ПРИЛОЖЕНИЕ 2

ИЗ КНИГИ «ПОБРЕХУШКИ» [10]

117. ПРО КРАСНЫЕ МАКИ

Так уж повелось в граде Синюхине, что в дни предпраздничные народ собирался во дворике храма Велеса, а мудрые волхвы сказывали им какую-нибудь старинную повесть о делах минувших.

Так и на прошлую Купалу было. Народ чинно расселся прям на травку, а три волхва старых на лавочке устроились. Стали они сказывать быль древнюю о том, почему маков цвет – красен. Стукнул о землю посохом первый волхв и начал сказ: «Во времена прежние, стародавние, был маков цветок цветом, аки снег бел! А потом вдруг взял и стал красным! Вот вам и весь сказ!»

Второй волхв о землю посохом стукнул: «Все-то ты со старости позабыл, – говорит. – А я вот помню как сказывать надо! Во времена прежние, стародавние, жил-был один князь великий. Вот и позвал он до себя своего псаря. «Иди, - говорит ему, - и принеси мне маковых цветов, да чтоб каждый цветок красен был словно кровь. А не принесешь, быть тебе убиту!» Да тут надо сказать, что во том княжестве да и во всей земле, надо думать, маков цветок рос только белого цвета и не иначе. Псарь собрался и пошел. А потом вернулся и принес князю красных маков. И с той поры все маки красные! Вот вам и весь сказ».

Третий волхв о землю посохом стукнул: «Пожалуй, лишь я один и помню этот старинный сказ целиком. Так что слушайте. Жил себе на белом свете один князь великий, а как его звали совсем не важно. Приснился ему сон некий. По утру повелел он найти ему такого мудреца, который бы взялся тот сон разгадать. Поспешили гонцы во все стороны да только никто не берется сон княжий толковать. Знают, что награда невелика будет, а расправа зато скорая. И все ж сыскали гонцы одного ведуна-шептуна, который любой сон разгадать мог. Привезли его до князя в терем. Стал князь ведуну-шептуну сон рассказывать: «Снится мне, будто я по лесу хожу!» «Это к добру!» - немедленно отозвался шептун. «Походил, походил. Чую, что заплутал основательно!» «А вот это – к худу!» - промолвил шептун. «А все равно иду, как будто ведет меня кто!» «Это к добру, как ни крути!» - сказал шептун. «Да только вдруг я поскользнулся и упал что есть мочи!» - продолжил князь. «Это к худу, и еще какому!» - молвил шептун. «Но только упал я дюже мягко!» «А вот это – к добру!» - тут же сказал шептун. «И вот, лежу я себе, а встать отчего-то не могу!» - сказал князь, ерзая на скамье. «Это вот точно, хоть чего думай, к худому чему-то!» - промолвил шептун. «Дак я руку-то протянул и за куст схватился!» - рявкнул князь, которому уже стали надоедать незатейливые толкования шептуна. «Это к добру! Точно, к добру! - тоже воскликнул шептун, - А дальше?» «А дальше ветки того куста возьми и обломись!» - крикнул в запальчивости князь. «Вот это – к худу! – с досадой промолвил шептун, - А потом?» «А я гляжу – у меня в руках дубина порядочная!» - сказал князь, багровея от злости. «Ну-у, это просто отгадать! – протянул шептун, - Дубина – значит бить кого-то!»

«Стража! – завопил князь что есть мочи, - Возьмите этого старого забулдыгу и выдайте ему пятьдесят ударов дубиной пониже спины, а то он мне всю голову заморочил! То – к худу, то – добру! А как всыплете ему, выкиньте из терема подальше!» Стражники бедного шептуна на двор сволокли, пятьдесят ударов дубиной насчитали и выкинули на улицу.

Встал ведун-шептун от земли, отряхнулся. Плюнул в сторону княжьего терема и поплелся восвояси, за набитое место придерживаясь. Тут-то его княжий гонец на коне вскоре и догнал. «Постой-ка! – говорит, - Наш князь тебе посылочку передал!» И всучил ведуну-шептуну мешочек. Шептун тесемку распустил, а в мешочке гривенок немножко. «Это за что же князь меня пожаловал?» - спрашивает у гонца. «А за то, что ты сон его разгадал верно!» - засмеялся гонец и был таков. Вот и весь мой сказ!» - промолвил третий волхв.

