С жестокостью зрелых лет

Не можем прозревать зенит мы

Очами юности, когда

Порыв ещё не отлит в ритмы

Холодным мужеством труда.

Теперь, в расчисленное слово

Заковывая давний бред,

Касаюсь смутных форм былого

Резцом упругим зрелых лет.

И легкой дрожью сердце бьётся,

Заглядывая сквозь стихи

В провал бездонного колодца –

В соблазн, кощунство, ложь, грехи.

Но не хочу фатой молчанья

Укрыть лукавую судьбу,

Стяжать пустые величанья

За верность Отчему гербу.

Да, путь был узок, скользок, страшен,

И не моя заслуга в том,

Что мне уйти из тёмных башен

Она дала святым мостом.

Быть может, ты, в грядущем веке

Над той же бездною скользя,

Поймёшь, взглянув на эти вехи,

Куда влечёт твоя стезя.

-. Следующим стихотворением, которое привлекло внимание Павла было “Первая вестница”.

9. ПЕРВАЯ ВЕСТНИЦА Когда, в борьбе изнемогая,Взметает дух всю мощь на плоть,Миг раздвоенья ждёт другая –Вползти, ужалить, побороть. Она следит за каждым шагом;Она скользит сквозь каждый сон;То вспыхивает буйным флагом,То облечёт себя в виссон, То девушкою у колодцаПрикинется на беглый миг,То сказкой лунной обернётся,Одна – во всём, всему – двойник. В раденьях, незнакомых прежде,Испепеляющих дотла,Она в монашеской одеждеХлыстовской бледностью светла. В ночь игр, упорства и азартаЕдва удержишь лёгкий крик,Когда внезапно ляжет картаСпокойно-бледной дамой пик. Фонарь у мокрых скамей сквераЕё усмешки знает власть,И то, что смысл, надежда, вера –В одном коротком слове: пасть. И будешь, медленно сгорая,Молить, чтоб уличная мгла –Слепая, мутная, сырая,Угль истязанья залила. -. “Вот это стихотворение лучше, точнее других передает, как в психике человека проявляются демонические инспирации женственной природы, у меня тоже, всегда так происходит” - подумал он и продолжил читать дальше, через несколько стихотворений было это: 2. РОМАНТИЧЕСКИЙ ЗАПЕВ Без герба, без знамени, без свиты,Без заклятых знаков на бронеЧерез топь Народной АфродитыЯ летел на ржущем скакуне. Я летел – и только факел смольныйКак ножом выкраивал из тьмыКлочья, пряди, – хлопья жизни дольной,Но ещё разумные, как мы. Ты ль меня с подземной цитаделиКружевницей Ночи позвала,Завихряла тонкие метели,В дни дождей двоила зеркала?Разве голос твой тысячешумныйМог бы звать виолой снеговой,Как напев погибели безумной. Разве – твой? Что ты знаешь о подземных перлах,Чьей игре смеется госпожа, –Ты, соблазн у первого из первых Рубежа?О богах мятежного надира,О заветах чёрной чистотыЧто, каросса, мутный сколок мира, Знаешь ты?! Дальше, ниже!.. Где, за Ахероном,Охраняя девственный приют,Кружат луны в траурных коронахИ поют, - Сначала Павел не придал ему особого значения, он прочел еще несколько стихотворений и вечером лег спать, в ту же ночь ему приснилось, как он точно так же летит над темным инфра - Омском, прямо над инфра – рекой Иртыш, в районе, железно - дорожного моста. Весь окружающий ландшафт был очень мрачен и темен, где то внизу, похожим на неоновое свечение выделялись силуэты зданий, моста и берегов реки. Когда он проснулся утром, то, конечно, вспомнил все эти стихотворения и свой ночной сон. - “Это еще один знак для меня”,- подумал он. -. Затем он продолжил читать стихи Андреева. Во второй половине тома, находится цикл стихотворений разных лет, предпоследним было стихотворение “Когда-то раньше, в расцвете сил…”. Когда-то раньше, в расцвете сил,Десятилетий я в дар просил,Чтоб изваять мне из косных рудВо имя Божье мой лучший труд. С недугом бился я на краюИ вот умерил мольбу свою:Продлить мне силы хоть на годаВо имя избранного труда! Но рос недуг мой, я гас и чах,И стал молиться о мелочах:Закончить эту иль ту главу,Пока не брошен я в пасть ко льву. Но оказалось: до стран тенейМне остаётся десяток дней:Лишь на три четверти кончен труд,И мирно главы в столе уснут. Хранить их будет, всегда верна,Моя подруга, моя жена.Но как бессилен в наш грозный векОдин заброшенный человек! Ты просьб не выполнил. Не ропщу:Умеет Тёмный вращать пращуИ – камень в сердце. Но хоть потомНаправь хранителей в горький дом: К листам неконченых, бедных книгТам враг исконный уже приник:Спаси их, Господи! Спрячь, храни,Дай им увидеть другие дни. Мольба вторая – на случай тот,Коль предназначен мне свет высот:Позволь подать мне хоть знак во мглеМоей возлюбленной на земле. Молитва третья: коль сужденоМне воплощенье ещё одно,Дай мне родиться в такой стране,В такое время, когда волнеБогосотворчеств и прав душиНе смеет Тёмный сказать: Глуши! Дай нам обоим, жене и мне,Земли коснуться в такой стране,Где строют храмы, и весь народК Тебе восходит из рода в род. -. “Так,- подумал Павел,- значит Даниил Андреев, должен подать какой-то знак Алле Александровне, после того, что со мной произошло, я думаю, что это вполне реально. Стихотворения “С жестокостью зрелых лет”, “Романтический запев”, потом мой ночной полет над инфра - Омском, только не пойму, сон это был или действительно инфрафизическое странствие?- ладно, это не так уж и важно, главное, что это было. Все это знаки для меня, может быть знак Андреевой будет во время или перед нашей с ней встречей, это было бы здорово, для нее это было бы лучшим доказательством моих полномочий, да и для меня, тоже стало бы последней точкой. Надо писать статью, ехать с ней в Москву и под этим предлогом просить о встрече с Андреевой”. -. До середины сентября, первый том был прочитан и Павел начал обдумывать содержание своей статьи, мысли и идеи у него были, но опыта для того, что бы писать, никакого. Самое главное, пока, он еще не знал, как все эти идеи связать в единую, цельную концепцию. Каждый вечер, вернувшись с рынка домой, после того как все его родственники уходили на свою старую квартиру, Павел оставался в квартире один – осень, тишина, ни звонков, ни шагов. Потом когда он ложился спать и находился в пограничном состоянии между сном и бодрствованием, идеи буквально роились в его голове.

