Угроза третья: миграция технологий и поумнение человечества.

Деннис Родман спасает мир

Ссылка на статью: http://rusrep.ru/article/2013/03/06/nuclear

Авторы: Виктор Дятликович, Андрей Веселов

Почему человечество все ближе к ядерной войне

Высочайшие привилегии и особое общение», посещение Национального катка и скейт-парка — вот то, чего удостоились северные корейцы, особо отличившиеся во время последнего ядерного испытания. Весь остальной мир получил очередное напоминание, что ядерный конфликт — это не страшилки времен холодной войны. Парадокс: за последние тридцать лет ядерного оружия в мире стало намного меньше, а угроза ядерного конфликта — намного реальнее.

«Уважаемый мистер Андропов… Поздравляю вас с новой работой. Я очень беспокоюсь, не начнется ли ядерная война между СССР и Соединенными Штатами. Вы, конечно, не обязаны отвечать на мой вопрос, но я хотела бы знать: почему вы хотите завоевать весь мир?» Вряд ли кому-то из современных школьников — что в России, что в Америке — придет в голову написать нечто подобное тому, что написала в свое время 10-летняя Саманта Смит. В школах учат не тому, как правильно ложиться во время атомного взрыва (ногами в сторону вспышки), а как спасаться от оползней, селей и обвалов — у этого знания есть хоть минимальные шансы пригодиться в жизни. А ядерная угроза, кажется, ушла из нее навсегда. Такое восприятие ядерной угрозы немного странно, учитывая, что к неожиданному применению ядерного оружия мир готов как никогда раньше. Понять, почему это так, можно, сравнив нынешнее время с ситуацией 30-летней давности.

1. Угроза первая: расширение круга избранных и игнорирование правил игры.

Что изменилось: Еще три десятка лет назад «ядерный клуб» был закрытым и малочисленным: сверхдержавы «соображали на пятерых». Участники «клуба» оговорили правила игры и довольно строго их придерживались, оставляя эмоции лишь для публичной предвыборной риторики. Сегодня же никто не сможет назвать точное число стран, обладающих ядерным оружием. А ранее оговоренные правила игры действуют как-то избирательно — половина игроков им подчиняется, а половина плевать на них хотела.

Почему изменилось: «Через двадцать минут начнется ядерная война, у вас есть возможность позвонить семье и попрощаться» — Джон Эндикотт, в 1962 году капитан Объединенного штаба планирования стратегических целей ВВС США, рассказывал, что именно с такими словами обратилось командование к ним, офицерам, находившимся в подземном командном пункте штаб-квартиры Стратегического командования ВВС. Ядерные боеголовки в тот момент были наведены на цели в СССР.

Насчет двадцати минут наверняка привирает, но то, что именно во время Карибского кризиса мир был ближе всего к ядерной войне, несомненно. Ведь первые пару десятилетий после создания ядерного оружия страны, им владевшие, рассматривали его не как мечту пацифиста и инструмент предотвращения войны, а как реальное оружие, которое можно применить в конкретном конфликте.

Фидель Кастро и Никита Хрущев остались очень недовольны поведением друг друга во время Карибского кризиса.

Prensa Latina/AP

Фидель Кастро в разгар кризиса убеждал Никиту Хрущева первым нанести по США ядерный удар, если американцы вторгнутся на Кубу: «Я понимаю дело так, что если агрессия развязана, нельзя уступать агрессорам еще и привилегию решать, когда следует использовать ядерное оружие».

«Это был бы не просто удар, а начало мировой термо­ядерной войны. Дорогой товарищ Фидель Кастро, я считаю данное ваше предложение неправильным, хотя понимаю, что вами двигало», — ответил Хрущев, сильно разочаровав и обидев товарища Фиделя. Равно как и многих сотрудников Пентагона.

Именно Карибский кризис заставил заговорить о сокращении и нераспространении ядерного оружия, благодаря чему и сформировался первый состав «ядерного клуба», куда кроме СССР и США вошли Великобритания, Франция и КНР. Юридически факт существования «клуба» оформил Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). По нему государством, официально обладающим ядерным оружием, считалась страна, которая произвела или испытала атомную бомбу до 1 января 1967 г­ода. Вашингтон, Москва и Лондон подписали договор сразу, в 1968 году, Париж и Пекин — намного позже, но правил игры придерживались и они.

