Из утренних записок

Человеческое

Предисловие

***

Нн7э же tложи1те и3 вы2 т† вс‰: гнёвъ, ћрость, ѕл0бу, хулeніе, срамосл0віе t ќстъ вaшихъ: не лжи1те дрyгъ на дрyга, совлeкшесz вeтхагw человёка съ дэsньми є3гw2 и3 њблeкшесz въ н0ваго, њбновлsемаго въ рaзумъ по w4бразу создaвшагw є3го2, и3дёже нёсть є4ллинъ, ни їудeй, њбрёзаніе и3 неwбрёзаніе, вaрваръ и3 скЂfъ, рaбъ и3 своб0дь, но всsчєскаz и3 во всёхъ хrт0съ.

Кол.3:8 - 11

Туман –

Я ватой облаков законопатил щели.

Я будто умирающий в постели.

…По кругу ходит века караван…

По крови кто я? В Посейдона верующий эллин?

А может быть, потомок северных морей варяг?

Быть может, чту огонь я, как монгол?

А может быть – служитель бога Ра?

Передо мной кумиров частокол…

По крови я – незнающий предела мира скиф

(Последний пасынок пурги,

Стоящий вновь у берега смывающей с нас кровь времен реки…),

В степи наткнувшийся на одинокий скит.

Прах

Желтый безликий череп

Полон чернильных болот

Влагой. Им – не гранита берег,

Не перейти их в брод.

Лодка в них плыть не сможет –

Встанет посереди.

Череп – уже без кожи

Холодной и без седин.

Мы ищем на дне его имя,

Что век, как ушло под ил.

В руках у нас тины миля

И сухость отмерших жил.

Часть первая

I

Из утренних записок

***

Небо ночное, как грязная простынь.

Липнет к ресницам дождь.

Глазницы домов – окна РОСТА.

…Запавшая клавиша «до».

И пулей прострелян сон.

Проснувшись, ты долго куришь…

…И вспомнишь свое лицо

И выплюнешь гильзу…

И смоешь с лица холодной водой сны-карикатуры.

***

Я две тысячи лет каждое утро спускаюсь в колодец

По стенам, обитым кусками витрин.

И каждое утро меня там ждет римлянин-полководец,

Я вычесываю из его бороды тину седин.

И каждое утром он мне рассказывает, как был убит император,

И как легионы на север ушли дорогой в Дамаск.

Все было так, только он перепутал даты.

И я жду каждый раз, что колодец наполнят водой, не эвакуировав нас.

***

Джазмены сегодня читают Франца Кафку,

Художники больше не пьют вино.

Ветераны гражданской войны подают в отставку –

Расплавленным оловом валятся с ног.

Молчит истуканом в углу контрабас,

А в чае сахар – планктоном со всех морей.

И хочется снова услышать джаз…

Я вымываю сны из морщин вокруг глаз,

Я – снова поэт. Я – как молодой Хемингуэй.

***

В полах плаща

Дыры от пуль

(Озеро Чад –

Будто бы пульс).

Кто-то тонет в вине

Или строит дней кров.

Времен прошлых на дне

Спит поэт Гумилев.

***

Утренний туман. Депо.

Щебень – предкновенья камни – под ногами,

Он будто выступивший пот

Между ладонями-веками.

Сойдет туман. И будет ночь, и будет день…

И снова рельсы задрожат.

Туман, как вязкая мигрень,

Он призрак календарных дат.

***

…Столько дней подряд

он брел один безводными местами,

что выдавал теперь померкший взгляд,

что больше нет слюны в его гортани.

И. Бродский

Испариною на окне – дыханье.

Пропал вновь запах дыма.

И время, как слюна в гортани,

Как Тибр омывает стены Рима.

Вдоль берега идут бродяги Галилеи

По тверди пока что еще плоской…

Засыпан каменной метелью

Закуривает Иосиф Бродский.

***

…Белый пар изо рта,

Стихи трехдневной щетиной.

Рядом с непокрытой головою красота

И старик с обрубком-бородой,

Умывается он собранною с каменной стены росой,

Он, как ключом, крестом нательным открывает Царские Врата.

Он в лавке днем торгует тишиной…

…Но вот я слышу, как мои стихи читает с непокрытой головою красота.

***

Как в окно открытое влетает птица,

Натыкается на стены, как слепая,

И словно огня, моих рук страшится…

И крики ее эхом стали, и мне, слепому, кажется, что стая

Птиц летает надо мной.

И кажется, что среди них одна – немая…

Я слеп… окно открыто – я живой.

***

Св. Блаженной Ксении Петербургской

В раны-каналы падает снег…

Реки наполнены талой водой.

Стихами плюют в лицо старухе-весне.

Кашляет время столетней чумой.

Ночи, как известью, мажут стекло,

Ветер швыряет в него пыль камней.

Колодцы бокалов, баррикады столов,

Тени умерших цариц и царей.

Рвется в хоругви святой триколор,

Падают в воду немые слова.

Кормит прохожих молитвой просфор

Стяжавшая Крест молодая вдова.

***

Я не сжигаю рукописи – я просто выжимаю губку.

К тому же – у меня почерк скверный.

Все, что останется, я запишу на стенах.

Я жгу бумагу… Моя тень в углу раскуривает трубку.

Горит бумага. Дым стихов о смерти скомороха

Не рвется от земли… - как сорная трава на камне жертвоприношения.

И душа – как немая сорока

На ристалище ищет зерна смирения.

Дата добавления: 2015-07-10