Первая часть 26 страница

Никита понял ее не сразу и поначалу просто смотрел в отражение своей части ручья с недоумением, но спустя пару минут он как будто бы тоже увидел, как кто-то щелкает пальцем и как бы нехотя повторил ее жест. Он тоже опустился на колени, сведя брови к переносице. Миг – и его рука также оказалась в воде.

Их пальцы нашли друг друга и сомкнулись.

Если между ними двоими и пробежала искра, Ника этого не увидела, но очень хорошо ощутила – необъяснимый прилив нежности заставил ее слезы стать еще ярче и теплее. Плечи Ника дрогнули, глаза чуть расширились. Кажется, он не ожидал от себя такой реакции. Вернее, они оба не ожидали.

На лицах черно-белого хмурого парня и солнечной девушки, чьи контуры были смазаны, появилось изумление, которое сменилось улыбкой облегчения. И он, и она чувствовали руки друг друга и не собирались отпускать их. Почему не собирались, они и сами не знали. Просто хотели никогда больше не расставаться.

Ника смотрела на Никиту, а он не отрывал взгляда от ручья. Сколько так продолжалось, ни парень, ни девушка не понимали. Кажется, они просто наслаждались тем, что смогли найти друг друга.

Черно-белый мир по левую сторону волшебного ручья стал немного насыщеннее, а размытость мира по его правую сторону стала менее выраженной.

Ник исхитрился и свободной рукой сорвал растущий неподалеку высокий черно-белый цветок, чей бутон еще не распустился, и засунул его в воду, вложив в теплые пальцы Ники. Она, последовав примеру молодого человека, опустила в ручей вторую руку и вынула цветок. Подставленный теплым солнечным лучам, он вдруг стал оживать: слабо заискрился, стал наливаться синим цветом – сначала слабым, а затем все более и более насыщенным, васильковым, а после постепенно начал раскрывать свои лепестки. Девушка и парень дружно наблюдали за этим крохотным чудом, так и не отпуская друг друга. И также дружно рассмеялись.

«Может быть, мне проплыть под ручьем к нему», - с замиранием сердца подумала Ника, но Никита, вдруг словно поняв ход ее мыслей, отрицательно покачал головой и крепче, почти до боли, сжал ее ладонь своею – широкой и твердой.

- Почему? – с отчаянием спросила Ника. – Я хочу к тебе. Я скучаю! Мне плохо без тебя.

«Я сам», - вдруг появилась серо-синяя надпись на прозрачной преграде, разделяющей парня и девушку друг от друга.

- Почему ты? Я тоже могу! – почему они могут читать мысли друг друга, да еще и таким неординарным способом, девушку не волновало. Все-таки мир вокруг них двоих был переполнен необычностями.

«Я сам», - появилась новая надпись – точная копия первой. Правда теперь девушка почувствовала исходящую от молодого человека за волшебной прозрачной стеной настойчивость.

- Хорошо. Давай ты! – согласилась Ника, все такими же большими глазами разглядывая лицо человека, которого безумно хотела обнять. - Я очень хочу к тебе, - почти шепотом добавила она. Ник едва заметно закусил губу, кивнул, вновь сжал ее пальцы – девушка тут же почувствовала необъяснимое тепло – и отпустил их. После он встал на ноги, глубоко, полной грудью, вдохнул воздух и нырнул в ручей, который вдруг стал глубоким-глубоким, словно бы недавно не в нем вода достигала Нике лишь середины колен.

Девушка болезненными слезящимися глазами уставилась на воду, по которой нервно пошли маленькие темные круги. Никиты нигде не было. Он не появлялся из скромного водоема, словно нырнул в неизвестность. И, что странно – если раньше прозрачная вода давала возможность разглядеть даже самые маленькие камешки на дне, то теперь дно мутнело, как будто бы с него на поверхность поднималась ртуть.

Ника вскрикнула, прижав руки ко рту. Становившаяся серебряной вода ручья медленно, но верно превращалась в зеркало.

