Глава IX В которой Невидимка не дает мне открыть колготную фабрику

Веселый денек еще не закончился. Родители как сговорились: сперва позвонила мать, сказала, что задержится после работы. Потом отец – то же самое. Я болтался по дому один, если не считать, конечно, Невидимки, и не знал, чем себя занять. Посидел в Интернете, полистал сайты университетов, так ничего себе и не выбрал в очередной раз. В окно глянул, разнял там парочку драк, омолодил какую-то пенсионерку (откуда они только берутся?). Почесал спину, долго чесал, минут, наверное, пять: крылья там растут, что ли?! Под конец, совсем одурев от безделья, включил телик и уставился на «Хронику происшествий».

Веселенькая желтая «Хонда» (где-то я ее видел?) подмигивала с экрана подбитой фарой, скорчив жуткую рожу. «Хонде» не повезло: рыхлая зимняя дорога, неудобный поворот, «КрАЗ» навстречу – и ты уже не машина, а лепеха. Двенадцатитонный самосвал, предательски целехонький, стоял на заднем плане. Странно, что водитель вообще заметил, что там такое мелькнуло у него под бампером. И куда его понесло в город?! Этим дурам вообще нельзя подъезжать ближе Третьего кольца.

В «Хонде» когда-то были люди. Двое. Спасатели на экране, ловко орудуя резаками и гидравлическими ножницами, вскрыли машину, как банку, и теперь вытаскивали бывшего водителя и бывшего пассажира. Я уже хотел переключить, но зацепился взглядом за остатки номера машины. Мама!.. То есть:

– Не хо-чу!

– Чего не хочешь-то? – возник перед экраном Невидимка. Прозрачный, блин, все равно все видно. Все! Как через рваную дыру в машине вытаскивают знакомые ноги в знакомой обуви и знакомом том, что когда-то было юбкой. Как цепляются колготки за рваные края железа и расходятся огромной дырой на всю коленку. Никогда таких рваных колготок не видел на живом человеке. Даже на бомжах. Мама!

– Ты че, тупой?! Нравится на это смотреть? Давай верни мне родителей быстро, пока я с ума не сошел и не открыл колготную фабрику!

Невидимка улыбнулся во все наличные клыки и выдал:

– Так что сидишь-то? Пошли!

– Куда?

– На улицу!

Я не хотел отходить от экрана. Если я отойду, родителей увезут в какой-нибудь морг, и я никогда-никогда их не найду… А так – вот они, на экране, я все вижу, все контролирую.

– Ты уже сошел с ума. Одевайся, быстро! – Рывком он поднял меня с дивана и вытолкал в прихожую. Я нашарил ногами ботинки: на улицу так на улицу. Идем.

Уже стемнело. Лай собак, стук каблуков, шум мотора… Я по привычке обернулся: родители? Тьфу ты, черт!

– Пошли.

Идем. Сугробы грязные, высокие: ну кто так улицы расчищает! Надо бы заняться на досуге… Пацан, мелкий, с рюкзаком. Надо же, кто-то еще, оказывается, учится во вторую смену. Или у него кружок какой-нибудь? Поравнялись. Что ж его родители не встречают-то, а?

– Лови!

Я, как робот, сгреб пацана в охапку. Он взвизгнул:

– Ты че, урод?! – Съездил мне в глаз, по коленке, опять в глаз, – сильный, мерзавец! – Отвали, парень, ты че?! – Пацан извивался в руках, я его еле удерживал. Еще и дерется! – Отвали! – Он размахнулся особенно удачно и врезал мне в другой глаз.

Я зажмурился. Перед глазами весело заплясали красные пятна. Пацан не унимался:

– Ты больной, что ли?!

Ой, черт, и правда!.. Я получил еще раз по ноге, приоткрыл подбитый глаз. Пацан смотрел на меня – боится. Что ж я делаю-то, е-мое?! Разжал руки, крикнул:

– Беги!

Пацан вывернулся, на прощание еще разок двинул меня по коленке и побежал. Он пробежал метра два. Потом свалился прямо носом в сугроб. Зря: снег нынче противный, колкий, он же себе всю физиономию расцарапает! И светлую куртку пачкать – тоже не дело…

Невидимка тронул меня за плечо:

– Молодец. А теперь пойдем домой, родители ждут.

– Ждут?

– Ждут.

– Родители?! – Я шагнул к парню, но Невидимка дернул меня за шиворот:

– Пойдем, я сказал! Все с ним в порядке, оклемается!

Я знал, что верить ему нельзя. Какое может быть доверие к вампиру, вы что?! Я оттолкнул призрачную руку, царапнув себя по щеке (Невидимка хоть бы ногти подстриг!), подошел. Парень лежал лицом вниз, я тронул его за плечо:

– Эй! – Ноль внимания. Перевернул на спину: бледный как смерть, глаза закрыты, шея кровит.

– Ранку убери, – велел я.

– Угу.

Шея больше не кровит. То есть кровит, но у меня, а у парня все нормально, ни следа не осталось. Только он по-прежнему без сознания… Но жив, жив, я потрогал шею: бьется пульс, нормально.

– Да не трогай ты его! Испугался парень, упал в обморок! Сейчас вскочит, побежит на тебя в милицию заявлять!

– Надеюсь.

Надеюсь, что вскочит. А милиция мне не страшна: Невидимка выручит.

– Нашатырь сделай мне.

– Как скажешь.

У меня в руках оказался пузырек нашатыря. Открыл, сунул парню под нос:

– Вставай!

Парень открыл глаза. Резко так открыл, страшно, как в фильмах про мертвецов. Секунду таращился на меня, потом завопил:

– Вампир! – Вскочил, двинул мне по уху на прощание и унесся в темноту.

Меня затошнило. По шее хлынула кровь: давно так не лилась, я моментально оросил сугроб, и куртку, и еще на горсть салфеток хватило. Конечно, вытер – на автопилоте, я уже привык, что шея кровит. Но отвык от таких потоков. Последний раз так хлестало… Не помню, когда… Может, и никогда? По голове словно мешком ударили, я сел в сугроб и уткнулся носом в пузырек с нашатырем. Невидимка юлил рядом:

– Плохо? А я тебе говорил: «Пошли», вот и надо было идти!

Я хотел ему высказать все, что о нем думаю и что думаю насчет парня. Невидимка его убил, тут и сомневаться нечего. Но, увидев, что я не собираюсь оставлять пацана валяться в сугробе, он быстренько исправил положение. За мой счет. Поэтому так сильно и кровит шея. Поэтому кружится голова и тошнит. Хотел я все высказать, да сил не было. Голова плыла, и нашатырь не спасал. Ноги леденели: ну правильно, я же в сугробе сижу!

– Сволочь ты!

– Я – вампир.

Вот так всегда!

Дата добавления: 2015-10-16