Глава 13. Волшебный фонарь так захватил воображение Беатрикс, что она с трудом могла дождаться

Волшебный фонарь так захватил воображение Беатрикс, что она с трудом могла дождаться вечера, чтобы еще раз посмотреть все слайды. Некоторые были забавны: на них были изображены животные в человеческой одежде, они играли на фортепьяно, сидели за письменным столом или мешали суп в кастрюле.

Другие слайды были более сентиментальны: зимние сценки, играющие дети. Были даже изображения экзотических животных в джунглях. Например, тигр, полускрытый листвой, был особенно запоминающимся. Беатрикс двигала фонарь то дальше от стены, то ближе, чтобы тигр был виден как можно лучше.

Беатрикс пришло в голову написать рассказ, к которому Поппи должна была разрисовать соответствующие слайды. Они решили, что когда‑нибудь устроят представление: Беатрикс будет читать свой текст, а Поппи управлять волшебным фонарем.

Младшие сестры лежали на ковре возле камина, обсуждая свою задумку, а Амелия сидела на диване рядом с Уин, которая занималась рукоделием.

Их полупьяный брат сидел рядом с девочками, скрестив по‑турецки ноги. Когда‑то он был добрым и заботливым старшим братом, мог забинтовать кому‑нибудь из детей больной палец или поискать потерянную куклу. Сейчас он обращался с сестрами с вежливым безразличием незнакомца.

Амелия посмотрела на Меррипена, сидевшего в углу комнаты. Вид у него был усталый. Его взгляд был отрешенным, словно он думал о чем‑то своем. Ей было тяжело на него смотреть: цвет его кожи, блеск темных волос слишком напоминали о Кэме Роане.

В этот вечер она почему‑то никак не могла освободиться от мыслей о нем, равно как и о Кристофере Фросте, образ которого, видимо, по контрасту, то и дело возникал перед глазами.

Кэм – это никаких обязательств, никакого будущего, только мимолетные минуты наслаждения. Он не был джентльменом, но он был беспощадно честен, а это качество Амелия ценила гораздо больше, чем вкрадчивые манеры.

И был светловолосый, цивилизованный, разумный и красивый Кристофер Фрост. Он заявил о своем желании возобновить их отношения. Она не знала, искренен ли он, не знала, что она ответит. Сколько женщин были бы благодарны за то, что получили шанс снова быть со своей первой любовью! Если бы Амелия захотела забыть о его ошибке и простить, возможно, для них все еще могло бы быть не поздно. Но она не была уверена, что хочет снова вернуться к своим мечтам. И можно ли быть счастливой с человеком, который однажды уже предал?

Беатрикс вытащила из фонаря слайд и, бережно отложив его в сторону, достала из коробки еще один.

– А это мой любимый, – сказала она Поппи Амелии надоело следить за сменяющимися картинками, и она обратила свое внимание на рукоделие Уин. Но Уин неожиданно попала иголкой не в ткань, а себе в палец, на котором тут же выступила капелька крови.

– О, Уин… – пробормотала Амелия.

Но Уин, казалось, даже не обратила внимания на укол. Нахмурившись, Амелия увидела застывшее лицо Уин и проследила за ее взглядом, устремленным на противоположную стену.

На картинке, отброшенной фонарем, был изображен зимний пейзаж – затянутое снежной пеленой небо и темная полоса леса. В картинке не было бы ничего необычного, если бы не тонкие очертания женского лица, возникавшего как будто из тени.

Знакомое лицо.

Потом черты лица женщины приобрели объем и стали более выпуклыми, пока не стало казаться, что она может поднять руку и провести ею по лицу.

– Лора, – выдохнула Уин.

Это была девушка, которую любил Лео, ошибки быть не могло. Первой отчетливой мыслью Амелии было, что Беатрикс и Поппи сыграли с ними какую‑то ужасную шутку. Но девочки сидели на ковре и болтали, и Амелия поняла, что они даже не видят лица умершей девушки. Меррипен, смотревший на Уин, тоже его не видел.

