Гоа.Исповедь психоделической устрицы.

Оформление и дизайн: Ольга Филатова

Корректоры: Татьяна Лапистова и Ольга Катлитская

Тираж 500 экс.

Мой электронный адрес:[e-mail]

На севере индийского штата Гоа живет обычный русский парень Василий Караваев. У него красавица жена, умница дочка и свой ресторан на берегу океана, где за 100 рупий можно попробовать пирожное с гашишем и запить его настоящим квасом. Вася и его друзья считают себя че геваррами от психоделики и помогают своим согражданам - настоящим дауншифтерам и "двухнедельным турикам" - совершить "квантовый скачок" в сознании. Но Васино затянувшееся путешествие по благостной Индии, где время "густое, как кисель", а желания имеют свойство материализовываться, постепенно оборачивается бэд-трипом...

Книга-крик, книга-исповедь, книга-хроника жизни Гоа за последние 10 лет параллельно разворачивает перед нами два повествования о земле обетованной – найденной и потерянной. В одном Вася проходит трансформацию из бизнесмена в психоделического исследователя, а в другом он сидит в гоанской тюрьме. Это "сказ" о том, как "рай без ада незаметно может стать адом", интересный не только целой галерее персонажей, принимавших непосредственное участие в описанных событиях, но и новому поколению психоделических джедаев, готовых учиться на ошибках своих предшественников

Василий Караваев.

Глава 1. Часть первая. В тюрьме.

Я медленно убираю с лица свои пахнущие устрицами ладони. Открываю глаза. Чёрт!!!! Это не сон - реальность не меняется. От десяти до двадцати… Фраза отдаётся глухим эхом в моих висках. От десяти до двадцати лет тюрьмы! Нет, этого не может быть, меня должны отсюда вытащить! Вот она, оказывается, какая - моя первая ночь в тюрьме. Никогда в жизни мне ещё не доводилось попадать за решётку. Нужно выспаться и попробовать поесть. Железная тарелка с рисом, политым гороховым отваром, не вызывает ни малейшего аппетита. Облезлая рыжая кошка залезает через зарешёченное окно, нюхает мою лежащую на полу еду, брезгливо отворачивает, удаляется искать что-нибудь съедобное. Ужасно хочется курить, хоть я и бросил эту привычку уже добрых лет десять назад. Огромная серая крыса, выныривает из норы в углу камеры, не спеша пробегает через всю комнату, и, махнув мне на прощание мерзким хвостом, скрывается за дверью в туалете.

Что я здесь делаю? Это какой-то страшный сон, от которого нужно поскорее проснуться. Боже, какая дикая жара стоит в это время года! По ощущениям - не менее ста градусов. Каждое лёгкое дуновение из окна приносит почти оргазмическое удовольствие. Уверен, что со стороны выгляжу, как животное в клетке. Не хватает только таблички под окном с надписью: «Большая белая обезьяна. Обитает в странах с холодным климатом. В неволе не размножается». Для такого небольшого экземпляра как я, клетка довольно просторная. Десять шагов в ширину и четыре в длину. Вместо двери - железная решётка.

Последний зоопарк, который я видел, был в Бангкоке, выглядел он намного чище и там не было такой пронзительной вони из туалета. Неужели у них здесь такие большие аппартаменты для каждого заключённого? Как же я сейчас понимаю животных, ходящих целыми днями из стороны в сторону в своих маленьких зоотюрьмах. Сидеть на месте просто невозможно. Вот уже четыре часа я, не останавливаясь, хожу по кругу в своей камере. Ловлю на себе равнодушный взгляд охранника: он с минуту уже стоит в дверях и наблюдает за тем, как я, с перекошенным от злобы лицом, нарезаю круги по своему каменному мешку.

- Эй ты, я пить хочу. Где вы тут берёте питьевую воду?

Охранник, улыбнувшись, протягивает мне через решётку старую пустую пластиковую бутылку, и молча показывает на дверь в туалет. Беру бутылку, брезгливо толкаю грязную дверь одним пальцем и замираю от увиденного, не решаясь войти внутрь. Никогда не думал, что придётся пить воду в таких условиях. А до воды ещё нужно добраться… Весь пол, покрытый слоем слизи, мочи и дерьма, плавно сливается со стенами. Я не могу заставить себя зайти туда босиком.

- Эй, охранник, дай мне хотя бы мою обувь, я всё-таки не животное, мне до крана с водой дойти нужно.

Охранник, снова улыбаясь, бросает сквозь решётку мои тапочки.

- После туалета вернёшь обувь назад, а то я больше не буду давать, - с улыбкой отвечает молодой парень, облокотившись на длинное старое ружьё со штыком.

Что же у него с лицом? Он, наверное, всегда улыбается - и это успокаивает. Хорошо хоть не бьют, пусть лучше всегда улыбаются.

Прорвавшись по слою зеленовато-коричневой слизи к ржавому крану с водой, я, наконец-то, испытываю первую радость. Вода!!! Тёплая жидкость, текущая тонкой струйкой из грязного крана, ужасно пахнет хлоркой. Надеюсь, мне недолго придётся её здесь пить... Меня должны отсюда вытащить. У меня тысяча друзей, и они, наверняка, скоро что-нибудь придумают. А сейчас нужно чем-то заняться. Бездействие просто сводит с ума. Как же хочется курить! Наверняка, кто-то из арестантов должен был здесь заныкать курево, или, хотя бы, припрятать бычок. Кривой бетонный пол в камере не подметали, наверное, лет двести. В углу под кучей мусора больше всего шансов что-нибудь найти. Расшвыряв старые пакеты и скомканные клочки грязных газет, я вижу подозрительно аккуратно свёрнутый комок туалетной бумаги. Надеюсь, что какой-нибудь шутник не положил туда кусок какого-нибудь дерьма. Опасаясь подхватить заразу, я осторожно, двумя пальцами, разворачиваю грязный сверток и обнаруживаю три пожелтевшие от времени и сырости сигареты и пять спичек. Есть!!! Мне снова везёт!!! Сигареты, судя по их цвету, лежат здесь уже не один месяц. О Создатель, благослови того человека, что заботливо сделал когда-то эту заначку! Радости добавляет садящееся солнце, но накалённый за день бетон не спешит расставаться с жаром. Хочется просунуть голову сквозь решётку и дышать уличным воздухом, который немного прохладнее, чем в камере. Новая «засада»: комары. Свет лампы манит их, как магнит. В камере их тысячи, а, может быть, уже и целый миллион. Рубашка и шорты полностью мокрые от пота. Комары, чувствуя запах моего пота, облепляют всё свободное от одежды тело. Одним ударом ладони, в любом месте тела, я сразу убиваю несколько кровопийц. Не хотелось бы подцепить до кучи ещё и малярию, которую, кстати, не каждый способен пережить. Не рискуя обмахиваться газетой, я закуриваю первую трофейную сигарету. Обжигающий кисловатый дым дешёвого индийского табака производит на меня эффект затяжки гашишем. Лёгкое головокружение и резкая слабость во всём теле заставляют меня откинуться на пол, и на мгновение забыть о неприятностях. Как бы хотелось сейчас заснуть. Улыбающийся охранник, увидев, что я лежу на полу, молча швыряет мне через решётку стопку старых газет. Видимо, теперь это моё постельное бельё, а пластиковая бутылка с водой будет за место подушки. Одна газета — матрас, другая — покрывало. Обмотав голову и шею газетами, я какое-то время лёжа слушаю, как комары роем жужжат возле уха, ища щели, чтобы пробраться к заветной цели. Вряд ли у меня получится заснуть в таких условиях... Но уставшее сознание не выдерживает, и мне удаётся провалиться на несколько секунд в глубокий сон-воспоминание, где я, пятнадцатилетним пацаном уехав за Волгу на рыбалку, пытаюсь уснуть в шалаше, кишащим комарами. Комары из моего сна пробуждают меня окончательно. Смотрю в потолок. Липкая жара и комары уже не так парят, постепенно уступают место другому беспокойству: мой воспаленный мозг непрестанно ищет решения проблемы. Работая с чудовищной скоростью и ничтожными результатами, он начинает перегреваться. «Нужно что-то делать, нужно что-то делать», - эта фраза пульсирует в голове и заставляет моё сознание метаться в поисках выхода из ситуации. Электрическим током бьёт по всей моей жизни брошенная ментом фраза: «Всё, теперь тебе светит от десяти до двадцати».