-. Атмосфера немного напоминала затишье перед бурей, на новой его квартире телевизора, пока, еще не было, поэтому он часто ходил на свою старую квартиру и смотрел на видео фильм “Последний герой” режиссера Алексея Учителя и фильм “Игла” режиссера Рашида Нугманова. Во время просмотра “Иглы”, Павел однажды задумался,- “Бошетунмай, что может означать это слово? - бошетунмай, бошетунмай, бошетунмай, бошетунмай… “но голос тот был и пьянящ и летуч и смутен, как нежная тень”, да, точно, это очень похоже на тот самый полушепот женских демонических сущностей, который я слышал в юные свои годы, а фраза “стой! – опасная зона!- работа мозга!” – это видимо про то, что во время третьей стадии метаисторического познания, когда происходит осмысление пережитого метаисторического и инфрафизического опыта нужно быть очень осторожным так, как именно на этой стадии происходит большинство ошибок”.

-. Однажды, в один из этих осенних дней, когда в спальне своей новой квартиры Павел просто лежал на кровати, то в пустом пространстве комнаты, он вдруг увидел свисающие от куда то сверху инфрафизические покрывала, которые по внешнему виду немного напоминали большие морские водоросли, видение продлилось всего несколько секунд и потом исчезло. В октябре, с ним произошло еще одно удивительное событие, на этот раз уже во время ночного сна, он совершил трансфизическое странствие в первый из миров Возмездия – Скривнус. В его памяти остались только два четких образа, первый – это изрытая пещерами стена котлована и второй – площадка, вся до отказа заполненная копошащимися на ней фигурами тех, кто был когда-то людьми, Павел находился в тот момент прямо над этой площадкой, на определенной высоте. Во время этого странствия, ему очень хорошо запомнилось неприятное ощущение сдавленности всего тела, как будь-то оно было заковано в тесный железный скафандр. -. 2 ноября 1996 года, по телеканалу ОРТ, была передача “Под знаком Пи”, посвященная Даниилу Андрееву. В передаче, чередуя эпизодами, показали интервью нескольких человек, в том числе и А.А.Андреевой, в котором она, как то странно и пространно высказалась о “Розе Мира”, а другой участник передачи - православный священник по фамилии (кажется) Дронов сказал, что “Роза Мира” – “ это сказка, тепло написанное сочинение”. -. Передача эта, Павла очень рассердила, - “Да, как так-то,- подумал он,- сама Алла Александровна Андреева противоречит своему бывшему мужу, что она творит, какое она право имеет?- собрала вокруг себя каких-то непонятных личностей, “Урания” эта,.. еще фондом имени Андреева назвались, они, наверное, не одного меня от себя оттолкнули, по заграницам, да по Волге на кораблях раскатывают, стишки читают, для популяризации “Розы Мира” ничего толком не делают, сидят только в своем офисе и все. “Роза Мира” сказка, тогда я кто? – сказочный герой, что ли? - как они смеют говорить такое, лезут не в свое дело, я же конкретный, реальный, живой человек. Сейчас, для того что бы, как можно больше людей спасти, о “Розе Мира”, о “Железной мистерии” и о пророчестве третьей мировой на всех углах надо кричать, а здесь получается, что они только пакостят и “Розу Мира” компрометируют”. -. Потом, немного успокоившись, он решил,- “Значит, Андреева не верит в “Розу Мира”, что ж отлично, если ей будет знак, то хочет она того или нет, но она просто будет обязана напечатать мою статью хотя бы в “Урании”, Если это произойдет с ее подачи, то наверняка это вызовет большой резонанс, значит все складывается самым наилучшим образом. Напишу статью, как смогу, в “Урании” и в окружении Андреевой есть писатели, журналисты, они, наверняка, помогут мне потом привести ее в надлежащий вид. Пока больше, у меня ни чего нет, статья как раз послужит формальным поводом для встречи с Андреевой, встречусь с ней, опубликую статью и все, потом залягу на дно. Надо будет, как-то сделать так, что бы правду обо мне, знало пока, как можно меньше людей, жизнь моя, сейчас дорогого стоит, Пушкина убил специально засланный для этого Гагтунгром человек и мне не зря, наверное, Цой советует следить за собой и быть осторожным, к общественной деятельности, я пока еще совершенно не готов. В песне “Звезда” Цой поет, что до того как “придет ночь, а за ней гроза”, то есть до ядерной войны, за Розу Мира будут “голосовать тысячи рук”. Как это будет, пока, даже себе и не представляю, мой материал рассчитан, пока только на людей прочитавших “Розу Мира”. ” -. Через несколько дней Павел, наконец-то, собрался с мыслями, взял общую тетрадь, сел за стол и стал писать. К большому его удивлению кое-что у него начало получатся, в состоянии воодушевления и небольшого нервного возбуждения, без сна и отдыха, он просидел ровно 24 часа. Статью он назвал строчкой из песни Виктора Цоя - “Он придет и приведет за собой весну”. Основная идея статьи была в том, что бы перечислить все накопленные факты подтверждающие истинность Андреевской концепции и в конце статьи написать о предсказании третьей мировой войны, это, по мнению Павла должно было, как-то заставить читателя задуматься над всей этой информацией. -. Связать все мысли во едино, ему помог “Великий Инквизитор” Ф.