Б притворяется, как настоящая притворщица

Для того чтобы явиться на шоу «Культура гуманности» от Джедидаи Эйнджела на Хайвей, 1, в Челси, Ванесса нарушила традицию одеваться во все черное и позаимствовала у Руби красную блузку с глубоким вырезом и рукавом длиной в три четверти. Однажды она уже надевала ее и получила кучу комплиментов, возможно из-за того, что вырез открывал чувственную бледную ложбинку и край черного кружевного бюстгальтера. Ванесса приехала на показ уже после начала. Ее сестра настояла на том, чтобы Ванесса взяла такси, и, естественно, оно застряло в снегу у Юнион-сквер. Пока водитель по сотовому орал на кого-то из буксировочной компании, а из колонок неслась музыка радиостанции «Лайт эф-эм», Ванесса вылезла из такси. В конце концов она дошла до клуба, входом которого служила огромная гаражная дверь. Уши ее окончательно замерзли, и она была похожа на снежный ком с ногами. Шоу уже началось, и она не была уверена, что ее пропустят. Но, когда она назвала девушке свое имя, та пригласила одного из охранников с фонариком в руках, чтобы он лично проводил Ванессу до ее места. К стулу в середине первого ряда была прикреплена карточка с именем Кристины Риччи, но имя было зачеркнуто и вместо него черным маркером было вписано: «Ванесса Абраме». Ванесса еще никогда в жизни не чувствовала себя такой важной персоной.

В комнате царил полумрак, потому что она освещалась лишь тридцатисантиметровыми свечами, установленными по обоим краям подиума. Модели в синих коротких платьях с белым кантом и золотыми пуговицами у отворота держали у губ трубы для подачи сигнала кораблям во время тумана, в то время как из динамиков раздавался шум шторма. Белая стена за подиумом была залита светом единственного прожектора, и на ней демонстрировалось киноэссе Ванессы о Нью-Йорке, которое она посылала в Нью-Йоркский университет. Фильм был черно-белым и выполнен в стилистике сороковых, которая хорошо сочеталась с платьями моделей. И хотя все воспринимали эту морскую тематику слишком уж серьезно, Ванессе пришлось согласиться с тем, что было прикольно смотреть свой фильм на большом экране в свете прожектора.

Очень худая дама, сидящая рядом с ней, открыла карманный компьютер «Палм Пайлот» и длинным красным ногтем напечатала: «Восхитительный фон». К ее кашемировому свитеру песочного цвета был пристегнут бэдж со словом «Вог», челка ее была промелирована широкими бронзовыми прядями, а волосы сзади убраны в маленький хвост. Она продолжила печатать: «NB! Спросить у Джеда, откуда он взял этот фильм».

Ванесса подумала, может, толкнуть ее легонько локтем и сказать: «Я его сняла», — но решила, что лучше не суетиться и посмотреть, что будет происходить дальше. Возможно, кому-то фильм вообще не понравится, и тогда по этому поводу он поднимет шум, а Ванесса станет печально известным режиссером, чье по-настоящему правдивое изображение Нью-Йорка станет провалом Недели высокой моды в Нью-Йорке. Она вдруг подумала о Дэне. Как ему там, на показе «Лучше, чем голые»? Она представила, что у этой новой привлекательной бразильской супермодели Аник — или как там ее? — он просит огонька, даже не подозревая, кто она такая. Именно это она и любила в Дэне, его божественное простодушие.

Фильм подошел к тому моменту, где два старика в шерстяных куртках из шотландки и черных шерстяных кепи, которые так хорошо гармонировали, играли в шахматы в Вашингтон-сквер-парке. Голова одного покачивалась на груди, горящая сигарета ненадежно держалась на его отвисшей нижней губе, и по всему было видно, что он начал засыпать. Другой схватил его за пальцы, чтобы удостовериться, спит ли он, прежде чем растолкать его и передвинуть фигуры.

На Хайвей, 1, шум шторма утих и зазвучала резвая музыка. Мускулистые парни в коротких синих шортах при помощи канатов выволокли на сцену огромную картонную лодку. Из нее опустился трап. По нему стали спускаться одновременно по две модели, всего их было около сотни. Интересно, как же все они смогли поместиться в эту лодку? На манекенщицах были синие атласные гарнитуры дамского белья, белые ажурные чулки выше колен, белые перчатки выше локтя и белые замшевые ботфорты. Спустившись по трапу, они перешли к исполнению сложного танца. Они изображали нечто среднее между работой авиадиспетчеров и синхронным плаванием. Вдруг стройные ряды жестикулирующих моделей расступились и явили зрителям проворного парня с вьющимися рыжими волосами до плеч, на котором был белый костюм-тройка. Парень держал в руках золотую трость с инкрустированными бриллиантами и отбивал чечетку.

На полном серьезе.

Его рыжие кудри подпрыгивали, он протанцевал до самого конца подиума, мгновенно остановился и начал аплодировать зрителям. Модели за его спиной встали на одну ногу и словно фламинго высоко подняли другую, согнув ее в колене, и тоже зааплодировали. Музыка прекратилась, и зал взорвался.

Рыжеголовый парень, должно быть, и был Джедидаей Эйнджелом, решила Ванесса. Он стоял прямо напротив нее и в своем обтягивающем белом костюме был похож на Волшебника из Страны Оз. Джедидая сделал глубокий поклон и с гиканьем и улюлюканьем неожиданно показал на Ванессу, приглашая ее жестом встать. Взволнованная, Ванесса покачала головой, но Джедидая Эйнджел продолжал делать ей знаки рукой:

— Вставай, крошка! Вставай!

Толпа просто ошалела. Они понятия не имели, кто такая была Ванесса, но если даже Джедидая Эйнджел хотел, чтобы она вышла на поклон, то уж наверняка она не простая гостья. Когда Ванесса встала, лицо се пылало от смущения, а когда кланялась, чтобы поблагодарить за овацию, плечи ее охватила такая нервная дрожь, что казалось, будто она смеется.

Кен Могул шепнул ей на ухо:

— Привыкай к этому, дорогая, ты потрясла мир!

И хотя было прикольно, что такая толпа народу буквально боготворит тебя, она не могла дождаться, когда ей удастся поделиться с Дэном о том, какой это был фарс.

Если, конечно, он еще не укатил на Лазурный Берег с какой-нибудь сексапильной девятнадцатилетней супермоделью из Бразилии.

Все имена и названия изменены или сокращены до первых букв, чтобы не пострадали невиновные. То бишь я.

Народ!

Дата добавления: 2015-10-21