Искупление за смерть при родах

Франк: А ребенок этой женщины, умершей при родах, не имеет для Вильгельма никакого значения?

Б. X.: Здесь нет. Эта женщина, умершая при родах, оказывает слишком сильное влияние в системе.

Георг: За исключением того, если ребенок тоже умирает.

Б. X.: Правильно. Но даже в таких случаях умерший ребенок от­ступает на задний план на фоне своей умершей матери.

(Вильгельму): А ребенок тоже умер?

Вильгельм: Нет. Он — мой старший дядя со стороны матери.

Франк (Вильгельму): И как у него дела?

Вильгельм: У него все в порядке.

Франк: Для меня странно, что не он, а другой член этой семьи чувствует себя плохо.

Вильгельм: Ля, он натворил сумасшедших вещей, но тем не менее у него все хорошо. Он здоров.

Б. X. (группе): «Творить сумасшедшие вещи», конечно, означает, что он рискует собственной жизнью. Это наблюдается в подобных случаях. Вильгельм проговорился нам.

В такой системе возникает воронка, которая засасывает, поэтому мужчины и сыновья в этой семье расплачиваются за смерть женщи­ны. За этим стоит сумасшедшее представление, которое является враждебным по отношению к женщине и унижающим ее. Удивитель­но, что оно так распространено в нашей культуре. Возможно, это свя­зано с тем, что сам акт зачатия рассматривается у нас как что-то по­чти неприличное, хотя это является самым великим действием че­ловека вообще. Не существует также чего-то более рискованного. Родители знают об этом риске. Совершая акт зачатия, они созна­тельно идут на риск. Обоим партнерам известен риск, что и придает этому акту такое величие. Женщина тоже осознает этот риск и со­глашается с ним. В случае, если происходит плохое, женщине хуже, чем мужчине, так как это она умирает. Но если в контексте культуры считается, что мужчина, подчинившись природному инстинкту, убил женщину, то есть принес ее в жертву своим инстинктам, то тогда смерть женщины рассматривается как несправедливость по отноше­нию к ней и преступление против ее достоинства. Не говоря уже о преступлении против достоинства мужчины. В подобном случае воз­никает широко распространенная фантазия, что женщина была убита мужчиной. Однако в семейных расстановках всегда становится яс­ным, что умершие при родах женщины осознают собственное дос-

тоинство; они ни в чем не обвиняют мужчину. Но они обвиняют тех, кто не уважает их и не отдает им должное из-за того, что испытыва­ют страх перед их смертью. Этот страх действует на протяжении многих поколений и искупается из поколения в поколение зачастую очень странным образом.

Например, один человек во время семинара расставил свою ро­дительскую семью — отца, мать и троих братьев. Трое братьев про­являли очень сильное беспокойство, они были по-настоящему воз­буждены. Мы долго искали причину и, в конце концов, оказалось, что первая жена прадеда умерла при родах. Тогда я поставил эту жен­щину позади трех братьев, и они сразу успокоились. Все трое были гомосексушшстами, и один из них покончил жизнь самоубийством. Этот пример показывает одну из возможных динамик, являющихся причиной гомосексуализма: когда в семье нет дочерей для иденти­фикации с умершей, тогда с ней идентифицируются дети противо­положного пола и мальчик идентифицируется с умершей и замеща­ет ее. В таком случае он становится гомосексуалистом. Часто во имя искупления за смерть женщины, умершей при родах, кончают жизнь самоубийством другие члены системы, вплоть до внуков и правну­ков. (Вильгельму): Ты должен перейти из области влияния матери и ее семьи в область влияния отца и деда, бизнесмена. Там ты смо­жешь избежать переплетения из семьи матери и избавиться от чув­ства самопожертвования или необходимости что-то искупать.

Вильгельм: Я недавно узнал о том, что у деда было свое дело.

Б. X.: Я только знаю, что семейно-системные переплетения не возникают на основе устных сообщений, а существует непосредствен­ное знание о причинах таких переплетений. Иначе мы не смогли бы осуществлять расстановок семей, если бы не было этого непосред­ственного знания.

