Первая часть 70 страница

Марта окончательно взяла себя в руки.

- Что ж, тогда мне помогло мое упрямство. – Уверенно улыбнулась она мужчине. - Именно из него я черпала свои силы. Я занималась по восемь часов в день в течение почти двух лет. И я смогла вернуться в музыку, не смотря на то, что у меня было сломано два пальца на правой руке. Да, вы правы – зачастую травма руки автоматически выбрасывает человека из мира музыки. Многие талантливые музыканты переставали и перестают играть после травмы. Но я старалась смотреть на примеры тех людей, которые боролись. Боролись и не сдавались.

Журналист уловил в ее звонком голосе с твердым славянским акцентом вызывающие нотки – он уже представлял, какой выйдет его статья. Она будет отменной! Сломанные пальцы не стали помехой для русской скрипачки! Сила воли помогла не отступить и добиться потрясающего результата! Журналист даже название уже придумал: «Марта Карлова: я победила себя».

Все-таки не зря он копался в прошлом этой очаровательной русской скрипачки. Статья будет иметь успех!

- Что за примеры, Марта?

- Когда я сломала пальцы и была в жуткой депрессии, моя сестра рассказала мне об американской скрипачке Рэйчел Бартон Пайн, - продолжала скрипачка, - которая получила куда более серьёзные травмы, чем я – ее руку зажало в двери поезда и протащило следом за ним более ста метров. Но все же она восстановилась. Мой соотечественник, великолепный пианист Алексей Султанов, сломал палец накануне конкурса Чайковского, в котором должен был участвовать, сразу после жеребьевки. Но он тоже продолжил играть, став замечательным музыкантом. И таких примеров множество.

Марта вспомнила вдруг, с каким чувством восемь лет назад читала биографию Султанова, которому обкололи палец жидким азотом, чтобы он смог участвовать в конкурсе, и тот играл через боль. Она, как и многие другие материалы, найденные Юлькой, помогли ей поверить, что она сможет играть, как и прежде.

- Я брала пример с таких людей. Тоже решила, что смогу восстановиться. Ничего невозможного нет, - закончила Марта. Если честно, она и сама не знала, как тогда справилась со всем, что на нее навалилось. Но она все же справилась. Через слезы, боль, неудачи, с помощью близких, неожиданно легко став общаться с Юлей, а после прекратив ненавидеть отца, но справилась. И до сих пор держала в руках скрипку, почти неуловимыми движениями пальцев создавая прекрасную музыку.

- Вы упомянули сестру… Ваша сестра – Джулия Крестова, которая играет на клавишах в русскоязычной группе «Восточный снег»? – поспешно задал следующий вопрос журналист, услышав про Юлю, хотя время интервью уже истекло.

«Eastern snow», или «Восточный снег», в поселение годы стал очень популярным коллективом, играющим смесь альтернативного рока. Как раз в это время «Восточный снег» должен был выступать на фестивале «Rock Werchter», проводимой в Бельгии, с самыми популярными монстрами тяжелой сцены Европы. На фестивале должна музыканты должны были сыграть одну из своих самых знаменитых композиций, в которой звучала скрипичная партия. На студии, еще несколько лет назад, «Восточный снег» записывал эту песню вместе с Мартой, которая в то время еще только-только реабилитировалась после своей травмы и очень боялась играть. На том, чтобы именно сестра участвовала в студийной записи, настояла Юлия, которая всячески поддерживала Марту. И она не прогадала.

После удачной работы с Карловой, Стас и ребята решили, что неплохо было бы им взять в коллектив скрипача, и они предлагали именно Марте поработать с ними, но девушка отказалась – она хотела продолжить учебу в Московской консерватории, куда у нее был шанс поступить. «Восточный снег» взяли в коллектив другого человека, талантливого парня, который отлично вписался в коллектив, но вышло так, что он в этом месяце заболел, и на фестиваль в Бельгию полететь не смог. Марта, у которой тоже были гастроли, заменить его, естественно, не могла, но Юля по телефону сказала ей, что все в порядке, она нашла человека, который сыграет для ее группы на скрипке. Голос ее при этом был очень довольный.