Что я здесь делаю? Этого не должно было быть, это какое-то недоразумение, какая-то случайность, несправедливость... Как же жёстко меня подставили. Жгучая ярость переполняет меня, заставляя все тело напрягаться, словно сжатая пружина. Нужно походить по камере и попробовать сконцентрироваться на дыхании, это должно помочь моему бедному сознанию. Если ходить очень быстро, то эти чёртовы москиты не будут успевать на меня приземляться. На какое-то время одной проблемой становится меньше. Тысячи комаров серым нудящим облаком преследуют меня, пытаясь вонзиться в моё тело на ходу.

Где же я совершил ошибку? Почему я здесь? Мозг снова начинает повторять, словно заезженная пластинка: «Нужно что-то делать, нужно что-то делать, нужно-нужно-нужно». В первую очередь нужны деньги, - потому что они всегда всё решают. Где бы взять денег? Последние мои пять штук баксов забрали мусора. Нужно как-то срочно связаться с женой, пусть как можно скорее продаёт нашу квартиру. Интересно, когда мне разрешат сделать первый телефонный звонок? И что же я скажу своей семье? «Извините мои дорогие, но теперь вы переедете из трёхкомнатной квартиры в однокомнатную». Какой же я мудак. Ну, что же поделаешь... Я, хоть и мудак, но всё-таки я ещё живой. Будем считать, что просто пришло время расстаться со своей недвижимостью, которую я считал последним оплотом. Наверное, это давно нужно было сделать, может и не сидел бы сейчас здесь. Когда же это всё началось? Когда же я сделал тот неверный шаг, что привёл меня сюда? Дымков. Эта фамилия первой всплывает в моей памяти. Возможно, всё началось именно с него. Может быть раньше, может быть позже, но именно его образ сейчас всплывает из моей памяти, как ответ на вопрос «почему я сейчас здесь?». Наверное, всё-таки вся эта история началась с него. Этот человек, случайно повстречавшийся мне, сильно повлиял на моё отношение к жизни, если не сказать,что вся моя жизнь кардинально изменилась после знакомства с ним.

Глава 1. Часть вторая. На воле.

Если не углубляться в детали причин и следствий, то можно предположить, что бэдлак*, в последствии переросший в огромный ком неприятностей, начал зарождаться незадолго до моего знакомства с Дымковым, где то в середине девяностых. Времена политических перемен подходили к своему завершению, но мы об этом ещё не догадывались. Тогда для меня жизнь только начиналась. Деньги зарабатывались легко и непринуждённо, благодаря чему мои будни были переполнены всевозможными удовольствиями. А их хотелось всё больше и разнообразнее, и поэтому относительно лёгкое зарабатывание денег тоже приносило огромное удовольствие. Я был обычным мелким предпринимателем в большом, но провинциальном городе. Таких, как я, было полстраны, живущих и выживающих за счёт собственной инициативы. За несколько лет «перестройки» я, занимаясь челночным бизнесом, поднял свой оборот с абсолютного нуля до четверти миллиона долларов. Деньги постоянно во что-то вкладывались и делали новые деньги. Чем только в то время я не занимался! Я торговал всем, чем было возможно, предоставлял согражданам различного вида услуги, короче занимался я, по мелочи, всем, чем позволял мне закон. Всю свою сознательную жизнь я считал себя законопослушным гражданином. Моё законопослушание базировалось не на страхе получить наказание, а на воспитании и нравственных идеалах, которые я получил от моих интеллигентных родителей. Мама, была модельером одежды и привила мне с детства хороший вкус, а отец, проработавший всю жизнь инженером на заводе, научил меня, как жить в этом мире при помощи головы и рук. И, хотя моё детство проходило в рабочих кварталах города, я был воспитан на принципах добропорядочности и законопослушности.

В самом разгаре была середина девяностых двадцатого столетия. В видео прокате только что прошёл фильм Квентина Тарантино «От заката до рассвета». Я, так же как и тысячи других молодых людей, заражённых быстро распространяющимся по всей стране вирусом свободы, тоже захотел иметь татуировку, как у главного героя культового в то время фильма. Так как обладать нестирающимся рисунком, покрывающим полтела, оказалось делом накладным, я, в целях экономии, открыл первый в моём городе татуировочный салон. Арендовал небольшое помещение, отремонтировал его своими силами, пригласил на работу двух мастеров-татуировщиков и стал татуироваться сам, ожидая первых посетителей.

Небольшого роста, одетый в байкерскую кожаную «косуху», Дымков появился в моём салоне и, недолго раздумывая, решился первым из моих клиентов сделать себе татуировку. В очках с большими линзами и с длинными тёмными волосами, стянутыми на затылке резинкой, он напоминал переросшего своё время неформала-рокера «доперестроечного» периода. Тогда он работал мастером по ремонту часов в маленькой конторе и имел уйму свободного времени, которое тратил на своё любимое занятие - музыку. Он играл на гитаре в маленькой, никому не известной рок-группе, коллекционировал записи «Машины времени» и «Битлз», и даже писал критику для музыкальных журналов на свежевыпущенные пластинки. В тот год он сделал себе татуировку на плече в виде «пацифика» на фоне маленького земного шара. Объединённые одной любовью к рок-музыке, мотоциклам и татуировкам, мы быстро подружились, и несколько лет чудно проводили время вместе, в окружении девушек, алкоголя и марихуаны*. Это были весёлые деньки. Легкодоступные девушки стайками толпились вокруг тату-салона, алкашка лилась рекой, а марихуана и деньги никогда не кончались.

Беззаботно пролетели несколько лет, и вот Дымкову в наследство от мамы досталась интересная работа. В советские времена она работала при госфилармонии и привозила в город всевозможных звёзд отечественной эстрады. Дымков бросил работу часовщика и стал известным в городе человеком с модной профессией «продюсер». Я к тому времени продал свой татуировочный салон друзьям, но с Дымковым мы продолжали общаться. Регулярно встречались мы с ним на наших еженедельных вылазках по проституткам. Наши жёны были старше нас почти на десять лет, и это нас с Дымковым роднило. Наши любимые были умнее нас. Они были образованные, предприимчивые, самодостаточные и, соответственно, мало нас волновали как сексуальные объекты. Может быть, мы были слабыми любовниками, не способными превратить наших жён в горячих, «всёвремянасжелающих» богинь, а может, перегруженные карьерой и бытом организмы наших женщин не вырабатывали столько сексуальности, сколько хотелось нам. И поэтому пару раз в неделю мы с Дымковым регулярно выезжали по проституткам. Проститутки нас объединяли.

Медленно, но верно приближался конец эры «перестройки». Оборот с моих магазинов турецко-итальянской одежды всё ещё был порядка четверти миллиона долларов, но я этих денег уже практически не видел. Ежемесячно оплачивались различные огромные бизнес-расходы, налоги, арендные платы, и мне на личную жизнь оставалось от прибыли не более штуки баксов в месяц. Нужно было что-то делать. Мой мозг, привыкший плескаться на волнах удовольствия, продолжал требовать новых ощущений. К тому времени я развёлся с первой женой, купил себе мотоцикл и стал жить жизнью российского байкера. Летом я путешествовал по всей стране, а зимой проводил время в рок-баре, тратя деньги на крепкие напитки и легкодоступных женщин. Мой бизнес был налажен так, что работал я всего пару часов в день, объезжая мои магазины и собирая деньги. Свободного времени у меня была целая куча. В отличие от меня, Дымков всё реже и реже находил свободное время, которое он мог потратить на себя.

