Сеанс Локального Использования Малоизученных Процессов

Похоже, работа аэропорта возобновилась: в зал ожидания, как его окрестил Семён, внезапно повалил народ. Люди по очереди подходили к цельнолитым дверям-окнам, быстро набирали на кнопках какие-то известные им коды и, дождавшись когда предыдущий пейзаж за дверным стеклом изменится на новый, попросту толкали подвижную дверь и уходили туда, в выбранное ими место. Двери, наверное, работали лишь в одну сторону – за всё это время Семён ни разу не заметил, чтобы хоть кто-нибудь вошёл через них в зал.

Пристроившись в хвост очереди, Семён поманил Хайка рукой.

– Будем как все, – шепнул он одними губами на ухо бородачу. – Куда вынесет, туда и вынесет. Пойдём наудачу.

– Лучше всего, если бы удача вынесла нас к гостинице и ресторану, – тоже шёпотом ответил Хайк. – Есть хочется. Да и вечереет уже.

– Нет, ну никак не могут они без приключений, – ехидно заметил Мар, у которого был отменный слух. – Ну-ну. Надоест блукать наугад, скажете.

Семён промолчал.

Очередь двигалась быстро, у выхода никто долго не задерживался: через минуту Семён оказался у самой двери. Не долго думая – а чего там думать! – Семён Владимирович набрал на кнопках первую пришедшую ему на ум комбинацию цифр, экспериментировать так экспериментировать. Комбинация была оригинальная до невозможности: цифры шли подряд от единицы до восьмёрки через проставленные наугад пробелы.

За стеклом образовался идиллический пейзаж: спокойное озеро, отблескивающее вечерними солнцами, кусты и деревья вкруг озера, каменистый пляжик, едва покрытый песком и начинающийся прямо от двери.

– Нам сюда, – Семён толкнул дверь.

Воздух за дверью был тёплый, крепко пах мокрой травой, незнакомыми цветами и свежей рыбой. Семён прошёл немного по пляжу, оглянулся: Хайк топал следом, глядя только на озеро и улыбаясь до ушей. Переходной двери, разумеется, позади уже не было.

– Рыбалка, – счастливым голосом сказал Хайк, подойдя к озеру и уставясь в водную гладь. – Раки! Вон, по дну ползают. Ведро бы…

– Здесь и переночуем, – решил Семён. – Что нам гостиница! На природе, с костром – вот ночлег настоящих путешественников. Мар, ты можешь организовать ведро? И пару удочек заодно. И ужин с пивом. Непременно с пивом! А пива побольше, раков варить будем. Да, сообрази-ка ещё нам укроп и соль, расстарайся, хорошо?

– Пиво светлое или тёмное? Холодное или вовсе ледяное? – заботливо поинтересовался медальон. – А, может, заодно музыку какую закажете? Для увеселения. Трио балалаечников, к примеру, или симфонический оркестр с арфой. Балет не желаете?

– Причём здесь балет? – оторопел Семён. – Пиво, укроп и ведро с удочками. Без балета. Зачем он нам! Вовсе ни к чему.

– А ты запаковал в меня то ведро и удочки, а? – Мар довольно хохотнул, шутка удалась. – И пиво. Нету у меня таких запасов! Конкретно удочек, вёдер и пива. Могу лишь предложить многовариантное пищевое заклинание, которое я взял из кардинальского медальона.

– Не потравимся? – озаботился Семён. – Кардинальское, как-никак.

– Можешь не сомневаться, – гордо ответил медальон. – Я все новые заклинания сразу же на вредность и опасность проверяю, ещё при получении. У меня никто никогда не травился!

– Тогда зачитай варианты, – Семён сел на тёплый песок, превратил брюки в шорты, заодно убрал обувь, сунул ноги в воду и зажмурился от удовольствия. – Весь список, пожалуйста.

Мар откашлялся и принялся зачитывать меню торопливым речитативом, словно арию-монолог из оперы исполнял. Семён слушал его в пол-уха, на ужин мог сгодиться любой из перечисленных вариантов, лишь бы съедобно было.

Хайк сбросил свою джинсовку и сандалии, остался в одних трусах-плавках и немедленно принялся ловить раков, используя вместо мешка свою куртку. Семён смотрел в темнеющее небо, где осталось только одно, маленькое солнце, да и оно уверенно катилось к горизонту, проныривая сквозь крупные ячейки магической небесной сетки. Вечерело.

– Вариант номер девятнадцать, – напевно сказал Мар и вдруг запнулся, словно наткнулся на нечто непроизносимое.

– Что там? – Семён зевнул.

– Пивной стол с севрюжьей ухой в походном котле, острыми рыбными закусками и разнообразными специями, – растеряно сообщил медальон. – Рекомендован для дружеских встреч в минуты отдыха на лоне природы. Так в сноске написано.

– Вот на девятнадцатом и остановимся, – решил Семён. – Закуски и специи давай в одном экземпляре, котёл пусть будет без ухи, обойдёмся, а вот всё пивное – в двух… нет, в четырёх экземплярах. Гулять так гулять!

