Добролюбов – журналист

Добролюбов действовал одновременно с Чер­нышевским, но в совершенно иной области: они размеже­вались между собой, едва только Добролюбов выступил в "Современнике" как литературный критик. В этой об­ласти Чернышевский сразу признал его превосходство и передал (1857) весь критический отдел "Современника" в ведение Добролюбова.

Для Добролюбова критика - это только внешняя форма. Добролюбов разрабатывал в своих критических статьях все насущные вопросы современной ему эпохи — о роли интеллигенции и роли личности в истории, о воспитании, о значении лишних людей для эпохи официального мещанства и шестидесятых годов, о мещанстве и его значении и т. п.

Социально-экономические взгляды До­бролюбова сложились под непосредственным влиянием Чернышевского, он только пересказывал своими словами мысли своего учителя..

Мировоззрение Добролюбова не было тем однобоким и односторонним утилитаризмом, каким оно сделалось отчасти у Писарева, а еще более в писарев-щине. Широта взгляда Добролюбова особенно ясно выра­зилась в его отношении к лишним людям и к личности Станкевича: "По нашему мнению это слова Добролюбова — определять нравственное
достоинство лица и, следовательно, права его на обще­
ственное уважение по одному только количеству пользы,
принесенной им, несправедливо.

Под влиянием Чернышевского Добролюбов через полгода изменил свою точ­ку зрения и строго осудил лишних людей за их привер­женность слову, а не делу. Сам Добролюбов дорого ценил личность, но в то же время не знал, как примирить права индивидуальности с требованиями общества; поддавшись течению, он начал высоко ставить дела и презирать слова, намеренно игно­рируя, что в некоторых случаях слово есть большое и ценное дело. Добролюбов выступил с желчной и ядови­той статьей против людей сороковых годов ("Литератур­ные мелочи прошлого года", 1859 г.; "Благонамеренность и деятельность", 1860 г.). 1858—1859 г. был годом перехода Чернышевского (а значит, и Добролюбова) от легальной оппозиции к революционному социализму. Естест­венно, что революционное дело" должно было заменить собою оппозиционные "слова", и Добролюбов именно в это время заявлял в своем известном стихотворении: На труд и битву я готов, Лишь бы начать в союзе нашем Живое дело, вместо слов!.. Отсюда понятна вражда к представителям "Слов" — лишним людям, и вообще людям сороковых годов. Теперь для Добролюбова эти люди нисколько не выше окружающей их среды, они — такие же типичные мещане. В этом отождествлении мещан и лишних людей — глав­ный смысл знаменитой статьи Добролюбова "Что такое обломовщина.

Добролюбов явился первым представителем эстетического антииндивидуали­зма в шестидесятых годах, к эстетическим явлениям он применял утилитарный критерий. Иванов – Разумник (“История русской общественной мысли”) считает, что б ольше правды было на стороне Чернышевского, находившего, что настоящее яб­локо красивее нарисованного, чем на стороне Добролю­бова, замечающего, что настоящее яблоко полезнее нари­сованного. Писарев довел эту вторую точку зрения до крайнего развития и явился действительно "разрушителем эсте­тики"; в этом отношении он гораздо ближе к Добро­любову, чем к Чернышевскому. Добролюбов одним из первых вычеркнул из своего словаря термины "красота", "художественность ", а в статье "Черты для характе­ристики русского простонародья" (1860) выразил доста­точно ясно, что в произведении искусства для него важна только цель, а не исполнение¹

Подобно Белинскому и Чернышевскому, Добролюбов не был только литературным критиком. Это был прежде всего публицист и обще­ственный деятель, и главная его сила заключается именно в том, за что его так часто упрекали: он писал не о лите­ратурных произведениях, а только по поводу их..

В 1858 г. Добролюбов написал статью «О степени участия народности в развитии русской литературы». «Народность» понимается Добролюбовым сугубо сословно. Только самые ранние долитературные (фольклорные) произведения могут считаться народными. В дальнейшем же русская литература служила только господствующим классам. Только творчество Гоголя, Лермонтова, Щедрина приблизило ее к идеалам социальной справедливости. Пушкин же, по мнению критика, не поднялся до понимания окружающей действительности, производит впечатление «неглубокой натуры», чуждой «упорной деятельности мысли».

