили
число своих рабочих мест. В 1970-х годах эти фирмы перестали расти, и по
оценкам Бирча сейчас в них работает на 1,2 млн. человек меньше, чем десять лет
назад [там же, с. 27]. Сокращение может быть объяснено обычным ростом
производительности в сочетании с недостаточным увеличением спроса на их
продукцию, причиной чего мог быть рост потребления непромышленных продуктов,
главным образом медицинских услуг и образования. [Yale Brozen, "Industrial
Policy", University of Chicago, в неопубликованной рукописи утверждает: "В
1966 году мы потратили на медицинские услуги 5% национального дохода. К 1982
году расходы на медицинские услуги возросли до.12% национального дохода. В
1966 году мы тратили 5% национального дохода на образование. К 1982 году наши
расходы на образование выросли до 8% национального дохода. Если мы направляем
большую часть дохода на непромышленные нужды, у нас остается меньше средств
для приобретения промышленных продуктов". Брозен связывает рост расходов на
образование и медицинское обслуживание с политикой предоставления их по цене
ниже издержек.]
Бирч анализировал ситуацию периода с 1979-го по 1980-й год и обнаружил, что
чистый прирост числа рабочих мест был достигнут только за счет новых фирм.
Создание новых рабочих мест в уже существовавших фирмах не перекрывало
сокращения занятости в других уже существовавших компаниях. Создание новых
фирм было главным. [Birch, "Contribution of Small nterprise", fig. 2, 25 and
table 3, 12. Данные Бирча свидетельствуют, что в 1979--1980 годах уже
существовавшие фирмы утратили больше рабочих мест, чем было ими же создано.
Количество рабочих мест возросло благодаря деятельности фирм, созданных в этот
период. Если учесть рабочие места в новых фирмах, получим, что численность
рабочих мест выросла в фирмах всех размерных категорий. Любопытно, что доля
потери рабочих мест была выше всего на предприятиях с числом занятых от 0 до
19.] Приблизительно три четверти новых рабочих мест было создано молодыми
предприятиями (независимыми или отделениями других компаний), возраст которых
не превышал четырех лет.
Бирч обнаружил, что малые фирмы отвечают за непропорционально большую долю
новых рабочих мест. Толковать ли этот факт так, что малые предприятия сами по
себе благоприятствуют росту занятости, или видеть здесь статистическое
отражение того факта, что в быстро растущих отраслях новые фирмы начинают с
малого, но это сильный аргумент против стратегии развития, игнорирующей или
даже подавляющей формирование малых предприятий. Это аргумент против попыток
истолковывать капитализм только как систему крупнейших предприятий.
Разнообразие размеров внутри отрасли
Поразительным примером разнообразия предпринимательских организаций является
сосуществование внутри отрасли фирм, сильно различающихся по размерам и
функциям. Важно отметить, что разнообразие размеров отражает другие, не столь
легко измеримые различия структуры и функций. Например, крупнейшие -- по своим
материальным активам и объему продаж -- корпорации действуют в
нефтепереработке и автомобилестроении. При этом в 1972 году "Бюро цензов"
насчитывало в нефтепереработке 152 компании, в производстве стали -- 245, в
автомобилестроении -- 165, в производстве автомобильных частей и деталей --
1748, а штамповкой автомобильных деталей были заняты 788 компаний. То же самое
характерно для электропромышленности и для химической промышленности [данные в
этом параграфе заимствованы в Бюро цензов, Министерстве торговли США, --
Statistical Abstracts, 1979 (Government Printing Office: Washington, D. C.),
pp. 813--814, table 1429], хотя здесь цифры не столь впечатляющие, так как в
основе классификации лежит несколько товарных групп. [Можно без преувеличения
сказать, что все отрасли с крупнейшими фирмами включают также и ряд
сравнительно небольших фирм. Например, в авиастроительной промышленности
существовала 141 фирма; в производстве электронных компьютеров -- 518 фирм:
производством фотооборудования и материалов занимались 555 фирм. Единственным
спорным исключением было производство сигарет, где действовали только 13 фирм
(там же).]
Поскольку подавляющая часть фондов в этих отраслях сконцентрирована в
нескольких крупнейших фирмах, очевидно, что небольшие фирмы занимаются чем-то
совсем иным. Они явно требуют куда меньшего капитала, и их операции не обещают
экономии на масштабе при расширении производства. В американской
автопромышленности, например, четыре очень больших корпорации разрабатывают,
собирают и сбывают легковые автомобили. Но поразительная статистика их закупок
свидетельствует, что они приобретают на стороне большое количество частей и
материалов. Многие производители запасных частей и автомобильных
принадлежностей существуют независимо от главных фирм, занятых
конструированием, сборкой и сбытом. А есть еще множество производителей
специализированных транспортных средств -- вездеходов, лимузинов, катафалков и
т. п., -- которые просто закупают шасси, производимые большой четверкой.