…Ужин удался на славу. Кроме холодного пива в глиняных кувшинах и закусок, разложенных по одноразовым тарелочкам, в комплексный пивной стол также входила свежая зелень и соль в большой солонке: Семён повыдёргивал из зелени весь укроп и сунул его в котёл, туда же ссыпал соль; воду в котелке вскипятили без костра – спичек не было, так что пришлось воспользоваться одним из боевых заклинаний, огнемётным – и вскоре раки были готовы. Хайк не очень налегал на пиво, а вот Семён отвязался на полную катушку, хотя буквально недавно дал себе зарок не пить. Но пиво – не медовая, решил он для себя, тем более вон его сколько, не выливать же!

Выливать ничего не пришлось.

Когда ужин закончился, Семён еле вытребовал у Мара пару обычных лежанок с матрасами и одеялами: медальон всё порывался всучить двуспальную княжескую кровать с балдахином, невесть как затесавшуюся в его комплект походных заклинаний. Двуспальную кровать Семён отверг с негодованием, сказав, что это пижонство, спать на берегу в кровати, тем более двуспальной, и вообще, за кого он, Мар, его принимает? Два мужика в одной кровати, это, знаешь ли… После чего появились лежанки.

Уже засыпая, Семён случайно глянул в чистое ночное небо, усыпанное незнакомыми созвездиями, и ему то ли показалось, то ли приснилось, что пара ярких звёзд ведут себя крайне странно – звёзды медленно двигались по кругу, там, за фиолетовой по ночному времени небесной защитой. За сеткой от чужих.

– Спутники-шпионы, – зевая пробормотал Семён. – Эх, ракеты на вас нету, – и уснул. И, разумеется, не видел, как один из спутников-шпионов внезапно нырнул вниз, к сетке – в небе полыхнула зарница, одной подвижной звездой на небе стало меньше, но в разрыв магической сети, пока она не успела затянуться, проскользнула вторая звезда и полого ушла к горизонту. Ничего этого ни Семён, ни Хайк не видели. Только Мар рассудительно заметил:

– К дождю, видать, полыхает. Предлагал же с балдахином, так нет, не захотел. Пусть теперь мокнет, пусть! Главное, что у меня совесть чиста, – и тихонько захихикал, предвкушая грозу и ливень. Но грозы ночью так и не случилось.

Семён проснулся рано, когда ещё только светало. Вылез из-под одеяла, решил в кустах утренние проблемы и, потягиваясь, пошёл умываться. Вода в озере оказалась настолько тёплой, что умывание быстро перешло в купание – Семён плескался от души, во всё горло распевая матерные частушки: в надозёрной туманной тишине частушки звучали мягко и лирично. Наоравшись и накупавшись, Семён вылез из воды и сел обсохнуть.

Разбуженные первым, самым большим солнцем, в ветвях деревьев загомонили птицы; туман над озером рассеялся и оно явилось во всём своём круглом великолепии. Наступило утро.

– Интер-ресные у тебя песни, – восхищённо сказал Мар, – необычные. Я таких раньше не слышал, к сожалению. Особенно мне понравилась песенка о группе молодых половозрелых особей женского пола, нашедших в естественном водоёме резиновый фаллоимитатор. Которые в учебное заведение не пошли. Оригинальная концепция! Неожиданная.

– Ну ты даёшь, – развёл руками Семён. – Сам ты оригинальная концепция! Вон как частушку расписал, хоть в газете печатай. В разделе «Новости культуры». Ты чего с утра такой интеллигентный, недоспал, что ли? Или приболел?

– Развлекаюсь я, – скромно ответил Мар. – Культур-мультур тренирую. У меня один из прежних хозяев учителем изящной словесности был, до того как на большую дорогу вышел… к чему бы это он мне ни с того, ни с сего вспомнился?… Вот тот, гад, умел витиевато изъясняться! Даже на работе никогда не ругался и впрямую никому не угрожал. Не хамил. Скажет лишь, бывало, крайне вежливо: «Не соизволит ли ваша милость одарить меня своей высочайшей благосклонностью в виде всей наличной собственности, коя имеется при себе, иначе я буду вынужден пресечь нить жизни вашей пресветлой милости этим скромным мясницким топором» – и всё, дело сделано. Одарен. Правда, он всё равно после… э-э… пресекал нить. Как правило. Не любил оставлять свидетелей, сволочь… Ненавижу убийц-садистов, – помолчав, ледяным тоном добавил Мар. – Я покровитель воров, а не душегубов… Сдал я его. Полиментам и сдал: не прикрыл вовремя невидимостью. Единственный раз предал хозяина! Но он того заслужил.

– А после? – Семён даже присвистнул от неожиданности. – Ты-то как после? Полименты и воровской медальон… Неожиданный поворот!

– Думаешь, среди полиментов нет воров? – рассмеялся Мар. – Я почти полгода пролежал на складе вещественных доказательств, а потом меня там одна дамочка обнаружила. Из офицерского состава. Умная оказалась, стерва, подкованная в истории… сумела разобраться что к чему. И лет пять мы с ней удачно работали, совмещали службу и воровское ремесло, и ещё бы погуляли, но… Любовь! – медальон саркастически захохотал. – Подарила меня в знак великой любви одному заезжему гастролёру, и невдомёк ей было, что гастролёр специально за медальоном приехал… все они, бабы, на великой любви сдвинутые! Вот так, – Мар издал звук, словно презрительно цыкнул сквозь зубы.