М. Достоевского, эта идея пришла к нему, уже в процессе работы над статьей. До Нового года, ему нужно было совершить еще одну коммерческую поездку в Москву, в начале декабря он купил железнодорожные билеты на середину месяца, за день, за два, до поездки работа над статьей была закончена, осталось всего лишь переписать ее из черновиков на чистовик. Павел принялся переписывать, статья получилась довольно большая, поэтому эта работа тоже потребовала определенных усилий и времени. До поездки, переписать на чистовик он не успел, потом он пробовал писать в поезде, но из-за вагонной тряски ничего не получилось. Ранним декабрьским утром поезд доставил Павла на Казанский вокзал города Москвы, выйдя из вагона, он прошел в здание вокзала, сел в кресло зала ожидания и за пару часов закончил работу до конца, потом он поехал в общежитие на Коньково, там он оставил свои вещи и в приподнятом настроении, отправился в офис “Урании”. -. Опять станция метро “Китай-город”, знакомые улицы, переулки, здание, в котором расположен офис “Урании”. Оказавшись в помещении редакции Павел озвучил, какому-то сотруднику свою просьбу встретится с Андреевой, ему ответили, что надо подождать, часа через полтора приедет Татьяна Антонян, она сможет созвонится с Аллой Александровной и спросить у нее разрешение о встрече. Павел оставил свою сумку в редакции и пошел бродить по Москве, через несколько кварталов, он зашел в большой магазин, купил видеокассету с фильмом о Викторе Цое, “Человек в черном” режиссера Александра Разбаша и затем вернулся в “Уранию”. Татьяна Антонян уже была на месте, по просьбе Павла она позвонила Алле Александровне и сказала, что пришел молодой человек, который написал по “Розе Мира” статью и хочет с ней встретиться, для того что бы лично зачитать ей статью… -. Нет, было немного по другому, пока, Павел ходил по Москве, Татьяна Антонян пришла в “Уранию”, когда ей рассказали о Павле, она позвонила Андреевой, но Алла Александровна встречаться с Павлом не захотела, она сказала Антонян, что бы он оставил статью в редакции, для того, что бы потом кто-нибудь эту статью ей довез и прочитал. -. Может быть и так, но вот, то о чем я сейчас расскажу, было точно, когда Павел опять пришел в “Уранию” и услышал про отказ Андреевой, то, конечно, сразу очень расстроился. Это сразу ломало все его планы. Тогда он попросил сам лично поговорить по телефону с Аллой Александровной, по его просьбе ему набрали Андрееву и подозвали его к телефону. Не смотря на все его доводы и уговоры, встретиться Алла Александровна так и не согласилась, ему ничего больше не оставалось, как оставить статью в редакции и поехать в общежитие. -. Бывший однокурсник Павла – Матвей Александров – учился сейчас в Московской аспирантуре, приехав в столицу, он довольно быстро освоился, сразу получил комнату в общежитии, стал старшим на этаже и помощником депутата Государственной Думы. В этот раз Павел остановился у него. Приехав в общежитие, он не находил себе место, - “ Такого от Андреевой, я никак не ожидал,- думал он,- что же делать?” -. Тогда, он вспомнил первый куплет из песни “Мама, мы все тяжело больны”. Зерна упали в землю, зерна просят дождя.Им нужен дождь.Разрежь мою грудь, посмотри мне внутрь,Ты увидишь, там все горит огнем.Через день будет поздно, через час будет поздно,Через миг будет уже не встать.Если к дверям не подходят ключи, вышиби двери плечом. -. “Может быть, эти строки как раз про эту ситуацию,- подумал он,- надо пойти на станцию метро и позвонить в “Уранию” ”. Не медля ни минуты, Павел обулся и пошел на станцию метро “Коньково”, здесь он нашел телефон-автомат и набрал номер редакции, когда трубку подняли, то он попросил к телефону Татьяну Антонян. Когда она взяла трубку, то он опять ей представился и потом робким, срывающимся голосом сказал ей, что он, наверное, тот самый человек, про которого писал Даниил Андреев. - Какой человек?