Ника вдруг поняла, что они сделали что-то неправильное, и отчаянно закричала, заставляя зеркальную затвердевшую гладь покрыться мелкими злорадными трещинами.

От собственного крика она и проснулась.

Мир вокруг был совершенно нормальным, не размытым и цветным. Ника в панике огляделась – она была в собственной комнате, за окном которой начинало потихоньку светать, в свое любимой кроватке, укрытая тонким одеялом и вцепившаяся обеими руками в измятую подушку. Лицо ее было в слезах, и девушка с изумлением принялась вытирать их тыльной стороной ладони. На сердце было дико тяжело, как будто бы она потеряла что-то необычайно дорогое. Или кого-то необычайно дорогого.

- Ника, ты в порядке? – заглянула в комнату дочери Людмила Григорьевна, услышав ее крик.

- А? Д-да, - запинаясь, ответила девушка, стараясь, чтобы мама не увидела ее мокрого лица. – Это… кошмар приснился.

- Может быть, водички тебе принести? Или боярышника или пустырника, чтобы успокоилась? – вглядывалась в дочку женщина. Когда-то давно, в детстве, маленькую Нику часто мучили кошмары, от которых она с плачем или воплями просыпалась, в последние десять лет, правда, такого не происходило. «Наверное, - решила Карлова-старшая, - Ника переживает из-за свадьбы».

- Нет. Нет, спасибо, не надо. А сколько времени? – Нике до сих пор хотелось плакать.

- Половина шестого. Спи еще. Насколько я помню, Саша заедет за тобой в девять, - сказала Людмила Григорьевна. Сегодня, за три дня до бракосочетания, Александр обещался заехать за Никой, чтобы вместе с ней побывать в аэропорту, дабы встретить кого-то из гостей с его стороны, а после должен был завести девушку в свадебный салон, в котором Ника покупала свадебное платье. С выбором наряда девушка тянула, раздражая и мать, и жениха, и саму себя, и только неделю назад решила купить его. Платье, которое больше всего понравилось девушке - при выборе его Ника умудрилась извести полсалона - нужно было подогнать под ее фигуру (этим занялись в том же салоне), поэтому забрать его Ника должна была только сегодня. Естественно, в роли личного водителя Ники выступал Саша. Он стремился всюду сопровождать свою невесту, как будто неосознанно хотел контролировать ее.

- Так рано? Тогда я еще посплю, - пробурчала Ника, чувствуя себя слабой и разбитой. Мама вздохнула, покачав головой, с тревогой глянула на дочь, заботливо укрыла ее и вышла из комнаты, а девушка, думавшая, что больше не сможет забыться в объятьях Морфея, почти мгновенно провалилась в сон. Когда она проснулась во второй раз, то почти ничего из своего яркого необыкновенного сновидения не помнила – в ее памяти остались только лицо Ника и то, как они держались за руки. А еще в памяти сохранились обрывки чувств, которые охватили Карлову во сне, когда она коснулась пальцев любимого. Нежность, дерзость, радость, облегчение, удовольствие - их был целый клубок, распутать который Нике было не под силу. Это пугало. От переливающихся серебряной росой кандалов по имени «Ник Кларский» следовало избавиться – и, причем, давно.

Образ дяди Укропа, одновременно любимого и ненавистного не покидал впечатлительную голову Ники и тогда, когда она принимала душ, завтракала и собиралась. Все при этом валилось у светловолосой девушки из рук. Карлову это очень сердило, нет, даже раздражало, и она усилиями воли пыталась выпихнуть Укропа из собственного сознания, что у нее, впрочем, получалось плохо. Особенно в свете последних событий.

- Ты чего такая нервная? – спросила дочь Людмила Григорьевна, наблюдая, как та носится по дому в поисках джинсов, лежащих у Ники перед носом – на ее кровати. Как он посмел присниться ей, да и еще и заставил плакать и кричать во сне? Этот придурок, воистину, садист.