Франк: У меня еще один вопрос о предполагаемой вине. Пото­мок, с одной стороны, идентифицируется с умершей женщиной, а с другой — с предполагаемой виной мужчины. То есть с двумя ли­цами?

Б. X.: По-моему, невозможно определить, идентифицируется ли потомок с одним или с двумя лицами. Я рассматриваю все это как единое целое. В системе существует следующее представление: это дедушка должен был покончить жизнь самоубийством, но так как он этого не сделал, другой член системы делает это вместо него. Но дело в том, что у мужчины, жена которого умерла при родах, нет такого представления. Он осознает и то, что он не виноват. Подобное пред­ставление имеют потомки.

Но на заднем плане действует еще одно представление: в случае потери одного из членов семьи какой-то другой ее член должен, в пользу равновесия, тоже исчезнуть. Это примитивное, древнее пред­ставление об уравновешивании, которое действует глубоко в душе. Эту архаическую потребность в уравновешивании можно преодолеть с помощью уравновешивания согласно порядку любви. Если лиц, усту­пивших в пользу других свое место в системе, будут сознательно ува­жать и почитать остальные члены семьи, больше не нужно будет ничего делать. Но если будет совершаться что-то еше дополнитель­но, например, искупление, уважение будет разрушено. Необходимо только уважение. Все остальное совершенно излишне. Поэтому каж­дый может сделать это для себя.

Франк: Значит, речь идет только о признании?

Б. X.: Правильно.

Карл: Это как раз вопрос, который возник у меня еше раньше. То есть достаточно того, чтобы тот, кто чувствовал себя жертвой, выра­зил уважение к умершему. И не нужно привлекать других для выра­жения уважения. Так?

Б. X.: Этого достаточно для него, если он сделает это. То есть он должен признать, что умершая первая жена деда уступила место ма­тери его матери, а следовательно, и его матери.

Анне: Играет ли какую-то роль то, в чьей родительской семье про­изошло несчастье — матери или отца?

Б. X.: Нет, это не играет никакой роли. Тут нет никакой разницы.

(Группе): Сейчас я расскажу вам одну сказку, которая одновре­менно и прячет и раскрывает нашу тему. Речь пойдет об обманчивой внутренней картине: как будто достаточно только желать и это по­может. И тогда мы увлекаемся действиями, которые вместо счастья, которого мы желали, приводят нас к несчастью, которого мы боя­лись.

Тем, в чьих умах действуют подобные картины, помогает, если рассудительно рассказать им сказку так, что им станет понятным, что желания имеют свои границы и что добрые намерения приводят к краху. Мы опускаемся с неба на землю и осознаем свои границы.

Самообман

Один старый король-вдовец лежал на смертном одре. Беспоко­ясь о будущем своего королевства, он призвал к себе самого вер­ного слугу по имени Йоханнес, поведал ему одну тайну и обра-

тился к нему с просьбой: «Позаботься о моем сыне, так как он еще неопытен, и служи ему так же верно, как служил мне!» Верный Йоханнес преисполнился важности, — ведь он был толь­ко простым слугой, — и, не подозревая ничего плохого, поднял руку и поклялся: «Я сохраню твою тайну и буду так же верен тво­ему сыну, как и тебе, даже если это будет стоить мне жизни». Король умер и после того, как его оплакали, верный Йоханнес провел молодого короля через весь замок, открыл перед ним все двери и комнаты и показал все сокровища королевства. Но мимо одной двери он прошел, не открыв ее, а когда молодой король нетерпеливо попросил открыть и ее, Йоханнес предупредил, что старый король запретил делать это. Но когда молодой король пригрозил взломать ее своими руками, Йоханнес сдался и с тя­желым сердцем открыл эту дверь. Но он вбежал в комнату пер­вым и попытался заслонить собой одну картину, которая там находилась, чтобы молодой король не увидел ее. Но это не по­могло. Молодой король отодвинул его в сторону, взглянул на картину и упал без чувств. На картине была изображена прин­цесса королевства Золотой Крыши.