Марта положительно ответила на новый вопрос журналиста о ее сестре, поняв, что об амнезии журналист ничего не знает, а после по настоянию улыбчивого, но настойчивого менеджера, всюду сопровождающего скрипачку, попрощалась с ним и направилась в гримерную, чтобы, наконец, переодеться и отправиться в гостиницу.

Пока она шла до гримёрки, держа в руках огромный букет лилий – это был единственный букет, который она забрала с собой, в сопровождении менеджера и еще пары человек, то решила позвонить по мобильному телефону сестре. Ника сейчас находилась в родильном доме, и несколько часов назад родила мальчика – пол ребенка давным-давно определили на радость будущей мамы.

Марта не знала подробностей – в тот момент, когда ребенок появился на свет, она собиралась выйти в зал, нервничая перед выступлением в таком грандиозном месте, как, берлинский Концертхаус, и лишь после выступления, перед интервью, увидела сообщение от мамы, что Ника уже родила.

Марта даже на какое-то время забыла о том, что журналист вдруг разузнал о том, что ее пальцы были сломаны – так волновалась.

Кузина ответила не сразу, но все же ответила. Голос ее был тих и слаб – еще бы, несколько часов назад она рожала ребенка, а теперь ее беспокоят по телефону.

- Ну как ты? Как? – тут же спросила Марта взволнованно, чуть не забыв и сначала произнеся это на английском и только потом перейдя на родной язык.

- Хорошо… В смысле, плохо, но не так плохо, как раньше, - с ужасом вспомнила роды Ника. Если честно, она очень боялась рожать и боялась беременности, но все прошло достаточно спокойно.

- А ты боялась, - с облегчением выдохнула Марта

- Ага… Девочка, - едва слышно прошептала вдруг Ника в трубку.

- Что? – не поняла ее сестра. Ника шумно вздохнула и повторила:

- Девочка. Это не мальчик, это девочка. Они неправильно определили пол.

Под «они» она, вероятно, имела в виду врачей.

- У тебя родилась девочка? – переспросила Марта с широкой улыбкой. Надо же, у нее есть племянница.

- Да. Он назвал ее Настенькой, - трагическим шепотом поведала Ника кузине. Она очень хотела сына. И даже имя ему придумала – Мефодий. Они с Кларским, как только узнали о ее беременности, сразу же договорились, что если будет мальчик, ребенку дает имя Ника, а если девочка – Ник.

- Настенька? Анастасия? Красивое имя!

- Я хочу Мефодия! А не Настеньку! Я назову ее Мефодия.

- Тебе Никита не позволит, - хмыкнула Марта, шагая по коридору мимо знакомых музыкантов и легким кивком головы здороваясь с ними. – Нет, ты, правда, в порядке? А ребенок как? Тоже в порядке?

- В порядке… Спит. Рядом со мной. Ма-а-арт… Она такая милая, - прошептала вдруг тихо-тихо Ника. В голосе у нее появилось нечто такое, что скрипачка еще прежде никогда не слышала. – Она такая крохотная. Маленькая… У нее ногти крохотные-крохотные. Она вообще… Она на Ника похожа, представляешь? Я боюсь ее, Мартик. Она на меня когда смотрит, я не знаю, что мне делать. А сейчас она спит, и я не могу оторвать от нее взгляда. Мне кажется, если я перестану на нее смотреть, с ней что-то случиться.

- Ничего с ней не случиться, - уверенно заявила Марта, растрогавшись. Надо же, у нее будет племянница Настя. – Ты же рядом.

- Ага… Ее даже Никита не так боится, как я, - поведала девушка все тем же тихим голосом, явно боясь разбудить новорожденную дочь.

