Часть вторая 9 страница. Де Вака напечатала новую команду, и крышка из титанового сплава в основании колонны

Де Вака напечатала новую команду, и крышка из титанового сплава в основании колонны отошла в сторону. Там находился небольшой извлекаемый контейнер.

При помощи микропипетки ученый внес в контейнер одну каплю протеинового раствора и поставил его обратно. Крышка с шипением вернулась на прежнее место.

— Охлаждение.

Раздался дребезжащий звук: машина замораживала каплю раствора, температура стремительно падала, приближаясь к абсолютному нулю.

— Вакуум.

Карсон нетерпеливо ждал, пока из камеры будет откачан воздух. Возникший вакуум выдавит из раствора все молекулы воды. После чего слабое электромагнитное поле позволит частицам протеина принять конфигурацию, соответствующую наименьшему энергетическому состоянию. Останется микроскопическая пленка расположенных с математической равномерностью на титановой пластине чистых протеиновых молекул, удерживаемых при температуре всего на два градуса выше абсолютного нуля.

— Все готово, — сказала ассистентка.

— Тогда начинаем.

То, что происходило после этого, всегда казалось Карсону настоящей магией. Огромная машина начинала генерировать рентгеновские лучи, направляя их со скоростью света в вакуум, созданный внутри колонны. Когда несущие мощный заряд энергии лучи ударяли в молекулы протеина, кристаллическая решетка начинала их преломлять. Рассеянные лучи записывались с помощью цифровых технологий чипами ПЗС-матриц.^[72]Затем полученное таким образом изображение выводилось на монитор.

Ученый наблюдал, как на экране возникает размытый образ в виде полос темного и светлого тонов.

— Сфокусируй, пожалуйста, — сказал он.

При помощи оптической мыши де Вака принялась манипулировать дифракционными решетками, фокусируя лучи на образце, расположенном на самом дне. Постепенно размытое изображение становилось четким: появилась сложная последовательность темных и светлых кругов, напоминающая поверхность пруда в дождь.

— Отлично, — прошептал Карсон. — Вот так, осторожно.

Для работы с дифракционной машиной требовались особые умения — и ассистентка обладала ими в полной мере.

— Резче сделать не удастся, — сказала она. — Все готово для съемки и передачи данных.

— Я хочу получить снимки с шестнадцати углов, — сказал Карсон.

Де Вака напечатала команды, и чипы ПЗС зафиксировали изображение с шестнадцати разных позиций.

— Серия завершена, — доложила ассистентка.

— Давай перепишем данные на центральный компьютер.

Управляющий компьютер начал загружать дифракционные снимки в сеть компании, откуда они переправлялись по защищенной линии со скоростью сто десять тысяч бит в секунду на суперкомпьютер «Джин-Дайн» в Бостоне. Все задачи «Маунт-Дрэгон» имели высокий приоритет, и центральный процессор тут же начал строить трехмерную модель рентгеновской дифракционной решетки молекулы Х-гриппа. В течение одной с лишним минуты те, кто поздно работал в офисе компании, обратили внимание на явное замедление в работе суперкомпьютера, пока тот производил несколько триллионов операций, после чего результат был отправлен в «Маунт-Дрэгон», где изображение появилось на мониторе дифракционной рабочей станции.

Наконец Карсон и де Вака увидели изумительно красивый образ, состоящий из множества ярких разноцветных сфер: сияющая радуга сочного пурпура, красный, оранжевый и желтый цвета — молекула протеина, составляющая оболочку вируса.

— Вот и готово, — сказал Карсон, глядя через плечо де Ваки на монитор.

— Причина ужасных страданий и смерти, — послышался голос де Ваки в его наушниках. — А выглядит так красиво.

Ученый некоторое время продолжал завороженно смотреть на картинку. Потом он выпрямился.

