Основное условие, что всякая бронемашина, а в особенности танк, — это есть подвижной форт, могущий действовать только в непосредственной связи с пехотой или конницей».

Заметим, что во Вторую мировую войну, когда танки были куда как получше, попытки атаковать укрепленные позиции танками без пехотной поддержки неизменно приводили к печальным результатам.

Мало того, танки Витковского в процессе атаки расползлись как тараканы в разные стороны. Каждый начал действовать сам по себе.

Первую, жиденькую линию обороны белые прорвали без проблем. А вот дальше, когда вышли к основной линии, началось интересное кино.

Тогдашние орудия были плохо приспособлены для борьбы с бронетехникой, пушечные броневики — еще хуже. Особенно если учесть аховую подготовку красных артиллеристов. Но орудий было много, да и среди артиллеристов все-таки оказались профессионалы. Так что и попадали, и подбивали.

Некоторые машины все-таки прорвались сквозь окопы, но с ними случались и вовсе веселые истории. К примеру, танк «Атаман Ермак» провалился гусеницей в полковую баню (землянку, крытую камышом) и намертво там засел. Красномармейцы пытались закидать его гранатами, но не выходило — гранаты тогда были маломощные, да и кидали, видать, так себе. Тогда орудие под командованием некоего товарища Дубровина выкатили на прямую наводку на расстояние 90 (!) метров — то есть меньше дальности выстрела из маузеровского пистолета. С шестого выстрела танк добили. Еще один и вовсе подбили из миномета.

В итоге белые потеряли 7 танков из 12, остальные отошли. Что же касается пехоты, то она, заняв первую линию обороны, так дальше и не двинулась — видимо, рассчитывая, что танки все сделают. А потом было поздно — началась контратака. К вечеру красные восстановили положение.

Следующий день прошел в атаках 51-й дивизии Блюхера и контратаках белых. При этом красные артиллеристы подбили еще два танка. На третий день наступил перелом. Корпус Витковского был отброшен, его потери составили (по оценкам белых) около 3 тысяч человек. Он фактически перестал существовать как боеспособное соединение.

В бою под Каховкой особо отличился 3-й легкий артдивизион 51-й стрелковой дивизии под командованием Л. А. Говорова — будущего командующего Ленинградским фронтом и Маршала Советского Союза. Интересно, что в 1919 году Говоров командовал дивизионом у Колчака (правда, по мобилизации).

Тут стоит рассказать о дальнейшей судьбе лучшего военачальника белых, генерала Слащева. После сражения под Каховкой ему неоднократно делали предложение вернуться в строй, однако Яков Александрович всячески уклонялся. Обычно это объясняли тем, что он сильно обиделся. Но совсем недавно в архивах Лубянки раскопали документы, из которых следует, что Слащев, окончательно разуверившись в белом движении, вел тайные переговоры с чекистами. Он выражал готовность перейти на сторону красных и захватить с собой еще около тридцати офицеров. Условием генерал ставил то, что Главковерхом будет назначен генерал Брусилов, который к этому времени тоже ушел от нейтралитета в сторонники Советской власти. В этом случае уклонение Слащева от службы белым можно объяснить своеобразным чувством чести: дескать, командир не имеет права переходить на другую сторону, а гражданский человек — почему бы и нет?

Переговоры, правда, окончились ничем. Красные взяли Крым. Слащев эмигрировал в Константинополь, где продолжал устно и письменно критиковать Врангеля и его штаб. В конце концов по приговору суда чести генерал Слащев был «уволен от службы без права ношения мундира». (Кого как, а меня очень веселят эти эмигрантские игры.) В ответ Яков Александрович выпустил книгу «Требую суда общества и гласности. Оборона и сдача Крыма. (Мемуары и документы)».

В ноябре 1921 года Слащев вернулся в РСФСР. На командные должности он не попал, а работал преподавателем на курсах «Выстрел». По данным ГПУ, которое присматривало за всеми «бывшими», серьезно пьянствовал. Так, что слушателем курсов в приказном порядке было запрещено ходить к нему в гости — дабы не спивались. Интересный факт — в 1926 году Слащев снялся в фильме про крымские события, в котором играл самого себя.

11 февраля 1929 года Слащев был убит неким Коленбергом. По словам убийцы — из мести за брата, расстрелянного в Крыму по распоряжению генерала. Любители всюду искать «зверства коммунистов», конечно же, винят во всем ГПУ — хотя чекисты при желании могли бы попросту «пришить» ему статью. Яков Александрович не был популярен ни в народе, ни в армии. Да и кому он был к тому времени нужен?

Дата добавления: 2015-07-10