ГЛАВА 9. If you can make one heap of all your winnings

If you can make one heap of all your winnings

And risk it on one turn of pitch-and-toss...

–

Если...

...способен все, что есть, на карту бросить,

Чтоб победить.

Иль чтобы проиграть?

Тэйон замолчал внезапно, будто внутри что-то бесповоротно сломалось. Слезы на пустом, ничего не выражающем лице высохли мгновенно. Взгляд остекленел, потух, устремившись куда-то внутрь себя, в глубины, не доступные больше никому.

Тэйон понял, что такое на самом деле камень шерениз. А значит, знал, как его победить.

Маг отбросил свои истерзанные, изгрызенные ментальные щиты. Резко, не давая себе времени передумать. Стихия воздуха, освобожденная от оков человечности, распрямилась, растекаясь по камере, расправляя крылья. Голод темницы устремился ей навстречу.

Тэйон лежал на полу, лопатками и раскинутыми в стороны руками ощущая прохладное прикосновение камня. Окружающий мир потемнел, сузился и растворился в оглушающей тишине, пока окружающее не потеряло значение, пока все его существование не сосредоточилось на одном-единственном образе. На знаке воздуха, столь ярко горящем что, даже воображаемый, он отдавался болью в сетчатке и заставлял глаза слезиться.

Тело само, следуя полустолетней привычке, скользнуло в ритм дыхательных упражнений. Вдох, раз-два-три, медленный, прочувствованный выдох, раз-два-три. Вдох...

Он ощущал движение воздуха, его прикосновение к ноздрям, движение по носоглотке, ощущал, как воздух наполняет легкие, как со сладкой неизбежностью наполняет кислородом его кровь. Воздух. Вездесущий. Неконтролируемый. Неостановимый.

Мы можем позволить себе не замечать воздух, но лишь до тех пор, пока он не исчезнет.

Воздух.

Я – Тэйон Алория. Я – сын воздуха.

У меня есть тело, но я – это не мое тело. Тело может быть больным или здоровым (лучше бы, конечно, здоровым, но в данной медитации он не будет касаться этого вопроса!), тело может быть усталым и бодрым, но это не влияет на меня, на мое истинное Я.

Мое тело – прекрасный инструмент для ощущений и действий во внешнем мире, но оно всего лишь инструмент. Я хорошо с ним обращаюсь, я бы многое отдал, чтобы оно стало здоровым, но мое тело – это не Я.

У меня есть эмоции, но я – это не мои эмоции. Мои эмоции многочисленны, изменчивы, противоречивы. Часто они неприятны. Часто не слишком лестны. Однако Я всегда остаюсь собой, спокоен я или взволнован, доволен или взбешен, сосредоточен или отвлечен. Ну а раз я могу наблюдать, понимать и оценивать свои эмоции и, более того, управлять, владеть ими, использовать их, то, очевидно, они не есть мое Я.

У меня есть интеллект (о, ветер, хотелось бы верить, что он у меня на самом деле есть!), но я – это не мой интеллект. Он достаточно развит и активен – надеюсь! Он является инструментом для познания окружающего и моего внутреннего мира, но он – это не мое Я.

У меня есть целая куча социальных ролей, но я – это не мои роли. У меня есть маска халиссийского лэрда, но лэрд клана – еще не весь Я. Двадцать лет вдали от Халиссы доказали это даже мне самому. У меня есть маска лаэссэйского мастера, но и это не мое Я. У меня есть маски учителя, отца, мужа, политика, подданного – и они нужны, чтобы привязывать меня к окружающим меня людям, чтобы не дать замкнуться в себе, раствориться в себе, стать меньшим, чем я мог бы быть. Они нужны мне, эти роли и обязанности, но они не есть Я.

А еще у меня есть моя магия, но я – это не магия. Магия – лишь инструмент, способ контролировать мир теперь, когда тело мне отказало, средство, позволяющее не зависеть от других. Я не мыслю себя без магии. Я не уверен что смогу жить без нее. Что захочу жить без нее. Но Я – это нечто большее, чем просто магия. Больше. Что Я?

Центр чистого самосознания. Центр воли, способный владеть моими телом, интеллектом, эмоциями, магией. Способный управлять людьми вокруг меня и теми требованиями, которые они ко мне предъявляют. Я – это... Что?

Первое воспоминание – самое первое, что он помнил из своей жизни.

Резная гладкость деревянной мебели, перья, вплетенные в седые волосы и платье бабушки, свет, падающий сквозь открытое окно. И ветер, играющий перьями, перебирающий седые локоны.

Ветер, касающийся его кожи, его волос, его души. Ветер, шепчущий что-то задорное и гораздо более увлекательное, чем занудный голос Лии, делающей очередное внушение. Ветер, дразнящий, подталкивающий, послушный... И возмущенное, совсем девчоночье взвизгивание пожилой лэри, чьи косы и юбки вдруг разметало зловредным порывом. Танец перьев, вплетенных в растрепанные локоны. Я – это?

Песня урагана среди горных вершин. Птичье перо, запутавшееся в волосах женщины. Я – это......ветер.

Он вспоминал свои первые упражнения в магии. Самые первые, такие далекие, что дотянуться до этих воспоминаний было не проще, чем до тех, когда он учился координировать движения рук, размахивая погремушкой. Соединение со стихией всегда было естественно для него. Столь естественно, что его пришлось учить дистанцироваться от нее, возводить барьеры, не позволявшие небу наливаться грозой всякий раз, когда сопливому лэрду случалось поссориться со своими многочисленными воспитателями. Пришлось учиться не касаться воздуха, не сливать свою постепенно формирующуюся волю с буйством самой непостоянной из стихий.

...Тэйон сидел на коленях у бабушки, она левитировала в воздухе белое перышко, а он должен был выхватить его, потоком ветра изменить траекторию полета. Он старался, очень старался, но перо, такое же вредное, как и Лия, постоянно увертывалось и избегало захвата. Где-то снаружи завыл поднявшийся неизвестно почему ветер, загрохотала сорванная с крыши черепица. В комнате взмыли под потолок сметенные со стола бумаги, потом отлетело в сторону тяжелое кресло, упал сорванный со стены гобелен, но маленький белый комочек пуха все так же танцевал перед глазами, насмешливый и недосягаемый.

Теплые руки и мягкие колени бабушки. «Сосредоточься, Тэй. Ты должен научиться контролировать стихию, а сейчас она контролирует тебя. Ну же! Вот оно! Лови!»

Грохот. Срывающийся крик.

Замок содрогнулся от обрушившегося на него ураганного удара. Башня, в которой сидели бабушка и внук, пошатнулась, испуганный возглас Лии и разочарованный вопль юного лэрда, окончательно упустившего добычу, были заглушены звоном выбитого стекла...

Магистр магии медленно открыл глаза, спокойно глядя в чуть светящийся потолок. Гладкая поверхность шерениза была покрыта трещинами, точно ранами, проникшими глубоко внутрь. Тэйон скупо улыбнулся. Как все, оказывается, просто. Даже душильник, поглощавший любую магию, не способен принять в себя сущность чистой стихии. Земля и воздух. Булыжник мог питаться способностью призывать ветер, но не самим ветром. Черно-серый с серебряными прожилками камень был мертв.

Как, впрочем, и магические способности магистра Алория.

Дата добавления: 2015-10-16