«Ну, а где же тут про красные маки?» - удивились два волхва, а с ними вместе и весь народ. «Какие красные маки?» - в свою очередь удивился третий волхв. «Так ведь мы же сегодня рассказываем преданье о том, отчего маки красные стали!» - напомнили ему волхвы. «Ах, маки! – воскликнул третий волхв, - Ну, конечно! Что ж вы мне раньше не сказали, что про красные маки надо? Это ж всем известное предание… Только я, чего-то, его забыл совсем… Может в другой раз припомню… Память-то уже не та, что прежде…»

Тут уж солнце совсем скрылось за лесом и все потянулись на гулянья. Только трое старых волхвов остались сидеть во дворике храма. Два волхва тому третьему ворчали: «Ну, ты чего же это выдал сегодня? Говоришь, что забыл предание про маки, да только неправда это! Ты ж схитрил!» «Ваша правда! – вздохнул третий волхв, - Приврал немного. Но это предание про маки такое длинное занудство, право слово! Да и сами знаете, печальное там вышло дело… А небыличка про разгадывание сна куда занятней!» «Тоже верно!» - промолвили два волхва.

А потом они трое еще долго сидели на лавочке, всматриваясь в темнеющий край неба, где помалу загорались ясные купальские заезды, и каждый из них одними губами шептал строки из старинного сказа про красный маков цвет, про великую любовь и про кровь, что пролилась безвинно на белоснежные цветы…

127. ПРО СОН ВЕЛЕСЛАВА

Приснился однажды волхву Велеславу один сон чудной. Будто бы сидит он у князя на званом пиру, изрядно хмельных напитков напробовавшись, и хвастает, что есть сил: «А вот захочу – солнце на небе остановлю! А захочу – звезд с неба насобираю! Это мне плевое дело!» А князь, тоже хмеля напробовавшийся просто по самые некуда, только поддакивает: «Вот это дело! Ну, сейчас нам волхв покажет!..» А Велеслав уже и на стол полез: «Это что! Захочу – взлечу выше туч! А еще я могу радугу в мешок спрятать!» Ну, и так далее, в том же духе.

Проснулся от того Велеслав изрядно уставшим, голова трещит, будто и впрямь давеча пива хлебнул порядочно. «Вот ведь приснится чертовщина честному человеку!» - осознал Велеслав. Так незаметно два часа и минуло. А с полудня, попозже, гонцы от князя к Велеславу пожаловали: «Так и так, мол. Наш князь приглашает тебя, мудреный старец, к себе на званый пир!» «Никак сон в руку!» - ахнул про себя Велеслав. А вслух промолвил: «Раз звали, так скоро буду!» Как ушли гонцы, достал волхв кусок бересты и стал письмецо некое выковыривать: «Владыко светлый князь! – начиналось оно, - Хочу предуведомить тебя о следующем, абы ты знал о сем доподлинно из моих трезвых уст. Я не могу остановить солнце, я не знаю как достать звезды с неба, я не умею летать и вряд ли научусь. Я никогда не прятал радугу в мешок…» Ну, и так далее, подробно перечисляя все то, чем он похвалялся во сне.

Прибыл Велеслав на пир и первым делом отдал князю ту берёсту, с наказом непременно прочитать ее после пира. А потом пошло веселье… Пустились плясать скоморохи, музыка заиграла что есть мочи, откупорили бочки с напитками хмельными. Велеслав, коему на ту пору стукнуло много за девяносто, перестал веселиться сразу же после первого жбана с пивом, и посему был унесен с пира расторопными слугами к себе в храм. Так что, к превеликой для себя радости, Велеслав так и не успел начать хвастать. Хотя, если честно, хотелось сильно.