Времена неподконтрольных «продюсеров-фрилансеров» заканчивались, и Дымкова взяла «под крыло» крупная, преуспевающая корпорация. Ему дали должность директора ночного клуба при «Культурно развлекательном центре», и свой кабинет, в котором мы и собирались вечерами, чтобы выкурить по косячку. Офис охранялся службой безопасности, и мы могли спокойно накуриваться, зная, что никто нас не побеспокоит. Там-то я и познакомился с одним из владельцев этой корпорации, которого мы за глаза с почтением и страхом называли «Сам». «Сам» к тому моменту бросил распространенную и пагубную привычку ежедневно напиваться и не на шутку увлёкся борьбой с окружающим его повсеместным пьянством. Его стараниями весь штат топ-мененжеров и обычных управленцев в его корпорации был непьющим. Но боролся он с пьянством своим путём, тем, которым он сам смог когда-то соскочить с ужасной привычки опохмеляться с утра. Ещё до «перестройки», когда становление первичного капитала, как и у всех тогдашних бизнесменов, было делом незаконным, он, с компанией своих друзей, дурачил своих сограждан, крутя напёрстки на автомобильном рынке. Работа была нервной, и приходилось много выпивать. Нужно было пить с бандитами, нужно было пить с ментами, по-другому не получалось. Проходили годы, мы менялись. Отойдя от полукриминальных дел, он сконцентрировался на легальном бизнесе. Удачно пошло производство пластиковых окон, затем стали открываться автомобильные салоны, удалось заполучить довольно крупную долю «Автоваза». За бесценок были выкуплены несколько крупных заводов и фабрик по всей стране. Бывшая советская промышленность почти вся была в полуразваленном состоянии, и везде было беспробудное пьянство. Пил как простой народ, так и верхушка власти во главе с президентом страны. Пили везде, и пили много. Тогда-то ему - «Самому», владельцу уже огромной корпорации - и пришла в голову идея пересадить всю его управляющую верхушку с алкоголя на марихуану. Сам он, когда-то попробовав эту чудо-траву - коноплю, сумел побороть «зеленого змия». Нет, он не стал закупать тоннами марихуану, он вообще не прикасался к драг-бизнесу. Он просто своим примером показал, что можно не пить, работать и наслаждаться жизнью. Умеренно покуривая марихуану, у него получалось и заниматься большими делами, и вести относительно здоровый образ жизни. Он был прекрасным примером удачливого бизнесмена, умеющего жить со вкусом. Той осенью в русском журнале «Форбс», пишущем о самых богатых людях, была опубликована статья о самой влиятельной корпорации года, где «Сам» в интервью заявил, что он первый легальный долларовый миллиардер в нашем городе. Я же в то время, чтобы не быть зависимым от драг-дилеров, выращивал у себя на балконе под лампами разные сорта гидропонной марихуаны. Её мне хватало от урожая до урожая - накуриваться самому и угощать всех своих друзей. Каждые два месяца я собирал новый урожай, и мы дегустировали его в кабинете у Дымкова, обсуждая преимущества и недостатки новых голландских сортов. Иногда на наши дегустации приезжал «Сам». Он почти всегда был немногословен и всегда занят какими-нибудь делами. Покурив с нами, он высказывал свою оценку траве, и, обсудив с Дымковым клубный бизнес, обычно максимум через час, уезжал по своим делам в сопровождении вооружённых телохранителей. В один из таких вечеров мне домой позвонил Дымков и сообщил, что нужно срочно приехать, потому что у него есть ко мне очень интересная «тема». Дел у меня никаких не было, и поэтому, прихватив шишечку «Белой вдовы»*, я через пятнадцать минут был у него в кабинете. В офисе, помимо него, была ещё пара моих друзей, ценителей хорошей травы, которые, развалившись на диване, наблюдали за Дымковым. Первым делом, Дымков собрал косяк из папиросы, и, пустив его по кругу, начал взволнованно рассказывать.

- Представляешь, Вась, час назад я курил с «Самим»…

- Что же, Дымков, не представить, ты каждый день с ним куришь, - хотел было я пошутить, воспользовавшись паузой, во время которой он сделал большую затяжку.

- Да послушай ты, Вась, и не перебивай, - оборвал меня Дымков, передавая мне косяк, - Знаешь, что задумал «Сам»?

- Даже боюсь представить, - улыбаясь, ответил я, и выпустил струю ароматного дыма, - Неужто «Сам» в президенты задумал?

- Эх, Вася, если бы… Приехал вчера «Сам» с какой то официальной городской пьянки, где собрался весь городской истэблишмент. Говорит, что как обычно все напились до чертей, и он весь вечер, как дурак, вынужден был слушать бред полковников и бизнесменов, превратившихся за несколько часов в пьяных животных. Говорит, что даже не мог отойти покурить, опасаясь быть неправильно понятым.

- Ну и?... - перебил его я, будучи заинтригованным началом рассказа.

- Так вот, «Сам» решил легалайз марихуаны продвинуть. Он когда это сказал, Вась, у меня чуть косяк изо рта не выпал. Не зная его, я бы подумал, что это шутка, но «Сам» ни когда не бросает слов на ветер.

- И с чего же он решил начать? - с иронией спросил я, не воспринимая всерьёз его рассказ.

- А хочет он, Вась, для начала изменить отношение к марихуане в обществе. Хочет, чтобы всё как в Европе было. Чтобы к курящему «травку» общество относилось, как к нормальному человеку, а не как к конченному наркоману. Так вот, Вась, выделяет он сейчас деньги на любой проект, который произведёт изменения отношения общества к марихуане. До тебя, Вась, здесь был Илья Бич, так вот «Сам» выделил ему десять штук баксов, чтобы тот отправился в Амстердам и снял десятиминутный документальный фильм о ежегодном фестивале марихуаны, и об отношении общества к курящим ганджу.

- Да, неплохо было бы прокатиться на недельку в Амстердам на «Канабис-кап»*, - с завистью в голосе сказал я, представив себя в кофе-шопе на улице красных фонарей.

- А кто тебе, Вася, мешает это сделать? И вообще, что ты можешь сделать для лигалайза? - сделав серьёзное лицо, сказал Дымков, изображая агит-плакат времён Великой Отечественной войны.

- Ты же знаешь, Дымков, я - барыга, я могу организовать продажу всего, чего угодно, но наркотиками и не проси торговать не буду.

-А кто тебя, Вась, просит продавать наркотики? Придумай что-нибудь. Для чего ты кочан на плечах носишь?

На секунду задумавшись, я почувствовал, что меня словно ударило током.

- Слушай, Дымков, я тут недавно новые сорта семян голландской марихуаны по Интернету заказывал, и случайно заходил на очень интересную ссылку. Одна московская фирма предлагает оптовым покупателям одежду из конопли, «Хэмп» называется.

- Вот, Вася, это то, что нужно! - воскликнул Дымков, подскочив со своего кожаного кресла, - Сегодня же садись писать бизнес-план. Если напишешь, что окупаемость проекта три года, нам любые деньги под этот проект дадут.

Возвращаясь домой на своём джипе, я ехал на полном автопилоте, не обращая внимания на происходящее вокруг. Я был полностью поглощен новой идеей, в моей голове зарождался план новой, интересной жизни. Всю ночь я не спал. Облазил все интернет-ресурсы, связанные с «Хэмпом», посидел с калькулятором, и к утру написал предварительный бизнес-план, по которому мне нужно было семьдесят пять штук баксов. Вечером этого же дня я сидел у Дымкова в кабинете с распечатанной информацией о конопляной одежде. Моё сердце взволнованно билось в груди, потому что я ощущал себя, как минимум, Че Геварой. В тот вечер я поверил, что всё возможно в этом мире, главное - очень сильно захотеть. Дымков позвонил «Самому» и получил предварительное «добро» на бюджет. Всё завертелось так быстро и головокружительно, что через месяц, с целью набраться заморского опыта, я уже был в Амстердаме.