- Никита, Ника и Настенька. Все на букву «н», - рассмеялась Марта, которой вдруг стало очень легко на сердце.

- Ага, - вздохнула Ника. – А-а-а, она начинает плакать!! Я тебе потом перезвоню, хорошо?!

И Карлова сбросила вызов.

Марта, улыбаясь и радуясь за сестру, пошла дальше. Сама она детей совершенно еще не хотела, хотя и Ника тоже долгое время их не хотела, но вот все-таки родила.

Около гримерной скрипачку ожидал высокий стройный молодой человек с копной темных густых волос и с озорными карими глазами. В руках у него был шикарный букет роз. Увидев девушку, он шагнул к ней с радостной улыбкой.

- Феликс! – обрадовалась Марта, не ожидая увидеть пианиста, с которым все это время общалась. Это был настоящий Феликс Грей, тот, который однажды не смог прилететь в ее родной город. – А я и не думала, что ты приедешь!

- Не мог не приехать, Марта, не мог, взял билеты из Лондона и через пару часов я тут, в Концертхаусе. - Он легонько обнял скрипачку, касаясь губами ее щеки и вдыхая аромат волос. – Великолепная игра. Очень техничная. Ты, как и всегда, неподражаема. И замечательно выглядишь.

Марта улыбнулась, обнимая молодого человека в ответ. Он уже несколько лет испытывал к ней романтические чувства, только вот она почем-то не могла заставить себя полюбить Феликса, хотя относилась к нему очень хорошо. Пианист, однако, не унывал и не сдавался, а все пытался перейти из разряда «друг» в разряд «любимый человек». В нескольких интервью Феликс даже признавался, что неразделенная любовь питает его и вдохновляет, правда, он никогда не уточнял, к кому именно у него есть чувства. Для журналистов он был самым романтичным пианистом.

- Вечером ты свободна? – спросил пианист. У него был легкий английский акцент, который казался девушке приятным. – Я знаю в этом городе один невероятно хороший ресторан!

- Для тебя – свободна, - ответила с улыбкой отказавшаяся пойти поразвлекаться с коллегами Марта, принимая из его рук розы и теперь стоя с двумя букетами в руках – не дать, ни взять, как мама с младенцами.

- Отлично! Приглашаю тебя. И не потреплю отказа, - он шутливо погрозил скрипачке пальцем. – Скажи мне адрес своего отеля, и я заеду за тобой.

Марта, не переставая улыбаться, сказала, не имеет ничего против встречи. Феликс пообещал заехать за ней сразу же после того, как она позвонит ему – их отели, надо сказать, находились неподалеку друг от друга, в центре города, около Потсдамской знаменитой площади.

Пианист покинул девушку, а она вскоре вышла из гримерной все с тем же своим молчаливым менеджером и зашагала к выходу, чтобы через полчаса оказаться в своем номере, расположенном на десятом этаже – вид из него на вечерний город, надевший маску элегантной загадочности, был восхитителен. Там Марта из концертной дивы в вечернем платье и с высокой прической, превратилась во вполне обычную молодую женщину, миловидную и смешливую, выглядящую младше своих двадцати восьми лет. Карлова, поговорив по телефону с мамой и тетей, улеглась на кровать и уставилась в тонкий планшетник, подключенный к Интернету. Там она не без труда нашла онлайн-трансляцию фестиваля «Rock Werchter», на котором сейчас находилась Юля Крестова. Марте очень хотелось увидеть, кто же будет играть на скрипке для группы «Восточный снег», впрочем, догадываясь, кто. И ее предположения оказались верны – это был Феликс Грей, он же Визард, музыкант ставшей, наверное, культовой, группы «Красные лорды», который своим появлением вызвал на Бельгийском фестивале фурор. Марта очень вовремя включила трансляцию – как раз в ту минуту, когда группа «Восточный снег» выходила на сцену перед многотысячной шумной толпой любителей рок-музыки вместе с Визардом, державшим в руках смычок и скрипку - очень дорогую и сделанную настоящим мастером своего дела в позапрошлом столетии. Англичанин, настоящего имени которого до сих пор никто не знал, впрочем, как и имен его коллег по группе, хоть и появился на сцене буквально на пару минут, отыграв лишь одну песню, где требовалась партия скрипки, но заставил зрителей, пришедших на фест, взреветь от восторга.