- засмеялась Антонян. - Ну, про которого, Андреев писал в “Розе Мира”,- ответил он ей. В трубке повисла небольшая пауза,- “Пожалуйста, - продолжил Павел, мне необходимо встретится с Андреевой”. От волнения он весь напрягся и все мысли в его голове стали путаться. -. Да, да, да,- начала говорить ему Антонян. -. Прочитайте мою статью Андреевой сегодня, это продолжение “Розы Мира”, завтра я приеду к вам в офис и мы поедем к Андреевой,- быстро выдал он. -. Да, да, да,- говорила Антонян. -. До свидания,- сказал ей Павел, потом он положил трубку и с облегчением выдохнул воздух из легких. Ничего не подозревая, думая, что Антонян приняла его слова вполне серьезно, он отправился в общежитие. -. В первой половине следующего дня, он снова приехал в “Уранию”, робко войдя в офис, он прошел в первую комнату, расположенную вправо по коридору. Татьяна Антонян в это время, как раз была в этой комнате, когда она его увидела, то на ее лице появилось недовольное выражение. -. Здравствуйте, - тихо сказал Павел,- вы прочитали мою статью Алле Александровне?- спросил он у Татьяны Антонян. - Нет, вам же сказали, звоните позже,- сказала Антонян и сразу убежала в соседнюю комнату. -. От горечи и обиды у Павла сразу перехватило дыхание и стало тяжело дышать, он вышел из офиса на улицу и побрел по тротуару. В его голове вихрем стали носится мысли,- “Почему она так, сделала, я же открыл ей такую тайну, она, что хочет навредить мне?” -. Когда на следующий день, Павел уезжал из Москвы, то дышать ему по прежнему было тяжело, а в груди было такое ощущение, что в ее середину как будь то воткнули деревянный кол. В Омск, он вернулся с тяжелым чувством на сердце и этой сильнейшей психосоматической травмой, роковых последствий, которой, он пока, еще себе не представлял. Когда он взглянул на свои черновики, то увидел в них много часто повторяющихся слов и других серьезных недочетов, тогда он понял, что нужно снова садиться за письменный стол и основательно переделывать всю статью. Но так как все его мысли, в тот момент, были только о том, как Алла Александровна Андреева воспримет его статью, желания у него на это совершенно ни какого не было. -. С этим периодом его жизни, связанны сразу три песни Виктора Цоя: “Последний герой”, “Попробуй спеть вместе со мной” и “Мы хотим танцевать”. Ночь коротка, цель далека, Ночью так часто хочется пить, Ты выходишь на кухню, Но вода здесь горька, Ты не можешь здесь спать, Ты не хочешь здесь жить. Доброе утро, последний герой! Доброе утро тебе и таким, как ты, Доброе утро, последний герой. Здравствуй, последний герой! Ты хотел быть один, это быстро прошло, Ты хотел быть один, но не смог быть один, Твоя ноша легка, но немеет рука, И ты встречаешь рассвет за игрой в дурака. Доброе утро, последний герой! Доброе утро тебе и таким, как ты, Доброе утро, последний герой. Здравствуй, последний герой! Утром ты стремишься скорее уйти, Телефонный звонок, как команда "Вперед!" Ты уходишь туда, куда не хочешь идти, Ты уходишь туда, но тебя там никто не ждет! Доброе утро, последний герой! Доброе утро тебе и таким, как ты, Доброе утро, последний герой. Здравствуй, последний герой! -. Нигде не находя себе места, он все таки сделал над собой волевое усилие и снова принялся за работу над статьей. Каждый день, теперь он просыпался ровно в шесть часов утра и садился за письменный стол, примерно в восемь часов, ему звонил его отец и говорил, что сейчас он уже выходит. Павел быстро завтракал, потом приходил его отец и они вместе вывозили товар на рынок (куда, естественно, Павел идти не хотел). Вечером Павел снова садился за письменный стол и работал до двух часов ночи, из за психосоматического удара ткани внутри его груди и неба воспалились и как бы чуть-чуть потрескались, из-за чего во время работы над статьей, ему часто хотелось пить, поэтому для того что бы немного выпить воды, он часто ходил на кухню. То что, песня “Последний герой”, написана как раз, про эту самую ситуацию, Павел понял на второй – третий день работы, информация, которая, была ему в этот момент необходима, содержится в припеве песни: Доброе утро, последний герой! Доброе утро тебе и таким, как ты, Доброе утро, последний герой. Здравствуй, последний герой! -. Когда Павел это понял, то моральный дух его, снова возродился, укрепился и возрос неимоверно. Это его состояние хорошо отражено в песнях “Попробуй спеть вместе со мной” и “Мы хотим танцевать”. -. Честно говоря, даже, после песни “Дождь для нас”, такой информационной поддержки, он ни как не ожидал. Квартира, которую, купила семья Павла, раньше принадлежала одинокой пожилой женщине. Все лето, Павел был увлечен только своими размышлениями о внезапно открывшихся ему