Гуляя по красивым голландским улочкам, я наслаждался духом европейской цивилизации. Отсутствие агрессивных и унылых рож действовало на меня опьяняюще. Дух, вкус и запах свободы чувствовался повсюду. В кофе-шопах люди легально накуривались марихуаной и гашишем, в смарт-шопах ели псилоцибиновые грибы, пейоты и другие психоактивные растения. В барах люди напивались вкусным пивом, а на улицах с красными фонарями в витринах, все абсолютно легально наслаждались продажной любовью. И, что самое удивительное, никто никому не мешал. Каждый наслаждался жизнью по-своему, стараясь не препятствовать в этом другим. Всё, что незаслуженно было запрещено в России, здесь продавалось легально или полулегально. Уличные торговцы, продающие запрещённые наркотики, свободно предлагали всем прохожим свой товар прямо на глазах у полицейских, не опасаясь, что их арестуют. «Неужели такой уровень демократии ожидает когда-нибудь и Россию? Как сделать так, чтобы застать это при жизни, и можно ли этого добиться в ближайшее время?» - думал я, вспоминая Родину. Эти мысли не давали мне покоя ни днём, ни ночью. Перемещаясь из кофе-шопа в кофе-шоп, я обращал внимание на собирающийся в каждом заведении контингент. В некоторых местах тусовались старые, прокуренные растаманы и негры-ямайцы. В их веровании курение марихуаны является религиозным обрядом, и поэтому к курению они всегда относятся серьёзно. Под музыку регги я любовался, как изящно растаманы крутили джойнты*, наполненные ямайской ганджей. Российские курители анаши, по сравнению с голландцами, у себя на родине совсем не прикладывали никаких усилий, чтобы совершить обряд курения красиво. «Односельчане» обычно забивали приготовленный микс из анаши и табака в российские папиросы, в которых привкус дешёвой бумаги перебивал ароматный дым марихуаны. Русские вообще редко использовали какие либо эстетские аксессуары, предпочитая забивать с ладошки, сидя дома, в машине или в каком-нибудь другом укромном месте, где можно было бы скрыться от взгляда милиционера. В Голландии во всем чувствовался стиль и класс — и в употреблении тоже. В некоторых кофе-шопах собирались творческие люди, там обычно был предоставлен огромный выбор марихуаны и гашиша* со всего мира. Меню в таких заведениях состояло из нескольких страниц только голландских сортов травы. Внимательно принюхиваясь к дыму от турецкого гашиша, мы сравнивали его с марокканским, непальским, афганским, пакистанским, кашмирским, индийским и другими сортами. Каждый имел свой определённый запах, привкус и эффект. Одни сутки мы провели в андеграундном сквоте* на трансовой пати, в окружении кучи интересных, творческих людей. Развалившись на старых кожаных диванах, кто-то рисовал, кто-то писал, а кто-то просто общался. Дешевизна и доступность танцевальных и интеллектуальных наркотиков ошеломляла. Везде были «клубы по интересам», где собирались люди, объединённые любовью к гандже и другим лёгким наркотикам. Вполне легально в смарт-шопах можно было купить растительные аналоги практически всех химических наркотиков. Заменители «экстази», ЛСД и прочих психоактивных препаратов продавались, стоя на одной полке вместе с галлюциногенными кактусами и псилоцибиновыми грибами. В маленьких магазинчиках, торгующих аксессуарами для употребления, мы подолгу рассматривали блестящие прилавки, «зависали», забыв про время. Весь Амстердам состоял из аккуратно ухоженных домиков, в которых жили, словно в сказке, красивые и умные эльфы. Та демократия, которую нам выдавало наше правительство, казалась теперь каким-то обманом. Наша страна представлялась теперь мне обителью злобных гоблинов, живущих в безвкусно построенных многоквартирных домах, и не приученных доброжелательно улыбаться на улице встречным людям. Сложно представить ездящий по улицам российских городов муниципальный, бесплатный велотранспорт с десятью велоприводами. Здесь же в Амстердаме я видел, как на остановке сошел гражданин с дипломатом и на его место сел крутить педали другой, чтобы бесплатно доехать до своей точки назначения вместе с десятью такими же пассажирами. Каждый, не халтуря, крутил свой педальный велопривод под ногами, напевая со всеми вместе какую-то весёлую голландскую песню.

Уже через месяц, сразу по возвращению в Россию, я держал в одной руке бизнес-план, подписанный «Самим», а в другой - пакет с семьюдесятью пятью тысячами долларов. Все официальные документы были оформлены на меня, потому что «Сам» отказался светить свою корпорацию в таком компрометирующем проекте, как «Хэмп», объясняя это тем, что пока ещё рано показывать силы, стоящие за «легалайзом». «Сначала нужно изменить отношение общества к курильщикам, а после - провести законным путём декриминализацию. Нужно сначала смягчить наказание за хранение небольшого количества лёгких наркотиков, а потом уже двигать легализацию марихуаны», - так объяснил мне Дымков, вручая пакет с деньгами. И, на первом этапе в этой легализации, моя задача - раскрутить одежду из конопли. «Сам» хотел, чтобы все в городе говорили об этом брэнде. Со слов Дымкова, «Сам», выделив деньги, лично взял под своё покровительство наш проект. По моему бизнес-плану большая часть бюджета должна была расходоваться на рекламу и развитие имиджа. Себя же я скромно вписал в бюджет бизнес-плана, как управляющего с окладом восемьсот баксов в месяц. Наверное, если бы мне отказались платить, то я бы согласился работать и бесплатно. Я чувствовал себя героем.

- Рискованное у нас мероприятие в плане бизнеса, - как-то сказал я Дымкову, за несколько дней до открытия магазина. - Бизнес ведь новый, предсказать, чем это всё закончится практически невозможно.

- Не ссы, Вася, прорвёмся, - ответил мне Дымков, забивая анашу прямо с папки под названием «Бизнес-план «Хэмп» в пустую папиросу, - Ты же понимаешь, Вась, проект этот не коммерческий, а больше политический. Для «Самого» это своего рода большая игрушка, и он это тоже прекрасно понимает. Знаешь, что «Сам» мне вчера сказал, когда заезжал в офис покурить? - заговорщическим голосом вдруг сказал Дымков, доставая свою любимую, вечно пахнущую бензином зажигалку «Зиппо», - Он мне, Вась, сказал, что если за три года вложенные деньги вернутся назад в корпорацию, то «Хэмп» нам подарят. Я, Вась, может быть всю жизнь мечтал иметь свой магазинчик с уникальными товарами, а заодно и продвигать идею легализации конопли.

- Да, мы стоим на пороге больших перемен и своими руками творим историю, - ответил я Дымкову, затягиваясь густым сладковатым дымом «белой вдовы», - Может быть, когда-нибудь, первый кофе-шоп в нашей стране тоже откроем мы.

- Было бы неплохо, - улыбнувшись, добавил Дымков, разглядывая, как плотные клубы дыма, перекатываясь в воздухе, медленно ползут к открытой форточке, - Ты ведь знаешь, Вась, что первый в Амстердаме кофе-шоп* был открыт русскими иммигрантами и называется он «Москва».

- Да, конечно же, знаю, - ответил я и растянулся всем лицом в улыбке, вспомнив, как в Амстердаме мы курили «АК-47»* прямо на улице, напротив кофе-шопа «Москва». Нас тогда предупреждали, что курить марихуану в Голландии можно только в кофе-шопах. За курение на улице или в других общественных местах нас могли серьёзно оштрафовать. Но мы, привыкшие курить на улицах даже в России, сделали по косяку и вышли выкурить их под осенним, но всё ещё тёплым солнцем. Мы стояли, облокотившись о парапет голландского канала, куря ароматную, породистую марихуану и мечтали, что когда-нибудь будем это делать на Родине, так же легко и непринуждённо как здесь, не оглядываясь по сторонам, не боясь получить пару лет тюрьмы за один косяк. Мы тогда стояли и курили наши джойнты прямо на тротуаре, и мимо нас, на велосипедах, проехали два голландских полицейских, не обратив никакого внимания ни на нас, ни на сладкий дым, который, растекаясь по улице, вынуждал прохожих с пониманием улыбаться в нашу сторону.

- Хватит улыбаться, - вдруг сказал мне Дымков, прервав мои приятные воспоминания об этой сказочной стране, - Ты слышишь, Вася, что я тебе говорю? Нам подарят «Хэмп», если мы вернём деньги в обещанный срок, - повторил Дымков, тряся меня за плечо.

-Да, конечно же, вернём мы деньги, куда денемся. Если «Сам» поддерживает наш проект, значит, всё будет хорошо. Джа Растафарай* на нашей стороне.

*Бэдлак - плохая удача, или просто отсутствие её.

*Марихуана - она же ганджа, каннабис, конопля, трава, или называемая в нашей стране анаша.

* Белая вдова – очень крепкий сорт голландской марихуаны.

*Канабис-кап – ежегодный голландский фестиваль марихуаны.

*Джойнт - самодельная сигарета.

*Сквот - заброшенное здание, занятое фриками и хиппи.

*Кофе-шоп – заведение, где продаются марихуана и её производные: гашиш, чарас, поланд и. т. п.

*АК-47 – Сорт марихуаны.

*Джа Растафарай - Пророк растафарианства. В растафарианстве курение марихуаны является частью религиозного обряда.

Глава 2. Часть первая. В тюрьме.