Забегая чуть вперед, надо сказать, что еще больший фурор Лорд вызвал, когда журналисты умудрились заснять его танцующим под ночным небом с Юлей посредине парка, куда парочка сбежала после фестиваля.

Марта потом долго пытала сестру по этому поовду, и та нехотя созналась, что они с Феликсом иногда встречаются. Сколько бы смеющаяся Карлова, которая в тайне очень желала, чтобы Юля стала спутницей жизни этого прекрасного известного музыканта, не выспрашивала у Крестовой, для каких-таких целей они встречаются, та отмалчивалась, а один раз, не выдержав, впервые в жизни послала сестренку на хрен, развеселив ту еще больше.

Досмотрев трансляцию с выступлением группы сестры, которая в последние годы сумела доказать, что достойна любви и уважения, Марта немного повалялась на широченной кровати в тишине, успокаивая мысли после концерта, которому полностью отдалась. После она вновь собралась: не трогая красивой высокой вечерней прически и самостоятельно наложив новый, очень легкий макияж, надела черные туфли на высоких каблуках и черное же простое платье с укороченными рукавами, трапециевидным вырезом и элегантным небольшим бантом на талии – почему-то девушка предпочитала именно этот цвет, самые мрачный и печальный в цветовой гамме, хотя раньше, много лет назад, обожала синие, голубые и розовые оттенки.

Образ получился вполне себе симпатичный – хоть и строгий, но пристойный. Позвонив Феликсу и покрутившись перед огромным зеркалом, Марта предупредила менеджера, что уезжает в ресторан, накинула сверху платья пиджак ему под тон и спустилась вниз, а затем села в черное, блестящее из-за изобилия огней, такси, дверь в которое открыл ей улыбающийся Феликс. Одет он был, как будто бы в диссонансе с Мартой, во все светлое: в телесного цвета рубашку с вертикальной тонкой темно-розовой полоской, которая несколько подчеркивала утонченность и худощавость его фигуры, и светлые классические брюки. Даже ботинки на нем были светло-коричневыми.

- Моя леди, я ждал тебя. Ты еще прекраснее, чем была. Теперь мы отправимся в чудесное местечко, - проговорил молодой человек, усаживаясь рядом с Карловой. – Оттуда открывается шикарнейший вид на ночной город. Захватывающее зрелище!

- Правда? – насмешливо посмотрела на него девушка.

- Правда, - широко улыбнулся тот. – Я когда-нибудь тебе врал?

- Нет, - вынуждена была признать она.

- Вот видишь. И сегодня не обману. А еще я подготовил тебе один маленький сюрприз... – понизил пианист голос.

- Какой же? – полюбопытствовала Марта, глядя в окно на многочисленные огни, украшающие улицы Берлина, который напоминал ей таинственного незнакомца в темном элегантном, модном, но неброском пальто, прикрывшего лицо старинной карнавальной маской. Ей нравился этот многоликий город, где современность и традиции причудливо дополняли друг друга.

- А вот увидишь. Надеюсь, ты оценишь мой сюрприз.

- Конечно, оценю, - теряясь в догадках, сказала Марта, вдруг увидев, какими блестящими глазами смотрит на нее Феликс. В его улыбке была нежность – казалось, приложи к губам пианиста ладонь, и исходящую от него нежность можно будет почувствовать, как тепло от кружки со свежезаваренным кофе.

- А куда мы едем? Все-таки не скажешь?

- Сама увидишь, - хитро улыбнулся Феликс. – Это же сюрприз.