Когда веселье сошло на нет и гости больше не могли пить пиво самостоятельно, князь счел пир отменно свершившимся и пошел в свои покои. И, несмотря на то, что различить, где правая нога, а где – левая, он уже не мог, про берестяную записку волхва Велеслава он вполне даже помнил, поскольку, для того, чтобы ее не потерять, князь засунул ее в довольно таки не удобное место. Князь упал на пол поудобнее, вынул из неудобного места берёсту и начал вдумчиво читать. Когда наконец он смог одолеть неподатливые буквы и понять, что было написано в записке, князь немедленно залил берёсту слезами умиления, и, с дрожью в голосе, промолвил: «Насколько же душевный человек, сей мудрый волхв! В нем сокрыто не меньше трех дивных достоинств!» «О каких таких достоинствах ты говоришь?» - удрученно спросили княжьи слуги, топтавшиеся на пороге княжьих покоев. «Знайте же! – торжественно потрясая пальцев ответил им князь, - Во-первых, у сего волхва на редкость разборчивый почерк. Во-вторых – он изысканно вежливый и обходительный человек, ибо покинул наш пир первым, дабы не быть в тягость! А в третьих, он безмерно, просто безмерно, скромен. Потому как хотя он и заявил сегодня прилюдно, что он – величайший в мире чародей и может сделать вообще все, что ему угодно одним лишь взмахом посоха, которого, слава Богам, с ним не было. Но все же, он не постыдился признаться в этой самой записке, что есть таки кое-что, чего он не умеет. Тут вот и список приложен! Поэтому то я, в честь достойнейшего волхва Велеслава, завтра же закатываю пир повеселее нынешнего. Кстати, не забудьте завтра к полудню послать к Велеславу в храм гонцов с приглашением!» После этих слов, князь устал разговаривать и немедленно уснул.

А волхву Велеславу снился чудной сон. Будто бы сидит он у князя на званом пиру, изрядненько хмельных напитков напробовавшись, и хвастает, что есть сил…

157. ПРО СОН ЯРОМИЛЫЧА

Однажды одноногому деду Яромилычу, что жил в тихом городке Зибуня, приснился пренепонятный сон про старинного волхва Велеслава, что жил давным-давно в этих же самых Зибунях. Явился он Яромилычу и пригрозил пальцем: «Ужо я тебе!» И пропал! Проснулся Яромилыч в страшном беспокойстве. Почто это волхв так-то пригрозился?! Помирать вроде как рановато – до ста лет еще не дожил. Тогда к чему этакое видение? Не иначе, ругается волхв за то, что сам Яромилыч всех ругает – и соседей своих, и горожан огульно, и княжескую власть в придачу! При случае как-то и рассказал своим соседкам-старушкам про сон, подивить хотел. Заходили старушки по дворам, зашептались: «Велеслав… явился во сне… грозно изрек!..»

На следующий день по всему городу шептался народ, что давеча неким благочестивым старцам, то ли трем, то ли двенадцати, явился во сне старинный волхв Велеслав, коий ударил в свой огромный бубен и пригрозил колотушкой: «Ужо я вам покажу!» И исчез, словно молния сверкнула! Все были согласны, что сие видение предвещает кару горожанам от разгневанного волхва Велеслава за то, что они матерно ругаются не по делу и, к тому же, хают княжескую власть. Ходит народ от дома к дому, весть рассказывает: «Велеслава видели… Явился воочию… из-за княжеской, говорят, власти…»

Уже к вечеру зибуньскому князю донесли, что в народе волнения. Сказывают, будто чуть ли не всем жителям города было подлинное видение старинного волхва Велеслава, коий восстал в ослепительно белом рубище, ударил в свой несусветный бубен, и пригрозил своим посохом троекратно: «Ужо я князю-то вашему покажу!» И исчез в сверкании и грохоте молний!