Где-то под утро удалось уснуть примерно на час. Так как свет в камере не выключали всю ночь, тысячи комаров без остановки слетались со всей округи попробовать моей крови. Каждый сантиметр кожи, не защищённой одеждой, был покусан множество раз. Долгожданная утренняя прохлада длилась максимум полчаса. Стоило первым лучам Солнца появиться над деревьями, как подлые кровопийцы, мучавшие меня всю ночь, исчезли. Яркие лучи Солнца доползли и до моей решётки. Наверное, все живые существа за окном передвигаются сейчас в поисках тени. На несколько минут провалившись в сладкий утренний сон, я был грубо разбужен грохотом открывающейся железной решётки. Заспанный охранник молча показал мне на дверь. «Неужели Вован подсуетился?!» - радостно подумал я, напрвляясь к выходу и по пути отдирая от своей шеи прилипшие к ней за ночь куски газеты. И тут же, надевая тапки, заметил двух конвоиров с оружием, стоящих за решёткой, что не предвещало ничего хорошего. Щурясь, я вышел в короткий коридор, ведущий на улицу. После полумрака камеры, какое-то время пришлось закрывать глаза руками, приспосабливая их к яркому солнечному свету. Первое, что я сумел чётко увидеть - это нацеленные на меня объективы видеокамеры. Журналисты и операторы, с фирменными знаками трёх телекомпаний на камерах, жадно снимали каждый мой шаг. Ну, всё!!! Вероятно, по-тихому разрулить мою проблему не получится. Не смог, видимо, помочь мне Вован, слишком поздно.

Дальше всё было, как в тумане. Находясь в состоянии полной фрустрации, я смутно понимал, что происходит. Меня что-то спрашивали, а я, не зная, что ответить, только молчал. Молчал, притворяясь, что не понимаю их вопросов, и зачем-то закрывал своё лицо от видеокамер. Потом телевизионщики ушли, и меня стал допрашивать сам начальник антинаркотического отдела, Ашиш Аширокар.

- Ну что, одурачить нас решил? Ты думал, если сменил байк, сотовый телефон, одежду, - значит, стал другим человеком? Ты хотел поиметь нас? А вышло, что поимел ты самого себя. Попал ты, мэн, как минимум, на десять лет. Что молчишь? Нечего тебе, «рашен», больше сказать. Но, если хочешь молчать - это правильно, тогда говорить буду я. Во-первых, хочу тебе сказать за деньги большое спасибо. Это хорошо, что ты не успел их потратить, смотри, как парни мои довольны, - сказал Ашиш, указав на угол комнаты, где, сидя на ржавых стульях, играли в карты четверо неандертальцев в полицейской форме.

- Спасибо за деньги, - повернувшись ко мне, крикнул один из них, засовывая выигранный куш себе в карман.

- Ты далеко деньги не убирай, давай ещё по пятисоточке на кон, - дёрнув его за рукав, сказал сидящий рядом, такой-же урод, но еще и со шрамом на щеке.

- Вы только за день не спустите все деньги, а то разошлись уже, по пятисотке на кон ставят, - усмехнувшись, крикнул шеф на своих офицеров и снова переключился на меня. - Так что же, Василий, будешь что-нибудь рассказывать, или будешь придуриваться, что не понимаешь меня? А может, тебе дорожку кокаина насыпать? У моих хлопцев очень хороший кокос есть. На прошлой неделе у негра килограмм отобрали, ты такого чистого и не пробовал никогда.

- Нет, спасибо, наркотики не употребляю, а вот от сигаретки не откажусь, - сказал я, показывая взглядом на пачку «Мальборо», лежащую на столе.

- Вообще-то у нас курить запрещено, но тебе можно. Покури и отправляйся назад в камеру. Всё, что можно было у тебя взять, мы забрали, так что ты теперь нам не интересен. Ты уж потерпи немного наши условия, через несколько дней тебя переведут в другую тюрьму. Сейчас я допечатаю твоё дело, и увидимся через годик, в суде. Ну, вот и всё, на этом моя работа закончена. Уведите его назад в камеру, - сказал с довольным лицом Ашиш, потягиваясь в своём кресле.

Оставшись снова один в своей камере, я выкурил последние полсигареты за три затяжки. По-моему, я влип, и влип очень серьёзно. Серьёзнее не бывает.

Глава 2. Часть вторая. На воле.

Открытие «Хэмпа» было шикарным. Город был завешен огромными баннерами, рекламирующие нашу одежду из конопли. «Хэмп - и никакой зависимости…», - крупными буквами нагло заявлял слоган на главных перекрёстках города. «Волшебная одежда из конопли», - эту дерзкую фразу можно было прочитать повсюду. Все телеканалы и радиокомпании сообщали жителям моего города, что конопля - это не только наркотик, но и качественная и модная одежда. «Hemp – magic wear»*, - загорались каждый вечер большие светящиеся буквы на фасаде нового торгового центра. Лучшие креативные дизайнеры работали над имиджем и интерьером нашего необычного магазина. В высоких стеклянных витринах освещались гигантские фотографии конопляных цветов. Огромные «шишки», покрытые белыми и золотистыми кристаллами тетрагидроканнабинола*, зажигали жизнерадостным блеском глаза у проходящих мимо молодых людей. Я видел эти глаза. Для многих людей одежда из конопли ассоциировалась не только с лёгким наркотиком, которым «балуется» весь продвинутый мир, но и с духом свободы, которого мне не хватало в нашей стране. Много лет наше общество навязывало нам рабскую философию, заставляя нас отдавать наши индивидуальности на благо системы. Целые поколения советских людей проводили свои жизни, выполняя монотонную, часто никому не нужную работу. Те же сограждане-счастливчики, которым доводилось побывать за границей, иногда там встречали «не совсем нормальных» людей. Эти «странные» люди, достигнув определённых минимальных успехов в жизни, останавливались и отказывались бежать дальше вместе со всеми вдогонку за неуловимым Золотым Тельцом. По представлениям «обычных» граджан эти «странные» персонажи довольно «странно» распоряжались свалившимся на них свободным временем. Они путешествовали, увлекались творчеством, старались развиваться духовно. С развалом СССР в нашу страну, наконец-то, легально попали информационные семена инакомыслия. Все мои друзья и знакомые, переставшие посвящать всю свою жизнь зарабатыванию денег, были заражены этим вирусом «свободы». У большинства моих друзей «дух свободы», в первую очередь, ассоциировался с коноплёй, или же с красивым латиноамериканским словом «марихуана». Наблюдая из своего магазина за горящими глазами «инакомыслящих», я всё больше и больше убеждался, что курящие марихуану, и некурящие, но лояльно относящиеся к этому наркотику люди, совсем не отребье общества. Они были совсем не похожи на «падших» наркоманов, которых мы привыкли видеть в криминальных хрониках российских СМИ. Не смотря на дороговизну конопляных вещей (в среднем каждая вещь стоила под сотню баксов), раскупалось практически всё. Я замечал, как люди абсолютно различного возраста, увидев в витринах огромные фотографии запрещённых семилистников*, заходили в магазин с сияющими лицами. Им было всё равно, что покупать, - они раскупали всё. Люди прикасались к вещам, не веря своим глазам. «Неужели дух свободы добрался и сюда?», - читалось в выражении их лиц. Но, к сожалению, к нам заходили и делегации из «противоположного лагеря». Иногда в магазине появлялись подвыпившие менты, которые, не найдя ничего незаконного, грубо хамили ни в чём не повинным девочкам-продавцам. «Что, устроили здесь себе свободу? Ничего, мы ещё доберёмся до вас. Это вам не Европа. Всё равно найдём способ, как вас прикрыть», - говорили со злобой представители власти в погонах. И ментов тоже можно было понять. Воспитанные в тоталитарном государстве, они не видели свою роль в обществе, где не нужно подавлять индивидуальность и творческое начало. Главным их аргументом была стандартная фраза: «А кто же будет работать, если все будут курить?». Наблюдая за покупателями магазина, я всё больше убеждался, что большинство людей, лояльно относящихся к марихуане, оказывались не такими уж «асоциальными личностями», как принято было считать. Они были просто другие. За три месяца работы магазина мы продали почти всё. Чистая прибыль опережала запланированную, и принесла нам десять тысяч долларов. Дымков уже не нервничал и не напоминал мне постоянно, что мы должны за три года вернуть назад в корпорацию семьдесят пять штук баксов. Наш магазин стал гордостью всего города. В ночном клубе, которым заведовал Дымков, еженедельно проходили рекламные вечеринки «Хэмп». О «Хэмпе» говорили все, и Дымков был доволен. А ещё больше доволен был я, потому что чувствовал, что у меня всё получилось. Газеты и журналы нашего города почти каждый день печатали интервью со мной, в которых рассказывалось об удивительной конопле, которая бывает не только наркотиком, но и одеждой. И почти каждую ночь, перед тем как провалиться в сон, я осознавал, что творю историю, меняя сознание у миллиона людей.

