Гносеологическая трактовка категорий.

В онтологическом дискурсе, основное назначение категорий определяется как разделение исходной целостности бытия; в гносеологическом - они понимаются, прежде всего, как то, что обеспечивает единство человеческого знания. Иными словами, в отличие от Аристотеля, Кант считает основной функцией категорий не анализ бытия, а синтез знания. В процессе познания, благодаря категориям, человеческий разум объединяет разрозненные чувственные впечатления в устойчивые целостные комплексы, которые и становятся предметами наших суждений.

Кант не ограничивается пониманием познавательного опыта как непосредственного контакта с предметом, а стремится раскрыть его внутреннюю структуру, выделить составные части и продемонстрировать характер их взаимодействия. Мы не будем подробно анализировать весь ход рассуждений Канта, достаточно, в общих чертах, рассмотреть ту их часть, которая непосредственно связана с нашей темой, т.е. с категориями.

Кант исходит из того, что человеческое познание начинается с опыта, и никоим образом не может предшествовать ему. Однако, из этого вовсе не следует, что оно целиком и полностью происходит из опыта!

Вырастая из опыта, человеческое знание оформляется в виде суждений об объектах. Внимательно присмотревшись к суждениям "оформляющим" наш эмпирический опыт мы, вслед за Кантом, можем заметить, что в них присутствует нечто такое, чего совершенно не было в исходных чувственных впечатлениях. Возьмем самое элементарное, самое обычное эмпирическое суждение: "Солнце, освещающее камень, нагревает его". Что происходит, когда мы формулируем это суждение?

Из калейдоскопического потока впечатлений выделяются два "узла", "стягивающиеся" к центрам, которые образуют представления о двух объектах: "солнце" и "камень". Между этими объектами устанавливается отношение, в котором объект "солнце" активно воздействует на объект "камень. На "входе" - на уровне непосредственного чувственного восприятия - мы имеем неупорядоченный хаос разрозненных впечатлений; на "выходе" - на уровне суждений - определенные представления об отношениях двух локализованных объектов, в каждом из которых, присущие ему свойства организованы в устойчивое единство. Еще сложнее обстоит дело с суждениями, в которых мы распространяем наше эмпирическое знание об объекте на все объекты подобного рода, в таких как, например: "Все камни, освещаемые солнцем, нагреваются".

То, что все камни, освещаемые солнцем, нагреваются, никоим образом не может быть выведено из нашего опыта, поскольку он никогда не может охватить именно все камни. Опыт всегда ограничен, неполон, поэтому опытное знание по самой своей природе не может обладать ни устойчивым единством, ни строгой всеобщностью. Однако, внимательно рассмотрев формулировку любого научного закона, мы увидим, что он выражен в суждении, обладающем и единством, и всеобщностью и необходимостью, например, "Всякое тело, погруженное в жидкость... и т.д."

Кант называет суждения подобного вида априорными синтетическими суждениями. Цель научного познания заключается в формулировке именно таких универсальных основоположений, расширяющих наше знание и распространяющих его на целые классы однородных объектов. Наука опирается на априорные синтетические суждения как на свои основополагающие принципы; таковы, например, принципы сохранения материи, энергии и др. Но суть проблемы, которую ставит Кант, состоит в том, что всеобщность и необходимость подобных основоположений не может основываться на эмпирическом опыте, поскольку выходит далеко за его пределы.

Необходимые и всеобщие синтетические суждения не имеют права на существование, и все-таки они существуют. Математика, физика, другие науки подтверждают, что теоретическое знание, складывающееся из подобных суждений, существует, более того, эффективно функционирует. Поэтому Кант видит свою главную задачу не в апологии подобных суждений, а в раскрытии механизма их формирования.

В процессе познания участвуют два "партнера": чувственный опыт и рассуждающее мышление. Если единство, необходимость и всеобщность суждений не выводятся непосредственно из чувственного опыта, но, тем не менее, с очевидностью присутствуют в них, значит, они вносятся рассудком, ибо им просто больше неоткуда взяться. Кант полагает, что сама деятельность рассуждающего мышления состоит в синтезе, в группировке пестрого хаоса чувственных впечатлений, согласно наперед заданным универсальным структурам, которые он и называет категориями.

Категории представляют собой доопытные (априорные) внутренне присущие нашему рассудку формы познания, которые никоим образом не могут быть выведены из опыта, а наоборот, предшествуют ему как необходимое исходное условие.

Приняв за основу известные в логике основные виды суждений, Кант выделяет категории, лежащие в основе каждого из видов. В итоге получается таблица из четырех групп, по три категории в каждой (всего двенадцать категорий), исчерпывающим образом представляющая все варианты синтетической деятельности рассудка. Таблица эта имеет следующий вид.