– Поучительная история, – Семён встал, отряхнулся от песка, натянул комбинезон. – Можешь не волноваться, я тебя никому дарить не собираюсь. И в великую любовь, знаешь, не очень-то верю!

– Это ты зря, – оживился Мар. – Помню, приключилась однажды с одним из моих хозяев великая любовь. Можно сказать, трагическая! Купил он как-то себе молодую овцу на рынке, шашлык надумал делать, а та оказалась заколдованной девицей, причём без возможности обратного превращения. Вот он её в овечьем виде и…

– Тьфу на тебя, – беззлобно сказал Семён и пошёл будить Хайка под радостный гогот медальона.

А во время завтрака – вариант номер девяносто пять, кофе с лимоном, гренки и сливочное масло – Семёна вдруг неожиданно осенило. Да так, что он кофе поперхнулся. Семён резко поставил недопитую кружку на траву и, откашлявшись, сказал:

– Мар, Хайк, мне только что такая мысль в голову пришла, такая, что я сам поразился. Наверное, от кофе озарило… Я вот что подумал: а давайте-ка я попробую самостоятельно разобраться с тайной магического золота, вдруг выясню, что к чему? А то, понимаешь, полный кошель силы, все за ней бегают, а я чего ушами хлопаю? Место здесь тихое, спокойное, посторонних нет. То, что надо! По-моему, лучше не придумаешь.

Есть у меня подозрение, что чужие крепко ошибаются насчёт слимпа в роли символа-ключа. Подозреваю, что никакого отношения слимп к этому золоту не имеет… слишком уж всё просто было бы, окажись оно так. Ваше мнение?

Хайк задумчиво поскрёб в бороде.

– Почему бы и нет? Попробовать можно. Хотя кто его знает, чем твои попытки могут закончиться! Давай-ка я в шар предсказаний загляну, узнаю, что тут вскоре произойдёт. Не поубивают ли нас эти смелые опыты.

– Вот этого не надо, – запротестовал Семён, – категорически ничего знать не желаю! У меня весь кураж пропасть может. Как будет, так и будет. А кто сомневается, пусть в сторонку отойдёт. Куда подальше.

– От магии далеко не убежишь, – покачал головой Хайк, – и за кустиком не спрячешься. Значит, будем надеяться на лучшее. Какая-нибудь помощь нужна?

– Пожалуй, нет, – Семён поскрёб в затылке. – Разве что поглядывай по сторонам, смотри, чтобы посторонних не было. Нам зеваки не нужны. Вдруг эксперимент сглазят?

– Ха, пусть только попробуют, – возбуждённо сказал Мар, – я их сам так сглазю, на всю жизнь запомнят! Семён, надо было тебе давным-давно кофе с лимоном натрескаться, кто ж знал, что оно так мозги просветляет. А… а как ты себе представляешь этот эксп… эскпр… тьфу! Магию как расколдовывать собираешься?

– Понятия не имею, – пожал плечами Семён. – Как-нибудь.

– Тогда ты зря не посмотрел в шар, – посетовал Мар. – «Как-нибудь» всегда означает «кое-как», а «кое-как» обязательно тянет за собой «ни фига себе!». В смысле нежелательных последствий. Значит так: если всё пойдёт наперекосяк, то я вас тут же выдёргиваю в другое место. Подальше отсюда. Идёт?

– Хорошо, – Семён раскрыл кошель, сунул в него по локоть руку и с озабоченным видом принялся там что-то нащупывать. – Где ж тут монетка помельче… в мелких и магии, наверное, поменьше будет, в самый раз для эксперимента… Выдёргивай, но только в случае крайней опасности. Когда я сам ничего поделать не смогу. А то поторопишься и всё дело мне испортишь… Ага, нашёл! – Семён достал из кошеля совсем мелкую золотую монетку, размером меньше рубля, оценивающе осмотрел её со всех сторон. – Вроде бы то, что надо. Ну, я начинаю. Готовы?

– Мы-то давно готовы, – подал голос Мар, – чего тут особо готовиться! Только ты, знаешь, потихоньку начинай. Неторопливо. Чтобы чуть что не всё здесь сразу взорвалось, а постепенно. Чтобы мы удрать смогли.

– Это уж как получится, – рассеянно ответил Семён, внимательно глядя на монету, – это уж как выйдет. Но я постараюсь.

Монета на вид была самая обычная, такая, какой и положено быть древним монетам: сильно потёртая, с еле видимым профилем бородатого старца в лавровом венке – на одной стороне, и малопонятной надписью – на другой. И ничего колдовского в ней не было, в той монете, ничего не проглядывалось эдакого особенного. Монета как монета, если только не знать о её магической сути. Но Семён знал.

Семён уставился в бородатого старца, хмуря брови и стараясь придать взгляду необходимую магнетическую силу – хотя он, честно говоря, понятия не имел, что это такое и как это делается, но в читанных когда-то готических романах все колдуны-магнетизёры обязательно обладали именно таким взглядом. А в современных романах-фэнтези так вообще поголовно все – и главные герои, и второстепенные, в перерывах между обязательными драками на мечах, укрощением залётных драконов и соблазнением девиц королевской крови, – магнетизировали друг дружку почём зря, со всей дури, и, как правило, с летальным исходом. То есть насовсем.