ДНЯО часто критиковали как несправедливый, ведь получалось, что несколько стран узурпировали право на ядерное оружие только на том основании, что они первыми его создали.

— Что и говорить, в договоре зафиксирована очень эгоистическая позиция. Нам можно, а вам нельзя, и только потому, что вовремя вы на этот поезд не успели, — рассуждает бывший начальник Главного управления международного военного сотрудничества Минобороны Леонид Ивашев. — Но, надо признать, этот договор работал, а как-то по-другому ограничить «расползание» ядерного оружия было невозможно.

Установленные правила игры действительно работали. Где мытьем, где катаньем, где длинным долларом, где угрозами «ядерный клуб» убедил отказаться от своих ядерных программ Бразилию и Аргентину, которые при правой военной диктатуре были очень близки к обладанию ядерным оружием. ЮАР и вовсе удалось создать ядерную бомбу, но в итоге страна закрыла свою ядерную программу и присоединилась к ДНЯО.

— Можно сколько угодно говорить о том, что ДНЯО несправедлив, что он наделяет страны разным объемом прав, но давайте опираться на факты: на сегодняшний день угроза миру от членов пятерки «клуба» меньше, чем когда-либо раньше, — соглашается с Ивашевым академик РАН, руководитель Центра международной безопасности ИМЭМО Алексей Арбатов.

Оговорка про пятерку не случайна. Главная проблема в том, что правила игры не признали несколько государств. За последние десятилетия число ядерных держав пополнили Индия, Пакистан, Израиль и КНДР. И никто из них договор не подписал. Более того, они устроили собственный «междусобойчик», взяв себе за правило нарушать правила «ядерного клуба»: нельзя разрабатывать, а мы будем, нельзя экспортировать ядерные технологии, а мы поторгуем.

— Ни Индия, ни Пакистан не участвуют в деятельности таких серьезных международных организаций, как Комитет Цангера, который занимается определением списков запрещенных к экспорту в неядерные страны материалов. Они не работают в Лондонском клубе, созданном для предотвращения несанкционированного экспорта ядерных технологий, — говорит академик Арбатов.

Сдал малышей-плохишей один из их товарищей — Муамар Каддафи. В 2003 году он «купил» у международного сообщества амнистию своему режиму и возможность получать нефтяные сверхприбыли ценой отказа от ядерной программы. И даже предложил Ирану и Северной Корее последовать его примеру: «Это лучший выбор, чтобы избежать нежелательных последствий и не навлечь страдания на собственный народ».

А заодно Каддафи передал членам «ядерного клуба» документы, из которых стало ясно, что Пакистан наладил целый черный рынок по торговле ядерными технологиями и материалами.

Создателем этого рынка был Абдул Кадыр Хан, по совместительству еще и «отец» пакистанской атомной бомбы. Якобы без санкции властей он наладил п­оставки ядерных технологий и материалов в Ливию, Иран, КНДР.

Но ясно, что санкция была. Потому что, когда торговля вскрылась, Хана даже не судили — просто посадили на пять лет под домашний арест, а потом выпустили. И для всех пакистанцев он до сих пор национальный г­ерой, а не торговец ядерной смертью.

Каддафи, кстати, было за что обижаться на Хана. Тот продал ему чертежи устаревших образцов боеголовок: они были крупного размера, и их трудно было «посадить» на баллистическую ракету.

Каддафи же в свое время уговаривал Нурсултана Назарбаева сохранить на территории Казахстана советские ядерные арсеналы, чтобы в мире появилась «первая мусульманская атомная бомба». Об этом рассказал потом бывший министр иностранных дел Казахстана Касымжомарт Токаев. Но Назарбаев отказался.

А в 2010 году стало известно, что плодотворно сотрудничали на ниве создания ядерного оружия Израиль и ЮАР: The Guardian опубликовала секретные соглашения 1975 года о продаже Израилем режиму апартеида р­акет средней дальности «Иерихон» в комплекте с ядерными боеприпасами. Сделка не состоялась лишь потому, что южноафриканцев отпугнула цена: они решили, что дешевле создать бомбу самим, что вскоре и сделали.

Эти документы стали, кстати, первым «официальным» доказательством того, что у Израиля есть ядерное оружие. Более того, согласно данным открытого доклада Службы внешней разведки, Израиль — наряду с Россией, США и Китаем — обладает полноценной стратегической «ядерной триадой».

