|
Читайте также: |
За два года правления Землями Прайда Така нажил много врагов. Но больше всего он боялся самого старого из них. Однажды ночью, в очередной раз пойманный в удушающие объятия постоянно повторяющегося кошмара, Така начал дергаться и стонать. Даже во сне мучения ясно отражались на его лице, он скалился. Эланна зашевелилась и повернулась к нему. Его стенания привлекли ее внимание, и она принялась будить его.
— Така?
Он проснулся в леденящем ужасе, едва не укусив ее.
— Это я, Эланна. Все хорошо. Успокойся, дорогой.
— Гиены, — запинаясь, сказал он. — Всегда одно и то же. О, если бы только боги позволили мне бродить по земле день и ночь, не нуждаясь во сне. Я пытаюсь убедить себя, что это только сон, но не могу проснуться, и меня разрывают на куски, разрывают на куски живьем.
Он пронзительно посмотрел ей в глаза. От этого взгляда ей всегда становилось не по себе.
— Как это — спать? Просто лечь и спать без страха?
Она зевнула.
— Это чудесно. Сама хочу попробовать, — она снисходительно поцеловала его. — Завтра тебе надо сходить к Рафики и спросить, что значит этот сон.
— Рафики ненавидит меня, — сказал Така. — Он солжет, только чтобы меня убили. Как он хотел бы видеть меня растерзанным гиенами! Он бы поэтически назвал это правосудием. Из-за него все началось. Я не такой дурак, чтобы еще раз довериться этой обезьяне.
— Тогда почему ты не убьешь его?
— Боги защищают его. Его сила слишком велика. Еще эта Мокпил, она слишком близка к Шензи. Ей я тоже не доверяю.
— Если все против тебя, то почему ты все еще здесь? Я пойду за тобой куда угодно — ты прекрасно знаешь это. Мы все можем начать заново. Только мы вдвоем.
— Мы нигде не будем в безопасности. Истинная провидица сказала это, и я ей верю, — он прижался к ней. — Эланна, ты должна жить вечно. Ты все, что у меня осталось. Поклянись, что никогда не оставишь меня.
Она уткнулась в него, гладя лапой его напряженное тело.
— Ты все, что у меня есть. Я все бросила ради тебя. Я не могу родить тебе ребенка. Ты больше не позволяешь мне охотиться, да и не похоже, чтобы остальные выносили меня. Така, оставь свои сомнения у входа в эту пещеру. Разве ты не знаешь, что я никогда не оставлю тебя?
— Я знаю, — он поцеловал ее. — Мне приходится тебе верить. Если бы ты предала меня, я бы покончил с собой. Ты единственная причина, по которой я цепляюсь за это жалкое существование.
— Не говори так, Така. Ты знаешь, какие мучения мне это причиняет. Я хотела бы, чтобы каждый видел тебя таким, каким вижу я, — она лизнула его. — Прекрати эти глупые детские разговоры и ложись спать. Я обниму тебя лапой, и просплю так всю ночь. Если почувствую, что что-то не так, то сразу же разбужу тебя.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Така опустил голову, и она покровительственно обняла его, поглаживая его гриву. Скоро его спокойное, медленное дыхание возвестило о том, что он безмятежно спал.
Два глаза гиены сверкнули во тьме, и кто-то беззвучно выбрался из пещеры.
Скалк направлялся на экстренное совещание клана, посвященное Шраму. Шензи тепло поприветствовала его и призвала к тишине.
— Наши уши вернулись. Что они слышали?
— Не зря моя мать назвала меня Скалком, что означает «совершенный шпион». Меня никто не слышал и не видел, но я слышал все, — польщенный наступившей тишиной, он продолжил: — Похоже, нашего короля мучают кошмары, ужасные кошмары, в которых его разрывают на куски гиены. Не раз и не два, а ночь за ночью, и всегда одно и то же. Теперь я спрашиваю вас, сон опасен?
Они смотрели на него, не зная, что ответить.
— Сон очень опасен, — грозно сказал Скалк. — Особенно, если он думает, что это видение — знак!
— Ему надо быть актером, — прошептал Банзай. Шензи шикнула на него.
— Я говорю вам, Шраму нельзя верить. Он бросит нас, как только почувствует опасность.
— Что же нам тогда делать? — спросил Банзай.
— Мы можем напасть, когда преимущество будет у нас.
— Даже, если бы мы смогли напасть на него и победить, львицы могут встать на его сторону, только чтобы избавиться от нас.
— Логично, Банзай. Но неужели ты думаешь, что я безрассудный дурак? — его насупленные брови убедили Банзая не отвечать. — Он пустая скорлупа, сухая шелуха. Его жизнь висит на волоске.
— Твои речи принесут нам смерть, — выкрикнул кто-то.
— Скажи это мне в лицо, и это точно принесет тебе смерть!
Воцарилась гробовая тишина. Скалк представлял собой прекрасно сложенную машину для убийства.
— Я остановился на том, что я слышал своими ушами, как Шрам говорил Эланне, что если потеряет ее, то покончит с собой.
Замечание сопровождалось несколькими возгласами удивления.
— Когда с ним будет покончено, мы сможем действовать более продуктивно. Возможно, львицы договорятся с нами. Мы знаем львенка-подростка, который будет более расположен к сотрудничеству и захочет нашей помощи. Он станет следующим королем. Он будет обязан нам, но в отличие от Таки этот львенок рассудительный парень, который знает свой конец туши.