Но что-то не магнетизировалось. Наверное, опыта не хватало – Семён вздохнул, протёр заслезившиеся глаза кулаком и опять уставился на монету. Но уже не так свирепо: чего глаза ломать по-пустому! Так и близорукость заработать недолго.

– Ты попробуй вслух чего-нибудь пожелать, – шёпотом посоветовал Мар. – Глядишь, что и получиться. Может, оно только от окрика срабатывает… от силы твоего пожелания, что ли.

– Хочу… м-м, а чего же я и впрямь сильно хочу? – засомневался Семён. – Вот беда, ничего мне сейчас не хочется, представляешь?! Дожился, ёлки-палки. Всем доволен.

– Как – ничего? – возмутился медальон. – А ты власти захоти, денег гору! Силы немереной пожелай. Здоровья от пуза. Чего ещё там можно потребовать… что, как правило, люди на халяву желают? Во, гарем себе закажи, из ста наложниц! Вместе с джинном-Мафусаилом, для догляду. А на закуску Кардинала на побегушках. Чтобы ботинки тебе по утрам ваксой чистил и за пивом на опохмел бегал. А ещё…

– Пиджак с отливом, и в Ялту, – буркнул Семён. – Отстань с дурацкими идеями! Дай подумать.

– Что ж, тогда думай, мыслитель ты наш, – благодушно дозволил Мар. – Как надумаешь, предупреди. А то я бдеть устал.

– Предупрежу, – нетерпеливо отмахнулся Семён. – Обязательно. А ты всё равно бди, не отвлекайся. Я эту монету вот-вот… Слушай, а если на неё сбоку поглядеть? Через зеркало, отражённо. Мар, у нас есть зеркало?

…Время близилось к полудню. Хайк уже давно плавал в озере, спасаясь от жары: маленькое солнце догнало большое и они на пару грели так, как никакой Ялте и не снилось.

Мар заунывно напевал что-то тягучее, сонное, где фигурировал караван из ста верблюдов, из ста одного верблюда, из ста двух… Медальон явно скучал. Отчаянно.

Семён сидел в тенёчке под деревцем, вяло отмахиваясь веткой от комаров, зевая и равнодушно подбрасывая слегка погнутую монету на ладони: монета всё время выпадала мятым аверсом вверх и Семёну уже осточертела невозмутимая бородатая физиономия.

– Нет, неважный всё-таки из меня маг, – уныло признался наконец Семён. – Дохлое дело! Хоть к Кардиналу за консультацией обращайся. Мар, может ты посоветуешь, что мне с монетой делать? Я уже её и так смотрел, и эдак. И на зуб пробовал. И камнем по ней бил, толку-то! Погнул только. Хоть тресни, обычное золото и всё тут. Металл.

– Сто семь верблюдов, – скучным голосом сказал Мар. – Сто восемь. А ты попробуй с ней не как с золотом обращаться… Сто девять верблюдов.

– Как это? – заинтересовался Семён, пытаясь от нечего делать разогнуть монету.

– А вот так: попробуй почувствовать в ней внутреннюю суть. Истинную. Магию попробуй ощутить, – медальон вдруг осёкся. – Слушай, а чего это я тебе только что наговорил? – запинаясь, с нескрываемым страхом произнёс Мар. – Вернее, кто вместо меня это сказал? У меня отродясь таких умных мыслей не водилось! Эй, кто тут во мне?! Вылазь из меня! Прочь, прочь!

– Уж не знаю кто, но совет он дал дельный, – Семён одобряюще побарабанил по медальону пальцами. – Да не переживай ты, никто в тебя не залез. Это твоё подсознание сработало. Опыт твой. Ты же, братец, натурально медитировал, когда я вопрос тебе задал. Вот подсознание и расстаралось.

– Какое подсознание? – истерично заголосил Мар, – у меня и сознания-то никогда не было! Кому нужен сознательный вор, скажите на милость? Чур меня! Ой, пропадаю, подсознательность заела…

– Необразованный ты, – посмеиваясь, сказал Семён. – Тёмный. Фрейда на тебя нету, тот бы всё объяснил как надо. Ладно, я сам растолковать попробую. Читал я одну книжку по психологии и медитации, так вот что там говорилось о сознании и подсознании…

Из длинного и путанного рассказа Семёна медальон сделал для себя лишь один, но однозначный вывод: надо поменьше медитировать, то есть про верблюдов петь, и тогда никакая сознательность-подсознательность морочить тебя больше не будет. Он так и сказал Семёну:

– Всё, больше о верблюдах ни слова. Я лучше про пиво петь буду, – и тут же затянул протяжно:

– На полке стояло сто бутылок, одна упала и разбилась… На полке стояло девяносто девять бутылок, одна упала и разбилась… На полке… – голос Мара становился всё тише и тише, постепенно сходя на нет.

– Не верблюды, так бутылки, – усмехнулся Семён. – Йог от пива. – Парень с сомнением покатал на ладони гнутую монетку. – Но совет толковый! Хм, попробовать ощутить внутреннюю суть… Что ж, и попробую. Почему бы и нет? – Семён сжал монетку в кулаке, сел поудобнее: прислонился спиной к дереву, вытянул ноги, закрыл глаза и расслабленно затих.