Окончание Карибского кризиса: американская авиация и ВМФ сопровождают советский корабль, вывозящий ядерные ракеты с Кубы.

AP

— Классическая триада, как логично предположить из названия, — это три компонента для базирования атомных зарядов: сухопутный, морской и воздушный. То есть это наземные ракеты, стратегическая авиация и подводные ракетоносцы, — поясняет «РР» руководитель Центра военного прогнозирования, доцент факультета мировой политики МГУ Анатолий Цыганок. — Если арсенал разделен таким образом, то целиком его уничтожить просто невозможно. Даже если накрыть все шахты и аэродромы, останутся находящиеся на дежурстве подлодки. А значит, в любом случае будет ответный удар.

Таким образом, создание параллельного «ядерного клуба», не сдерживаемого никакими правилами игры, приближало мир к ядерному конфликту быстрее, чем отодвигало от него разоружение СССР и США.

«Всего в ближайшее время получить бомбу могут 30–40 стран», — признал недавно экс-директор МАГАТЭ Мохаммед эль-Барадеи. Если предельно огрубить, это означает, что именно столько государств могут стать участниками разнообразных гипотетических ядерных войн.

Многих от неофициального вхождения в «клуб» пока удерживает лишь добрая воля. В принципе в любой момент готовы создать такое оружие Германия, Япония и Канада: технологически для них это будет совсем несложно.

А правители суннитской Саудовской Аравии дают п­онять, что примутся за создание ядерного оружия, как только оно появится у шиитского Ирана. Принц Турки аль-Фейсал, выступая в Великобритании перед руководством НАТО, прямо и без обиняков заявил: «Мы не допустим ситуации, когда у Ирана будет бомба, а у нас нет. Проще не бывает».

После ядерного испытания КНДР 64% южных корейцев выступают за разработку и принятие на вооружение Сеулом собственного ядерного оружия. Против лишь 28%. А депутаты Национального собрания республики от правящей партии уже призывали правительство страны разместить в Южной Корее американское тактическое ядерное оружие для поддержания «баланса сил».

2. Угроза вторая: размножение потенциальных ядерных конфликтов и неадекватность конфликтующих.

Что поменялось: Старое доброе ядерное противостояние было хорошо своей предсказуемостью. Потенциальный ядерный конфликт мог быть лишь один — между США и СССР с возможным вмешательством их союзников. Но руководство этих стран было вменяемым, по крайней мере до такой степени, которая практически исключала саму возможность войны. Новый ядерный мир безобразно многополярен, число потенциальных конфликтов между ядерными странами приближается к десятку, а ­руководство некоторых новых ядерных держав не всегда в ладу с доводами разума.

Почему поменялось: Рональд Рейган был веселым человеком. Самая известная его шутка на несколько часов ввергла в панику всю Америку. Ну, вы помните. «Мои соотечественники американцы, я рад сообщить вам сегодня, что подписал указ об объявлении России вне закона на вечные времена. Бомбардировка начнется через пять минут», — пошутил президент, не зная, что его радиообращение к нации уже транслируется в эфир.

Рональд Рейган никогда не упускал возможности показать, на какие советские города он направил бы ядерные ракеты.

Bettmann/Corbis/Fotosa.ru

Не слишком дипломатичен он был и в публичных выступлениях, не отказываясь от того, что ядерное оружие для него — все еще элемент наступательный: «Мы никогда не прекратим искать подлинный мир. Однако правда состоит в том, что равновесие сил теперь является очень опасным мошенничеством, поскольку это просто иллюзия мира. Действительность состоит в том, что мы должны найти мир через силу» (из выступления 1984 года).

Но при всей своей эпатажности Рейган, как и другие американские президенты, не забывал время от времени подписывать с СССР соглашения о разоружении — ОСВ-1, ПРО, ОСВ-2, РСМД, СНВ в трех частях, СНП. Появился опыт взаимных инспекций. Наконец, русские и американцы просто начали встречаться и смотреть друг другу в глаза. Другие ядерные государства со множеством оговорок все же можно было отнести к проамериканскому (Франция, Великобритания) или просоветскому (Китай) лагерю. Интрига ядерного противостояния была незамысловата.