— Давай очистим второй образец при помощи фильтрационного процесса ГЭФ. Приближается время дезинфекции, и мы должны через час или два покинуть отсек. Потом вернемся и посмотрим, изменилась ли молекула.

— Удачи тебе, — проворчала де Вака. — Впрочем, я слишком устала, чтобы спорить. Пойдем.

К тому моменту, когда отфильтрованная молекула Х-гриппа появилась на экране компьютера, в пустыне, находившейся пятьюдесятью футами выше, уже начинался рассвет. И вновь Карсон восхитился красотой модели, хотя за ее сюрреалистической привлекательностью стояла смерть.

— А теперь давай сравним два снимка, — предложил он.

Де Вака разделила экран пополам, вызвала из памяти компьютера образ неизмененной молекулы Х-гриппа и расположила его рядом с изображением молекулы, прошедшей фильтрацию.

— По-моему, они выглядят совершенно одинаково, — заметила ассистентка.

— Поверни обе на девяносто градусов относительно оси X.

— Никакой разницы, — сказала де Вака.

— А теперь на девяносто градусов по оси Y.

Они молча наблюдали за вращающимися на экране изображениями. Неожиданно тишина стала напряженной.

— Madre de Dios, — выдохнула женщина.

— Посмотри, как развернулись третичные складки отфильтрованной молекулы! — возбужденно сказал Карсон. — Слабые связи серы, идущие вдоль края, окончательно отсоединились.

— Та же молекула, тот же химический состав, но разная форма, — ответила ассистентка. — Ты оказался прав.

— Неужели? — сказал ученый, с улыбкой посмотрев на де Ваку.

— Ладно, carbon, на этот раз ты одержал победу.

— Именно форма молекулы протеина все меняет. — Карсон отошел от дифракционной машины. — Теперь мы знаем, почему Х-грипп продолжает давать смертельные мутации. В самом конце, перед реальным тестом, мы неизменно очищали раствор при помощи ГЭФ-процесса — в результате у нас раз за разом получались изменения.

— Во всем виновата исходная схема фильтрации Барта, — ответила ассистентка. — Вся работа была обречена с самого начала.

Карсон кивнул.

— Но никому, в том числе и самому Барту, не пришло в голову, что проблема может заключаться в самом процессе. Прежде он не доставлял никаких проблем. Выяснилось, что все это время мы ломились не в ту дверь. Сплайсинг и все остальное были верными. С тем же успехом можно перебирать осколки двигателя разбившегося самолета, пытаясь найти причину катастрофы, когда на самом деле во всем виноват диспетчер, выдавший неверное направление полета.

Ученый устало оперся на шкаф. Он начал понимать, что означало их сегодняшнее открытие, и его обдало жаром.

— Проклятье, Сюзанна, — выдохнул он. — Наконец-то мы сумели решить проблему! Теперь остается лишь изменить процесс фильтрации. Конечно, это может занять некоторое время, но мы знаем, кто виновник всех неудач. Х-грипп будет как новенький.

Он уже представлял себе выражение лица Скоупса. Ассистентка молчала.

— Ты со мной согласна? — нетерпеливо спросил Карсон.

— Да, — ответила де Вака.

— Так в чем же дело? Почему у тебя такое мрачное лицо?

Она пристально посмотрела на Карсона.

— Мы выяснили, что процесс фильтрации привел к мутации протеиновой оболочки Х-гриппа. Черт возьми, мне бы очень хотелось знать, какое влияние он мог оказать на неокровь?

Карсон с недоумением посмотрел на нее.

— Сюзанна, а кого это интересует?

— И ты еще спрашиваешь? — вспыхнула де Вака. — Неокровь может быть дьявольски опасной!

— Но у нас нет никаких оснований так думать. Нам известно лишь, что процесс фильтрации привел к изменению молекулы вируса. И мы не знаем, нужна ли такая же степень чистоты для гемоглобина, как для Х-гриппа.

— Тебе легко так говорить, саrbon. В твои вены не попала неокровь.