Засуетился князь, заметался. Понял он, что за видение! Хотел он, было, продать втихомолку серебряный горшок, в котором хранился пепел от Велеслава, дабы в казне недоимки покрыть, ан вот как вышло! Велел князь немедля в била бить, собирать народ на площади. Вышел на крыльцо теремное князь в простой рубахе, пред людьми возопил простосердечно: «Простите, люди добрые, коли в чем виноватый! Не со зла это, а по недоумию…» Видя такое раскаяния и люди искренне возопили в ответ: «Прощаем тебя, княже! Прощаем! И ты нас прости, коли в чем вина на нас есть, не желая того так содеямши…» И князь их простил. Видя этакие дела и одноногий дед Яромилыч заметался туда-сюда, то у князя прощения просит, то у народа. Бабы-то, они послезливей – так в плач, дети подхватили, мужики украдкой слезу смахивают. Все друг у друга прощения просят, и друг дружку прощают. Всякие споры былые позабыли, кто с кем поругавшись, стоят обнимаются, по плечам хлопают друг друга. Вот как оно повернулось-то…

На следующий день лазутчики донесли вражескому государю, который только-только встал под стены Зибуней, что слышали они, будто бы было в городе сем пред всем скоплением честного народа явление волхва Велеслава, аки живого, хотя и усоп он лет этак двести назад. Прискакал он на сивом коне, облаченный в ослепительно белое рубище, ударил в свой громадный бубен и изрек: «Ужо я покажу клятым ворогам!» И исчез в клубах дыма и грохотании грома! Услышав этакие вести, вражий государь пригорюнился: «Все, - говорит, - собираемся домой. Не успели начать войну, а уже проиграли! Ну, невезение ведь какое-то!»

Через неделю до всех городов и весей дошла весть, что под славным городком Зибуня было великое сражение. Напал на город вражий государь с преогромным войском. Тут бы и конец Зибуням, да только выехал на защиту города некто в белом одеянии и на коне богатырском, ударил в бубен, пригрозил кулачищем: «Ужо я вам всем такого покажу!» И поскакал на ворога. От каждого удара тысяча врагов наземь падала! Не столь конь потоптал, сколь бубен оглушил! До тех пор лютовал он, пока всех врагов не истребил. А после исчез, словно туман истаял! Сказывают, что сей – был старинный волхв Велеслав, небесный покровитель Зибуней!

Вскоре в Зибуня пришло письмо от Синебугорского князя Расторгуя, в коем он, предлагал, в виду столь очевидного и так кстати явленного святого заступничества волхва Велеслава, переименовать Зибуня в Велеславин. Зибуньский князь с радостью ухватился за этакую дельную мысль и, дабы загладить свою промашку перед Велеславом, предложил еще более звучное название – Велеславоград! Народное вече, недовольствуясь столь не очень пышным названием, порешило дать городу еще более весомое имя – Спас-Велеславовск! Одноногий дед Яромилыч метался по всему вечу как ошпаренный. «Вы что же, - кричал он, - с ума посходили? Какой там Спас-Велеславовский Велеславоград?! Велеслав всю жизнь жил в Зибунях и тем наш городок и знаменит. Все знают про Зибуня, все! А про ваш Велеславо-как-там-его-Спас никто и слыхом не слыхивал! Толку от таких названий – хрен соленый! А городок наш как был Зибуня, так ими и останется, как вы там его не называйте по новой!» Послушал народ деда Яромилыча, успокоился. Решили не рубить с плеча и не горячиться. Оставили все как есть. Чем плохо в Зибунях жить? Пусть уж будут Зибуня, как и было испокон веков.

И в ту же ночь приснился деду Яромилычу пренепонятный сон про старинного волхва Велеслава…

171. ПРО КОЕ-КАКИЕ СОННИКИ

Однажды старому волхву Мизгирю приснился презанятный сон. Будто бы пал с небес, ярко-зеленого цвета ежик размером с бубен и налил себе и Мизгирю по большущей кружке пива. Выпили они за встречу, посидели, а потом ежик улетел восвояси. «Ну и сон! – подивился Мизгирь, - Вроде на ночь ничего такого не ел. Неужто знак какой мне был? Надо бы поглядеть в сонник!» С этими мыслями он полез шарить по книжным полкам, в поисках книги снотолкований. Сонников обнаружилось целых четыре штуки. Мизгирь недоуменно глядел на них и не мог уразуметь – зачем их столько нужно? Ведь если и есть какому-нибудь сну толкование, то лишь одно единственное. Хватило бы и одной книги. Но нет! Книг было четыре и каждая, как на поверку оказалось, содержала толкование касательно зеленого ежика размером с бубен.

