Переулок карбышева

МИСТЕРИИ
Дайте что-нибудь кроме хлеба -
Чтобы было, что дать назад.
Я с трудом попал пальцем в небо,
Чуть не выбил себе глаза.
Захотелось воздушных змеев...
И как будто себе в ответ,
Я писал на стене борделя:
"Психоделики больше нет".
Нет - и ладно... Да будет трезвость!
И любовь, как позыв сказать
Всем, кто блюз начинал с подъезда:
"Я все лампы ввернул назад".
Вечность прячется пауком в углах;
Я подъездной стеной храним.
Бунт сошел штукатуркой - одни СЛОВА.
Вам не жалко?! - слова ОДНИ!
Впрочем, это уже не наш обиход -
Эта азбука без новостей.
Все умыты и живы. Идет ремонт.
Может быть, заведем детей?

Intro

Двери открыты теперь. Двери как вены. Двери как шлюзы. Воздуха стало в два раза больше, как будто соединились, наконец, эти противоположные ветры. Её – романтический, полный надежд, и его – приземленный, пахнущий сразу всей таблицей Менделеева. Два мира по разные стороны порога. Её – возвращающийся, и его – принимающий. Её – узнающий и его – открывающий. И относительность стоящих напротив друг друга миров стала вдруг пронзительно очевидной, до самой последней детали. Мелочи, которые ранят. Мелочи, которые заставляют жить.

Он не предложил ей войти. Минута отражения в свернутых в точку зрачках. Встреча как начало. Встреча как ограненный столб. Свидание, как утро стрелецкой казни. Неистовое желание прикосновений как страстная ночь с Клеопатрой.

Двери открыты теперь. Великие золотого века могли бы описать её жизнь до этой встречи в десятках томов. Ей же нечего было вспомнить, кроме стремительного бегства отсюда когда-то и долгого возвращения сюда. В доме, который она нашла почти наощупь, повинуясь подсознательным навигаторам, была аномальная арка. Инаковость проявлялась в том, что в этом архитектурном лазе было постоянно холодно из-за непрекращающихся ни при какой погоде сквозняков. Казалось, что человека, стоящего в арке, обдают ледяной водой из пожарных рукавов. Она простояла в этом аномальном кошмаре, в этом температурном нонсенсе около часа, собираясь с духом, чувствуя, как замерзают слезы на щеках. Казалось, что еще немного, и она превратится в ледяной памятник самой себе. Затем – подъем по ступенькам подъездной лестницы – ступенька на вдохе, три – на выдохе, подъем в унисон с бешено колотящимся и внезапно пропадающим куда-то сердцем.

Его путь по этой лестнице был тоже волнующим, но только вниз, в обратном её пути направлении. Когда-то он находил в этом смысл. Когда-то он видел в ней свою мать.… Теперь я не узнал ее.

Все двери открыты теперь. Долбаные сны. Я думал, что они оставят меня. Я не видел снов всё время, пока был жив. Их заменили видения, вызванные хитрыми химическими препаратами, не сочетающиеся с миром Морфея. Теперь они здесь, они зовут, они требуют каких-то переживаний. Но что можно ждать от мертвого? Разве что воспоминаний. И я, не по велению открытого сердца, а от желания избавиться от этих настойчивых кошмаров, постараюсь открыть все двери, чтобы дойти, наконец, до первоисточника, до импульса, породившего этих чудовищ.

Итак…

Все собрались? Церемония начинается.

ПОДРОСТОК
Между родным и приемным покоем
На пару точек не наскрести...
Мама, сующая деньги конвою,
В божьей потуге - спасти.
Делайте ставки на черных!
Узко…
На переправе у врат зари...
Так начиналась ПИПЛОВСКАЯ музыка.
НЕ РУГАЙ МЕНЯ МАМА, Я ВЕСЬ В КРОВИ.
На желваках проступило ПРАВО,
Ранили сны и болела грудь.
(Там земля робко растила отраву -
Чтобы однажды ВДОХНУТЬ).
Тошные дали. Запретные были.
И ощущение пальцами ног,
Что на земле опять ПРОСТУПИЛИ
Вены железных дорог.
Сделали ставки на ЧЕРНОЕ.
Грустно.
Жизнь притаилась в остатках вен.
Как начиналась вся эта музыка?
JOHNNY WAS A GOOD MAN..

ГОЛЫЙ ЗАВТРАК
Поздняя осень - Velvet Underground
(Видимо это уже не пройдет)
Бог наши чувства выпарит в граммы,
В левую руку вотрет.
2.Ставим последнюю точку пунктира
Под обстоятельством свальных тем:
Три раскладушки в пустой квартире
Не предвещают Эдем.
Хлеб еще теплый - только что испекли,
В мокрой солонке преет комками соль.
Я еще теплый - только что из петли...
Можно и выпить, если возьмешь контроль.
Боги, как правило, к чувствам не глухи -
Ложка под манну, живая вода...
Вместо всех чувств дай мне третью руку,
Чтоб еще месяц не думать: "Куда".
Только и чувства способны кончаться,
А за оградою кладбища ждут
Робкие мальчики ломаных пальцев,
Нежные девочки губ.

ВАВИЛОН ПАДАЕТ
Лето на стеклах черных очков тает
И, пропадая, становится просто словом.
Те, кто под снегом, и не подозревают,
Что Вавилон упадет. И насколько скоро.
Когда мы растащим топи и копи
В разные стороны от полосы:
Тебе - это лето и Эфиопия,
Мне - этот город и эти псы.
Лето, скажи, что я тебе сделал?!
Лето, скажи, как там вода в Лете?
Не наклоняйся над мертвым телом -
Что за привычка кланяться
сброшенной цепи.
Я так хотел, чтоб ты была рядом
(Чтоб в этом мире было хоть что-то лишним)
Чтоб ты запомнила, как Вавилон падал
Вместе со мной и моим снегом...
с крыши.
Как только не будет дома и скорби,
Хлеба и зрелищ, неба и дна
Я позвоню из своей преисподней,
Чтобы услышать, что ты не одна.

Дата добавления: 2015-10-16