Советские и американские дипломаты и даже первые лица государств, несмотря на декларируемые жесточайшие идеологические различия, садились за стол переговоров, улыбались, жали друг другу руки и чокались шампанским на приемах. Трудно представить нечто подобное в отношениях, скажем, иранских и израильских политиков.

Ким Чен Ын очень любит диснеевские мультики, баскетбол и ядерные испытания.

KNCA/EPA

Новый ядерный мир вообще не отличается ни адекватностью, ни структурированностью. В этом новом дивном мире самым активным переговорщиком между КНДР и США становится… баскетболист Деннис Родман, который передает Обаме через журналистов сообщение, что Ким Чен Ын ждет его звонка: тридцатилетний любитель диснеевских мультфильмов хочет обсудить с Обамой судьбы мира.

Израиль в этом новом мире в любой момент может начать войну с Ираном, а пока ограничивается периодическими убийствами иранских ученых, причастных к ядерной программе (за последние годы от рук неизвестных убийц погибли как минимум пять ученых, и иранские власти винят в этом именно израильские спец­службы).

Обитатели этого мира намного спокойнее относятся к самой возможности применить ядерное оружие. Мало кто помнит, но в 2002 году мир был почти так же близок к ядерному конфликту, как в 1962-м. Очередной конфликт Пакистана и Индии закончился заявлением президента Пакистана (теперь уже бывшего) Первеза Мушаррафа о том, что он готов отдать приказ о ядерной бомбардировке Индии: «Если индийские войска хоть на шаг вторгнутся на пакистанскую территорию через международную границу или линию контроля, то они не должны ожидать лишь обычной войны».

Закручиваются интриги, когда в конфликты замешаны на самом деле даже не две, а три стороны. Так, в истории с созданием ядерного оружия Индией и Пакистаном (добрых чувств друг к другу никогда не питавших) большую роль сыграл Китай, без которого эта «нелюбовь» вполне могла бы ограничиться средствами обычного ­вооружения.

— В Дели опасались китайской бомбы и поэтому — а вовсе не из-за Пакистана — решили создать свою, — говорит координатор программы «Проблемы нераспространения» Московского центра Карнеги, старший научный сотрудник ИМЭМО Петр Топычканов. — А потом испугался уже Пакистан, и этим воспользовался Китай, который помог технологиями Исламабаду.

Переговорный процесс между странами постоянно заходит в тупик: Индия не считает Пакистан равным себе ядерным партнером для диалога, а Китай не считает таковым Индию.

Индийские военные наблюдают за испытанием новой баллистической ракеты, способной доставить ядерные боеголовки до Пекина и Шанхая.

Altaf Qadri/EPA

Противостояние перманентно тлеет. Последнее обострение произошло уже в этом году, когда в бою на границе погибли два индийских и три пакистанских солдата. После этого полиция в индийском Кашмире стала распространять листовки-инструкции, где жителям всерьез рекомендовали быть готовыми к ядерному конфликту, строить бункеры в подвалах, запасать продукты и воду: «Если ядерный удар настиг вас на открытом пространстве, немедленно ложитесь и оставайтесь в этом положении. Дождитесь, пока ударная волна пройдет, а обломки строений перестанут падать. Если ударная волна не настигнет вас в течение пяти секунд, значит, вы находитесь д­остаточно далеко от эпицентра взрыва». Вот куда, ­наверное, эмигрировали военруки, которые в советских школах преподавали гражданскую оборону. И нормативы «Действий при вспышке ядерного взрыва» (две секунды — «отлично», три — «хорошо», четыре — «удовлетворительно») теперь сдают не в российских школах, а в пакистанских.

Конечно, вполне возможно, что все это болезни роста. Ведь когда-то и Китай не был образцом выполнения правил «ядерного клуба». Чего уж там, Мао Цзэдун и вовсе считал, что ядерная война — благо для цивилизации. По крайней мере именно ему приписывают занятный диалог с руководителем итальянской компартии Пальмиро Тольятти.

Как-то Мао Цзэдун на совещании коммунистических и рабочих партий социалистических стран в Москве в 1957 году высказался в том духе, что «если во время [ядерной] войны погибнет половина человечества, это не имеет значения. Не страшно, если останется и треть… Если действительно разразится атомная война, не так уж это и плохо, в итоге погибнет капитализм, во всем мире будет лишь социализм и на земле воцарится вечный мир». Говорят, товарищ Тольятти удивился: «Товарищ Мао Цзэдун! А сколько в результате атомной войны останется итальянцев?» Мао спокойно ответил: «Нисколько. А почему вы считаете, что итальянцы так важны человечеству?»