При этом Добролюбов не исключал мысль о бессознательном характере творчества. А раз так, то особая роль отводилась критике. Критик, подвергая талантливое произведение анализу, формулирует необходимые выводы за художника. Такие выводы он сделал за А.Н. Островского (статьи «Темное царство» 1859 г. и «Луч света в темном царстве» 1860), Гончарова («Что такое обломовщина?», 1859), Тургенева («Когда придет настоящий день», 1861). Все эти статьи представляют собой единый метатекст, пафос которого сводится к доказательству ущербности российских общественно-политических устоев.

Добролюбов создает своего рода социально-психологическую типизацию литературных героев. Основной принцип типизации – соответствие героев идеалу «нового человека»

Статья «Что такое обломовщина». Самое интересное в ней то, что,оказывается, что все герои русской литературы - обломовцы. Родные черты обломовского типа Добролюбов увидел в Онегине, Печорине, Рудине и др.

«Давно уже замечено, что все герои замечательнейших русских повестей и романов страдают от того, что не видят цели в жизни и не находят себе приличной деятельности. Вследствие того они чувствуют скуку и отвращение от всякого дела, в чем представляют разительное сходство с Обломовым. В самом деле, - раскройте, например, «Онегина», «Героя нашего времени», «Кто виноват?», «Рудина», или «Лишнего человека» или «Гамлета Щигловского уезда» – в каждом из них вы найдете черты, почти буквально сходные с чертами Обломова». И такие черты Добролюбов находит. Следует череда убедительных, хотя и довольно примитивных доказательств.

Все они (герои) баричи. Все они имеют «гнусную привычку получать удовлетворение своих желаний не от собственных усилий, а от других». Это делает героев «нравственными рабами». «Рабство это так переплетается с барством Обломова, так они взаимно проникают друг в друга и одно другим обусловливается». Нравственное рабство – самая любопытная сторона личности Обломова – по мнению критика.

Все они чувствуют легкое разочарование и пресыщение жизнью. Все обломовцы склонны к идиллическому, бездейственному счастью. Причем даже Печорин. Эта мятежная душа (Сам Добролюбов приводит цитату – «душа сжилась с бурями и жаждет кипучей деятельности»; Печорин, который спрашивает себя «отчего я не хотел ступить на этот путь, открытый мне судьбою, где меня ожидали тихие радости и спокойствие душевное»), по мнению критика, «не находит дела, а раз не находит и вследствие этого ничего не делает…, так это значит к безделью более наклонен, чем к делу… Та же обломовщина».

Все герои русской литературы одинаково мелки в любви и дружбе, эгоистичны. Все приводятся к одному знаменателю, нивелируются нашим критиком. И предвидя наше возражение, что ведь они же все таки разные люди, личности, Добролюбов говорит: «разница только в темпераментах». Все, оказываются, на одно лицо, одной сути.

Отвечая Татьяне, а вместе с нею вей русской мысли - в чем же загадка Онегина, Добролюбов восклицает:

«Но теперь уж все эти герои отодвинулись на второй план, перестали сбивать нас с толку своей загадочностью и таинственным разладом между ними и обществом, между великими их силами и ничтожностью дел их…

Теперь загадка разрешилась

Теперь им слово найдено.

Слово это обломовщина.»

Ради справедливости стоит заметить, что к концу Добролюбов приходит к выводу, что «В каждом из нас сидит значительная часть Обломова», имея в виду, что далеки мы еще до «новых людей» в духе Чернышевского.

Разбирая далее роман, критик довольно верно замечает о деятеле Штольце: «Да, Штольц – человек деятельный…. Но что он делает и как он ухитряется делать что-нибудь порядочное там, где другие ничего не могут сделать, - это для нас остается тайной».

Ольга же, по своему развитию, представляет высший идеал…» В ней более, нежели в Штольце, можно видеть намек на новую русскую жизнь».

«Луч света в темном царстве». В Катерине из «Грозы» Островского Добролюбов разглядел приметы личности, протестующей против законов «темного царства»

Натурой, готовой к восприятию общественных перемен, критик посчитал и Елену из тургеневского «Накануне». Инсаров же не убедил критика в своей художественной правдивости.