В берестяном «Снобредии истинном» волхва Запятная было сказано: «Зеленый еж – к приходу гостей!» В писанном на тонких листах кожи «Зеркале снов или Снов зеркале», неизвестного составителя, о том же толковалось совершенно иначе: «Аще кто убачит ноччу зеленоватаго ежица – той тому письмо неякое писати придеться» «Сонник волхва Велеслава», нацарапанный на ста восьми досках, содержал следующее толкование, несхожее с двумя предыдущими: «Зеленый еж, коий несомненно есьм зверь Велеса, по сему и предсказует собой изменение цен, ибо он есьм зверь Велеса, ибо Велес…» Далее шло пространное, на трех досках нацарапанное, описание истинного Велеса и того, почему он ко всему тому касательство имеет. Совершенно запутавшийся Мизгирь раскрыл последнюю книжицу, тоже, по счастью, берестяную, под непонятным названием «Красивое изложение душевного странствия с толкованием оных путем верного и последовательного вдумывания в оное», и вычитал очередное объяснение своего чудн о го сна: «Еж зелен, ростом в бубен, с небес падающ и пиво приемлющ кружками – к подарку».

Мизгирь осел на лавку и попытался понять, о чем он только что читал. «Книги старинные, редкие. Казалось бы, доверия, уже в силу этого, вполне и вполне достойные. В каждой есть толкование моему непонятному сну про этого зеленого ежа, который со мной даже не попрощался, хотя мы с ним и пили вместе. Но одна книжка врет, что это к гостям, другая – что это к изменению цен, третья – к написанию письма, а четвертая что-то там лепечет про подарок! Вздор! Какие гости с раннего утра? Какие изменения цен, коли у нас все и так хорошо? Какое, бесы его забодай, письмо, если мне и писать-то некому? И наконец, какой такой подарок, коровам его под хвост? Сон, коли уж он хоть что-то значит, может иметь только одно значение. И ладно бы еще одна какая-нибудь книжонка ошибалась, но четыре разных вранья – это уж слишком!» Рассвирепевший на пустом месте Мизгирь был готов уже запихать все редкие сонники в печку, но тут в храм всей гурьбой ввалились переполошенные селяне, наперебой загомонив о чем-то.

«Ничего не слышу! – закричал на них Мизгирь, - Говорите кто-нибудь один! И, вообще, еще слишком рано чтобы ходить по гостям. Я мог бы еще спать и спать!» Из народа выбрался плешивый дед и возвестил: «Владыко, Мизгирь! Тут ведь оно вон чего деется! В Синебугорске оказывается цены на зерно в два раза выросли! Народ не доволен, волнуется!» Мизгирь сердито замахал на них руками: «Зерно, цены! А я то тут причем? Чего вы ко мне набежали всем селом?» «Так того, этого, – загомонил народ. - Нам бы, ты бы, этого бы. Письмо написал князю, чтоб, понимаешь, того, прекратил цены повышать! Чтоб купцам такое дело, вишь ты, запретил, так сказать!»

Отпереться Мизгирю не удалось, поэтому он, вооружившись писалом и берестой, засел за составление письма князю Расторгую, касательно этого неуместного повышения цен. Наскоро нацарапывая буквицы, Мизгирь думал о своем: «А сонники, выходит, чего, не врут что ли? Гости, вот они – приперлись нежданно-негаданно, если, конечно, эту толпу можно назвать гостями. Про повышение цен тоже правдой обернулось. И письмо, гляди-ка, пишу как миленький! А я-то, дурень старый, хотел сонники в печку, ну и ну… Выходит не брехня то, что там понаписано. Осталось только подарок получить – и тогда точно все сойдется! Могу даже предсказать – письмо закончу и мои селяне мне вручат какую-нибудь приятственную безделушку». В скором времени он завершил письмо, свернул бересту и вручил ее селянам, внутренне приготовившись к получению отдарочка. Селяне спешно поблагодарили волхва и выскочили их храма, даже и не подумав вручить Мизгирю хоть какой-нибудь подарок. Он едва сдержался, чтобы не выскочить им вслед с криком: «А подарок?!» «Не хорошо как-то получилось бы!» - подумал Мизгирь, представив себя бегающим по всему селу и требующим немедленно подарить ему чего-нибудь. «Они отнесут мое письмо князю, тот вразумит своих купчин, чтоб не разбойничали с ценами, и тогда благодарные селяне конечно же сделают мне отдарочек!»