*«Hemp - magic wear» – «Хэмп - волшебное одеяние».

*Тетрагидроканнабинол - Активное вещество, действующее начало марихуаны.

*Семилистник - Листик конопли, обычно состоит из семи соеденённых маленьких листиков.

Глава 3. Часть первая. В тюрьме.

- Вася, Вася, подойди к окну, - вздрогнув, услышал я сквозь дремоту знакомый голос Вовы.

- Вован, почему тебя так долго не было? - радостно закричал я через решётку, прижавшись лбом к прохладному металлу.

- Вася, не кричи, говори тише, я здесь незаконно, - ответил шёпотом Вова, оглядываясь по сторонам. - Двести баксов отдал охранникам, чтобы пропустили к окну. У нас есть всего лишь пять минут.

Взяв у Вована сигареты и спички, я сразу же с жадностью закурил.

- Вова, когда ты меня вытащишь отсюда?

- Не знаю, Вася, что тебе и ответить. Тебя тут по всем телеканалам показали, и в двух газетах про тебя статьи вышли. Вряд ли получится легко тебя вытащить.

- Да я, Вов, и без тебя знаю, что влип серьёзно.

- Не волнуйся Вась, у меня хорошие связи, может, получится вытащить тебя по «министерской линии». Правда, придётся тебе в любом случае какое-то время здесь посидеть. В первую очередь тебе необходимо нанять хорошего адвоката. Он твоё дело за полгода сможет развалить, и тогда тебя выпустят отсюда.

- Вован, какие полгода? Ты в своём уме? – не в силах сдержать эмоции закричал я, забыв, что за наше незаконное общение Вован тоже может загреметь за решётку. - Вытаскивай меня сейчас. Я же тебе пять штук баксов дал две недели назад. Дай их кому-нибудь, для ментов это большие деньги.

- Да нету у меня, Вась, уже этих денег. Я на все «бабки» сафролового масла, нитроэтана и прочей недостающий химии купил. А когда полиция тебя арестовала, я всё в унитаз слил.

- Ну, что же остаётся делать, звони, Вов, моей жене, пусть продаёт нашу квартиру и едет сюда. Нужно что-то делать.

- Хорошо, я сегодня же свяжусь с твоей Леной. Смотри, охранник показывает рукой на часы, мне пора, время закончилось. Не переживай, всё будет хорошо. Послезавтра тебя переводят в нормальную тюрьму, крепись и не давай себя в обиду. Надеюсь, скоро увидимся. Не волнуйся, ты скоро выйдешь отсюда, мы всё сделаем, чтобы тебя вытащить, - сказал мне на прощание Вова, помахав рукой перед тем, как скрыться в темноте.

- Надеюсь на тебя, - крикнул я ему вдогонку, почему-то не веря его словам.

Глава 3. Часть вторая. На воле.

- Дымков, я же говорил тебе, что всё будет хорошо. Вот, держи отчёт за три месяца, а вот прибыль: десять тысяч баксов. По-моему неплохо, как считаешь?

- Десятка - это, конечно, неплохо, - ответил Дымков, сделав серьёзное и слегка недовольное лицо. Только она уйдёт «Самому». Ты, Вась, за три месяца зарплату шестьдесят тысяч рублей получил. «Самому» десятку вернул. А я что?

- А это тебе. Вот, как договаривались: десять процентов, откат от моей зарплаты, - улыбаясь, сказал я, доставая из кармана пакет с деньгами.

- Это уже лучше, - расплывшись улыбкой во всё лицо, ответил Дымков, убирая конверт к себе в стол. - Если, Вась, по деньгам всё, то расскажи, как там у тебя дела с Госнаркоконтролем?

- Да вроде всё уладили, а что это ты про них вспомнил?

- Да повадились они, Вась, последнее время с проверками клуб посещать. Нам-то бояться нечего, клуб с наркотиками дел не имеет. Я вот опасаюсь, как бы они «Хэмп» не прикрыли.

- А за что «Хэмп» прикрывать? У меня в магазине тоже наркотиков нет. Позади три месяца переговоров, вроде всё улажено. Пытались они нас «зажать» за пропаганду, но хорошо, что в городе у нас много друзей, поговорили за нас. Жаль, что символ марихуаны, семилистник, запретили в рекламных целях использовать.

- Во, бля, суки какие, - на вдохе сказал Дымков, затягиваясь только что прикуренным «косяком». - А как же, Вась, конфеты «Красный мак», это что, не пропаганда наркотиков?

- А мне в Госнаркоконтроле сказали, что конфеты с этим именем доживают последние дни. Говорят, уже в этом году будут называться не «Красный мак», а «Красная долина».

- Совсем с ума сошёл Госнаркоконтроль. Вместо борьбы с серьёзными наркотиками, занимаются какой-то ерундой.

- Да хрен с ними, с конфетами, с меня вот, Дымков, расписку взяли, запрещающую мне давать любые интервью без комментариев Госнаркоконтроля. Теперь ко мне приставили девочку с погонами, она должна тоже давать интервью, вместе со мной. Сейчас каждая статья в СМИ о нашем «Хэмпе» заканчивается её комментариями: «Госнаркоконтроль не может запретить продавать одежду, сделанную из конопли, так как она не содержит наркотических веществ, но молодежь должна понимать, что за этой одеждой кроется скрытая реклама наркотиков. И никакая это одежда не волшебная, просто частный предприниматель Караваев Василий, пользуясь дурной славой этого наркотика, наживает на этом свои грязные деньги».

- Вот же сволочи они какие, Вась. Алкашку с сигаретами рекламировать можно, а из конопли даже одежду пытаются прижать. Готовы всю страну споить, лишь бы народ был тупой, как стадо. Ты только, Вась, посмотри на их рожи, - возбуждённо сказал Дымков, показывая в окно на группу молодых людей, распивающих пиво возле входа в клуб.

- Да..., лицами сложно назвать эти рожи. Интеллектом не обезображены. Им бы выпивку достать после работы, да морду кому-нибудь набить. Другого желания в их взглядах я не вижу.

- Это точно…, - после долгой паузы добавил Дымков, доставая из пакетика ароматную конопляную шишечку.

– Хорошо, Дымков, что за нас с Госнаркоконтролем поговорил Лисюцкий. Если бы не его авторитет, нам бы не разрешили торговать «хэмпом».

- А откуда ты, Вась, знаешь Лисюцкого? И расскажи-ка поподробнее, как тебе удалось с ним на приём к начальнику ГНК попасть! - снова сев в кресло, спросил Дымков, протягивая мне выпотрошенную и подготовленную для марихуаны папиросу.

- Лисюцкого Константина Сергеевича я знаю уже давно. Умнейший человек, профессор, открывший в нашем городе кафедру психологии при Госуниверситете. Когда-то, он был моим преподавателем в институте. В свое время он написал несколько книг о наркомании и наркозависимости. Уже много лет он активно борется с тяжёлыми наркотиками, открывая по городу бесплатные центры психологической поддержки бывшим наркоманам. Когда я был студентом, он как-то пригласил меня посмотреть, как он работает с наркоманами в одном из таких центров психологической помощи. Удивительные вещи он показал мне тогда. Практически с того света ему удавалось возвращать конченых наркоманов, в состоянии транса внушая им желание жить, и радоваться жизни без наркотиков. Он реально, от всей души помогал людям, и делал всё это за копеечную зарплату, отдавая каждому немного сердечного тепла. Я в то время возил из Польши китайские магнитолы. Захотелось мне тогда тоже чем-нибудь помочь людям, подарил я один магнитофон их центру. В те времена из государственного бюджета на такие социальные проекты совсем мало денег выделялось. Лисюцкий владеет уникальной техникой гипноза. Как он говорит, бросить употреблять наркотики - это не самое главное, для этого всего лишь неделю нужно переболеть. А вот снова не начать их употреблять - эту силу воли надо иметь, а она у наркоманов совсем отсутствует. Вот воспитанием этой силы воли и занимается Константин Сергеевич. Приходят к нему бывшие наркоманы в сложные для них периоды жизни, о проблемах своих рассказывают. Он их всех внимательно выслушивает, а потом в трансовое состояние вводит, и в этом состоянии даёт им установку на счастливую жизнь без наркотиков. А чтобы человека в транс ввести, нужно, чтобы он в этот момент слышал специальную релаксирующую музыку. Короче говоря, оказался к месту мой подарок. Лисюцкий тогда и сказал мне: «Будут какие проблемы - звони в любое время. Помогу, чем смогу».