Было настолько жарко, что даже комары перестали кусаться; минут через пять Семёна неудержимо потянуло в сон. И вот тут, на самой грани сна и яви, в момент, когда приходит просветление духа и постижение истины – так, во всяком случае говорилось в книжках по медитации – Семён, увы, духом не просветлился. Не успел. Вместо ожидаемого прихода истины Семёна ужалила оса. В плечо.

– Зараза! – взвыл Семён, вскакивая на ноги и размахивая зажатым в руке аэрозольным баллончиком. – Вот тебе, сволочь! – и пустил облако яда в наглую осу, которая и не думала никуда улетать, а по-прежнему кружила вокруг Семёна. – Мерзавка, – мрачно сказал Семён, глядя как оса пролетела сквозь ядовитое облако, на лету сдохла и упала в траву. – Я уже почти ощутил, блин, а тут на тебе! – и погрозил осе баллончиком. А после уставился на него.

На ярко-жёлтом баллончике не было никаких надписей, зато были нарисованы чёрные мухи и такие же чёрные осы, перечёркнутые крест-накрест. И маленький череп с костями возле головки распылителя, что, по-видимому, служило предупреждением. Предупреждением, что в баллоне – яд.

– Ё-маё, – сдавленным голосом сказал Семён, – заработало. Получилось!

– Уже? – сонно спросил Мар. – И мы до сих пор живы? Удивительно.

– Хайк, иди сюда! – завопил Семён, не слушая вредную реплику медальона, – есть! Готово.

Хайк пулей вылетел из озера и, на бегу подхватив одежду, помчался к Семёну.

Семён, довольный до невозможности, стоял подбоченясь, демонстративно держа в вытянутой руке баллончик. И изредка для демонстрации пускал по ветру аэрозольное облако: ближайшие комары и мухи поначалу озадаченно притихли, а после бросились врассыпную.

– И как это у тебя получилось? – спросил Хайк, поспешно натягивая штаны и куртку, – и почему именно средство от мух? – Хайк взял баллончик, осмотрел его. – Э, у нас такие тоже иногда в магазинах бывают. Хорошая штука! Дефицитная. На Перекрёстке производят.

– От ос средство, – поправил его Семён, показывая ужаленное плечо с красным пятном, – грызнула, сволочь. Только я просветляться начал, как нате вам!

– Понятно, понятно, – нетерпеливо перебил Семёна медальон, – сочувствуем и желаем скорейшего выздоровления. Ты лучше расскажи, как ты это сделал!

– А как ты это ухитрился сделать? – невольно повторил тот же самый вопрос Хайк, который, конечно, не слышал того, что сказал Мар. – Что ты почувствовал, когда монета в средство от насекомых превратилась? Ну, когда колдовство освободилось? Что?

– Чёрт его знает, – Семён с недоумением посмотрел на баллончик, осторожно положил его на землю. – Сначала оса укусила. После я вскочил, прибил её… А что же было между этим? Хм, – Семён потёр плечо. – Так, давайте поэтапно. Я вначале немного испугался от неожиданности… открыл глаза, увидел, что это оса. Разозлился, захотел её прихлопнуть… сразу же на ум несколько способов пришло. Самым верным показалось отравить. Я очень пожалел, что у меня с собой яда от насекомых нету… Вспомнил – я ведь в тот момент успел себе даже баллончик зрительно представить! Не конкретный, именно этот, а вообще баллончик. Настолько ярко, что как-то не удивился, когда он у меня в руке оказался. Словно так оно и должно было быть.

– Ага! – от вопля Мара у Семёна засвербело в ушах, – вот оно что! Х-ха! Я всё понял. Всё-всё. Семён, быстро спрашивай, что я понял, а то не удержусь и сам разболтаю. Ну же!

– Что ты понял? – строго спросил Семён, подмигнув Хайку и указывая взглядом на медальон. Хайк с пониманием кивнул.

– Испуг, то есть сильное переживание, – захлёбываясь словами затараторил Мар, – плюс сильное желание, плюс фантазия. Ты же как наяву представил себе ту банку с ядом, верно? А фантазии у тебя хватает, вон, сам рассказывал, что всякие небылицы когда-то сочинял… Плюс твои уникальные возможности. Вот оно всё вместе и сработало. Та-ак, – врастяжку и мечтательно протянул медальон. – Сбылось. Теперь мы что хочешь натворить можем с испугу. Нет теперь для нас преград! Вот только как бы научиться пугать тебя грамотно и в заданном направлении, – спохватился Мар. – Чтобы получалось то, что нужно, а не всякая дребедень. Это, однако, покумекать мне надо.

– Ты бросай такие планы строить, – рассвирепел Семён. – Пугать он меня задумал! Да хоть и для пользы дела, всё равно не позволяю. – Семён повернулся к Хайку. – Видал наглеца! Говорит, пугать меня надо, чтобы я от избытка чувств и фантазии золото в нужные вещи переделывал. Да я такое с испуга понаделаю, что сам не рад буду! Поубиваю всех нафиг, и себя тоже. От избытка фантазии.

– Мда, – философски согласился Мар. – Ты прав. Это не выход.