Полдня он провозился, прибираясь в храме, расставляя книги и утварь по местам, предвкушая тот миг, когда… Наконец дверь распахнулась и в храм влетел соседский пострелец. «Дедушка Мизгирь! – завопил он с порога, - Князь письмо получил и выдал купцам по первое число, чтоб с ценами более не озорничали! Здорово, да?!» И убежал. Мизгирь едва не закричал ему вслед: «А как же мой подарок?» Он, надо признать, даже уже побежал за пострельцом, гневно потрясая посохом, но зацепился им за потолочину и поэтому упустил случай. «Ладно! – утешал он себя, ходя по храму из угла в угол, - Селяне просто еще не пришли в себя от радости, и поэтому, только поэтому, запамятовали насчет подарка! Ведь они не могли забыть своего старенького волхва, который помог им в трудном деле?! Несомненно, они что-нибудь мне приготовили и того гляди валяться с подарком!»

Ни сейчас же, ни немного погодя, ни после, никто так и не ввалился к Мизгирю в храм с подарком наготове. Ночь уже спустилась на Святоалатырево, все начали тушить лучины и укладываться спать, и только безутешный Мизгирь метался по храму, как разъяренный зверь-лев, которого он, правда, никогда не видел. «Какие же коварные обманщики! – стенал он, - Как же они низко со мной поступили! Им жалко подарить старенькому волхву какой-нибудь завалящий подарок! Я ведь и не жду многого, мне бы хватило сущей чепуховины. Так, знак внимания, не больше! А они!.. А все сонники! – переключил свое внимание Мизгирь, - Наобещали с три короба, глупые никчемные книжонки, а я и поддался! Я и поверил! В печь! Немедленно всё в печь!» Тут в его дверь кто-то, изрядно испугав Мизгиря, громко постучал, едва эту самую дверь не высадив. Поздним гостем оказался кузнец Медяк, притащивший с собой увесистый мешок. Вид у Медяка и при дневном свете был, прямо таки, разбойницкий. А ночью, при неровном свете лучин, он казался отъявленным душегубом, явившимся за очередной жертвой. «Ты кого-то убил?» - глядя на его мешок, сказал Мизгирь скорее утверждая, нежели спрашивая. Кузнец, испуганно проследил за взглядом Мизгиря, и в конце концов тоже уставился на свой мешок. Мешок показался ему такого зловещего вида, что Медяк, не говоря ни слова, немедленно запустил им в угол. «Останки убиенных таскать в святой храм! - завопил Мизгирь, так, что заложило уши не только у Медяка, но и него самого, - Не позволю!» «Дак, это… - забормотал Медяк, - Там же нет ничего такого. Откуда там взяться убиенным?! Неправда это все!» Мизгирь, делая страшные глаза, закричал: «Не верю я тебе! Не верю!» Медяк бочком-бочком приблизился к зловещему мешку и стал осторожно его развязывать, в каждое мгновение готовый бежать от мешка прочь. Судорожно трясущиеся руки кое-как справились с завязками и на свет показалась целая кипа древних книг. «Из-за этого ты убил невинных людей?!» - закричал тонким голосом Мизгирь, наступая на ошарашенного кузнеца. «Я не убивал! – бормотал Медяк, истекая потом, - Я не убивал! Они сами…» «Что сами? Что сами? Убийца, душегуб, не человек!» Под тяжестью обвинений кузнец наконец сдался: «Они сами их продали. Купцы эти. А я никого не убивал. Наши в Синебугорске когда были, так решили тебе подарок подарить, за то, что с письмом пособил. Все скинулись, а мне поручили книг тебе в подарок прикупить. Я до самого вечера с ними торговался, с купцами этими, всё тебе выбирал чего получше! Это тебе подарок, а я никого не убивал! Не убивал я!» С последними словами кузнец выскочил из храма и помчался через все село с криками: «Не убивал я! Не-у-би-вал!»