- Просто так, - узрела, наконец, джинсы Ника и стала натягивать их, продолжая злиться. Причина такой ее реакции была вполне объяснима. Решив, что три года – это большой срок для страданий, девушка пару недель назад твердо решила, что раз она выходит замуж за Сашу, то ни о каком Никите Кларском она думать не будет. Если он до сих пор не вернулся – значит, она ему не нужна. Да и глупо было думать, что она ему нужна. Мистер Царь плевать хотел на нее с большой красной горки, а Ника вообразила себе, Бог знает что: например, что любит его, да и сама немного ему небезразлична. Тупица!

Из-за этих мыслей надевающая узкие темно-синие джинсы Ника едва не грохнулась на пол.

Ага, подчинился он судьбе, как же, просто ему вообще изначально было все равно! И никакая госпожа судьба тут не при чем. Это же какой дурой нужно было быть, чтобы так подумать? Тесей, Ариадна, Корона – надо же было сравнить прекрасную легенду с их историей – недоисторией, где нет места не только чувствам, но и героям, вернее, герою – плохому мальчику, держащему в одной руке маску хорошего парня, а в другой – оружие.

Ника рухнула на кровать, беспомощно раскинув руки в сторону ладонями вверх. Волосы ее живописно разметались, а глаза неожиданно наполнились слезами, которые линзами застыли на белках, делая очертания предметов в комнате менее отчетливыми – прямо как в том дурацком сне.

«Хватит ныть из-за этого придурка, - сама себя одернула девушка и крепче сжала зубы, - если я ему не нужна, то и он мне подавно не нужен!».

- Коз-з-зел, - еле слышно прошипела Карлова.

У злости Ники, которой она пыталась сама от себя скрыть тоску и печаль, был повод. И довольно значимый.

А виной всему был разговор, свидетельницей которому совершенно случайно Ника стала всего пару дней назад – он же и заставил Нику понять, что Кларскому она, как собаке пятая нога. После этого она вдруг точно поняла, что все эти три года сама себя развлекала и мучала. «Сам себе клоун и садист» - так называлась ее глупая игра. Или «Сам себе сказочник»?

В тот день должна была встретиться с Александром, чтобы вместе с ним поехать в туристическое агентство (то, в котором сама Ника работал, ее не устраивало – не хотелось, чтобы сослуживцы были в курсе всех ее личных дел), и после того, как будущие супруги посетили сие заведение, они отправились в ресторан «Милсдарь». Это пафосное дорогое местечко активно не нравилось Нике, и век бы она в нем не была, но Саше, как выяснилось, позвонил Макс и срочно попросил заехать его в свою «резиденцию», для решения какого-то срочного вопроса. Дионов, естественно, подчинился ему, и буквально через полчаса Ника находилась в одном из залов уже довольно хорошо знакомого «Милсдаря», в котором столики были отделены друг от друга белоснежными перегородками, мрачно уткнувшись в меню. Александр на время оставил ее одну, велел не скучать, получил порцию грозных взглядов и ушел к Максу в кабинет. Вышел он оттуда через полчаса в компании хозяина этого заведения, высокого импозантного, даже величественного и очень красивого мужчины, которому на вид можно было дать лет 40, и шествующей на небольшом от них расстоянии охраны в традиционно черных деловых костюмах.

Красивый темноволосый и подтянутый мужчина в элегантном и явно очень дорогом костюме показался Нике каким-то знакомым – особенно его синие, чуть прищуренные глаза, но вспомнить его девушке так и не удалось. Зато Карлова весело подумала, глядя на него и попивая безалкогольный коктейль, что если бы такой дядечка вдруг обратил бы на нее внимание (при условии, что она была бы свободной), ей, Нике, наверное, не удалось удержать себя в руках и не заинтересоваться им – лишком уж синеглазый брюнет был, что называется, видным. Вроде бы и не молодой, а фору даст большинству сверстников Ники: и по внешним данным и по умению подать себя. И улыбка у него замечательная, хотя глаза вот не улыбаются – они слишком насторожены и серьезны, как будто бы заняты тем, что просчитывают его каждый следующий шаг и изучают окружающих.