– А зачем пугать-то? – не понял Хайк. – Попробуй просто зрительно представить себе, что ты хочешь получить. Очень подробно. И пожелай эту вещь. Только не на словах, а в душе. По-настоящему пожелай.

– И на всякий случай испугайся, – тут же добавил медальон. – Надо будет, помогу. Ты только предупреди, а уж я расстараюсь, так и быть. Святое дело!

– Вторая попытка, – Семён достал из кошеля большую монету, небрежно подбросил её, поймал на лету и быстрым шагом направился к озеру. Хайк подобрал забытую Семёном сумку, повесил её на плечо и поспешил следом, не задавая вопросов. Зато Мар просто изнывал от любопытства:

– А чего ты задумал, э? К озеру – зачем? Да не молчи ты как расстрельный конвой! Смотри, будешь дальше в молчанку играть, не стану тебе помогать и точка. Не буду пугать в нужный момент, – пригрозил медальон.

– Очень хорошо, – Семён остановился на берегу, огляделся по сторонам, задрал голову к небу. – Это замечательно, что ты мне помогать не будешь. Просто здорово. А хочу я попробовать сделать так, чтобы не жарко было. Вот этого мне и в самом деле очень хочется. По-настоящему.

– Зонтик, что ли, делать будешь? – насмешливо поинтересовался Мар. – Достойное занятие для начинающего мага. Эх, Семён, Семён… Нет в тебе истинного размаха! Масштабности нет. Зонтики, надо же, – медальон удручённо вздохнул. – Да будь у меня такие возможности как у тебя, я бы такое сделал, такое… Я бы… Уж чего ни будь да сделал, но только не зонтик. Никогда! – с гордостью за собственную масштабность изрёк Мар.

– Дались тебе эти зонты, – Семён закрыл глаза, сосредоточился. – Не тарахти почём зря! Видишь, работаю я. Представляю желаемое. – Семён протянул руку в сторону озера, на открытой ладони блеснула золотая монета.

Мар раздосадовано умолк. Хайк бесшумно встал рядом с Семёном, за его спиной, и теперь чутко поглядывал по сторонам – нет ли где посторонних? Тех, которые сглазить могут.

Посторонних не было. Мало того – вдруг резко, словно по команде, из листвы деревьев посыпались птицы: они с истошными криками взлетали в небо, на лету сбивались в стайки и опрометью летели прочь от озера.

Озеро покрылось рябью: рыбы суматошно выпрыгивали из воды и с плеском шлёпались обратно. И снова выпрыгивали, и снова шлёпались, как будто их что-то выбрасывало из глубины; раки торопливо побрели с мелководья на сушу, в траву – многоногих переселенцев было столько, что весь берег на некоторое время оказался покрыт тёмно-зелёным хитиновым ковром.

Хайк проводил раков заинтересованным взглядом, после глянул на Семёна – Семён стоял не шевелясь, с закрытыми глазами, что-то шепча себе под нос. А на ладони у него таяла монета. Таяла как сухой лёд, уменьшаясь в своих размерах; над монетой с тихим треском вспыхивали и гасли маленькие молнии. Не искры, а именно молнии. И одновременно с тем, как уменьшалась монета, становилось заметно холоднее. И темнее.

Хайк посмотрел вверх – небо на глазах становилось пасмурным, грозовым: два солнца с трудом пробивались сквозь быстро сгущающиеся тучи. Самым непонятным было то, что погода портилась только над озером и пляжем, чуть подальше от озера небо оставалось чистым и безоблачным. Причём во всех направлениях.

Чёрные облака клубились так низко, что, казалось, до них можно было добросить камень.

– Симеон! – с тревогой окликнул Хайк застывшего в столбняке Семёна, – очнись! Что-то неладное происходит. Симеон! – Хайк потряс Семёна за плечо.

Семён открыл глаза, посмотрел сквозь Хайка невидящим взором. Помотал головой, приходя в себя, глянул на свою ладонь – монеты не было, растаяла монета. Полностью. И лишь только потом Семён заметил низкую тучу над головой, бурлящую от рыбьих тел воду и невольно попятился от озера.

– А с чего оно так получилось? – с дрожью в голосе спросил Семён, – я хотел всего лишь… – но договорить он не успел.

Ослепительно белая молния, толстая как ствол баобаба, ударила из тучи в центр озера. Вода мгновенно закипела; гром… нет, ударная волна швырнула Семёна и Хайка далеко в сторону, в кусты.

Семён встал, с трудом удерживаясь на ногах – горячий сырой ветер дул от озера, срывая листву с деревьев, толкал в грудь. Под ногами было скользко от раздавленных раков.

Молнии из тучи били в озеро безостановочно. Вернее, не в само озеро, – его уже не было, лишь на дне впадины, бывшей когда-то озёрным ложем, бешено кипела чёрная от грязи вода, – а в длинный водяной столб, медленно поднимающийся к туче.

– Бежим! – прошептал кто-то рядом с Семёном: это крикнул Хайк, изо всех сил крикнул, но его голос показался шёпотом в вое ветра.