Карсон постарался сдержать гнев. Эта женщина намерена испортить величайший триумф его жизни.

— Сюзанна, задумайся хотя бы на минуту. Барт тестировал неокровь на себе и выжил. У КК проверяет препарат уже несколько месяцев. Если бы кто-то заболел, мы бы об этом услышали. И у Тиса была бы информация на этот счет. Можешь не сомневаться, власти тут же наложили бы на неокровь запрет.

— Никто не заболел? Тогда скажи мне, где сейчас Барт? В проклятой больнице, вот где он теперь!

— Нервный срыв случился с ним намного позже того, как он ввел себе неокровь.

— Возможно, какая-то связь существует. Может быть, препарат расщепляется после долгого пребывания в теле человека или есть какие-то другие причины. — Она с вызовом посмотрела на него. — Я хочу знать, какое влияние оказывает фильтрация на неокровь.

Ученый тяжело вздохнул.

— Послушай, сейчас семь тридцать утра. Мы только что совершили один из величайших прорывов в истории «Джин-Дайн». И я едва держусь на ногах. Сначала я намерен сообщить о нашем открытии Сингеру. Затем я приму горячий душ и отправлюсь на заслуженный отдых.

— Отправляйся за своей золотой звездой, — резко ответила ассистентка. — А я останусь здесь и завершу начатое.

Она выключила машину, резким движением отсоединила кислородный шланг защитного костюма, повернулась к мужчине спиной и решительно вышла в коридор. Карсон посмотрел ей вслед и услышал в интеркоме голоса коллег, сообщавших о своем появлении в лаборатории. Начинался рабочий день. Ученый чувствовал страшную усталость. Пусть де Вака возится с неокровью, сколько пожелает. А он намерен принести хорошую новость.

Карсон вышел наружу, с наслаждением вдыхая прохладный утренний воздух. Он ощущал не только усталость, но и возбуждение. Ученый знал, что впереди его ждут новые препятствия. Тем не менее он вышел на финишную прямую.

Он вернулся в административное здание и легко взбежал по лестнице. В дальнем конце коридора он видел распахнутую дверь кабинета Сингера; яркий свет отражался от белых поверхностей.

Карсон вошел и увидел, что директор сидит возле камина. Перед Сингером, спиной к Карсону, стоял мужчина с волосами, собранными в хвост, и в шляпе для сафари.

Директор поднял голову.

— А, Ги. У нас с мистером Наем срочное совещание.

Карсон шагнул вперед.

— Джон, есть нечто, о чем вы…

Начальник охраны резко повернулся к нему и нетерпеливо взмахнул рукой.

Сингер наклонился над кофейным столиком и поправил журнал.

— Пожалуйста, Ги, лучше в другой раз.

— Доктор Сингер, это очень важно.

Директор вновь посмотрел на Карсона, и на его лице появилось недоуменное выражение. Ученый с удивлением обнаружил, что глаза Сингера покраснели и вообще он выглядит плохо. Казалось, директор его не услышал; он молча взял со стола малахитовое яйцо и начал вертеть его в руках.

Най скрестил руки на груди и мрачно посмотрел на Карсона.

— Ну и что же, черт подери, такого важного произошло? — спросил он.

Карсон смотрел, как Сингер тщательно устанавливает яйцо на прежнее место. Затем его руки стали методично поправлять все стоящие на столе предметы.

— Карсон? — резко сказал Най.

Директор посмотрел на посетителя так, словно только сейчас вспомнил о его присутствии. Его глаза слезились.

И в памяти Карсона вдруг возникли другие образы. Привычка Брэндон-Смит постоянно потирать ладонями бедра. Всегда аккуратно расставленные безделушки у нее на столе. И Вандервэгон, методично поправлявший приборы на скатерти в тот вечер, перед тем как он выколол себе глаз.

Глаз. Еще одна деталь: у всех были покрасневшие глаза.