1. Категории количества: 3. Категории отношения:

Единство Самостоятельность и принадлежность

Множественность Причина и действие

Целостность Взаимодействие

2. Категории качества: 4. Категории модальности:

Реальность Возможность - (невозможность)

Отрицание Существование - (несуществование)

Ограничение Необходимость - (случайность)

Эти категории, по мысли Канта, представляют не что иное, как изначально присущие человеческому сознанию, а стало быть, общие для всех людей, структурные схемы организации опыта.

Если говорить на языке аналогий, действие этих схем можно представить следующим образом. Возьмем книгу, в которой содержится ценная информация. При необходимости эту информацию можно без особого труда извлечь, прочитав книгу. Возьмем тысячу книг и свалим их в углу беспорядочной кучей. Количество информации возросло в тысячу раз, но ценность обратилась в нуль, ибо из неупорядоченной массы книг нужную информацию невозможно извлечь. Чтобы этого не произошло, существует единая система библиотечной классификации, имеющаяся в каждой библиотеке еще до начала ее работы. Каждая поступающая в любую библиотеку книга сразу же направляются на место, заранее предусмотренное универсальной классификацией для всех книг подобного рода.

Гносеологические функции кантовских категорий в чем-то подобны функциям такой универсальной библиотечной классификации. Еще до начала всякого эмпирического опыта сознание любого человека содержит в себе универсальную категориальную схему организации пока еще только будущего опыта. Поэтому упорядочивание опыта начинается не после его завершения, а сразу, непосредственно в момент его осуществления. При этом, несмотря на то, что опыт разных людей может быть различным, они все же не перестают понимать друг друга, поскольку формы организации этого опыта остаются всеобщими.

Кантовские категории (в отличие от аристотелевских) - это категории не бытия, но мышления. Они действуют в "зазоре" между спонтанным потоком чувственных впечатлений и универсально-всеобщими конструкциями априорных синтетических суждений, единство и всеобщность, которых обеспечиваются исключительно благодаря категориям. Категории же выступают как универсальные принципы систематизирующей деятельности рассудка. Стало быть, и единство объектов, выступающих предметами таких суждений, и всеобщность, выраженных в них закономерностей, существуют не в природе, а только в представлении мыслящего субъекта.

Категориальный синтез, осуществляемый человеческим рассудком буквально создает систему опыта, или, что то же самое, систему природы. "Вещь-в-себе" - внешняя реальность, существующая до познания и независимая него, не проявляет себя, в каких бы то ни было, определенных формах. Она лишь возбуждает наши познавательные способности, сообщает им импульс к действию. Но результат этого действия - образ внешнего мира, состоящего из множества самостоятельных, отделенных друг от друга предметов, связанных между собой устойчивыми, законосообразными отношениями – определяется, прежде всего, организационными формами наших познавательных способностей.

Иллюстрацией здесь может послужить известный психологический

тест Роршаха: человеку предъявляют ряд бесформенных пятен-клякс, в которых он может "увидеть" облако, бабочку, дерево и другие предметы. Не что иное, как его собственное сознание, "оформляет" изначально неопределенные фигуры и синтезирует вполне определенные образы конкретных вещей.

Итак, согласно Канту, определенность вносится в мир исключительно благодаря деятельности нашего сознания. Само понятие определенности предполагает установление пределов - границ, отделяющих одни предметы от других. Категории и выступают как первые разграничительные линии, благодаря которым человеческий рассудок вносит в мир определенный порядок.

Изначально присущая индивидуальному сознанию каждого отдельного человека категориальная структура выступает как непреложное правило синтеза чувственных впечатлений. Именно по этим правилам формируются предметы нашего опыта, воспринимаемые нами как природные объекты. Таким образом, все возможные восприятия и вообще все, что может составлять предметы эмпирического познания, зависит от категорий и должно подчиняться им. Мы, так уж устроен наш разум, смотрим на мир сквозь "категориальные очки" и никогда, сколько бы мы не старались, не сможем избавиться от них. Поэтому даже самый элементарный образ "вот этого камня" является результатом осуществляемого рассудком категориального синтеза.

В гносеологической интерпретации Канта категории не выводятся из природы, а существуют в сознании как универсальные принципы синтеза человеческого знания. Если в онтологической интерпретации Аристотеля категории рассматриваются как укорененные в бытии реальные сущности, с которыми сообразуется деятельность познающего разума, то из кантовской концепции следует, что природа должна сообразовываться с категориями рассудка. Такая тенденция к подчинению мира природы категориям еще резче выражается в философии Гегеля.

Дата добавления: 2015-07-12