Водяной столб соединился с тучей – чёрная грозовая клякса мигом всосала его в себя и вдруг, резко увеличившись в размерах, рывком поднялась в небо повыше, гораздо повыше; молнии теперь били безостановочно, превращая сухую яму бывшего ложа в нечто, напоминающее кратер вулкана: дно и стенки ямы уже начинали дымиться, а кое-где сквозь отвалившуюся корку выступали багровые лавовые подтёки – это плавились камни.

Семён махнул рукой Хайку и они бросились бегом прочь от опасного места. Бежать было тяжело – ветер поменял направление, он теперь дул в сторону огромной дымной ямы, неся с собой песок и мусор. Семён словно попал в пыльную бурю, по лицу стегали листья, сухая трава и оторванные ветки деревьев; земля под ногами начинала ощутимо содрогаться.

Бежали долго. Наконец стало чуть потише, лесок закончился – впереди была равнина, поросшая высокой травой; ветер уже дул не с такой силой и не ослеплял пылью, подземные толчки стали почти незаметными и Семён решил остановиться, чтобы перевести дух. Хайк притормозил рядом, ему, похоже, переводить дух не требовалось, он вообще не запыхался – глядя назад, Хайк озабоченно сказал:

– Мне кажется, Симеон, ты что-то не учёл. Не знаю, чего ты хотел добиться, но получилось у тебя всё не так, как ты задумал. Крепко не так.

Семён оглянулся.

Позади, упираясь в небо чёрной тучевой шляпкой, высился гриб, здорово похожий на воздушный ядерный взрыв – такой, каким его рисуют в учебниках по гражданской обороне. С той лишь разницей, что к атомной энергии этот гриб никакого отношения не имел. Впрочем, по своей разрушительной силе он был не менее опасен, и, в отличии от взрыва, рассеиваться не собирался – наоборот, грозовой гриб явно набирал силу: шляпка росла, постепенно поднимаясь ввысь; тёмная смерчевая ножка ощетинилась разрядами молний. В водовороте смерча крутились вырванные с корнем деревца; мелькнули крохотные лежанки, оставленные на берегу, мелькнули и сгорели в ярко-голубой молнии, пробившей смерч от низа тучи до самой земли; далёкий пушечный гром колыхнул воздух, у Семёна от тяжёлого звука неприятно ёкнуло в животе.

– Однако не прав я был насчёт масштабности и размаха, – смиренно покаялся Мар. – Признаю свою ошибку. Для неопытного мага у тебя этот фокус весьма неплохо получился. Впечатляет! Я одного только не понял: ты что хотел – погоду немного подправить, или с самого начала задумал такой бедлам сотворить? Для отработки навыков боевых действий. На страх врагам, так сказать. Научиться вызывать мор, глад, смерчи и землетрясения. Так вот, по смерчам и землетрясениям можешь поставить себе зачёт. А мор и глад когда делать будем? И где?

Семён не стал отвечать, что тут можно было сказать!

– Оно движется! – крикнул Хайк и ткнул рукой в сторону смерча. Семён только сплюнул с досады: смерч, наклонившись вбок, медленно сдвинулся с места и, набирая скорость, поплыл куда-то вправо, хорошо хоть не к ним.

– Я же ведь только небольшую грозу хотел себе представить, а оно вон как вышло, – Семён полез в кошель. – Надо бурю остановить. Сейчас я её…

– Только не это! – перепугался Мар. – Хватит! Авось само рассосётся. У тебя фантазия чересчур буйная! Нельзя тебе колдуном работать. Хотел грозу, а получил самоходную хренотень с молниями… Сейчас вообще всех угробишь, вместе с местным населением! Да фиг с ним, с населением, оживёт, куда денется, у них Архив есть. А ты? А Хайк?

– Но надо же что-то делать! – в растерянности замер Семён.

– Надо, – согласился Мар. – Сделать вид, что мы здесь ни при чём. И сваливать, пока не засекли. А можно чуток постоять и посмотреть, не каждый день, поди, такие смерчи видеть можно. Люблю стихию! Есть в этом нечто… мм… нечто вдохновляющее. После и жизнь как-то ярче кажется, насыщеннее… Ты не замечал, что природные катастрофы как магнитом притягивают к себе народное внимание? И чем больше та катастрофа, чем разрушительнее, тем больше внимания. Пропорционально ущербу. Потому что каждый хочет узнать, насколько это было страшно… вовсе не для того, чтобы посочувствовать пострадавшим, а чтобы в душе порадоваться, что его там в то время не было. Давай же смотреть и радоваться, что живы и здоровы! А прижмёт – уберёмся отсюда, делов на две секунды… – Мар, увлечённый редким зрелищем, болтал как утренний ди-джей, вовсе не обращая внимания на то, что Семён давно уже ему не отвечает: Семён и Хайк молча смотрели в небо.

По небу косяком скользили летуны. Не такие большие, как тот, на котором недавно побывал Семён, да и цвет у них был совершенно другой, ярко-красный, но во всём остальном они были полной копией пассажирского летуна.

Косяк красных треугольников целеустремлённо летел к смерчу. Внезапно один летун отделился от группы и стремительно пошёл вниз, к Семёну и Хайку. Опустившись неподалёку и зависнув над травой, летун плавно подплыл к людям.