Неожиданно все стало до ужаса очевидным.

— Это может подождать, — сказал ученый и шагнул к двери.

Най молча смотрел ему вслед. Как только Карсон вышел, он аккуратно прикрыл за ним дверь.

В полутемном кабинете в институте Скоупс тщательно мыл руки. Потом он принялся нетерпеливо расхаживать взад и вперед, дожидаясь, когда прилетит вертолет и доставит его в Бостон. Из его комнаты открывался превосходный вид на Атлантику, но сейчас тяжелые шторы были задернуты.

Неожиданно Скоупс замер на месте. Затем он сделал несколько быстрых шагов, открыл ноутбук и подсоединился к сети. Скоупс знал, что из института, обладая кодом доступа, можно войти в систему «Джин-Дайн».

Последние несколько дней в голове у него вертелась какая-то мысль; беседа с репортером из «Глоуб» позволила ему ее вычленить. Все было очевидно с самого начала, учитывая качество информации о Брэндон-Смит и Х-гриппе, которой обладал Левайн. У него был человек в «Джин-Дайн», а не в УКК или управлении охраны труда. Но от внимания Скоупса ускользнуло время появления информации у Левайна.

Ему стали известны детали об Х-гриппе, которые не сумел отыскать до прибытия в «Маунт-Дрэгон» даже пронырливый следователь. Левайн выливал свои помои во время шоу Сэмми Санчеса, когда Тис еще продолжал вести расследование в Нью-Мексико. К тому же из комплекса невозможно позвонить по междугородному телефону. Связь осуществлялась только через сеть «Джин-Дайн». Тут не могло быть ни малейших сомнений — он сам об этом позаботился.

Следовательно, Левайн получал информацию от своего источника в компании — возможно, его шпион находился даже в «Маунт-Дрэгон». Получалось, что Левайн сумел сделать невозможное — проникнуть в киберпространство «Джин-Дайн».

Войдя в сеть, Скоупс начал быстро и сосредоточенно работать. Уже через несколько минут он оказался в секторе, куда имел доступ только он. Здесь он держал руку на пульсе всей организации: терабиты информации, содержащие каждое слово каждого проекта, электронная почта, программные файлы и разговоры в режиме онлайн всех работников «Джин-Дайн» за последние двадцать четыре часа. Нажав еще несколько клавиш, он переместился через свой персональный сектор к специальному серверу, содержащему единственное обширное приложение, которое он, повинуясь капризу, назвал «шифропространство».

На маленьком мониторе его компьютера материализовался необычный ландшафт. На земле таких не существовало; он был слишком сложным и симметричным, чтобы его создал человеческий разум. Перед Скоупсом открылся виртуальный мир шифропространства «Джин-Дайн». Приложение обладало прямыми связями с оперативной системой компании и преобразовывало потоки информации, содержание памяти, вообще любые активные процессы в систему фигур, теней и звуков. В динамике ноутбука зазвучал странный шум, напоминающий долгие музыкальные ноты. Для непрофессионала такой ландшафт выглядел бы причудливым и сюрреалистичным, но для Скоупса, любившего бродить по этим удивительным джунглям по ночам, он был таким же привычным, как садик за домом из его детства.

Глава корпорации перемещался по своему миру, смотрел, слушал и наблюдал. На мгновение ему захотелось отправиться в специальное место — самое секретное, — но он решил, что сейчас у него нет на это времени.

Внезапно Скоупс выпрямился и вздохнул. В ландшафте появилось что-то неправильное. Невидимая нить давала о себе знать тем, что скрывала какие-то элементы. Как только Скоупс ее пересек, диковинная музыка стихла. Он оказался в туннеле пустоты, полного отсутствия данных, черной дыре шифропространства. Скоупс сразу понял, что это такое — тайный канал утечки данных, ставший видимым только из-за того, что он слишком хорошо спрятан. Тот, кто его программировал, был невероятно умен. Левайн с этим бы не справился. Он обладал блистательным умом, но Скоупс знал, что умение обращаться с компьютером всегда было самой слабой его стороной.