Ника вгляделась в глаза мужчины и поняла, что он старше, чем она думала раньше. Девушка даже мысленно еще больше зауважала гостя Макса и решила про себя, что, не смотря на то, сколько ему на самом деле лет, женщины до сих пор вешаются на него пачками. Ее предположение тотчас подтвердилось. Находящаяся за одним из столиков видная девушка с шикарным бюстом, который подчеркивало узкое платье цвета морской волны с глубоким вырезом, выразительно посмотрела на мужчину, и во взгляде ее промелькнуло высокопрофессиональное кокетство. Подруга, составляющая ей компанию, усмехнулась и перекинула ногу на ногу, не отрывая цепкого взгляда от красивого мужчины, который вел беседу с Максом. Кажется, девушки знали этого человека и были бы не прочь привлечь к себе его внимание.

А компания, тем временем, неспешно приближалась к выходу из зала, и Ника, сидящая неподалеку, за перегородочкой, кое-что смогла расслышать. После она подумала, что лучше бы и не слышала этого вовсе.

- А ты достойный приемник Марта, - хмыкнул синеглазый мужчина, явно готовясь прощаться с Максом. – С тобой приятно иметь дело.

- Почему же, Даниил Юрьевич? – спросил тот, не слишком, правда, довольным голосом, в котором мелькнула усмешка. Ника, заслышав знакомое имя, мысленно застонала, ужаснувшись. Опять, что ли, будут о братике Укропа говорить?!

- Видишь ли, с психами иметь дела несколько сложновато, - пояснил этот самый Даниил Юрьевич. Голос у него оказался приятным, но очень властным. - Никогда не знаешь, что они могут выкинуть в следующий момент. То, что мне не подконтрольно – мне не нравится, милый мой. Этим я не занимаюсь. – Мужчина с улыбочкой посмотрел в лицо мрачному Максу, словно бы говоря тому, что тот – подконтрольный. Мужчина вдруг остановились, в том числе и Саша, которому, кажется, до этой беседы было, как до лампочки. – К тому же Андреем управляла агрессия, чувствительная его сторона, если хочешь, инстинкты, а не разум. Это его и сгубило. Ты же ведешь дела по-другому. Будь ты, как он, ты бы не поднялся на ноги, Максим. Я знаю, что он был твоим другом или кем-то вроде этого – при условии, что Андрей вообще считал существование дружбы возможным, но ты не должен брать с него пример – послушай в этом меня. Я достаточно прожил и могу адекватно судить о людях. – Синие глаза просканировали недовольного этим разговором Макса. - Ты коммуникабелен и достаточно гибок. Это твой плюс. Тогда ты сделал правильный выбор - согласился на сотрудничество, попал под мое покровительство и не попался ментам, как твой дружок. Да и сейчас у тебя дела идут неплохо. Да, - подытожил Даниил Юрьевич. – Ты – хороший вариант. И разумный. Думаю, если бы за дело взялся кто-то другой – тот же младший брат Андрея, ситуация была бы куда хуже.

Ника, находящаяся за своим столиком, в сени белоснежной полупрозрачной перегородки, ушам своим не поверила. Они что, стали обсуждать Никиту?! Укропа? Ее личную головную боль?!

- Его, насколько я помню, наши доблестные правоохранительные органы не поймали? – спросил мужчина, как бы между делом, явно готовясь уходить. Саша все это время молчал, стоя чуть в сторонке. Видно было, что в этом разговоре он заинтересован не был.

- Да, - кивнул Макс мрачно – ему, видимо, разговор не нравился. - Никки свалил. Схоронился.

- И от тебя тоже? – скептически изогнул бровь Даниил Юрьевич. – Тебе ли не знать, дорогой мой, что из таких зверят вырастают полноценные волки? Не держишь малыша под контролем? Ай-ай-ай.