Сюрприз у него получился – молодой человек привез Марту к огромному, светящемуся, словно земная луна, торговому комплексу, расположенному на двенадцатом этаже которого находился известный панорамный ресторан, разграниченный на несколько отсеков – крытых и открытых, где Феликс забронировал столик для них двоих. Людей здесь было достаточно много, а в крытом отсеке, кажется, веселилась свадьба. По крайней мере, Марта увидела мельком светловолосую девушку в свадебном платье. Она любила свадьбы, только вот не знала, будет ли она у нее когда-нибудь или нет.

- Вид отсюда – шикарный, – прошептал Марте Феликс, когда предупредительный администратор вел их за собой к нужному столу, расположенному на открытой площадке, прямо около перил. Вид отсюда открывался, действительно, потрясающий. Марта первые несколько минут с восторгом вглядывалась вдаль, глядя на миллионы огней, украшающих город, как звезды разной величины – ночное небо.

- Да, ты меня удивил, - не отрываясь от манящего вида, произнесла девушка. Она узнала пару известных зданий, видневшихся вдалеке, которые отсюда выглядели совсем непривычно.

- Я еще тебя удивлю, - пообещал пианист, не сводя с девушки глаз.

- Как же?

- Всему свое время, - хитро прищурился молодой человек. – Что будешь заказывать, моя леди? Здесь хорошее меню.

- Почему ты меня так называешь? – вдруг подняла на него глаза скрипачка.

- Мне нравится…. Мне кажется, что ты похожа не леди, Марта. Или ты обижаешься, что я так называю тебя? – с беспокойством спросил Феликс подругу. – Прости, я…

- Ты что! Все в порядке. Я просто спросила. А здесь, и правда, так здорово… - спешно перевела разговор Карлова. - И воздух такой свежий. Здорово.

- Здорово, - согласился Феликс, поняв, что она не сердится, но леди больше не называл. – Закажем вино?

- Заказывай, - кивнула его спутница. - Я полагаюсь на твой вкус.

Между ними потекла плавная неторопливая беседа, которая заставляла улыбаться и шутить обоих. Прервалась она тогда, когда Феликсу вдруг кто-то неожиданно позвонил, и он ушел, оставив Марту на пару минут одну. Она, потянувшись, как кошка, вновь стала смотреть на ночной Берлин, который казался ей все загадочнее и загадочнее, а после стала разглядывать и других гостей заведения. Она совершенно случайно перевела взгляд на небольшую компанию мужчин в дорогих костюмах, которые седели за одним из соседних столиков и весьма, судя по бутылкам, недешевый алкоголь. Судя по виду, это были бизнесмены, а судя по знакомой речи, двое из них точно были русскими,

Услышав родной язык, который в Берлине, впрочем, редкостью не был, находящаяся в отличнейшем настроении Марта стала разглядывать соотечественников. Один из них показался ей форменным бандитом: высокий, накаченный, побритый на лысо и в довесок еще и со шрамом на щеке, а вот второй почему-то сильно заинтересовал. Он тоже был достаточно высоким, подтянутым, широкоплечим и с прямой гордой спиной – словно аристократ с закинутой ногой на ногу. Темные, почти черные волосы обрамляли бледное жесткое лицо с правильными чертами, тонкими губами, чьи уголки были опущены вниз, и цепкими глазами человека, привыкшего контролировать и себя, и ситуацию. Лет мужчине было около тридцати двух или тридцати трех, одет он был в дорогую и элегантную одежду: темные брюки, светлую сорочку с отложным острым воротником, темно-бордовый трикотажный пуловер с V-образным вырезом поверх нее, который плотно облегал его корпус. И хотя его нельзя было назвать слащавым юным красавцем с по-девичьи тонким станом и беспомощными руками, многие представительницы прекрасного пола в заведении с интересом посматривали на него. Если его приятель-качок был громким и в то же время вальяжным, то этот темноволосый молодой мужчина казался спокойным, уверенным, несколько властным и вместе с тем умеющим быть вежливым и галантным – до тех пор, пока это не пойдет вразрез с его интересами. Ппо крайней мере, так подумала Марта, с любопытством рассматривающая брюнета, в чьих пальцах был бокал бордового вина. Она вдруг сравнила его с ночным Берлином.