Значит, Левайну кто-то помогал.

Скоупс выбрал один из своих тайных инструментов, невидимое реле, и приготовился к проникновению в канал. Медленно, с величайшей осторожностью он начал следовать вдоль нити, повторяя все хитрые изгибы тропы, методично двигаясь к скрытой цели.

К арсон нашел свою ассистентку за работой в лаборатории «С». Она вытащила из холодильника небольшую колбу с неокровью и поставила на лабораторный стол.

— Ты отсутствовал восемь часов, — послышался ее голос по внутреннему каналу связи. — Летал в Бостон на церемонию награждения?

Ученый подошел к своему стулу и устало сел.

— Я был в архиве библиотеки, — ответил он.

Де Вака развернула монитор своего компьютера к Карсону.

— Взгляни сюда.

Карсон довольно долго сидел совершенно неподвижно. Наконец он повернулся к экрану. Больше всего на свете ему не хотелось видеть, что обнаружила ассистентка.

На мониторе находилось изображение двух фосфолипидных капсул. Одна казалась идеально гладкой. На поверхности второй виднелось множество уродливых разрывов — очевидно, в этих местах нормальное расположение молекул было нарушено.

— Первое изображение — неотфильтрованная клетка неокрови. Второе показывает, что происходит с неокровью после завершения процесса ГЭФ. — Карсон уловил возбуждение в голосе де Ваки даже через динамик защитного костюма. Она ошибочно приняла его молчание за недоверие и продолжала: — Послушай, ты ведь помнишь, как создавалась неокровь. Как только гемоглобин был инкапсулирован, его следовало очистить от всех побочных продуктов и токсинов, выделенных бактерией. Они использовали фильтрацию Барта для гемоглобина…

Де Вака замолчала, удивленно глядя на Карсона. Он встал между нею и видеокамерой, блокируя съемку. Его руки в перчатках сделали энергичный сдерживающий жест. Через визор шлема она увидела, как его губы беззвучно произносят одно короткое слово: «стоп».

Женщина нахмурилась.

— Что такое? — спросила она. — Наелся мескалина,^[73]сabron?

Карсон коротким жестом показал ей, что нужно подождать. Затем он оглядел лабораторию, словно что-то искал. Быстро раскрыв шкаф, он вытащил флакон с дезинфицирующим порошком и рассыпал его по стеклянной поверхности лабораторного стола. Закрыв стол от камеры, он пальцем в перчатке написал:

«Не пользуйся интеркомом».

Де Вака посмотрела на слова, а потом начертила большой вопросительный знак.

«Расскажи мне остальное здесь», — написал ученый.

Ассистентка несколько мгновений молча смотрела на Карсона. Затем ответила таким же образом:

«Неокровь заражена фильтрацией ГЭФ. Барт использовал себя как альфа-тестера. Вот почему он болен».

Карсон быстро стер написанное, добавил еще немного порошка и ответил:

«Думай! Если Барт был альфа-тестером, кто стал бета-тестерами?»

Он увидел, как на лице де Ваки промелькнул страх. Она произнесла какие-то слова, но Карсон ничего не услышал.

«В библиотеке. Через полчаса», — написал он.

Дождавшись, когда она кивнет, он одним движением разровнял порошок.

Б иблиотека комплекса была оазисом простоты среди пустыни высоких технологий: желтые занавеси из гинема,^[74]грубо обтесанные потолочные балки и шероховатый паркет должны были напоминать увеличенный охотничий домик. Дизайнеры хотели дать посетителям возможность отдохнуть от стерильных белых коридоров «Маунт-Дрэгон». Впрочем, из-за запрета на использование бумаги здесь преобладали электронные носители информации. Так или иначе, но уставшие ученые могли насладиться тут покоем и тишиной. Прежде Карсон бывал в библиотеке всего дважды: первый раз во время экскурсии по «Маунт-Дрэгон», а второй — несколько часов назад, сразу после того, как оставил Сингера и Ная в офисе директора.