Резкость и беззапеляционность некоторых суждений Добролюбова спровацировали конфликт в кругу «Современника» и во всем демократическом движении. После статьи «Когда же придет настоящий день», которая, как посчитал Тургенев, исказила идейную подоплеку романа «Накануне» и тем самым нарушила этические нормы критики, журнал покинули его давние сотрудники – Тургенев, Боткин, Лев Толстой. А в 1859 и в 1860 годах в лондонском «Колоколе» появились статьи Герцена “Very danqerous!” и «Лишние люди и желчевеки», критикующие молодых публицистов «Современника» за прямолинейную, антиисторическую позицию по отношению к либералам 40-х годов.

По инициативе Добролюбова открывается новый отдел в журнале - собрание литературных, журнальных и иных заметок: "Свисток" (1859-1863, девять номеров). Обосновывая необходимость создания "Свистка", Добролюбов указывал, что все попытки осмеять общественное зло, выразившееся в создании ряда сатирических аналов, были неудачными потому, что их юмор являлся пустой забавой или потому, что острие их сатиры направлялось исключительно на от­дельные личности, а не на общественные явления. Острие сатиры "Свистка" будет направлено не на отдельные зло­употребления и темные явления окружающей жизни, а на причины, вызывающие зги явления.

Добролюбов считал, что в русском обществе имеются две катего­рии людей, заслуживающих разоблачения. Это, во-первых, "рутини-сты, приверженцы к своим старым ошибкам и порокам, ненавидящие все новое", и, во-вторых, "прогрессисты, кричащие о современных ус­пехах цивилизации, о правде, свободе и чести без надлежащего усвое­ния себе истинных начал просвещения и гуманности".

Прогрессисты, "своими неразумными, опрометчивыми возгласа­ми, противоречащими часто с их собственной жизнью, представляют не менее материалов для сатиры, как и первые, своей отсталостью и тупостью".

До сих пор сатира поражала только "рутинистов". "Свисток" же не будет щадить и "прогрессистов", потому что они не менее вредны для общества, нежели приверженцы старины. Острие сатиры, направ­ленное против "прогрессистов", восторгавшихся прогрессом в России, заставляло Добролюбова негодовать.

В стихотворении "Чернь", представлявшем собой пародию на стихотворение Пушкина, Добролюбов изобразил диалог, происходя­щий между "Чернью" и "Прогрессом". "Чернь" обращается к "Прогрес­су" с требованием дать ей хлеба, предоставить ей приют, обеспечить ее честной работой и оплатой за труд. "Тогда, - говорит "Чернь", - оценим мы твою заботу, пойдем в палаты заседать и будем речи вдохновенной о благоденствии вселенной светло и радостно внимать". "Прогресс" пре­зрительно возражает "Черни": "Подите прочь! Какое дело "Прогрессу" мирному до вас?... "Прогресс" - совсем не богадельня, он - служба буду­щим векам, не остановится бесцельно он для пособья бедникам".

Высмеивал Добролюбов и тех либералов, которые нападали на мелкие неустройства жизни, не замечая в то же время более важных темных явлений, существующих вокруг них (стихотворение "Чувство законности"). Его сатира была направлена против либерализма, "чис­той" поэзии и социально-политического строя России. Добролюбов считал, что сатира должна участвовать в подготовке народа к револю­ционным преобразованиям в России, обличать общественное зло.

Уже первый номер имел большой успех. Стали думать, не сде­лать ли "Свисток" самостоятельной газетой. Но цензурное ведомство не разрешило Сатирические материалы стали печатать на страницах "Современника". В "Свистке" сотрудничали Чернышевский, Салты­ков-Щедрин, Некрасов, Козьма Прутков (братья А.М. и В.М Жемчуж-никовы и А.К. Толстой) и др. Но больше других работал для "Свистка" Добролюбов Он выступал под литературными псевдонимами: Конрат Лилиеншвагер (немецкий поэт Розенгейм), Яков Хам (поэт Хомяков), Аполлон Капелькин. В своих пародиях он дает оценку либерализма и ли­берального "прогресса", неспособного защищать интересы народа. Кон­серваторы и либералы возненавидели Добролюбова за его "Свисток".

С точки зрения Добролюбова, как и Чернышевского, журнали­стика была как бы формой политической деятельности.

Дата добавления: 2015-10-16