Когда ошеломленная Амелия пришла в себя, лицо Лоры уже исчезло.

Беатрикс достала слайд из фонаря, но в этот момент Лео вскрикнул и, набросившись на Беатрикс, выхватил у нее слайд.

– Дай мне! – прорычал он. Лео был бледен, его лицо – искажено гримасой, во взгляде – паника. Он смотрел на раскрашенный кусочек стекла так, будто это было крошечное окно в ад, и чуть было не уронил фонарь, пытаясь вставить слайд обратно.

– Ты сломаешь фонарь! – закричала Беатрикс. – Лео, что ты делаешь?

– Лео, будь осторожен, а то ненароком устроишь пожар, – сказала Амелия.

– В чем дело? – недоумевала Поппи. – Что случилось?

Стекло встало на место, и на стене появилось изображение зимнего пейзажа. Небо, снег, лес. Больше ничего.

– Возвращайся, – бормотал Лео, лихорадочно встряхивая фонарь. – Возвращайся. Возвращайся.

– Ты меня пугаешь, Лео, – жалобно сказала Беатрикс и, встав, подошла к Амелии. – Что это с ним?

– Лео пьян, вот и все, – расстроенно ответила Амелия. – Ты же знаешь, каким он бывает, когда слишком много выпьет.

– Но таким он еще никогда не был.

– Пора идти спать, – вмешалась Уин. Она явно была обеспокоена. – Пошли наверх, Беатрикс… Поппи… – Она посмотрела на Меррипена, который сразу же встал.

– Но Лео может сломать мой фонарь. – Беатрикс была безутешна. – Лео, прекрати, ты испортишь слайды.

Поскольку их брат, очевидно, ничего не слышал и не понимал, Уин и Меррипен быстро и умело выпроводили младших девочек из комнаты. На удивленный взгляд Меррипена Уин ответила, что объяснит ему все позже.

Когда все ушли и не были слышны даже их голоса, Амелия сказала:

– Я тоже ее видела, Лео. И Уин.

Брат не ответил, но его руки застыли на фонаре. Потом он вынул слайд и опять его вставил. Его руки дрожали. Вид такого неприкрытого страдания был невыносим. Амелия приблизилась к брату.

– Лео, поговори со мной. Пожалуйста…

– Оставь меня одного. – Он прикрыл лицо ладонью, отгораживаясь от нее.

– Кто‑то должен остаться с тобой. – В комнате стало холоднее. Амелия почувствовала, что у нее начинается дрожь.

– Со мной все в порядке. – С титаническим усилием Лео опустил руку и посмотрел на Амелию. Его глаза светились странным светом. – Все хорошо, Амелия. Мне просто надо… я хочу… немного побыть один.

– Но я хочу поговорить о том, что мы видели.

– Ничего не было. – Лео становился все спокойнее. – Это была иллюзия. Обман зрения.

– Это было лицо Лоры. Ты, Уин и я – мы все его видели.

– Мы все видели одну и ту же тень. Послушай, сестрица, – почти с насмешкой сказал он, – ты слишком рациональна, чтобы верить в привидения.

– Да, но… – Насмешка в голосе брата немного ее успокоила. Все же ей не нравилось, что Лео еще держал фонарь.

– Иди спать. Уже поздно, а тебе надо отдохнуть. Со мной все будет в порядке.

– Если ты действительно хочешь… – Амелию уже пробирал холод.

– Да. Иди.

Амелия неохотно отправилась к себе и, выходя из каминной, почувствовала сквозняк. Она не хотела закрывать дверь, но та сама со стуком захлопнулась.

Амелия постояла в нерешительности, хотелось остаться с Лео и защитить своего брата от чего‑то.

Просто она не знала, от чего.

В своей спальне она переоделась в любимую ночную рубашку. Белая фланель немного уменьшилась в размерах от многочисленных стирок, высокий воротник и длинные рукава были украшены вышивкой, выполненной Уин. Амелия никак не могла согреться. Она заползла под одеяло и свернулась клубочком. Можно было раньше разжечь камин. Надо сделать это сейчас, тогда в комнате станет теплее. Но вылезти из‑под одеяла у нее не хватило духу.