«Интересно, а какого цвета у него глаза?», - вдруг подумала она, решив, что, наверное, темные, как и волосы. Или нет? Скрипачка вгляделась в лицо незнакомца, который почему-то сильно заинтересовал ее, и вдруг поняла с каким-то даже ужасом, непонятно откуда взявшимся, что он поймал ее взгляд. И не просто поймал, а еще и удерживает его, словно работает личным магнитом для ее глаз.

Они смотрели друг на друга секунд пятнадцать, не меньше, и только потом скрипачка смогла разорвать зрительный контакт, опустив глаза в открытое меню. А когда вновь подняла их с некоторой опаской, чувствуя себя беззащитной ланью перед хищником, то обнаружила, что брюнет подходит к ее столику.

- Здравствуй. - Сел он перед ней на место отлучившегося Феликса.

- Здравствуйте, - несколько опешила Марта от его самонадеянности и наглости, которая, впрочем, с лихвой окупалась небрежным шармом.

Мужчина, склонив голову на бок, оценивающе уставился в ее лицо, заставив скрипачку немножко покраснеть. Ей казалось, что он разгадывает ее так, будто не видел сто лет. Разглядывает и ничего не говорит.

– Как вы поняли, что я русская? – нарушила молчание девушка. Она не понимала, что происходит с ее телом – почему сердце колотиться, под коленками холодеет, а дыхание учащается. Девушка списала это на вино, недопитый бокал которого стоял перед ней.

Он улыбнулся одним уголком губ.

- По крайней мере, сейчас ты хотя бы заговорила, - сказал темноволосый мужчина чуть хрипло, и Марта поняла, что глаза у него зеленые, с коричневыми крапинками вокруг узких зрачков.

- Что вы имеет в виду? – пробормотала она.

- Я был сегодня на твоем выступлении, - продолжал он, изумляя Марту все больше и больше. – Молодец. Ты все-таки смогла, не смотря на…. – он молча показал взглядом на костяшки пальцев правой руки, которая лежала на столе. Глаза девушки округлились. А он-то откуда знает про ее переломы? Друг того журналиста, что ли? Может, тоже журналист какой-то?

- Извините, я не даю интервью, - сказала нервно Карлова.

- Интервью? О чем ты, Марта? – нахмурил брови брюнет и едва заметно коснулся кончиками зубов нижней губы, как будто бы запрещал сам себе произносить ее имя.

«Точно, журналист, раз знает, как меня зовут», - подумала в панике Карлова. Правда, ее очень смущал тот факт, что мужчина на журналиста похож не был совершенно. Скорее, на владельца какого-нибудь крупного издания.

- Извините, я не даю интервью, - заучено повторила девушка. – Обратитесь к моему менеджеру.

Ее неожиданный собеседник рассмеялся, правда, невесело, коснувшись лба согнутыми пальцами левой руки, на широком запястье которой мелькнули дорогие часы. Кажется, он сделал какие-то выводы. В глубине зеленых глаз мелькнула злость и что-то еще, что Марта не могла идентифицировать.

- Понятно. Не хочешь видеть. Что ж, не буду тебе мешать. Рад был встретить, тебя, сестренка. В живую. И рад, что у тебя все в порядке. Что ты играешь. – Он так посмотрел на девушку, что та вдруг почувствовала себя совсем неважно.

«Сумасшедший поклонник?», - пронеслось у ничего не понимающей скрипачки в голове.