Аккуратно закрыв за собой тяжелую дверь, Карсон с удовлетворением отметил, что де Вака была единственным посетителем библиотеки. Она сидела на белом стуле в стиле адирондак.^[75]Усталость взяла свое: она задремала, и пряди длинных черных волос упали на лицо. Но когда Карсон подошел к ней, ассистентка подняла голову.

— Долгий день, — сказала она. — И долгая ночь. — Она оценивающе посмотрела на Карсона. — Их заинтересует, почему мы так рано покинули гриппозный отсек.

— А если бы я не помешал тебе рассуждать, они бы заинтересовались еще больше, — пробормотал он в ответ.

— Проклятье, а я считала, что это у меня паранойя. Неужели ты думаешь, что кто-то слушает записи всех наших разговоров в лаборатории, cabron?

Ученый покачал головой.

— Сейчас мы не можем рисковать.

Де Вака слегка напряглась.

— Только не строй из себя Вандервэгона, Карсон. Что там с бета-тестерами неокрови?

— Я тебе покажу.

Он предложил ей подойти к одному из терминалов, стоящих в углу библиотеки. Поставив рядом два стула, они сели, и ученый положил клавиатуру на колени. Затем он ввел свой пароль пользователя.

— Какие исследования, связанные с неокровью, ты делала после прибытия сюда? — спросил Карсон, повернувшись к ней.

Женщина пожала плечами.

— Не слишком много. Работала с последними результатами Барта. А почему ты спрашиваешь?

Карсон кивнул.

— В этом все и дело. Я изучал те же материалы: образцы проб, лабораторные заметки, которые делал Барт, когда начал заниматься Х-гриппом. Мы заинтересовались неокровью только из-за того, что Барт работал над ней, перед тем как занялся Х-гриппом.

Ученый нажал на несколько клавиш.

— Я видел Сингера сегодня утром, но мне не удалось с ним поговорить. Вместо этого я направился сюда. Я вспомнил, что ты сказала о неокрови, и мне захотелось подробнее узнать о ее разработке. Посмотри, что мне удалось отыскать.

Он указал на экран.

мол_сниж_1…………. vcf…..10,240,342 01/11/95

мол_сниж_2…………. vcf…..12,320,302 01/11/95

бипол_симметр…….. vcf……41,234,913 14/12/95

хемоцил_грп_р…….. vcf……7,713,653 03/01/96

диффрак_серия_а…. vcf……21,442,521 05/02/96

диффрак_серии_….. vcf…..6,100,824 06/02/96

PR………………………… vid…. 940,213,727 27/02/96

трансфек_локус_п… vcf…. 18,921,663 10/03/96

— Здесь собраны все видео из исследовательских архивов неокрови, — продолжал он, понизив голос. — По большей части обычные анимации молекул и тому подобное. Но взгляни на вторую строку снизу, обозначенную «PR». Обрати внимание на формат: это цифровая версия с камеры, а не обычный видеофайл, который используется в компьютерных анимациях. И еще удивляет его размер — почти гигабайт.

— И что же это такое? — спросила де Вака.

— Это необработанная видеозапись, которая предназначалась для рекламы.

Он последовательно нажал несколько клавиш, и на мониторе началось воспроизведение. В одном из окон возникло изображение, зернистое, но достаточно отчетливое.

— Смотри внимательно, — сказал Карсон. — Сопровождающий звуковой файл отсутствует.

Караван «хаммеров» приближался со стороны пустыни. Быстрый поворот камеры позволил увидеть комплекс «Маунт-Дрэгон», белые здания, голубое небо Нью-Мексико.