Амелия стала вспоминать о горячих вещах – горячем чае, шерстяной шали, горячей ванне, о завернутом во фланелевую тряпку горячем кирпиче из камина – и незаметно согрелась и заснула.

Но ее сны были беспокойными. Она спорила с какими‑то людьми о чем‑то неприятном и все время ворочалась с боку на бок.

Потом она услышала голос… Ее звала Поппи, все громче и громче:

– Амелия. Амелия!

Амелия приподнялась на локтях, спросонья ничего не понимая. Возле ее постели стояла Поппи.

– Что такое? – промямлила Амелия, откидывая с лица волосы.

– По‑моему, пахнет дымом, – сказала Поппи.

Даже если Поппи просто почудилось, такие подозрения нельзя было оставить без внимания. Где бы человек ни жил, огонь всегда представляет опасность. Он может начаться, где и когда угодно, – от перевернувшейся свечки, от масляной лампы, от искр из камина или от тлеющих в печке углей. А пожар в таком старом доме, как этот, будет просто катастрофой.

Выбравшись из постели, Амелия сунула ноги в тапочки и накинула шаль. Взявшись за руки, сестры вышли из темной комнаты.

На верху лестницы Амелия принюхалась, но не почувствовала ничего, кроме обычного запаха хозяйственного мыла, воска, пыли и лампового масла.

– Я не чувствую дыма.

– Твой нос еще не проснулся. Вдохни еще раз.

На этот раз она действительно уловила запах чего‑то горящего. Ее охватила паника. Она подумала о Лео, о фонаре, о пламени… И сразу поняла, что случилось.

– Меррипен! – крикнула она, да так громко и отчаянно, что Поппи вздрогнула. Амелия схватила ее за руку. – Найди Меррипена. Разбуди всех, кричи как можно громче.

Поппи побежала в сторону спальни сестер, а Амелия бросилась вниз по лестнице. Под дверью гостиной была видна яркая полоска света.

– Лео! – Она рывком открыла дверь и отпрянула, потому что на нее дохнуло огнем, как из топки. Одна стена была объята пламенем, и огонь поднимался все выше. Сквозь дым она увидела на полу тело Лео. Амелия подбежала к нему и так рванула за складки рубашки, что ткань разорвалась. – Лео, вставай! Сейчас же вставай! – Но Лео был без чувств.

Амелия трясла и тащила брата, умоляя его прийти в себя. Слезы текли по ее щекам. Потом появился Меррипен. Не слишком вежливо оттолкнув Амелию, он поднял Лео и перекинул его через плечо.

– Идите за мной. Девочки уже вышли из дома.

– Я тоже сейчас выйду, но мне надо подняться наверх и кое‑что взять…

– Нет.

– Но у нас нет никакой одежды, все сгорит…

– Уходите!

Поскольку Меррипен за все годы, что они знали друг друга, ни разу не повысил на нее голос, Амелия поняла, что надо его послушаться. От дыма у нее слезились глаза даже тогда, когда они вышли на дорожку перед домом Уин и Поппи пытались растормошить Лео и заставить его сесть. Так же, как Амелия, девочки были в ночных рубашках, тапочках и шалях.

– А где Беатрикс?

В то же мгновение зазвонил колокол.

– Я приказала ей звонить, – сказала Уин. – Звон привлечет на помощь соседей и жителей деревни, хотя к тому времени, когда они до нас доберутся, Рамзи‑Хаус скорее всего уже будет весь объят пламенем.

Меррипен отправился в конюшню, чтобы вывести лошадь на тот случай, если огонь перекинется и туда.

– Что происходит? – услышала Амелия хриплый голос Лео. Но прежде чем кто‑то мог ему ответить, он зашелся в приступе кашля. Уин и Поппи хлопотали вокруг брата, но Амелия, плотнее укутавшись в шаль, стояла в стороне от них.