А сердце ее перекачивало кровь все быстрее и быстрее. И огни Берлина больше не интересовали. Все ее внимание было приковано к странному брюнету с зелеными глазами. Он тоже не мог оторвать глаз от нее. И вдруг неожиданно улыбнулся: мягко, искренне и сожалеюще. От этой улыбки у Марты вдруг зазвенело в ушах. Она категорически не понимала, что с ней происходит. Поймав себя на том, что она перевела взгляд с его зеленых радужек на губы, скрипачка смущённо опустила глаза, но тут же вновь невольно подняла их, желая смотреть и смотреть на подошедшего к ней ненормального мужчину. Он был как картина, которой хотелось любоваться много-много часов подряд. Мало того, Марте вдруг захотелось коснуться его – его плеча или руки, и неважно, что они были совершенно незнакомыми, а он нес чушь.

- О чем вы говорите? – тихонько спросила Карлова, облизывая пересохшие губы, нетронутые помадой.

- Я часто о тебе вспоминал. Ты изменилась.

- Да о чем же вы?

- Опять играешь? Можешь просто сказать: «Убирайся».

- В смысле?? Во что играю?

Зеленоглазый мужчина не успел ответить ей.

- Кто это, Марта? – удивлённо спросил появившийся около столика Феликс, глядя на незнакомца, усевшегося на его законное место. Ситуация ему Феликсу не нравилась. А он, кажется, не нравился мужчине, сумевшему без проблем захватить чужую территорию и внимание девушки.

А она только плечами пожала, не поняв, как от этого неприятно стало брюнету. Хотя, наверное, мало бы кто это понял – мужчина умел хорошо скрывать свои эмоции.

- Твой парень? – спросил он, вставая, у Марты, внимательно разглядывая пианиста. – Музыкант? – вдруг спросил он.

- М-музыкант, - ответил Феликс. – А вы кто?

- Хорошо, – неизвестно к чему сказал темноволосый обладатель зеленых глаз, вроде бы одобрительно кивая, но глядя на пианиста так пристально, что тому, человеку творческому и ранимому, стало не по себе. Феликсу казалось, что его оценивают – разорвать или все же из жалости оставить.

Самоуверенный незнакомец шагнул к Марте и, внезапно наклонившись к ней – их глаза были на одном уровне – сказал негромко, глядя при этом не на ее лицо, а в сторону ночного берлинского панорамы:

- Не думай, не заставляю общаться тебя со мной. Но если понадобиться моя помощь, я помогу тебе. – И он протянул ей визитку – черную, стильную, из дорогого сорта бумаги.

Он предлагал ей это от чистого сердца, незаметно касаясь гладко выбритой щекой ее волос.

Девушка, испугавшись такой близости их лиц, отвернулась.

- Пожалуйста, отдайте моему менеджеру, - зачем-то сказала Марта, чувствуя, что в горле у нее образуется комок – ей внезапно захотелось заплакать, и в глазах появилось неприятное напряжение. Не то, совсем не то она хотела сказать этому странному человеку, которого ей болезненно хотелось коснуться – хотя бы мимолётом.

Пространство, заполняющее пустоту ее сердца, тревожно загудело.

Это был третий раз, когда Саша видел Марту за последние восемь лет, прошедших со дня их ненастоящей свадьбы, так печально закончившейся для них обоих. Более менее придя в себя, раненный в живот парень, никак не могущий – или нежелающий - взять в толк, почему Марта не хочет видеть его, решил навестить девушку и выяснить, что же с ней случилось. Нет, конечно, он понимал, прекрасно понимал, понимал с сожалением, что она, такая слабая и такая хрупкая, пережила по его вине ужасные события – не зря же находиться в неврологическом отделении, но он хотел все-таки увидеться с ней, поговорить, попытаться объясниться или попросить прощения. Упрямый Александр не мог оставить это дело незавершенным и пошел искать Карлову, находящуюся в соседнем корпусе больницы, не смотря на проклятую боль в животе, которая постепенно становилась меньше, но которая продолжала мучать его. Однако Саша пришел слишком поздно – почему-то получилось так, что он застал тот самый момент, когда мама, дядя и не знающий, куда себя девать, отец Марты увозили Марту из этой больницы, чтобы поместить ее в другую. Дионов видел, как девушка медленно идет спиной к нему по коридору вместе с матерью, которая держит ее за плечи, и смотрел ей в спину, на собранные в низкий хвост длинные светлые волосы, кончики которых почти касались поясницы.