Камера вновь стала снимать кортеж; теперь машины стояли на парковке «Маунт-Дрэгон». Дверь первого «хаммера» распахнулась, и из него вышел человек. Он стоял на бетоне, махал рукой и улыбался.

— Скоупс, — пробормотал Карсон.

Весь персонал «Маунт-Дрэгон» вышел, чтобы его приветствовать. Множество улыбок и похлопываний по спине.

— Похоже на общую встречу, — заметила де Вака. — А что это за тип с большим носом, который стоит рядом с Сингером?

— Барт, — ответил Карсон. — Франклин Барт.

Теперь Барт стоял на бетоне и разговаривал с людьми. Скоупс обнял его за плечи, и они подняли руки в победном жесте. Камера показала толпу.

Далее съемки переместились в гимнастический зал. Из него вынесли все оборудование, в центре аккуратно расставили два ряда стульев. На них разместились все работники «Маунт-Дрэгон». Затем расположенная на балконе камера показала импровизированную сцену, сооруженную в конце зала. Скоупс произносил речь, обращаясь к радостно внимающей аудитории.

Глава компании продолжал говорить, а камера снимала слушавших его людей. На некоторых лицах появилось мрачное выражение, другие явно сомневались.

Вошла одетая в белое медсестра, толкая перед собой тележку, на которой стояло оборудование для внутривенных вливаний.

Скоупс сел на край тележки, и медсестра начала закатывать его левый рукав. На сцену поднялся Франклин Барт и принялся что-то страстно говорить, расхаживая взад и вперед.

В кадре снова появилась медсестра, которая подготовила все необходимое для переливания. Пока на глазах у всех присутствующих главе компании переливали кровь, Барт говорил с ним, наблюдая за его реакциями.

— Боже мой, — прошептала де Вака. — Он получил дозу неокрови?

Несколько минут было вырезано — вскоре камера уже показывала, что контейнер с кровью опустел. Медсестра вытащила иглу, заклеила ранку Скоупса пластырем и попросила его согнуть левую руку в локте, чтобы зажать вену.

Глава «Джин-Дайн» с улыбкой встал и победно вскинул вверх правую руку.

Камера начала снимать аудиторию. Люди хлопали; некоторые с огромным энтузиазмом, другие еще сомневались. Один из ученых встал. Затем его примеру последовал другой. Вскоре уже все устроили Скоупсу овацию. Появилась еще одна ассистентка; она прикатила две тележки, где стояло около двух дюжин контейнеров с кровью.

Най подошел к сцене, пожал Скоупсу руку и закатал левый рукав. Медсестра аккуратно ввела иглу в вену — началось переливание.

Потом подошел ученый, за ним последовал лаборант. После них к тележке направился Сингер, и аудитория разразилась аплодисментами. Кадр сфокусировался на его пухлом лице. Он заметно побледнел, на лбу выступил пот. Но директор занял место на тележке и поднял рукав; вскоре кровь потекла в его вену.

После этого весь зал поднялся на ноги, и между рядами стульев выстроилась длинная очередь.

— Смотри, — прошептала де Вака. — Вот Брэндон-Смит. А это Вандервэгон и Павел, как там его… А это… о господи!

Карсон резко остановил запись и выключил терминал.

— Выйдем прогуляться, — предложил он.

— Они были бета-тестерами, — сказала ассистентка, когда они медленно шагали вдоль внутреннего периметра ограды. — Все получили дозу неокрови?

— Все до единого, — сказал Карсон. — От охранников до самого Сингера. Кроме нас. Только мы прибыли в «Маунт-Дрэгон» после двадцать седьмого февраля, когда был снят этот фильм.

— Как ты догадался? — спросила де Вака, обхватывая себя руками, словно ей вдруг стало холодно, несмотря на то что солнце еще не начало клониться к горизонту.