Ника, слышавшая все это, поняла, что не может вдыхать ставший сухим воздух. Вдруг она сейчас узнает что-нибудь о Никите?!

- Держу, - процедил сквозь зубы Макс. – На коротком поводке. Поводок тянется до…, - тут он назвал город, расположенный по соседству – тот город, куда постоянно ездил Саша и в котором находилась колония, где он отбывал срок. – Мальчишка там. Только я бы не стал называть его мальчишкой. Под моим присмотром. Так что не бойтесь. – Вдруг усмехнулся хозяин «Милсдаря», - вам он мстить не приедет. У него… много других дел.

- Я бы, конечно, мог сказать, что ничего не боюсь, однако, увы, это не так. Конечно, какой-то там мальчишка стоит не в приоритете моих врагов, но опасности ожидать отовсюду. Если он окажется в городе и вдруг как-то заинтересуется мною или моими родственниками, позаботься о нем. – Звучный ненапряженный баритон Даниила Юрьевича, до этого спокойный, очень приятный, стал в одну секунду стальным, и ошарашенной подобной информацией Нике стало понятно, что этот представительный дядечка с красивым, чуть надменным лицом, - суров, даже жесток и своего не упустит. А еще – что он умеет не только наступать, но и защищать. При этом самыми разными методами. Такими, что иногда методы их защиты можно перепутать с нападением.

- Позабочусь, - отозвался Максим. Это слово колокольным тревожным звоном отозвалось в голове девушки, подслушивающий разговор.

Даниил Юрьевич сказал ему что-то еще, но девушка, у которой похолодели кончики пальцев, не расслышала этого. Голоса мужчин становились все менее и менее различимыми – они уходили, а Ника оставалась сидеть неподвижно, поняв, как близко от нее находился все это время Никита. И, кажется, с ним все было хорошо – Укроп находился под опекой этого страшного Макса. И неудивительно – если тот был доверенным лицом и другом Марта, если, конечно, у того были друзья. Именно поэтому он и помогает Укропу скрываться. Только вот почему этот богатый и красивый мужчина интересуется Ником? Он что-то ему сделал? Ведь не зря же в голосе Даниила Юрьевича мелькнула озабоченность – не страх, а именно опасение. Такое, какое бывает, когда приходишь в гости к тому, кто живет в частном доме и держит за воротами злую собаку. Ты знаешь, что беснующийся и лающий пес на привязи ничего тебе не сделает, когда ты окажешься на его территории, но где-то глубоко внутри опасаешься того, что сейчас собака сорвется с крепкой цепи и вцепится тебе в ногу острыми зубами. И поэтому, чтобы обезопаситься, просишь хозяина проводить тебя до двери – не потому что боишься, а потому что опасаешься.

Ника склонила голову, опершись локтями о стол, закрыла ставшими горячими и сухими ладонями лицо, не боясь размазать тушь.

Значит, Макс все эти три года помогал Укропу? Значит, с ним все хорошо? Он не мается где-то вдалеке, сетуя на жизнь, а живет прилично? Нет, Никита не производил впечатление человека, не способного позаботиться о себе, скорее, напротив, но… Нику все же очень беспокоило, где он и что с ним. И если с ним все хорошо, то она очень рада. У девушки даже какой-то груз упал с плеч, когда она услышала это разговор, явно не предназначенный для ее ушей.

А еще почти тут же – почти в ту же секунду Ника поняла одну простую вещь. Ник был довольно близко, но ни разу не попытался встретиться с ней или хотя бы написать ей сообщение или позвонить. После этого с ее глаз словно спала пелена, и Ника осознала, в какой ж сказке она жила до этого. Нет, в мифе, придуманным ею самой. Тогда она и решила, что Нику до нее и всех ее чувств никогда не было никакого дела. А те несколько поцелуев и игра на публику – они ничего никогда не значили. Сейчас Укроп уже и имени ее не вспомнит и, наверное, не узнает, если увидит в толпе.