горизонтах и тайнах, своими торговыми делами и общением с друзьями, поэтому обратить свое внимание на техническое состояние квартиры, ему даже не приходило в голову. -. Сделать ремонт в только что купленной квартире, его семья изначально, не планировала, они были счастливы тем, что им, наконец-то, удалось осуществить свою давнюю мечту - приобрести квартиру расположенную близко к месту работы, это было и хорошим вложением денег и сразу решало массу проблем. Когда наступила зима, то оказалось, что форточки на старых деревянных окнах, “хрущевского” дома не закрываются, но привести их в порядок, было уже весьма затруднительно, да и времени на это у Павла уже не было. Особенно холодно было на кухне и в зале, в спальне, где Павел спал и работал над статьей, было немного теплее. Последние десять дней, перед новым 1997 годом, были очень холодными, ночью температура за окном опускалась до минус сорока градусов, в квартире Павла, тоже, стало очень холодно. Павел сидел за столом в зимнем китайском пуховике, зимних кроссовках (сделанных в городе Тоболе), зимних синтепоновых штанах от лыжного костюма (производства СССР), шапке и писал, пальцы его, естественно… На улице снег утратил свою белизну, В стеклянности талой воды мы видим луну. Мы идем, мы сильны и бодры... Замерзшие пальцы ломают спички, От которых зажгутся костры. Попробуй спеть вместе со мной, Вставай рядом со мной... Попробуй спеть вместе со мной, Вставай рядом со мной... Это наш день, мы узнали его по расположению звезд, Знаки огня и воды, взгляды богов. И вот мы делаем шаг на недостроенный мост, Мы поверили звездам, И каждый кричит: "Я готов!" Попробуй спеть вместе со мной, Вставай рядом со мной... Попробуй спеть вместе со мной, Вставай рядом со мной... Те, кто слаб, живут из запоя в запой, Кричат: "Нам не дали петь!", Кричат: "Попробуй тут спой!" Мы идем, мы сильны и бодры... Замерзшие пальцы ломают спички, От которых зажгутся костры. Попробуй спеть вместе со мной, Вставай рядом со мной... Попробуй спеть вместе со мной, Вставай рядом со мной... -. Песня “Попробуй спеть вместе со мной”, написана про ситуацию последних десяти дней 1996 года. Пальцы у Павла замерзали и немели, но все-таки, они “ломали спички, от которых зажгутся костры”. Мы хотим танцевать Наше сердце работает, как новый мотор, Мы в четырнадцать лет знаем все, что нам надо знать, И мы будем делать все, что мы захотим, Пока вы не угробили весь этот мир. В нас еще до рождения наделали дыр, И где тот портной, что сможет их залатать? Что с того, что мы немного того, Что с того, что мы хотим танцевать? Наше сердце работает, как новый мотор, Почему и чего мы еще должны ждать, И мы будем делать все, что мы захотим, А сейчас, сейчас мы хотим танцевать. Мы хотим танцевать... Мы хотим танцевать... Мы хотим танцевать... Мы хотим танцевать... -. Песня “Мы хотим танцевать”, тоже написана про ту же самую ситуацию. Днем Павлу, в тяжелой, стесняющей нормальный кровоток одежде, приходилось стоять на рынке, потом когда он возвращался в свою холодную квартиру, то практически сразу же садился за письменный стол. От холода и постоянной эмоциональной и физической нагрузки, своего тела, практически он уже не чувствовал. Немного согреться ему удавалось только тогда, когда он принимал теплую ванну или забирался под теплое зимнее одеяло. Для того, что бы хоть как-то снять жуткое нервное напряжение и разогнать по организму кровь, во время работы над статьей, он начал делать небольшие перерывы – включал магнитофон с песнями Виктора Цоя, вставал из-за стола и танцевал. -. Песня “Мы хотим танцевать”, идеально, с зеркальной точностью отражает ситуацию, мысли и эмоциональный настрой Павла в эти дни. После последней своей поездки в Москву, он был очень зол на Аллу Андрееву и Татьяну Антонян, но в первую очередь злился он на самого себя,- “Нужно было заранее созвонится с “Уранией” и договорится о встрече с Андреевой,- думал он,- опять моя поспешность меня подвела, не продумал, не предусмотрел, был по уши рад, что удалось кое-что написать, а эту деталь из виду упустил, как не вяжется это “уранийское” высокомерие и презрение к людям с “Розой Мира”. Мы хотим танцевать, мы хотим танцевать, значит, Виктор со мной сейчас, никак не могу к этому привыкнуть, это просто в голове не укладывается, значит, все равно придет момент, когда мы придем заявить о своих правах и будем делать все, что захотим, пока, “они” не угробили весь этот мир. Первая стадия инфрафизического познания произошла у меня в 13 лет, поэтому в 14, мы уже знаем все, что нам надо знать, вот расшифровка этой песни”.