— Когда я сегодня утром пришел поговорить с директором, он сидел за кофейным столиком и аккуратно расставлял на нем какие-то предметы. Эти движения показались мне странными, нехарактерными для Сингера. И я вдруг вспомнил, что Вандервэгон вел себя очень похоже, перед тем как выколол себе глаз. Такие же необычные привычки появились в последние дни жизни у Брэндон-Смит. А еще я обратил внимание на покрасневшие глаза Сингера, на желтизну белков. Именно так выглядели глаза Вандервэгона. И Ная. Подумай об этом. Тебе не кажется, что слишком у многих обитателей «Маунт-Дрэгон» такие глаза? Сначала я решил, что это следствие стресса. — Он пожал плечами. — И тогда я провел день в библиотеке, просматривая разные файлы.

— И нашел этот фильм, — сказала де Вака.

— Да. Должно быть, идея сделать всех сотрудников «Маунт-Дрэгон» бета-тестерами неокрови принадлежала Скоупсу. Обычная практика многих фармакологических компаний, которые находят добровольцев среди своих служащих. Вероятно, они сняли фильм, рассчитывая использовать его потом в рекламных целях.

— Только некоторые волонтеры были не особенно довольны, — сухо заметила де Вака.

Карсон кивнул.

— Брент — превосходный оратор. Весь персонал «Маунт-Дрэгон» согласился участвовать в бета-тестировании неокрови — красноречие, личный пример Скоупса и Барта и давление со стороны коллег сделали свое дело.

— Черт побери, но что же теперь с ними происходит? — спросила де Вака, с трудом сдерживая панику.

— Очевидно, неокровь начинает разлагаться в их телах и производит токсическое действие. Возможно, примеси нарушают герметичность фосфолииидной капсулы и начинается мутация ДНК. У нас нет времени, чтобы получить точный ответ. Как только оболочка разлагается, токсические вещества попадают в кровь.

— Но откуда мы можем знать, что дело в неокрови? — нахмурившись, спросила женщина.

— А какие тут могут быть другие объяснения? Им всем сделали переливание. И у всех возникают одинаковые симптомы.

— Допамин, — пробормотала де Вака. — Что Тис говорил тебе про допамин?

— Он сказал, что у Барта и Вандервэгона повышено содержание допамина и серотонина в крови. Как и у Брэндон-Смит, только у нее — в меньшей степени. — Карсон повернулся к ней. — Он сказал, что увеличение содержания нейромедиаторов в мозгу может привести к паранойе, галлюцинациям и другим психическим отклонениям. Ты ведь два года проучилась в медицинском колледже. Он прав?

Ассистентка остановилась.

— Идем дальше. Так он прав?

— Да, — наконец ответила де Вака. — Тело производит тщательно сбалансированный набор химических веществ. Если ДНК мутировавшей неокрови дает указания телу выдавать большие количества… — Она замолчала, но после короткой паузы сформулировала свою мысль иначе: — Развивается тревога и потеря ориентации, возможны маниакальные состояния с проявлением агрессии. А если передозировка будет большой, возникнут параноидальные явления и скоротечный психоз.

— И еще кровеносные сосуды теряют герметичность. Так сказал следователь, — добавил Карсон.

— Чистый гемоглобин, просачивающийся сквозь стенки капилляров, лишь ухудшит общее состояние. Отравит все тело. И тогда налитые кровью глаза станут далеко не самой серьезной проблемой.

Несколько минут они шагали молча.

— Барт был альфа-тестером, — наконец сказал ученый. — Естественно, он стал первой жертвой. Затем кризис наступил у Вандервэгона. Ты замечала признаки странного поведения у других?

После недолгих размышлений де Вака кивнула.

— Вчера во время завтрака женщина-техник из лаборатории секвенирования^[76]кричала на меня из-за того, что я заняла ее стул. Я встала и пересела на другое место, но она не могла остановиться. Обычно она вела себя как мышка. Я подумала, что она не выдерживает напряжения.

Дата добавления: 2015-10-21