Мизгирь, ошалев от счастья, подошел к распотрошенному мешку и ласково огладил переплеты старинных книг. «Подарок! Мне! - шептал он, - Не соврали сонники, не соврали ни на полслова! Надо бы перед кузнецом извиниться завтра, а то вишь ты как неловко вышло-то». Сдув пыль с одной из книг, волхв прочитал название, потом озадаченно посмотрел на другую книгу, спешно взял в руки третью. Бегло просмотрев названия всех подаренных книг, Мизгирь залился горючими слезами. Все тридцать три книги оказались старинными сонниками…

ИЗ КНИГИ «ПОБРЕХУШКИ. РУКОПИСЬ ВТОРАЯ»

5. ПРО СНЫ

Где-то ближе к полудню старый волхв Мизгирь, запыхавшийся после долгого подъема по рубленной лестнице терема, соизволил явиться в княжью горницу, где князь Расторгуй как раз совещался со своими думными боярами. «Исполать тебе, Мизгирь-батюшка!» - степенно поприветствовали его бояре. Дружинники земно поклонились, а Расторгуй навстречу поспешил: «С чем пожаловал, владыко? Советом пособить или о делах вопросить?» Мизгирь прямо с порога и выпалил: «Был мне сегодня сон, будто бы поехал я в дивную страну Хань, дабы с тамошними волхвами мудростью поделиться!» Бояре, как такое дело услыхали, сразу промеж себя зашушукались: «Сон с недели на понедельник самый верный! В руку сон! В руку!» Мизгирь же продолжал как ни в чем не бывало: «Посему и решил я, что и впрямь надо бы мне съездить в эту страну Хань. Не зря ведь мне сон такой был! Пришел я, стало быть, вот зачем: надо мне повозку для странствия, коней, провожатых да снеди в путь. Ты уж уважь старческую прихоть»

Князь Расторгуй такой ответ держал: «Как же так, владыко Мизгирь? Какому-то зряшному сну взял да и поверил! Мало ли кому что присниться! Со всеми бывает! Плюнь да разотри. Ну ее, эту страну Хань! Не чего там делать!» Мизгирь упер руки в боки и возвестил: «Послушался бы лучше своих бояр! Им и то известно, что сон с недели на понедельник самый вещий! Коли приснилось, что еду в страну Хань, стало быть надо ехать! Посему, препон мне не ставь, а лучше помоги в путь собраться!» Расторгуй руками развел: «Да уж! Но вот ведь незадача! И мне сегодня сон был: будто пришел ты, владыко Мизгирь, и просишь в путь тебя снарядить, а я не дал ничего и тебя в придачу не пустил!» Бояре немедленно зашептались вновь: «И у князя сон в руку! Верный сон, без обману! Потому как, с недели на понедельник!» Расторгуй же дальше продолжал: «Тут же сам понимаешь, сон ведь такой не случайно был мне! Все по сну вышло: еще и полдень не настал, а ты уже пришел в поездку дальнюю проситься! Я и рад бы тебя снарядить да проводить, а сон не велит!»