-. Слово “они”, обращено в данном случае, ко всему внешнему миру, если хотите всему человечеству.

-. Даже праведник, уважаемые читатели и тот может рассердится, тем более в такой ситуации. “После того, как статью прочитают Алле Андреевой,- думал Павел,- встречаться со мной, она тем более, уже не захочет, надо было не отдавать статью, а только договорится о встрече, например, через месяц. Без знака, о котором, пишет Даниил Андреев, ничего у меня не получится, статья так коряво написана, что опубликовать ее в другом издании, будет, наверное, совершенно не реально, есть правда небольшая надежда на отрывок о Викторе Цое. Как все это противоречиво и абсолютно не совпадает, с одной стороны, вот эта, реальная жизненная ситуация и мои более чем, скромные, если не сказать больше, авторские возможности, а с другой, сразу в трех своих песнях, Виктор говорит мне, что видит все, что со мной сейчас происходит и что, все будет хорошо, только его песни и дают мне силы для работы, иначе я ничего бы не делал.

По Андрееву, например,- продолжал рассуждать он,- после войны я должен быть “гением слова”. Как опять, все это понимать, что такого чудесного должно со мной произойти? – даже, если пройдет много времени, даже, через года, я же останусь все тем же человеком, Павлом Тарасенко. Правда в теории, то есть в “Розе Мира” и в “Железной мистерии”, какое то объяснение этому я нашел, но если, я сам этого, пока, еще не понимаю, то, как мне объяснить, донести это до других людей. Хотя бы до той же Андреевой, что, сказать ей, - “Недавно я здесь прочитал “Железную мистерию” и у меня есть жуткие подозрения на то, что я и есть, тот самый Неизвестный – Экклезиаст, сейчас правда, я пока только праведник, а вообще то, скоро ядерная война будет, вот после нее то у меня и должны раскрыться еще два моих дарования – дар пророка и дар художественной гениальности, не верите? – да, я и сам, как то с трудом все это, пока воспринимаю, но ваш муж, Даниил Андреев, все именно так в “Железной мистерии” описал, да, посмотрите вот сюда, пожалуйста, сюда и еще вот сюда, так что, Алла Александровна надо все дела бросить и людей о такой войне предупредить, может быть хоть кто то прислушается и спасется – нелепая, глупая ситуация. Если художественный мой талант, если он у меня, конечно, есть, откроется у меня только после третьей мировой, то, как мне сейчас, достучатся до других людей, сейчас, это самый главный вопрос”.

