И сводный брат

Утэ: С тех пор, как ты сказал мне о могиле, мне стало ясно, что у меня очень сильная связь со смертью, которая проявляется в разных видах.

Б. X.: Об этом я не хочу ничего знать.

Утэ: Мне тоже не хотелось говорить об этом подробнее. Мне вчера пришла на ум одна идея, которой у меня раньше никогда не возникало. Кроме моего родного старшего брата, у меня был еще сводный брат, который являлся внебрачным ребенком моего отца. Старший брат умер через полгода после моего рождения: у него был поражен мозг. А о внебрачном сыне моего отца, который тоже умер в детстве, я никогда и не думала. Только после того, как ты упомянул других членов моей семьи, я в первый раз вспомнила о нем.

Б. X.: Этот сводный брат — самый старший ребенок?

Утэ: Нет, мой родной брат — самый старший. После него родил­ся этот сводный брат, а потом я. Я самая младшая.

Б. X.: А что с матерью твоего сводного брата?

Утэ: Я ничего не знаю о ней. Знаю только, что она была секре­таршей у моего отца, потом она вышла замуж и жизнь у нее сложи­лась нормально. Обо всем этом я узнала после смерти отца.

Б. X.: В подобном случае системным порядком было бы, если бы твой отец развелся с первой женой и женился на этой женщине, у которой от него был ребенок. Тот факт, что твоя мать сохранила для себя преимущество и муж остался с ней, представляет собой неспра­ведливость по отношению к другой женщине.

Утэ: Моя мать хотела забрать этого ребенка к себе.

Б. X.: Нет, нет, это невозможно! У нее просто нет никакого права на ребенка.

Утэ: Да, права у нее не было.

Б. X.: Расставь сейчас свою родительскую семью. Мы посмотрим на ситуацию.

Утэ начинает расставлять свою родительскую семью.

Б. X.: Кто-то из твоих родителей прежде состоял в браке или был помолвлен?

Утэ: Да, мой отец. Отец был женат до моей матери. Обо всем этом я услышала только после его смерти.

Б. X.: У них были дети?

Утэ: Нет. У моей матери тоже были очень серьезные отношения с кем-то до брака с моим отцом. Тот мужчина был на 25 лет старше матери.

Б. X.: Эти двое нам также нужны для расстановки.

Обвинял ли кто-либо из родителей себя или другого в том, что ребенок родился инвалидом?

Утэ: Я думаю, моя мать. Она чувствовала себя виноватой из-за успокаивающих таблеток, которые ей дала акушерка. Я думаю, она чувствовала себя виноватой из-за таблеток.

Б. X. (участникам курса): Что скажут медики по этому поводу? Могли такие таблетки послужить причиной поражения мозга?

Врач: Если рождение ребенка было таким образом задержано, то да.

Утэ: Ребенок застрял, просто застрял, а она это позже отрицала!

Утэ ставит отца и за ним на некотором расстоянии его первую жену. Справа от него, тоже на некотором расстоянии, она ставит мать умершего внебрачного сына и его рядом с его матерью. Слева от отца стоит его умерший сын-инвалид и рядом с ним — его мать. Но она стоит, отвернувшись от всех. Перед ней стоит заместительница Уты и смотрит в том же направлении, что и мать. Рядом с матерью на некотором расстоянии от нее стоит ее прежний друг и смотрит в том же направлении, что и она.

Утэ: Неожиданно я вижу так много людей, а всегда чувствовала себя такой одинокой.

Б. X.: Как чувствует себя отец?

Отец: Мне просто плохо. Я злюсь, но ситуация безвыходная. У меня ощущение, что не могу двинуться ни вперед, ни назад.

Б. X.: Как чувствует себя мать?

Мать: Ужасно. Просто ужасно. Совершенно ужасно.

Б. X.: Как чувствует себя умерший старший сын-инвалид?

Первый ребенок: Хорошо. Я чувствую себя уютно и тепло между ними. Мне ничего больше не нужно.

Б. X.: Как чувствует себя мать внебрачного сына?

Мать второго ребенка: Меня оставили одну с ребенком. Боль­шая ответственность.

Б. X.: Как чувствует себя умерший внебрачный сын?

Второй ребенок: Очень грустно. У меня слезы на глазах. Плохо.

Б. X.: Как чувствует себя первая жена отца?