- Прости, я задержался, - подошел к ней Саша. – Скучала?

- Нет. Кто это был? – спросила Ника внезапно. Александр заметил, что его невеста стала какой-то не такой, но списал все на его ожидание.

- Мужчина, который вышел с тобой и Максом, кто это? – повторила Карлова.

- Хозяин холдинга, который контролирует компанию Макса. Председатель совета директоров, если быть вернее.

- А-а-а… А ты там каким боком? – не придумала Ника более лучшего вопроса. Душа ее в это время металась.

- Возглавляю одну из компаний, поглощенных Максом. К чему эти вопросы? – не понял Саша, видя смятение в глазах прозревшей Ники.

- Да просто интересно стало, что за дядька такой.

- Крутой дядька. Очень крутой. Что, заинтересовалась? – ухмыльнулся Дионов.

- Ага. Люблю мужчин постарше. Которые в отцы годятся, - фыркнула Ника. – Они меня это… заводят.

- Малышка моя, - наклонился к девушке Саша: лицо его было серьезным, а зеленые глаза смеялись. – Я вообще-то как бэ ревнивый тип. Пожалей меня. Я реально оцениваю свои силы и пока что такого соперника, как его превосходительство Даниил Юрьевич одолеть не смогу. Так что забудь о нем. Молчи, - и он приложил к губам Ники указательный палец. Та отмахнулась от жениха. Саша улыбнулся – ему казалось, девушка играет с ним. Кажется, парень и мысли не допускал, что что-то в их отношениях не так.

- А о ком они разговаривали? – все же задала волнующий вопрос Ника. – Я обрывки разговора слышала…

- А что?

- Мне интересно знать.

- Какая разница, о ком? – вдруг стал раздраженным Саша. Его игривость моментально исчезла. – Что за вопросы? Обиделась, что долго ждала меня и решила поиграть на нервах?

- Саша, я вообще-то просто задала тебе пару вопросов.

- Ника, прости, - без намека на извинение в голосе проговорил Дионов. – Мне нужно было встретиться с ними по работе. Игнорировать этих господ я не могу. Встреча длилась не так долго, чтобы ты стала злиться и задавать глупые вопросы.

- Саша!

- Что? Об одном недоумке они разговаривали, и ни мне, ни тебе не должно быть никакой разницы, зачем они завели разговор о нем.

Ника закатила глаза. Она не понимала, почему вдруг Александр стал злиться. Не мог же он догадаться, что у нее что-то было с Ником! Но, как выяснила девушка позже, причины у него были, и при этом – веские.

Слово за слово пара едва не поругалась, однако и парень, и девушка вовремя смогли остановиться. Саша отвез все еще находящуюся пол впечатлениям от своего открытия Нику домой, списав ее задумчивость и неразговорчивость из-за Никиты на придуманную им самим обиду.

Окончательно они помирились только на следующий день, встретившись вновь. А Карлова точно решила с тех пор, что никакой Укроп ей больше не нужен – у нее есть такой замечательный парень, как Саша, и ни для кого больше в ее сердце места нет.

Девушка так решительно решила покончить с глупым прошлым, что ночью, беззвучно рыдая, не сдержавшись, встала с постели, нетвердой походкой подошла к своему «тайнику», достала портрет Ника, нарисованный ею три года назад, и со злостью порвала его на много-много мелких кусочков.. А то, что осталось от него – выбросила в окно. Потом, естественно, поняла, что натворила, но было уже поздно.

Наблюдая красными от слез глазами за тем, как куски тонкой бумаги один за другим исчезают в темноте, девушка мысленно отправила в эту темноту и Ника, а затем развернулась и бросилась на кровать, дабы в объятиях подушки предаться рыданиям.

- Ника, ты разлеживаться будешь или уйдешь, в конце концов? – спросила сердито Людмила Григорьевна, входя в комнату дочери. – Не опаздывай на встречу с Сашей.