- Интересно, Вась, а как же это твой профессор, борец с наркотиками, согласился нашему «Хэмпу» помочь? Марихуана, вроде бы, по закону, наркотиком считается.

- Так Лисюцкий, в отличие от Госнаркоконтроля, прекрасно понимает разницу между тяжёлыми и лёгкими наркотиками. Я с ним разговаривал, и он считает, что в марихуане вреда меньше, чем в алкашке или табаке. Опасаться надо героина и кокаина, как и их производных, остальное всё - игрушки.

- Интересно, Вась, и как же он убедил полковника Госнаркоконтроля разрешить нам продавать «Хэмп»?

- О, это натурально цирк был. Если у тебя есть время послушать, то могу рассказать.

- Времени, Вась, у меня, как обычно, нет, но про твой поход в Госнаркоконтроль послушать интересно.

- Приехали мы с Лисюцким в ГНК, заходим, значит, в кабинет к полковнику, а там - целое совещание происходит. Сидят менты с красными от похмелья рожами, боржоми пьют и рассуждают, как наш магазин запретить. Не ожидали они, что я с Лисюцким приеду. Полковник, как нас увидел, аж с места подскочил: «Здравствуйте, Константин Сергеевич, не ожидали мы вас здесь увидеть. Как же нам вас понимать? Вы – главный идеолог борьбы с наркотиками в нашем городе, пришли сегодня «этого» защищать?» И показывает на меня пальцем. А Лисюцкий ему и отвечает: «Что же плохого сделал Василий? Наркотиками он не торгует, он, можно сказать, на нашей стороне». «Это как же нам вас, Константин Сергеевич, понимать?», - делает удивленно-глупое лицо полковник. «А что же вы, товарищ полковник, так удивляетесь? Вы же видели рекламные баннеры по городу с рекламой «Хэмпа»? Видели, какой у них слоган там написан?». «Мы, вообще-то, Константин Сергеевич, и собрались тут обсудить, является ли «Хэмп» пропагандой наркотика конопли», - отвечает ему полковник, тыкая пальцем в лежащую на столе газету с моей фотографией и заголовком: «Как частный предприниматель Караваев стал торговцем конопли». «Так зря вы, товарищ полковник, их слоган не читали. А написано у них там: «Хэмп»… и никакой зависимости». Известно ли вам, к примеру, как чаще всего среднестатистический молодой человек становится наркоманом?» - спросил его Лисюцкий, но, не дождавшись ответа, сам стал ему объяснять. «Обычно, молодой человек решается попробовать запрещённый наркотик потому, что в его среде это считается «круто». Он уже не ребёнок, и этим он доказывает, что уже взрослый, и не боится наказания. «Я тоже хочу быть крутым» - заявляет окружающему миру молодой человек, пробуя первый раз покурить «травку». И вот, благодаря нашему «предпринимателю Василию», у молодого человека появляется прекрасная альтернатива быть крутым, не используя наркотиков. Одев одежду, сделанную якобы из наркотика, молодой человек автоматически присоединяет себя к лагерю «крутых, взрослых и продвинутых». Для него уже отпадает необходимость доказывать перед сверстниками свою «крутизну», куря эти самые наркотики. Не все же хотят в молодости наркоманами стать, а «крутыми» всем хочется быть. Сейчас же, почти каждый главный герой современных фильмов или книжек хоть раз, да появляется с косячком «травки». Иначе, какой же он «крутой»? Таковы реалии современной жизни». «Да, есть доля истины в ваших словах, Константин Сергеевич. Если бы вы не пришли, запретили бы мы торговать этой одеждой вашему протеже», - усмехнувшись, сказал полковник, с лёгким презрением посмотрев на меня. «Но, коли вы сегодня к нам пришли, дайте, Константин Сергеевич, свою оценку нашему новому проекту». «Хотим», - говорит полковник, - «мы через Думу законопроект протолкнуть. Хотим, чтобы все студенты, поступающие в ВУЗы, анализы на наркотики сдавали. А у кого в крови наркотик найдут, - чтобы гнали в шею, нечего им высшее образование получать. Как вам нравится наша задумка?». Лисюцкий от удивления даже рот открыл. Говорит полковнику: «Это же нарушение прав человека». А полковник ему отвечает: «Какие на хрен права человека, нечего церемонится с наркоманами. Вы же сами, Константин Сергеевич, в ваших книжках пишите о вреде наркотиков, вот и бороться нужно с этим злом любыми способами. А права человека никуда не денутся». Лисюцкий не стал спорить, многозначительно добавил: «Ну-ну, посмотрим, что из этого выйдет». Выйдя из ГНК, мы сели в мой джип, и сидели какое-то время молча. Я достал свою амстердамскую трубочку, и положил в нее щепотку моей травы. «Не хотите ли попробовать, Константин Сергеевич, я сам выращивал этот сорт марихуаны. В Канаде, в Калифорнии, в Израиле, и в некоторых европейских странах её в аптеках продают, считается медицинской марихуаной». И знаешь, Дымков, что мне он ответил? «Я», - говорит, - «крайне редко, но позволяю себе с хорошими людьми покурить». Сделав по затяжке гидропонной травы, мы откинулись в креслах и стали обсуждать компанию молодых людей, которые, проходя с бутылками пива в руках мимо моей машины, вульгарно матерились. Их лица не выражали ничего, да и лицами их было назвать сложно. Это были рожи, точь-в-точь такие же, что сейчас пьют своё дешевое пойло, за окном, напротив входа в твой клуб. Сейчас они, Дымков, допьют его, и пойдут в клуб, рушить кому-нибудь мозги. Покурить траву для Лисюцкого не вопрос «нравится - не нравится», не вопрос душевной беспомощности, не вопрос заигрывания с такими анархистами, как я. Для него это вопрос понимания того, что мир, в котором мы все живем, не прост... Для него покурить со мной травку - это возможность понять причинность душевных движений, способов спасения и гибели...

- Что ты, Вась, про клуб начал говорить? Чем закончился твой разговор с Лисюцким? – перебил Дымков мою мысль, улетевшую в сторону.

- Так вот, знаешь, что мне сказал Лисюцкий? «Хорошее дело ты задумал, Вася. Если благодаря «травке» хоть кто-нибудь откажется от алкоголя, и будет использовать для расслабления марихуану, то мир изменится только к лучшему. Многим людям «травка» помогла отказаться от ужасной привычки напиваться до свинского состояния каждый день. Многие, благодаря «травке», перешли с тяжёлых наркотиков, на менее вредную марихуану. Многие люди, потихоньку покуривая травку, ведут социальный образ жизни и занимаются своими делами. А самое главное, что все, кто бросил пить, сменили круг общения. Раньше все разговоры у пьющих людей о делах, о водке и о проститутках, а сейчас эти люди в кино ходят, книжки читают. Они словно чище и духовнее стали. Жалко, что в Госнаркоконтроле этого не понимают. Ты же сам только что видел, как они с наркотиками борются. Для них всё одно, что героин, что марихуана. Все наркотики в одну кучу сгребли. А как молодежь на это реагирует? Без достаточной информации молодой человек что думать начинает? Что, если марихуана и героин одно и то же слово «наркотик», то можно и героином побаловаться. Так и подсаживаются на тяжёлые наркотики новое поколение. Посмотрим, Вась, что из твоего «Хэмпа» выйдет. Лично я, как профессор психологии, не вижу никакой угрозы обществу от твоего проекта».

- Тебя, Вась, если не остановить, ты весь день будешь рассказывать, - прервал мой рассказ Дымков. - Что же, молодец твой Лисюцкий, редко таких умных людей повстречаешь. Всё, иди, Вась, «Хэмпом» занимайся, а то у меня ещё куча дел. Спасибо за хорошую работу, сегодня передам «Самому» деньги и про Лисюцкого ему расскажу.

Глава 4. Часть первая. В тюрьме.