Еще товарищ Мао говорил, что Запад пренебрежительно относится к КНР, потому что у нее «нет атомной бомбы, а есть только ручные гранаты». Сегодня Китай п­овзрослел, остепенился и по крайней мере официально подписывается под всеми правилами игры «ядерного клуба», присоединяясь к санкциям против КНДР. Зато в новом ядерном мире иногда встречаются подобия обезьян уже с ядерной гранатой: никогда не знаешь, что они сделают в следующий момент.

Кроме того, политический режим Китая довольно стабилен, а тот же Пакистан постоянно балансирует на грани то военного переворота, то гражданской войны, и у кого в руках в итоге может оказаться ядерный чемоданчик, страшно представить.

Угроза третья: миграция технологий и поумнение человечества.

Что поменялось: Когда ядерными технологиями обладали пять государств, за ними были налажены серьезный контроль и учет. Режимы, не придающие особого значения словам «права человека», просто запирали физиков-ядерщиков в лабораториях и мешали им делиться с кем-либо своим сокровенным знанием. А общее развитие науки в подавляющем большинстве остальных стран не позволяло их ученым приблизиться к разгадке тайны термоядерного синтеза.

Но последние тридцать лет развалили одну великую ядерную державу, сделали намного более открытыми другие, и технологии вместе с учеными начали медленно мигрировать по миру. Препятствовать этому процессу уже невозможно — можно разве что его минимизировать. Но это означает, что при большом желании собственной ядерной программой может обзавестись любая страна и даже любая террористическая организация.

Почему поменялось: Первыми «ядерными мигрантами» были ученые Третьего рейха, разрабатывавшие «оружие возмездия» для Гитлера.

— Первой атомное оружие могла получить Германия, — напоминает Алекандр Цыганок. — «Оружие возмездия», о котором твердил Гитлер, вовсе не сказка. Вот тогда бы мало никому не показалось! И будьте уверены, они бы сразу его применили. И не против наших союзников по Второй мировой, а против нас. Это после оружие появилось у американцев, и, видимо, не без помощи нацистских ученых. Они же вывезли и экспериментальный реактор из Хайгерлоха. Потом бомбой обзавелся Союз — так возник баланс, и это на самом деле большая удача.

Не исключено, что кто-то из немецких ядерщиков эмигрировал в Латинскую Америку и подтолкнул ядерные программы Аргентины и Бразилии.

Но настоящая опасность расползания ядерных мозгов и материалов в новейшее время появилась, конечно, после распада СССР. Именно утечки на черный рынок материалов, технологий и ученых с территорий плохо контролируемого постсоветского пространства больше всего беспокоили Запад. Сигналы поступали угрожающие. Согласно исследованиям Стэнфордского университета, с 1992 по 2002 год с ядерных объектов бывшего СССР украли 40 кг пригодного для производства оружия урана.

Наглядный пример — злоключения алтайского ученого Леонида Григорова, который в середине 90-х нашел в заброшенной геофизической лаборатории 400 г плутония и несколько лет хранил его у себя в гараже в свинцовом цилиндре. По словам Григорова, он неоднократно пытался рассказать о своей находке различным государственным структурам, но понимания не находил. Государство приняло опасный груз обратно только в 2004 году, а на ученого-пенсионера завело уголовное дело, но после прекратило за «деятельным раскаянием» последнего.

Потом оказалось, что страхи слегка преувеличены: 40 кг якобы украденного урана так нигде и не всплыли. Зато вот биография «отца» пакистанской ядерной бомбы Абдул Кадыр Хана: окончил университет в Карачи, уехал учиться в ФРГ, где стал инженером-металлургом, работал в физической лаборатории в Амстердаме и в какой-то момент начал участвовать в секретных проектах по обогащению урана компании URENCO, созданной ФРГ, Великобританией и Голландией. А потом с украденными секретными документами вернулся в Пакистан и начал колдовать над пакистанской бомбой.