- Ничего, подождет, - буркнула Ника и нехотя поднялась на ноги. Внутри ее колотило от воспоминаний, которые приходилось сдерживать изо всех сил.

Через минут десять, хлопнув дверью, девушка выбежала из квартиры и понеслась вниз по ступеням. У двери, ведущей на улицу, она остановилась, глубоко вздохнула, пнула легонько ногой ни в чем неповинную стену и выбежала из подъезда.

Автомобиль Александра уже ждал ее. Сосредоточенный профиль Саши, разглядывающего непонятно что вдалеке, виднелось в приоткрытом окошке его «БМВ». Молодой человек курил очередную сигарету в ожидании своей невесты, чьи мысли атаковал один не самый приятный тип.

- Привет, Саш, - забралась на переднее сидение Ника, которой на самом деле, не хотелось никуда ехать. Плохое предчувствие и неясная боль-разочарование, которыми заразил ее плохо запомнившийся сон, никак не покидали Карлову. Саша коснулся ее щеки губами и провел ладонью по светлым распущенным прямым волосам. Он внимательно посмотрел на Нику, вновь гладя ее – уже по щеке, большим пальцем. Она мягко улыбнулась и мельком подумала, что хоть этот человек нежен и ласков с ней, но представить его в роли мужа как-то сложновато. Надо же, с ним й придется прожить всю жизнь, как ее родителям… Забавно.

- Плохо спала?

- Ага. А что, по мне видно? – спросила девушка, пристегиваясь.

- Мне – да. В последнее время ты стала сама не своя. – Заведя мотор, молодой человек спросил, как бы между прочим. – Из-за свадьбы?

- Что из-за свадьбы?

- Переживаешь из-за нее?

- Немножко. – Уклончиво отвечала девушка, уставившись в окошко. – Сам подумай, Саша! Естественно, я переживаю! Я ее вообще боюсь!

Она не лгала. Страх медленно раскрывался в ее душе подобно бутону красивой одинокой розы.

- Чего ты боишься? Я же буду с тобой. Ты бы боялась, если на свадьбе оказалась одна, - вполне логично заметил водитель. В отличие от Ники, настроение у него было хорошим, миролюбивым: цель, на которую он положил столько сил, грозила вот-вот стать уже не целью, а достижением. И Александра это не могло не радовать. Да и всякий раз, когда он видел свою невесту, в нем просыпались довольно-таки теплые чувства. Все-таки Ника сможет вытянуть его. Да и отец, узнав о предстоящей свадьбе, стал менее сурово относиться к старшему сыну. Хоть ученый и продолжал считать его кем-то вроде неполноценного члена общества, его все-таки обрадовала весть о том, что Саша в скором времени должен создать семью – основу общества, по мнению Бальзака, да и самого Вячеслава Сергеевича. К Нике, правда, он относился, куда с большей любовью, чем к сыну, но тот все-таки питал злую надежду, что отец, все-таки, прекратит ломать комедию и поймет что он, Саша, обычный человек – такой же, как и миллионы других. Да, он совершил проступок, но, черт возьми, полностью за него расквитался. И даже более, чем расквитался. И да, он занимается не только легальным бизнесом, но так поступает не только он один и ничего сверх криминального не совершает.

- Сейчас в аэропорт? – спросила Ника. Александр кивнул.

- Да. После отвезу тебя в салон. Хочу увидеть тебя в платье.

- До свадьбы нельзя, - тут же заупрямилась Карлова.

- Почему?

- Правило такое – жених не должен видеть невесту в свадебном платье до свадьбы.

- Глупое правило. К тому же я люблю нарушать правила. Не сердись, - весело сказал Саша, видя недовольство на лице Ники, в шутку коснулся указательным пальцем кончика ее носа. – И не бойся. Все пройдет отлично.