Когда молодой король пришел в сознание, он был вне себя и ду­мал только о том, как получить ее в жены. Но открыто попро­сить руки принцессы казалось ему слишком рискованным, так как ее отец, как ему сообщили, до сих пор отказывал всем жени­хам. Тогда верный Йоханнес и молодой король решили прибег­нуть к одной хитрости.

Им удалось разузнать, что сердце принцессы было склонно ко всему, что сделано из золота. Поэтому они взяли из королевс­кой сокровищницы золотые украшения и золотую посуду, погру­зили на корабль и поплыли к городу, в котором жила принцесса. Верный Йоханнес взял несколько золотых вещей, пошел ко двор­цу принцессы и сделал вид, будто продает их. Как только прин­цесса об этом услышала, она пришла, чтобы лично осмотреть товары. И когда Йоханнес рассказал ей, что у них на корабле их гораздо больше, он уговорил ее пойти с ним на корабль. Моло­дой король принял ее на корабле, переодевшись торговцем, и обнаружил, что она еще прекраснее, чем на картине. Он повел принцессу внутрь и показал ей золотые сокровища. Пока они осматривали богатства, на корабле подняли якорь и паруса и вышли в море. Принцесса заметила это и очень расте­рялась. Но затем она поняла, в чем дело и что то из того, что произошло, отвечало ее тайным желаниям, и подыграла.

Осмотрев сокровища, принцесса выглянула наружу, обнаружила, что корабль уже далеко от берега, и притворилась испуганной. Но молодой король взял ее под руку и сказал: «Не бойся! Я ника­кой не торговец, а король. Ты мне очень нравишься, и я прошу тебя стать моей женой!» Она взглянула на него, нашла его ми­лым, потрогала золото и сказала: «Да».

Верный Йоханнес стоял за штурвалом и весело насвистывал, так как его хитрость удалась. Мимо пролетали три ворона, они уселись на мачту и начали разговор.

Первый ворон сказал: «Молодой король еще не скоро получит принцессу. Когда они выйдут на берег, навстречу выбежит ог­ненно-рыжий конь. Молодой король сядет на него, чтобы поска­кать на нем к замку. Но конь быстро умчится вместе с всадни­ком, и молодого короля больше никто никогда не увидит». Второй ворон сказал: «Но этого не случится, если кто-то опе­редит его, вскочит на коня, выхватит ружье, прицепленное к седлу, и застрелит коня!» Третий ворон сказал: «Но если кто-то об этом узнает и расскажет, его ноги превратятся в ка­мень до колен».

Второй ворон сказал: «Даже если молодой король избежит пер­вого испытания, он все равно еще не скоро получит принцессу. Когда он прибудет в замок, то найдет там красивые празднич­ные одежды и захочет их надеть. Но одежды эти сожгут его, как сера, до костей!» Третий ворон сказал: «Но этого не слу­чится, если кто-то опередит его, схватит эти одежды в пер­чатках и бросит в огонь!» И первый ворон сказал: «Но если кто-то об этом узнает и расскажет, то превратится в камень от колен до сердца».

Третий ворон сказал: «Даже если молодой король избежит вто­рого испытания, он все равно еще не скоро получит принцессу. Когда молодая королева начнет танцевать в день свадьбы, то побледнеет и упадет как мертвая. И если кто-то не подойдет, не расстегнет ей корсаж и не высосет три капли крови из ее правой груди, а потом выплюнет их, она умрет!» И второй во­рон сказал: «Но если кто-то об этом узнает и расскажет, то превратится в камень от сердца до макушки!» Верный Йоханнес сразу понял, что сейчас дело нешуточное. Но, верный своей клятве, он решил сделать все для того, чтобы спа­сти короля и королеву, даже если это будет стоить ему жизни. Когда они причалили к берегу, все свершилось точно так, как предсказали вороны. Огненно-рыжий конь выбежал навстречу, но

не успел молодой король сесть на него, как верный Йоханнес сам вскочил на коня, выхватил ружье и застрелил животное. Тогда остальные слуги сказали: «Что он себе позволяет?! Король хо­тел въехать в замок на таком красивом коне, а он его застре­лил! Такое не должно остаться без наказания!» Но король ска­зал: «Он мой верный Йоханнес, и кто знает, чему это могло по­служить».