– Эвакуация! – повернув голову к Семёну, громко крикнул сидевший на летуне пилот в таком же красном, как и сам летун, комбинезоне, оранжевом шлеме и зеркальных очках-консервах; пилот сидел в неудобном пластиковом кресле, очень похожем на трамвайное, и был намертво, вместе с креслом, пристёгнут к шкуре летуна широкими ремнями. Крест-накрест пристёгнут, напоминая собой гонщика-каскадёра перед выполнением смертельно опасного трюка. С той лишь разницей, что автогонщики не пользуются плётками: в правой руке лихого воздухоплавателя была зажата плётка-нагайка.

– Немедленно на борт! Сектор уже блокирован! – Пилот нетерпеливо указал плёткой на такие же неудобные креслица позади себя. Семён без возражений забрался на летуна, некогда было выяснять, какой такой сектор и почему спешка, хотя догадывался – почему; Хайк ловко запрыгнул прямо в ближнее сиденье.

– Ремни пристегните, – потребовал пилот, косясь на пассажиров блестящими зеркальцами очков. – Спасательный летун – это вам не общественная кляча, предохранительных средств не предусмотрено. Вякнуть не успеете, как за борт свалитесь. – Едва Семён и Хайк пристегнулись, как летун свечкой рванул в небо.

Развернувшись носом в противоположную от смерча сторону, летун на бешеной скорости помчался к горизонту.

Ветер бил в лицо Семёну, выдавливая из глаз слёзы; Семён, отвернувшись от ветра, посмотрел назад – вокруг невероятно распухшего смерча алыми мухами вились спасательные летуны. Что-то там происходило… Семён прищурился.

Описывая сложные траектории, летуны ткали в воздухе вокруг грозового гриба магическую сеть, наподобие той, что виднелась в небе. Сеть наливалась золотистым светом; гриб понемногу стал уменьшатся, опадать.

– Прямо камень с души! – крикнул Семён бородачу. – Теперь уж точно бурю задавят!

Пилот оглянулся. Наверное, он подумал, что Семён обращается к нему.

– Ночью в этой зоне чужие сквозь Сеть прорвались, – сильно пнув ногой в красную шкуру и тем уменьшив скорость летуна, громко сказал пилот. Встречный ветер сразу утих и говорить теперь можно было не напрягаясь. – Один сгорел, а второй пролез. Какого чёрта им у нас понадобилось? Был же договор… – пилот махнул плёткой в сторону поникшего смерча. – Атакующая погодная магия, пропади она пропадом. Четыре балла опасности по пятибалльной шкале! Ещё бы чуть-чуть и всё, никаких спасательных работ не потребовалось бы. Весь сектор к чёрту… Сбросили бы в тень лет на двадцать, и вся недолга. Вместе с туристами. – Пилот сдвинул очки на лоб, подмигнул Семёну. – Туристы? Иномирники?

– Туристы, – поспешно согласился Семён. – Только вчера прибыли. А что это за зоны и сектора такие? Нам инструктор из турфирмы ничего о них не говорил.

– Инструкторы, мать их, – с пренебрежением сказал пилот. – Как деньги получать, так все инструкторы. А как объяснить толком… Наш мир, в целях безопасности, разбит на зоны особыми стенами. А зоны поделены на сектора. Из зоны в зону перебраться можно лишь на летуне, специально так задумано, для возможности жёсткого контроля. И никакие магические выкрутасы тут не помогут! Только на летуне, и точка. А вот уже внутри зоны – там да, там путешествуй как угодно, в любой из её секторов. Хоть через узловые двери, хоть с транспортным заклинанием. Хоть пешком. – Пилот помолчал и добавил:

– Не повезло вам, братцы-туристы, – спасатель вернул очки на место. – По всему Безопасному Миру объявлено чрезвычайное положение. В связи с проникновением чужих. И в связи с их наглой погодной атакой.

– А что это значит? – Хайк подался вперёд.

– Ничего хорошего. Скоро сами узнаете… – пилот отвернулся от пассажиров, летун стал плавно набирать скорость.

Внезапно позади басовито ухнуло, летун подпрыгнул, как будто наскочил на ухаб. Семён обернулся.

Проклятый грозовой гриб, опять увеличившись в размерах и разорвав золотую магическую сеть, вовсю полыхал странными невозможными молниями: синие ломаные линии кольцами опоясывали его сверху до низу, словно молнии не могли оторваться от породившего их чудовища. Спасательные летуны красными брызгами разлетались от гриба в разные стороны.

– Не, не задавят, – уверенно сказал Мар. – Семён, я тебя поздравляю! Ежели тебе когда-нибудь надоест быть вором с прикрытием, то запросто можешь вербоваться в любую армию. На должность офицера-разрушителя. В диверсионный отдел.

Пилот с испугом оглянулся.

– …дец сектору! – невнятно крикнул пилот-спасатель, наотмашь хлестнув плёткой по красной шкуре летуна. – Сейчас в тень сбрасывать бу… – ветер унёс его слова.

Летун резко увеличил скорость: Семёна и Хайка вдавило в спинки сидений, в ушах у Семёна засвистел ветер.

Впереди из ничего вдруг возникла высоченная, от земли до неба, тусклая перламутровая стена: летун уверенно держал курс на неё.

Шёл на таран.

Дата добавления: 2015-07-12