Короче говоря, в каждой отрасли с большими компаниями в силу разделения
отраслевых функций между контрактными фирмами, полноценными и
специализированными производителями возникают ниши для небольших фирм. Можно
предположить, что своим существованием малые фирмы обязаны некоторым
недостаткам гигантов -- лени, недальновидности, робости или некомпетентности,
-- но гораздо вероятней, что они просто нашли для себя особые функции, которые
могут выполнять прибыльней и дешевле, чем гиганты.
Некоторые экономисты создали теории промышленных организаций, предлагающие
общее объяснение того, как возможно такое сосуществование. Например, Оливер
Вильямсон подошел к вопросу об организации с позиций выбора между рыночной и
иерархической формой организации [особенно в: Oliver Williamson "Markets and
Hierarchies" (New York: Free Press, 1975)]. Представим себе столь примитивную
систему разделения труда, что происходящий там прямой обмен между
специализированными работниками не может быть усовершенствован при условиях
совершенной конкуренции. Тогда нужно объяснить, почему иерархическая
административная организация иногда вытесняет обмен. Вильямсон видит
объяснение в трансакционных издержках и в неполноте доступной участникам
обмена информации. Следует учесть также и издержки делегирования полномочий,
возникающие при переходе от рынка к иерархической организации. Вильямсон
предполагает, что пока рынок поставщиков конкурентен, большой фирме нет смысла
отказываться от закупок на стороне и брать на себя административные издержки
любого производства. В результате компании, осуществляющие сбыт конечных
продуктов, обильно используют услуги независимых поставщиков, производителей и
сборщиков.
Издержки сбора информации и осуществления множества трансакций объясняют,
почему потребители покупают готовые сложные продукты, вроде телевизоров и
автомобилей, вместо того, чтобы делать отдельные заказы разработчикам,
производителям частей и сборщикам. Иерархически управляемое предприятие
выполняет примерно те же функции, что и генеральный подрядчик при
строительстве дома; владелец дома может принять на себя функции генерального
подрядчика, но обычно это ему станет дороже. С учетом почти бесконечного
разнообразия препятствий при сборе информации и изменчивости издержек на
заключение договоров и на координирование множества трансакций неудивительны
межотраслевые и внутриотраслевые различия в иерархичности структур управления
разными функциями производства: разработкой, производством, изготовлением
частей, сборкой, рекламой, оптовым и розничным сбытом. Именно благодаря этим
различиям существует жизненное пространство для широкого многообразия
специализированных фирм различного размера, почти всегда малых сравнительно с
теми фирмами, которые упаковывают результаты отраслевого производства для
сбыта на массовом рынке.
Слияния и конкуренция больших предприятий
Есть несколько традиционных подходов к объяснению сил, определивших размер
возникших между 1880 и 1914 годами американских корпораций. Одна крайняя школа
подчеркивает роль учредителей и финансистов, создававших крупные предприятия с
помощью трестов, холдинговых компаний, слияний и консолидации. Согласно их
логике, существующая структура американской промышленности является
преимущественно делом рук этих "баронов-грабителей" начала века.
Противоположная школа утверждает, что технологии производства и сбыта, так же
как развитие управления и организации, благоприятствовали возникновению
крупных предприятий в некоторых отраслях, и что единственной ролью трестов и
слияний было экспериментальное выявление этих отраслей. Эта вторая школа
признает, что такие эксперименты сопровождались краткосрочным ущербом для
общества в форме потерь благосостояния из-за монополизма, но утверждает, что
краткосрочный ущерб был перекрыт ростом благосостояния, ставшим возможным
благодаря выявлению отраслей, в которых было выгодно осуществлять массовое
производство. Промежуточных позиций почти столь же, сколько изучающих эти
вопросы.
Общая позиция, что размер предприятия зависит от природы процессов
производства и сбыта, находит подтверждение в результатах обширных и
подробнейших исследований Джона Д. Гловера, который подверг изучению факторы,
влияющие на размер предприятий. [John D. Glover, The Revolutionary
Corporations (Homewood, Ill.: Dow Jones-Irwin, 1980). Один из авторов этой
книги составил краткое изложение и комментарий к книге профессора Гловера.
Данное изложение заимствовано оттуда, особенно со с. 10--12.] Он разделил
американскую промышленность на 54 отрасли, схожие со стандартной промышленной
классификацией министерства торговли. Затем он разнес по этим отраслям
"большие" корпорации, то есть корпорации с активами в 250 млн. дол. и более (в
ценах 1971 года). Он проделал это сначала с большими корпорациями 1929 года, а
затем с большими корпорациями 1971 года. Группа 1929 года почти совпала с
перечнем 200 крупнейших корпораций, который используют Берль и Мине в "The
Industrial Corporation and Private Property" [Berle and Means, Modern
Corporation and Private Property],тогда как в группе 1971 года оказалось 559
компаний. Для каждой отрасли им были подсчитаны:
1. Число больших корпораций в данной отрасли -- "распространенность".
2. Сумма активов, принадлежащих большим корпорациям в данной отрасли, --
"присутствие".