Он хотел окрикнуть ее но не стал делать это при ее родителях и отце Ники, но Марта вдруг сама оглянулась и посмотрела ему прямо в глаза. Дионов, у которого сердце радостно вдруг забилось, подумал, что малышка, увидев его, обязательно к нему подбежит или хотя бы что-нибудь крикнет - пусть просто спросит, как он, ему будет достаточно! Но Марта равнодушно скользнула по Саше смазанным взглядом, отвернулась и продолжила свой путь.

Сначала он рассердился, решив, что Марта игнорит его, и угостил даже по этому поводу парой ударов больничную стену, а потом, уже находясь в своей палате и куря в открытое окно, хотя это было строго запрещено, понял, что, наверное, Марта просто-напросто не увидела его. Может быть, была накачена лекарствами, или еще что с ней произошло.

Александр поставил себе цель все же поговорить с девушкой. И так как по телефону он этого сделать не мог – ее родители, боясь, что дочь вновь начнет общаться с Дионовым, поменяли ей сим-карту на мобильнике, то решил найти ее. Пусть лично ему скажет, что не желает больше видеть.

Саша беспокоился за Марту, да, но еще он беспокоился и за то, что вдруг перестал быть хорошим для нее, хотя не понимал, почему, ведь ему не жалко было даже подставить себя под пули, только чтобы она, невинная девочка, не пострадала. А еще он понял, что скучает. И не по Нике, хотя это было бы логичнее, а по ее кузине.

Через два месяца выйдя из больницы, Александр пробил место, где находиться Карлова (правда, что с ней, он выяснить так и не смог, вернее, даже и предположить не мог, что с ней), приехал к ней в другой город, где девушка училась заново играть на скрипке, долго ждал ее на улице, чтобы лично поговорить, а когда увидел… понял, что Марта, действительно, е хочет ни видеть его, ни слышать. Он стоял к ней лицом, широко расставив ноги и сжав в карманах куртки руки в кулаки, потому что волновался, как последний дурак, а она прошла мимо.

Просто прошла мимо, почт коснувшись его локтя своим, хотя отлично видела его. Но сделала вид, что не узнала. Не сказала: «Привет». Не подарила улыбку. Не вытащил наушников из ушей. Она безразлично посмотрела на него и просто пошла дальше, а ее длинные волнистые светло-русые волосы развевал осенний ветер.

Александр был не только упрямым, он был еще и гордым. То, что Марта вот так просто взяла и прошла мимо него, стало для молодого человека определённым показателем.

«Ты ей не нужен. Она делает вид, что не знает тебя», - красными буквами горело на табло его поражения. И не смотря на то, что Дионов мог горы свернуть, если хотел чего-то, на этот раз он решил ничего не делать. Раз Марта приняла такое решение, он будет уважать его, хотя, черт возьми, ее безразличие задело его! Задело почти так же, как и поступок Ники, а, может быть, и еще больше.

Марта ушла, ни разу и не подумав оглянуться на Сашу, который так этого ждал, а он все стоял и стоял на улице, с засунутыми в карманы руками.

Мужчина резко выпрямился, явно оскорбившись словами Марты, но не подав вида, и не прощаясь, ушел к своему столику, оставив в глубоком недоумении и Марту, и ее спутника.

- Да кто же это? – с недоумением спросил Феликс. Марта просто покачала несколько раз из стороны в сторону головой, говоря: «не знаю», боясь даже посмотреть в сторону стола, где сидел сумасшедший со своей компанией. Глаза ее блестели, но пианист не замечал этого – девушка отвернулась, сделав вид, что любуется видом города.

Дата добавления: 2015-07-12