Он увеличил скорость, которая явно превышала разрешенные законом 60 километров в час. Вскоре будущее молодожены выехали за пределы города, и на трассе, ведущей к аэропорту «Купцово», Александр разогнался еще больше. Следом за ним на небольшом расстоянии следовал темно-серый хэтчбек, в котором находились трое: тот самый вертлявый тощий тип, который следил за Никой в отсутствие Саши и опорочил Карлову и ее подруга Дашу в глазах Стаса и его друга-боксера, и двое довольно-таки крепких молодых человека в одинаковых темных костюмах. Они ехали следом не просто так – с недавних пор по просьбе Макса кто-нибудь постоянно сопровождал Александра. Естественно, сделано это было не просто так – недавно за ним была замечена слежка. Человека, который тенью следовал за Сашей, попытались поймать, но тот, увы, смог скрыться.

Сам Макс считал, что это событие связано с перестрелкой, произошедшей весной около его ресторана «Милсдарь» и с Радиком – вторым ближайшим помощником Андрея Марта, в отличие от Макса, не проявивший должной гибкости и попавший в места не столь отдаленные, как и большинство членов банды Пристанских, которую Макс сейчас буквально воссоздавал вновь – только уже не под эгидой беспредельщиков. Этот человек прекрасно понимал, что сейчас ему стоит прикрыться честным бизнесом. В этом Максу было на кого равняться. Недаром его новым боссом стал Даниил Юрьевич Смерчинский, который, собственно, за кое-какие услуги помог Максу не попасть за решетку, как Радик. Тот, видимо, это отлично понимал, а потому и бесновался на зоне, подослав к Максу своего человечка, решившего продырявить его на улице и пойманного однажды людьми Макса около офиса Александра.

- Надоело за ним таскаться. Куда он сегодня со своей кралей направился? Что в аэропорту забыл? – ворчал в своем хэтчбеке тощий субъект с щегольскими усиками-стрелками, на этот раз облаченный в полосатый пиджак – вновь брэндовый, дорогой, но мятый, как будто бы по нему прыгала стая нюхнувших клея макак. Он курил, нервно стряхивая пепел в приоткрытое окно, и не отрывал внимательных темных, вечно прищуренных глаз от «БМВ» Александра. Руководитель всего этого балагана - Макс вновь велел ему слушаться Дионова, и приходилось то охранять его, то присматривать, как в тот раз, за его девчонкой. В который раз посетовав, что при Марте жили куда «разнообразнее», субъект завздыхал, закуривая новую сигарету. Ему, честно говоря, было по фигу на всех них – и на Макса, и на Сашу, и на Радика, если уж на то пошло, но работа – есть работа, даже если она такая специфическая. Хотят, чтобы он исполняли их клоунские приказы – пожалуйста.

- А организуйте-ка музычку, - велел он одному из своих подручных амбалов. Водитель послушно включил радио. Тут же загрохотала электронная танцевальная музыка, которая явно пришлась по вкусу обоим парням. Однако вот усатый дядька эту музыку не оценил, как, впрочем, и мелодии, играющие на следующих нескольких станциях. Он, презрительно покачав головой и сказав пару скверных слов, вновь и вновь велел переключать станции. И улыбка на его губах расцвела только тогда, когда он услышал хорошо знакомую мелодию известного мастера современного русского шансона – даже подпевать принялся, развалившись на своем заднем сидении, как царек. Правда, его расслабленность казалась обманчивой - темные цепкие глаза все так же наблюдали за дорогой. Не едет ли кто за Александром? Никто не ехал.

А тот, кто следил за Сашей, в этот момент находился вовсе не в дороге, а стоял около окна в комнате с желтыми шторами – в той самой комнат, где совсем недавно была Ника. Пятно крови так никто и не отстирал, и теперь оно зловеще темнело на тонкой ткани под лучами восходящего сонного оранжевого солнца, на котором желто-красными пятнами играли недобрые и чем-то недовольные блики-вспышки.

Дата добавления: 2015-07-12