Осерчал Мизгирь: «Ах так! – говорит, - Снам каким-то глупым веришь, а мне пути не даешь! Хорошо же! Не дашь мне снаряжения и чего я там еще просил, и не надо! Пешком пойду! Если и пропадет в дальнем пути несчастный Мизгирь, так и ладно, и пусть! Никто старца бедного не пожалеет, над телом его не всплакнет…» Тут воевода в разговор встрял: «Не поверите, но я тоже нынче сон видел: будто волочится владыко Мизгирь пешком по бескрайней пустыне, в лохмотьях, со сломанной ногой… Не ходил бы ты, Мизгирь-батюшка в эту Хань. А то и впрямь, изнищаешь в пути, ногу там сломаешь или что…» - «Во, во, во! – подхватили бояре, - Сон у воеводы тоже правильный, тоже вещий! В руку!» - «А хоть в ногу! – воскликнул Мизгирь с горящим взором, - Пусть и со сломанной ногой, а все одно дойду до дивной страны Хань, а там хоть и умереть!» С этими словами он смахнул набежавшую слезу и побрел к дверям, ссутулившись и шаркая лаптями, являя собой облик вселенской печали. Тут уж все бояре думные с лавок пососкакивали: «Мизгирь-батюшка! Погоди сани поперед коней гнать! Послушай лучше, чего скажем. Нам ведь тоже сон нынче был: будто добрался ты в страну Хань, а всё без толку и совершенно попусту! Ханьские волхвы твою мудрость слушать не стали и свою мудрость тебе послушать не дали! Не зря ведь такой сон был нам! Он же с недели на понедельник приснившийся! А такой сон он завсегда самый верный! В руку сон! Вещий, как ни крути!»

Мизгирь постоял у дверей в раздумьях, потом пробормотал скорее себе, чем окружающим: «Ну, не знаю, не знаю. Совсем вы меня запутали своими вещими снами! Не знаю… Всяким глупостям верите, а старые волхвы из-за этого страдать должны! Не знаю я…» А тут еще, один из княжьих дружинников, что охраняли горницу, робко молвил: «Вот тут всё о снах да о снах. А мне давеча тоже сон был: будто волхв Мизгирь спускался по ступенькам терема и упал! К чему бы это?» Бояре, потрясаючи указательными пальцами, загомонили: «В руку сон! В руку!» «Да ну вас! Суеверы несчастные!» - в сердцах вскричал Мизгирь и выскочил за дверь, откуда тотчас же донесся грохот падения, звуки ударов тела об ступеньки лестницы и отдаляющийся крик Мизгиря: «Эти ваши чертовы сны-ы-ы!..»

[1] Толкования одного и того же виденного, зачастую даются прямо противоположные – и к добру, и к худу. Но, так толкуется в народе (в разных, впрочем, местностях), а от себя разве что с полслова добавил. В виду сего, разбирайте толкование по своему разумению и по своей мерке.

[2] В народе не зря так говорится: «Каково живется, таково и спиться», «Что наяву деется, то и во сне грезится».

[3] Спящего человека резко будить потому негоже, что тело-то проснется, а вот душа может вервь Велесову найти не успеть. Оттого случаются у людей расстройства души, болести многие.

[4] Образы Его: «Старик», «Медведь», «Кабан». Знаки: «Мех», «Корова», «Сено», «Борода», «Месяц».

[5] Только не подумайте чего худого. Это закон перевернутости сна, когда увиденное толкуется с точностью до наоборот. Точно также в традиции толкуется приснившийся поп.

[6] В славянском родноверии нет кровавых жертв. Речь идет о подношении Богам от трудов своих и от плодов земных.

[7] Для тех, кто более силен в латыни, чем в русском – vulva.

[8] «ПРИМЕЧАНIЕ о часахъ денныхъ и ночныхъ, въ которые приключаются сновиденiя:

Часы по полуночи и по полудни.

Сны случаются по полуночи отъ четвертаго часа до утра, сбываются или въ теченiш 10 дней, или месяцовъ, или въ годъ.

Сны отъ полуночи до третьяго часа приключающiеся, исполняются обыкновенно въ третiй, четвертый или пятый годъ.

Сны, бывающiе съ полудня отъ девятаго часа до полуночи, сбываются не прежде 9, 10, 15-го года.

Часы дневные.

Сны, бывающiе въ день, по большой части исполняются либо чрезъ 7 часовъ, либо никогда».

[9] Возможно, начало следующей строки.

[10] Приводя в приложении к «Малому Велесову соннику» сии смешливые побаски о снах, сновидцах и снотолкованиях, сказитель имел мыслью лишь потешить честной люд веселой небывальщиной в тему, нисколь не покушаясь на само существо сего труда.

---

Дата добавления: 2015-10-16