Родина приняла его с распростертыми объятиями, ведь, как сказал еще в 1965 году министр иностранных дел Пакистана Зульфикар Али Бхутто, «если Индия создаст свою атомную бомбу, значит, и нам придется сделать свою, даже если ради этого нам придется сидеть на хлебе и воде или вовсе умирать от голода. Бомба есть у христиан, у иудеев, а теперь еще и у индуистов. Почему бы и мусульманам не обзавестись своей?».

На хлебе и воде сидеть не пришлось: доступ к ядерным секретам Пакистану обеспечила безалаберность европейских спецслужб.

Сегодня, согласно документам, опубликованным WikiLeaks, власти США всерьез опасаются, что ядерные материалы того же Пакистана могут оказаться в руках боевиков-исламистов. В 2009 году посол США в Исламабаде Энн Паттерсон докладывала в Госдепартамент: «Больше всего нас беспокоит не то, что какой-нибудь боевик украдет целое ядерное устройство, а что кто-то, работающий на объектах правительства Пакистана, сможет постепенно вынести достаточно материала для изготовления оружия».

При этом Паттерсон ссылалась в том числе на разговор с высокопоставленным российским дипломатом Юрием Ковалевым, который в ходе российско-американских переговоров утверждал: «В ядерной и ракетной программах Пакистана напрямую задействованы 120–130 тысяч человек. Невозможно гарантировать, что все они на сто процентов лояльны и надежны».

— В Пакистане существует целая система безопасности и выявления неблагонадежных, которая, как они утверждают, эффективно работает, — говорит Петр Топычканов. — И вот здесь у меня возникает вопрос. Эта же система применяется в том числе для подготовки охранников высших руководителей страны. Два года назад своим собственным охранником был убит глава провинции Пенджаб Салман Тасир. Значит, сбой внутри системы возможен. Значит, возможны, скажем, передача террористам технологий, материалов или ослабление режима на ядерных объектах.

Стоит также вспомнить, что пакистанская «система безопасности» не смогла предотвратить убийство террористами бывшего премьер-министра Беназир Бхутто в декабре 2007 года, что еще раз ставит под сомнение ее эффективность, в том числе в плане охраны ядерных объектов.

Начать полномасштабную ядерную войну террористы не в состоянии, но реакцию на возможный ядерный т­еракт со стороны исламистов трудно спрогнозировать. Особенно если в результате атаки пострадают граждане США или других стран НАТО. В атмосфере неминуемой истерики и паники такой реакцией могло бы стать применение тактического ядерного оружия уже против самих террористов. Тем более что подобные разговоры уже велись после 11 сентября 2001 года. В США за это активно ратовал сенатор-республиканец полковник Стив Байер.

«Прекратите посылать в Афганистан подразделения спецназа, — требовал он. — Было бы наивно предполагать, что в пещерах, где укрываются террористы, нет биотоксинов и отравляющих химикатов. Давайте воспользуемся тактическим ядерным оружием и “прикроем” эти пещеры на ближайшую тысячу лет!»

На первый взгляд такая позиция кажется маргинальной и показательно реакционной, но Байер вовсе не маргинал, он лоббист крупнейших американских корпораций — McKesson и Reynolds Tobacco — и очень близок к экс-кандидату в президенты США Джону Маккейну.

4. Наиболее реальный сценарий.

Таким образом, угроза ядерной войны никуда не исчезла. Она просто трансформировалась. Вместо опасности глобального ядерного конфликта появился риск местных локальных войн, во время которых одна из противоборствующих сторон, а то и обе могут шмальнуть парой-тройкой атомных зарядов.

— Вооруженное противостояние с применением ядерного оружия между Дели и Исламабадом, например, может произойти в любой момент, — уверен Алексей Арбатов. — Несмотря на то что такая ядерная война будет носить региональный характер, ее последствия все равно будут глобальными и нанесут ущерб всему населению Земли. В том числе из-за гигантских пожаров.

Эта угроза не так велика, как глобальная война. Она пока не грозит всему человечеству. Максимум покроет радиацией какую-нибудь половину Южной Азии. До нас и США долетят крохи. Но эта угроза, к сожалению, значительно более реальна. Эффективных процедур ее сдерживания международное сообщество еще не придумало. Разве что Барак Обама все-таки попросит у Денниса Родмана телефон Ким Чен Ына…

Дата добавления: 2015-10-16