Горечь, ярость и страх – вот какие чувства она испытывала. Она не сомневалась, что пожар начался из‑за Лео, что он лишил их дома и чуть было не убил всю семью. Она еще долго будет собираться с силами, чтобы заговорить с ним – с некогда любимым братом, превратившимся в совершенно другого человека.

Теперь Лео почти не за что было любить, разве что только жалеть. Он стал опасен не только для самого себя, но и для своей семьи. Им всем будет лучше без него, думала Амелия. Правда, если он умрет, титул либо перейдет к какому‑нибудь дальнему родственнику, либо его срок окончательно истечет, и тогда они останутся вообще безо всяких средств к существованию.

Наблюдая за тем, как Меррипен сначала вывел лошадь, а потом вытащил коляску из конюшни, Амелия почувствовала прилив благодарности. Что бы они делали без него? Когда их отец принял в свою семью бездомного мальчика, все в поместье считали это актом благотворительности. Однако Меррипен давно отплатил семье Хатауэй своим постоянным, но почти незаметным присутствием в их жизни. Амелия никогда не задумывалась над тем, почему Меррипен решил остаться с ними – ведь выгадывали от этого они, а не он.

Из деревни и из Стоуни‑Кросса уже начали прибывать люди верхом на лошадях. Из деревни привезли ручной насос на телеге, по бортам которой были укреплены емкости под воду для тушения пожара. Люди сновали взад‑вперед с ведрами воды, заливая огонь. Пожар был в разгаре, но, возможно, с помощью насоса хотя бы часть дома могла быть спасена.

Амелия указала жителям деревни кратчайший путь до реки, а Меррипен немедленно организовал две цепочки людей: одни передавали друг другу полные ведра, другие – пустые.

Неожиданно Амелия столкнулась с высоким мужчиной и вздрогнула, когда ей на плечи легли знакомые руки.

– Кристофер. – Он ничего не мог сделать, чтобы спасти Рамзи‑Хаус, но его присутствие принесло Амелии облегчение.

Он прижал ее голову к своему плечу, будто не мог поступить иначе.

– Слава Богу, ты не пострадала. А как начался пожар?

– Я не знаю.

Амелия замерла на его груди. Думала ли она, что Кристофер когда‑нибудь опять ее обнимет. Она помнила эту позу – как удобно ей было, в какой она чувствовала себя безопасности. Но, вспомнив, как он предал ее, она выскользнула из его объятий и отвела дрожащей рукой упавшие на глаза волосы.

Кристофер неохотно отпустил ее.

– Держись подальше от дома. Я пойду помогать качать воду.

Из темноты неожиданно раздался голос:

– От вас будет больше пользы здесь.

Амелия и Кристофер одновременно удивленно обернулись, потому что голос, казалось, шел ниоткуда. Кэм Роан появился словно ночная тень.

– Черт подери, – пробормотал Кристофер. – Вы такой темный, что вас почти не видно.

Хотя Роан мог и обидеться на такое замечание, он пропустил его мимо ушей и быстро оглядел Амелию:

– Вы не пострадали?

– Нет, но дом… – У нее перехватило горло от рыданий.

Кэм снял с себя пальто, накинул Амелии на плечи и запахнул у нее на груди. Пальто было теплым, и от него исходил успокаивающий мужской запах.

– Посмотрим, что можно предпринять. – Он сделал Фросту знак следовать за ним. – Около лестницы выгрузили две канистры. Вы можете помочь мне внести их в дом.

– А что это за канистры? – удивилась Амелия.

– Изобретение капитана Суонси. Мы попробуем не дать огню распространиться, пока не наладят насос. Поскольку Суонси слишком стар, чтобы таскать эти канистры, я возьму одну, а вы, Фрост, другую.

Амелия прекрасно знала, как не любит Кристофер, когда им командуют, особенно если это делает человек ниже его по происхождению. Но на сей раз он не колебался ни секунды и последовал за Кэмом Роаном к охваченному пламенем дому.

Дата добавления: 2015-10-16