Первая жена отца: Странно. С одной стороны, я предпочла бы не иметь ничего общего со всем этим, абсолютно ничего. Но с дру­гой стороны, раз уж я здесь, то я как бабушка всех этих людей.

Б. X.: Как чувствует себя бывший друг матери?

Бывший друг матери: С правой стороны от меня идет очень мно­го тепла, как будто кто-то ласково гладит меня или я кого-то глажу. Я чувствую, что меня тянет к этой женщине. Все остальное для меня неважно.

Б. X. (заместительнице Утэ): Как чувствует себя дочь?

Третий ребенок: Как будто я расщеплена пополам. Одна полови­на меня, правая, — теплая, и спереди, и сзади. Вторая —ледяная, и я чувствую себя совершенно бессильной.

Б. X. ставит первую жену отца напротив остальных.

Б. X.: Как чувствует себя сейчас отец?

Отец: Мне нравится, что она сейчас находится в поле моего зре­ния. Когда она стояла позади меня, мне это совсем не нравилось.

Мать: Мне на этом месте все еще плохо, но намного лучше, чем прежде.

Третий ребенок: Я рада, что могу направить свой взгляд на кого-то.

Б. X.: Как чувствует себя сейчас первая жена?

Первая жена отца: Когда я стояла позади всех, мне было холод­но, а когда ты поставил меня сюда, сразу стало тепло. Сейчас я на­чинаю интересоваться тем, что происходит. Сейчас между нами есть связь.

Б. X. ставит мать рядом с первой женой отца, слева от нее.

Отец: Так лучше. Сейчас я могу первый раз за все время по-на­стоящему видеть мою вторую жену. Прежде я не понимал, зачем она здесь. Но сейчас я ничего не имею против нее, но и особой привя­занности к ней я тоже не чувствую.

Третий ребенок: Сейчас я могу свободнее дышать.

Первый ребенок: М не все равно.

Б. X. ставит отца рядом с матерью и сажает умершего старшего сына на пол перед родителями, прислонив его к ним спиной. Первая жена отца стоит справа перед матерью, но на некотором расстоянии.

Б. X.: Как это для старшего сына? Первый ребенок: На своем месте. Б. X.: А как чувствует себя мать? Мать: Мне грустно.

Б. X. ставит умершего внебрачного сына рядом с его отцом слева, а заместительницу дочери — справа, рядом с ее матерью.

Б. X.: Как чувствует себя отец сейчас?

Отец: Странно. То, что мой внебрачный сын здесь, рядом со мной, для меня скорее тягостно. Что касается сына, который сидит на полу, это нормально. Целью моих отношений с женой является главным образом забота о ребенке. Я чувствую симпатию к ней, но все же у меня такое впечатление, что между нами что-то не в порядке, но что именно — не знаю.

Б. X.: С системной точки зрения между вами все кончено.

(Заместительнице Утэ): Как чувствует себя дочь?

Третий ребенок: Плохо.

Б. X. ставит умершего внебрачного сына опять рядом с его мате­рью. Заместительницу Утэ он ставит слева, рядом с отцом.

Б. X.: Как чувствует себя дочь?

Третий ребенок: Лучше.

Мать: Мне тоже лучше.

Б. X.: Как чувствует себя умерший внебрачный сын?

Второй ребенок: Я рад, что снова могу быть возле матери. Там, рядом с отцом, я чувствовал себя очень одиноким.

Третий ребенок: То чувство разделения пополам у меня исчезло.

Б. X.: Как чувствует себя мать внебрачного ребенка?

Мать второго ребенка: Очень хорошо. Прежде мне было грустно, потому что мой сын был так далеко от меня. Но сейчас лучше. Очень хорошо.

Мать: Это наводит на меня грусть.

Б. X.: Как чувствует себя первая жена отца?

Первая жена отца: Все это меня больше не касается.

Б. X.: Более поздние события были настолько сильны, что пре­жние отношения не играют больше никакой роли.

(Бывшему другу матери): А. пля тебя это еще играет какую-то роль?

Бывший друг матери: У меня теплые чувства, я иногда погляды­ваю туда, но все кончено.

Б. X. (к Утэ): Хочешь стать на свое место?

Утэ становится на свое место в расстановке и долго смотрит на всех.