-. 30 или 31 декабря, Павел купил на рынке новогодний номер газеты “Оракул”, пришел домой и начал его читать. В газете была напечатана статья – прогноз на 1997 год, составителя структурных гороскопов Григория Кваши, называлась она “Третья революция”. Так как газеты этой, сейчас у нас нет, приводим цитаты из статьи по памяти. “В 1997 году, должна, наконец, состоятся третья революция, на этот раз идеологическая… На наших глазах будет создано универсальное учение, идеология всемирного значения… В одно целое в ней сольются, высокое искусство, наука, широчайшие обобщения и глубочайшие прозрения…В один год, будет перекачена энергия накопленная народом за тысячу лет… У лидеров новой идеологии, будет техническое или естественно - научное образование…Нам все станет понятно, туман рассеется и откроются перспективы.”

-. “Это же написано, про мою статью,- подумал Павел, - наука, искусство, глубокие прозрения и широкие обобщения, все это как в одном бутерброде есть в моей работе. Энергия накопленная народом за тысячу лет - как можно это объяснить? – тысячу лет назад Россия приняла от Византии миссию создания идеального народоустройсва, вот почему, именно, такая цифра. Так это, что же получается, это я сам того даже и не подозревая новую идеологию, что ли создал? Ну, если я пророк, то так, наверное и должно быть. “Замерзшие пальцы ломают спички, от которых зажгутся костры” - то есть очаги новой идеологии. Ну да, ведь демиург Яросвет должен создать новую форму народоустройства или если по-другому, своего рода новую, более совершенную модель государства, а для этого как раз нужна именно новая идеология. Моя статья, это всего лишь несколько льдинок на вершине этого айсберга, главное в этой идеологии, это все-таки творения вестников – Цоя, Андреева и других. Кваша даже образование мое угадал, вот чудеса.”

-. В колонке главного редактора газеты, Юрия Яковлевича Гусинского, Павла ждал еще один сюрприз.