Войдя в замок, они нашли там праздничные одежды. Но не успел король подойти и надеть их, как верный Йоханнес схватил их в перчатках и бросил в огонь. Тогда другие слуги сказали: «Что он себе позволяет?! Наш король хотел одеть свадебные одежды, но он бросил их в огонь на его глазах. Такое не должно остаться без наказания!» Но король сказал: «Он мой верный Йоханнес, и кто знает, чему это могло послужить».

Начали играть свадьбу, и как только королева пошла танцевать, она побледнела и упала наземь как мертвая. Верный Йоханнес тут же бросился к ней, и не успел еще король что-то предпри­нять — ведь он был еще неопытным в подобных делах, — рас­стегнул королеве корсаж, высосал три капли крови из ее правой груди и выплюнул их. Королева открыла глаза и снова стала здо­ровой.

Но молодому королю стало стыдно, когда он услышал, как его слуги сплетничают между собой о том, что на этот раз заш­ло уже слишком далеко и что если король спустит ему и та­кое, то попросту потеряет свою честь. Тогда он созвал суд и приговорил верного Йоханнеса к смерти. Когда верного Йохан-неса вели к месту казни, он обдумывал, стоит ли ему расска­зать о том, что услышал от воронов. Ведь он должен был уме­реть в любом случае: если не расскажет, то умрет на висели­це, а если расскажет, то превратится в камень. В конце кон­цов он решил все рассказать, потому что верил, что истина делает свободным.

Когда он предстал перед палачом, ему, как всем преступникам, разрешили сказать перед смертью последние слова. И он рас­сказал перед всем народом, почему так поступил, а когда закон­чил свой рассказ, то превратился в камень. Так он умер. Весь народ вскричал от боли. Король и королева вернулись в свои покои. Там королева взглянула на короля и сказала: «Я тоже слы­шала, что говорили вороны, но ничего не сказала, боясь превра­титься в камень». Король приложил ей палец к губам и прошеп­тал: «Я тоже слышал».

Но это еще не конец истории. Король не осмелился похоронить превратившегося в камень верного Йоханнеса и поставил его как памятник перед замком. Каждый раз, проходя мимо, он взды­хал и говорил: «Ах, мой верный Йоханнес!» Но скоро его голову заполнили другие мысли. Королева забеременела и через неко­торое время родила близнецов, двух прекрасных мальчиков. Когда детям исполнилось три года, король больше не мог най­ти себе места и сказал жене: «Мы должны сделать что-то для того, чтобы воскресить верного Йоханнеса, и это нам удаст­ся, если мы принесем в жертву самое дорогое, что у нас есть». Королева испугалась и сказала: «Ведь самое дорогое, что у нас есть, — это наши дети!» «Да», — ответил король. На следующее утро он взял свой меч, отрубил своим сыновьям головы и полил их кровью каменного Йоханнеса в надежде, что тот воскреснет. Но камень остался камнем. Тогда королева закричала: «Это конец!» Она вернулась в свои покои, собрала все свои вещи и отправилась назад, в королев­ство своего отца. Король же пошел на могилу своей матери и долго там плакал.

Если кто-то захочет перечитать эту сказку в оригинште и будет читать внимательно, то обнаружит в ней то же самое, что сейчас ус­лышал. Но одновременно найдет и подлинную сказку со счастли­вым концом, которая, если он страшится изложенной в ней правды, подсластит ужасное чем-нибудь красивым, меняя страх перед тем, что никакого спасения для человека нет, на обманчивую надежду.

Дата добавления: 2015-07-10