Утэ: Мне приятно, что у меня есть связь с членами семьи, сто­ящими слева и справа от меня. И приятно стоять между мужчинами. Я была маминой дочкой. Я думаю, что для моей матери было бы го­раздо лучше быть рядом с отцом, чем заботиться обо мне. Меня по-

трясло то, что моя заместительница испытывала то же чувство рас­щепления, что и я. У меня и в самом деле очень часто возникало чув­ство, будто я расщеплена или поперек, или вдоль туловища. Но в данный момент ничего подобного я не чувствую. А то, что у меня есть еще один брат, тот, слева, — совершенно ново для меня. Я осоз­наю это в первый раз. Я по-прежнему нахожу это грустным, но в дан­ный момент меня это не очень волнует. Б. X.: В систему пришел покой.

Утэ осторожно гладит по щекам отца и обоих братьев.

Утэ: Сейчас хорошо.

Б. X. (группе): Сейчас я расскажу вам еще одну историю.

Полнота

Спросил юнец у старика: «Что различает нас: тебя, что век свой прожил, и меня, чей день лишь настает?»

Старик ответил: «Я был больше.

Хоть нам и кажется в час предрассветный, что больше юный день, раз прежний позади. Но этот день грядущий, пусть он лишь настает, лишь тем становится, чем был вчерашний, и чем бо­гаче тот был, тем богаче этот будет.

Как день когда-то прошлый, он сначала наверх, к полудню дер­жит путь. До зноя он зенита достигает, и там на время в вы­шине, нам кажется, он тихо замирает, пока, отяжелев, не ка­тится к закату — и вот он весь такой же как вчера был ста­рый.

Но то, что было, не прошло. Оно осталось, потому что было. Оно живет, хотя и позади, и, наполняясь вслед идущим новым, растет. Так капля, что из облака упала, уже была ведь, но упала в море, которое осталось.

И только то, чему не суждено было стать чем-то, что мы все упустили, не узнав, подумали, не сделав, растратили не в пла­ту за свой выбор, — то миновало: от него и следа не осталось.

Бог верного момента поэтому для нас двулик — он юноша с лица кудрявый, а со спины — старик. И руку протянув вперед, его за локон схватишь, а сзади подойдешь и схватишь пустоту».

И юноша спросил: «Что ж делать мне, чтобы стать тем, кем был ты?»

Старик ответил: «Будь!»

Б. X.: Хорошо, Утэ?

Утэ: Эта история сообщила мне нечто важное.

Напрасная борьба

Улла: Я чувствую себя хорошо. Я стала более бодрой после рас­становки моей родительской семьи. Но кое-что я еще не поняла из того, что ты сказал. До того, как я расставила заместителей, ты ска­зал, мое сопротивление тому, что невеста моего отца является образ­цом для меня, бесполезно. Этого я не понимаю; но образ я поняла.

Б. X.: Этого достаточно. Я имел в виду то, что некоторые счита­ют, что они могут избавиться от чего-то, просто отрицая это.

Улла: У меня приятные ощущения с тех пор, как бывшая невеста отца находится в поле моего зрения и с тех пор, как она получила подобающее место.

Б. X.: Вам, вероятно, известна библейская история о Якове. Це­лую ночь он боролся с ангелом на берегу реки.

Улла: Это был архангел Гавриил?

Б. X.: Нет, не Гавриил. Имя его не известно. Точнее сказать, ангел здесь — образ Бога.

Ангел сказал Якову: «Отпусти меня!» А Яков ответил: «Я не от­пущу тебя до тех пор, пока ты меня не благословишь». Только тогда они смогли разойтись. Понимаешь?

Перенятая печаль ослабляет

Улла: В моей жизни сейчас переломный период, и он связан с печалью. После пробуждения, о котором я уже говорила, у меня было намного больше энергии, и я пришла сюда полной сил. Но при рас­становке семьи Утэ, в которой я была заместительницей ее матери,

мне стало очень грустно — ведь ее ситуация действительно очень пе­чальная, — и я сразу же начала использовать это для работы над соб­ственной печалью. Но при этом вся моя новая энергия исчезла, а сейчас я снова чувствую ее.

Б. X.: Это как в случае с чужой виной. Обоснованная собствен­ная печаль делает человека сильным. Она всегда полна энергии. Чу­жая же печаль ничего не дает. Например, когда кто-то плачет, а дру­гие плачут вместе с ним, те, кто плачут за компанию, становятся сла­быми. Только тот, кто плачет, потому что у него есть веская личная причина для этого, приобретает силу.

Дата добавления: 2015-07-10