Бри возразил:
— Если мы тронем Эланну, он попытается отомстить нам, а только потом покончит с собой. Мы не можем на это полагаться.
— Согласен, но если это будет выглядеть как несчастный случай? Или как будто она ушла от него к другому льву. Это может сработать.
— Несчастный случай? — переспросила Шензи. — Он дышать ей свободно не дает, какой тут может быть несчастный случай.
— Я позабочусь об этом.
— Но разве это не измена? — спросил Бри.
Скалк: Загадкой был его рассудок, а теперь он потерял его —
Он тени собственной уже боится, лишь наступит ночь.
Мой друг, как ни прискорбно это говорить, но он сошел с ума;
Король не прав, как говорится, что воду попусту толочь.
Банзай: Тебя прекрасно понимаю — наш Король свихнулся, и давно;
Пусть временами он ведет себя, как подобает Королю,
Пять сотен фунтов весит он, опустошит он все вокруг себя
И разнесет все в пух и прах — тебе с уверенностью говорю!
Хор: Он одержим, он помешался,
Он бестолков и слаб на ум,
Он принесет нам только горе,
Он туп как мышь и тугодум.
Бри: Что такое?
Скалк: Все вверх дном, да и у Шрама с головой не в порядке.
Бри: Это измена!
Скалк: Понятное дело! И помни, что услышал об этом впервые здесь!
Банзай: Он обещал нам пир, взамен же достается страшный голод нам,
Терпения последняя же капля — помешался он!
Мурашки у меня по коже, даже если спит он — вот дела!
Настало наше время, король наш окружен со всех сторон!
Шензи: Мы слишком долго выжидали свой момент, сидя в тени…
Чего дождались? Что лишился своего рассудка наш Король.
Все, с нас достаточно. Король забыл про обязательства.
Настало время вам, мои надежные друзья, пойти за мной!
Хор: Он одержим, он помешался,
Он бестолков и слаб на ум,
Он принесет нам только горе,
Он туп как мышь и тугодум.
— Знаете, он понемногу сходит с ума, — сказал Скалк. — Он думает, что сон вещий, и, возможно, он прав.
— Вы не должны творить зла, — закричала Фабана. — Он добрый.
— Кто эта старая дура? — спросила Шензи. — Кто-нибудь, заткните ее.
Она не сообразила, что это была ее мать.
— Нам помогут, — старалась перекричать гвалт Шензи. Внезапно снова стало тихо. — Несколько львиц не откажутся помочь.
Фабана сделала замечание, которое выглядело в глазах остальных вполне разумным, хотя она не была сильна в эти дни.
— Если Така должен умереть, позвольте мне убить его.
Шензи широко улыбнулась.
— Вот видите, мама хочет сдуть этот одуванчик не меньше всех нас. И этот союз был именно ее идеей.
— Это была не моя идея, — сказала Фабана. — Он много страдал в жизни. Пожалуйста, не вынуждайте его лишать себя жизни от отчаяния. Если Така должен умереть, сначала я сделаю так, чтобы он был счастлив. Я скажу ему все, что он хочет услышать, и когда его сердце будет радоваться, я дам ему что-нибудь от Рафики, чтобы он заснул. И когда он мирно уснет, я придушу его. Это будет быстро и милосердно. Он заслужил это.
Шензи посмотрела на свою мать с некоторым уважением.
— Это может сработать, — она задумалась на мгновенье. — Но Эланна найдет его. Она всегда с ним, когда он спит. Извини, но этот вариант отпадает.
— Ты не понимаешь. Он маленький измученный щенок, физ’лоу, которого богам следовало бы забрать, пока он был невинен и питался молоком.
— Ты советуешь богам?
— Нет, я советую своей дочери. Я усыновила Таку — он мне сын, и истинный последователь нашей веры. Ты дашь ему такие же права, как каждому из нас. Права по нашим законам. Мы не можем мучить его. Если он умрет, то пусть умрет благородно. Мы должны по очереди биться с ним.
— И только из-за пустого, натянутого предлога, что король — мой брат? — она вздрогнула. — Не согласна. Я не давала таких клятв. Этот твой львенок опасен. Он бросит тебя. Тебе лучше не пытаться предупредить его, если ты дорожишь своей жизнью.
— Ты права. Он тебе не брат, потому что тогда бы ты была мне дочерью, — она повернулась к Шензи спиной и задними лапами отбросила немного земли. — Перед лицом Ро’каш, я отрекаюсь от тебя.
Гиены открыли рот от удивления.
Ужас Шензи быстро сменился яростью.
— Ты была моей матерью, и только поэтому ты оставалась здесь, старая надоедливая дура. Может быть, ты и Рафики усыновишь? Ты проведешь остаток своей жизни внутри его баобаба. — Шензи повернулась спиной к матери и отбросила землю в ее сторону. Перед лицом Ро’каш, я отрекаюсь от тебя.
Банзай и Эд были напуганы и пошли за своей сестрой, повернувшись спиной к матери, хотя ничего не сказали.
— Охрана, уведите эту гиену к баобабу, да смотрите, чтобы не убежала, — ее лицо не выражало уже никаких чувств. — Так, перед тем как меня так грубо прервали, я собрала вас здесь, чтобы поделиться исключительно важными новостями. Шраму осталось недолго. Да, мы в шаге от могущества и независимости, которым все будут завидовать. У нас есть план, о котором наши дети и дети наших детей будут слагать легенды. Если мы будем действовать вместе, мы не проиграем. Совещание закрыто.
Дата добавления: 2015-07-10; просмотров: 66 | Нарушение авторских прав