3. Средний размер больших корпораций в каждой отрасли.
4. Процент активов, принадлежащих в каждой отрасли большим корпорациям, или
"относительное присутствие".
После этого стало возможным проранжировать 54 отрасли по распространенности,
присутствию, среднему размеру и относительному присутствию в них больших
корпораций.
Если бы экономическая мощь больших корпораций была просто следствием их
размера, тогда следовало бы ожидать, что они более или менее равномерно
распределены между отраслями. Но Гловер обнаружил, что 86,6% всех активов
больших корпораций в 1971 году пришлись на двадцать из пятидесяти четырех
отраслей. Оставшиеся 13,4% распределились между тридцатью отраслями. В четырех
отраслях просто не было больших корпораций.
Одиннадцать отраслей по всем четырем параметрам своих больших фирм вошли в
верхнюю двадцатку:
+ Электричество, газ и санитарные услуги.
+ Нефть.
+ Телефон и телеграф.
+ Автотранспорт.
+ Железнодорожный транспорт.
+ Химикаты.
+ Торговля.
+ Сталь и чугун.
+ Компьютеры и офисное оборудование.
+ Радио и электронное оборудование.
+ Авиатранспорт.
В 1971 году на эти одиннадцать отраслей приходилось 71,4% всех активов больших
корпораций. Еще 10,7% приходилось на другие шесть отраслей, которые попадали в
верхние двадцать по трем из четырех параметров: цветные металлы,
деревопереработка и бумага, авиатехника, фармацевтика, резина и шины, табак. В
большинстве этих отраслей действуют фирмы с активами более 250 млн. дол. в
каждой, и по использованным Гловером критериям они явно относятся к "большим"
корпорациям.
Сравнение данных Гловера за 1929 и 1971 годы проливает свет на вопрос о том, в
какой степени роль большой корпорации зависит от менеджеров, а в какой она
отражает действие более могущественных сил. Можно предположить, что если в
выражении "экономическая мощь" вообще есть какой-нибудь смысл, то оно должно
означать способность к выживанию и неуязвимость со стороны чужаков. Если
использовать эти критерии, то получаем, что в 1929 году в списке двухсот
крупнейших корпораций были сорок три железные дороги, а к 1971 году только
тринадцать из них сохранились как большие корпорации. В 1971 году из двадцати
одной большой железнодорожной корпорации восемь являлись новичками, которые в
1929 году еще не входили в список крупнейших. Среди двухсот крупнейших в 1929
году было восемь компаний городского транспорта; к 1971 году все они
превратились в муниципальные предприятия через механизм банкротства.
Помимо железных дорог, компаний городских перевозок и компаний коммунального
обслуживания в 1929 году существовало еще сто две больших американских
корпораций; из них двадцать две не дожили до 1971 года. Как бы мы ни
определяли экономическую мощь крупнейших двухсот, она не помогла им сохранить
свое дело -- после 1929 года наплыв новичков вытеснил многие старые большие
корпорации и довел их общее число к 1971 году до-559. Это был период большого
сдвига в экономике США -- от железных дорог и коммунальных компаний к
автомобилям, грузовикам и нефти; железные дороги пытались помешать этому
изменению, но безуспешно.
Сравнение 1929 и 1971 годов проясняет связь между слияниями и структурой
промышленности. Со временем структура хозяйства изменяется, так что обобщения,
выведенные из наблюдений за воздействием слияний на структуру промышленности в
1900 году, нельзя просто переносить на промышленность 1929, 1971 или 1985
годов. В 1929 году еще не производили компьютеров, и "ИБМ", ведущая фирма
отрасли, до 1980-х годов еще не обращалась к политике слияний.
Авиастроительная и фармацевтическая промышленность в своей нынешней форме
возникли после 1914 года.
Время серьезно изменило созданную слияниями и поглощениями структуру даже тех
отраслей, которые уже существовали в начале столетия. "Дженерал Моторс",
ведущая фирма автопромышленности, возникла в результате слияния компаний,
которым в то время принадлежало 11% рынка, на котором господствовал "Форд". Из
истории компаний "Форд" и "Дженерал Моторс", описанной Чандлером, ясно, что
слияния никак серьезно не отразились на результатах их непрерывного
соперничества [Alfred D. Chandler, Giant nterprise: Ford, General Motors, and
the Automobile Industry (New York: Harcourt, Brace & World, 1964), особенно
части 1 и 2: "Ford -- xpansion through Mass Production"; "General Motors
Innovations in Management", "General Motors Innovations in Marketing"].
Современная нефтеперерабатывающая промышленность напоминает компанию
Рокфеллера, которая снабжала потребителей керосином, разве что названием.
"Дюпон" в начале века производила порох; в результате множества разных
присоединений сейчас это диверсифицированная химическая компания. "Дженерал
Электрик" и "Вестингауз" были среди первых производителей электрооборудования,
и до сих пор они поставляют на рынок значительную часть электрогенераторов и
Дата добавления: 2015-07-10; просмотров: 37 | Нарушение авторских прав