Впервые за последние 10 лет, я третьи сутки нахожусь в не накуренном состоянии. Третьи сутки кристально чистого, воспалённого сознания. Курить что-либо задурманивающее совсем не хочется. Мозг перебирает различные варианты выхода из тупикового положения, работает с максимальной скоростью. Кажется, что мозг, как перегруженный компьютер, вот-вот зависнет. Нужно что-то делать. Мне не дают адвоката, не позволяют позвонить и не предъявляют никаких обвинений. Что я здесь делаю? Вот уже третьи сутки я не прикасаюсь к еде, а аппетита что-либо есть - просто нет. Охранники начинают за меня переживать. Улыбающийся конвоир принес мне сигарету и сказал, что даст мне её, если я немного поем. Пришлось через силу затаскивать в себя немного риса и перченой гороховой подливки. Набрав пластиковую бутылку тёплой воды из-под крана, получилось, наконец, кое-как принять душ, поливая себя сверху одной рукой. Жара, на редкость, стоит высокая. Наверное, боги за мои грехи сговорились меня замучить до смерти. А ведь пару недель назад, я купил себе домой новый, дорогой кондиционер. Эх, его бы сюда сейчас. Перегретый мозг отказывается о чем-либо думать. Вот уже несколько часов я разглядываю разводы плесени на стене. Из комообразного состояния меня выдергивает знакомая русская речь. Это же Псю, сумасшедшая Псю! Как она сюда попала? Её громкий, как у Трандычихи, голос не спутаешь ни с кем другим. Псю - наркоманка со стажем. Последние лет десять она плотно торчит на кокаине. Да и как не торчать, если её муж среди гоанской тусовки считается драг-диллером номер один. Разговаривать о чем-либо с ней практически невозможно, можно только слушать непрерывный монолог её бреда. Ещё не появившись в зоне видимости, уже слышно её звонкий громкий голос. И сейчас он звучит для меня как голос надежды. Её всегда сначала слышно, а потом уже видно.

- Псю, как ты узнала, что меня арестовали?!

- Как, как? Твоя бывшая, первая жена позвонила из Тайланда и сказала, что у тебя неприятности. Кто-то ей сообщил, я не в курсе. Я тебе зубную пасту принесла и трусы. Рассказывай, что с тобой произошло?

- Псю, по-моему, у меня большие неприятности, я бы даже сказал, что я в полной жопе.

Глава 4. Часть вторая. На воле.

- Дымков, по-моему, у нас неприятности.

- Что, Вась, опять Госнаркоконтроль начал придираться?

- Нет, с ними вроде всё в порядке, хотя они тоже головной боли добавляют. Вчера была неплохая вечеринка в клубе. Спонсорами, помимо нас, была ещё одна компания, которая продаёт пиво под названием «Хэмп», со вкусом конопли.

- Да что ты мне, Вась, про вечеринку рассказываешь, был я вчера в клубе, неплохая тусовка собралась.

- Ты вот, Дымков, как обычно, пораньше вчера ушел, а ночью приходил ГНК. Хвостом за мной менты в штатском всю ночь по клубу ходили. Куда я, туда и они за мной. Я за ночь ни одного косяка не выкурил. А под утро задержали они двоих моих друзей. Слава Богу, у них ничего противозаконного при себе не было. Два часа их допрашивали, и все вопросы про меня были. Спрашивали, кто такой Василий? Давно ли они со мной знакомы? Спрашивали, торгую ли я наркотиками и всё в таком духе.

- Да, Вась, осторожнее тебе надо быть. Ты всё ещё выращиваешь свою гидропонику* на балконе?

- Ты что меня, Дымков, за дурака считаешь? Как магазин наш открылся, так завязал с выращиванием. Отдал всё оборудование друзьям. Теперь я имею свою долю с урожая. Не много, конечно, но на куреху себе хватает. Проблема у нас в другом. Мы продали почти всю летнюю коллекцию одежды, а новая - осенняя поставка, всё задерживается.

- То, что всё продано, это, конечно, хорошо, но в чем проблема с новыми закупками?

- Три месяца назад пришла партия зимней коллекции и вся бракованная, пришлось назад её отправлять.

- Как бракованная? Они что там, на фабрике, накурились что ли все?

- Не знаю, но говорят, что переделают месяца через три-четыре.

- Три-четыре месяца?! Они c ума сошли! Кому нужна будет эта одежда через три месяца?! Люди заранее себе к сезону вещи покупают. У нас же аренда пять штук баксов в месяц. Мы же разоримся, пока поставщики нам коллекцию переделают.

- Вот я и говорю, неприятности у нас.

- Неприятности, говоришь? Это не неприятности, это пиздец. Как ты договор о поставках заключал? Кто по договору должен нести ответственность за задержку коллекции?

- Дымков, я же тебя предупреждал, дело новое, рискованное. Поставщики, тоже это понимая, отказались нести ответственность за сроки поставки. Для них это тоже дело новое. Они мне сразу сказали: хочешь - покупай, а хочешь - нет. Так что вину не на кого валить, самим надо выкручиваться. Но, я вроде нашел выход из положения. Вчера я с одним старым дружочком разговаривал, он недавно из Индии вернулся. Говорит, что в Индии повсюду изделия разные из конопли продают.

- Ага, знаю я их изделия из конопли, манальский чарас и кашмирский гашиш, нам за такую торговлю лет по 15 дадут.

- Да нет же, говорит одежда, аксессуары, и всё из конопли сделано.

- А ты в Индии до этого был, Вась? Говорят, там грязь повсюду и зараза одна.

- В Индию я давно мечтал попасть, но повода всё не было.

- Ну, так езжай скорее, только кто здесь рулить магазином останется?

- Не волнуйся, у меня жена смышленая, подменит меня, пока я в командировке буду.

*Гидропоника – Технология выращивания растений без грунта, на водном питательном растворе.

Глава 5. Часть первая. В тюрьме.

- Не волнуйся, всё будет хорошо, - быстро протараторила Псю, протягивая через решётку пакет с зубной щеткой и мылом. - Я помогу тебе найти лучшего адвоката, вот тебе зубная паста, полотенце и книжка «Невыносимая легкость бытия». Будет, чем время убить. Я уже сообщила в посольство и позвонила твоей семье. Скоро приедет твоя жена, я уже всё ей рассказала. Что с тобой произошло? Только быстро рассказывай, у нас две минуты всего.

- Ну, если в двух словах, то сидел дома и никого не трогал. Пришли менты, арестовали, ничего у меня не нашли, сказали, что я драг-дилер и посадили сюда.

- Ладно, этого достаточно, я попробую через знакомых ментов всё узнать. Завтра, в это же время, приду снова и всё тебе расскажу. Целую, держись, я побежала.

Проводив взглядом убегающую блондинку, я снова приступил к подсчету шагов по кругу камеры. Псю, хоть и абсолютно сумасшедшая наркоманка, но её слова дали мне небольшую надежду. Её муж, кокаиновый драг-дилер со стажем и репутацией. Надеюсь, она знает, как вытаскивать из тюрьмы в подобных ситуациях. Три года назад её мужа, Муртиняна, арестовали с килограммом кокаина и тремястами граммами МДМА. Отсидев всего один месяц, он вышел, заплатив взятку в тридцать штук баксов. Может, и меня вытащат. У меня, конечно, нет тридцати штук, но и я не Муртинян. Наконец-то, садится это чёртово солнце. Когда сидишь на берегу океана, солнце воспринимается совершенно по-другому. Там, сидя на тёплом песочке, неспеша наслаждаешься прекрасным зрелищем, как огромный огненный шар заходит за горизонт, и никому в голову не придёт назвать солнце «чертовым». А сейчас оно как будто смеется надо мной, прячась, наконец, за верхушками деревьев. Однако не удалось ему расплавить сегодня мои мозги. С появлением прохлады окружающие запахи становятся всё более четкими. Ну вот, наконец-то, оно полностью скрылось за горизонтом. В камере пахнет плесенью и дерьмом. Тянущийся с улицы запах выхлопных газов действует как дезодорант, маскируя запах человеческих фекалий.

Глава 5. Часть вторая. На воле.

У каждой страны есть свой неповторимый запах. Особенно это чувствуется, если ты прибываешь в новое место по воздуху. Я всегда, выйдя из самолёта, задерживаюсь на пару секунд, чтобы почувствовать и запомнить этот новый еще незнакомый запах. Мозг воспринимает его, как неродной, всего лишь несколько часов. Потом он привыкает и перестает замечать. Выйдя на трап, я сразу почувствовал запах этой страны. Пахло дерьмом, выхлопными газами, благовониями и специями. Воздух был настолько горячим и влажным, что я сразу закашлял.

- Ну, что же, здравствуй Индия!

Дата добавления: 2015-10-16