-. В колонке Гусинский написал, что в этом году к ним в редакцию заходили два “пророка”, первый - турок по национальности, главное в его религии, это молится на Солнце и один раз в год отдыхать около моря и второй “великий пророк”, упоминаемый в каких-то предсказаниях как Великий Гончар, был родом из Казани,

-. “Во времена появления великих пророков,- пишет дальше Гусинский,- тоже хочется предсказывать и пророчествовать, только решил рискнуть, как мои мысли прервал телефонный звонок. Позвонил, ясновидящий из Донецка (или Днепропетровска) Владимир Далекин и сказал мне,- “Умоляю вас, только, никому не говорите об этом. Вы получите драгоценные знания, которыми поделитесь, потом с людьми.”

-. “Так,- подумал Павел,- вот это уже теплее, значит чудеса продолжаются, - он посмотрел тираж газеты,- полмиллиона экземпляров, ну, что ж, для начала вполне нормально, это уже не “Урания” со своими тридцатью тысячами, вот значит, куда мне надо. Значит когда я писал “Он придет и приведет за собой весну”, Григорий Кваша, тоже писал свою статью обо мне и моей работе и в тоже самое время, ясновидящий Владимир Далекин, позвонил Юрию Гусинскому и предупредил его о том, что скоро он получит “драгоценные знания, которыми поделится, потом с людьми”. Что сейчас, может быть драгоценней тех знаний, которыми в данный момент я обладаю? - конечно, Далекин говорил Гусинскому об этом. Интересно, как все это будет, Гусинский, что весь номер газеты, под мою статью отдаст?

Значит, по редакциям ходит много разных чудиков, которые думают, что они пророки… нормально, это что, мне теперь с ними надо конкурировать и в том, что я настоящий, убедить сначала кого-нибудь из редакторов, потом население всей России и СНГ, а затем уже все человечество?”

-. После нового года, делая лишь небольшие танцевальные перерывы, Павел продолжил работать над статьей, воспаление в его груди постепенно прошло, а на улице и в его квартире стало немного теплее. “Что должно предшествовать третьей мировой,- подумал он,- в “Железной мистерии” ядерную войну начинает Маршал блокированный в Речном форте, а в песне “Звезда”, говорится, что сначала “придет ночь, а за ней гроза”. “Гроза”, это, наверное, образ ядерной войны, а “ночь”,… возможно мировой войне будет предшествовать военный переворот или какой-то военный конфликт с применением обычного оружия, надо отразить это в статье”.

-. В середине января, с несколькими отксерокопированными рукописными копиями статьи, он снова поехал в Москву. Когда он пришел в “Уранию”, то ему вручили официальное письмо, в котором, по поводу содержания его статьи Алла Александровна Андреева выразила ему свое недовольство и недоумение. Во встрече Павлу было отказано категорически. Главного редактора газеты “Оракул”, Юрия Яковлевича Гусинского на работе не было, потому что он лежал в это время, с инфарктом в больнице. Павел оставил его секретарше один экземпляр статьи и пошел дальше по редакциям. Одну копию, он занес в редакцию журнала “Наука и религия”, еще одну в редакцию газеты “Третий глаз”, где ему пообещали напечатать материал о Викторе Цое.

-. Вернувшись в Омск по совету Матвея Александрова, в одном институте он договорился о наборе своей рукописи на компьютере. Не смотря на все полученные им знаки и предзнаменования, в реальной его жизни ничего положительного, пока, не происходило – Алла Андреева во встрече ему отказала, с Юрием Гусинским, он не встретился, а его статья по прежнему никуда не годилась. Из-за накопленного эмоционального и физического напряжения, у него началась хроническая депрессия. Еще раз просматривая “Розу Мира”, Павел наткнулся на такие строки: “Слишком долго ждало человечество, что новый голос раздастся с церковных кафедр и амвонов. Все существующие вероисповедания оказались способными лишь к сохранению древнего содержания и древних форм. Голос звучит откуда не ждали: из глубины повседневности, из безвестных квартир в гуще больших городов, из тюремных камер, из одиноких полночных комнат, из лесной глуши.”

-. “Так,- подумал Павел,- сначала Даниил Андреев, писал свои стихи в своей квартире, в Москве, потом “Розу Мира” и “Железную мистерию” во Владимирской тюрьме, я сейчас, пишу эту статью, именно, в одиночной полночной комнате, а потом, как поет Виктор Цой в песне “Нам с тобой”, нам с ним встанет лес глухой стеной, потому что нам из заплеванных колодцев не пить. Это, видимо, произойдет сразу после начала войны, условия в то время будут, наверное, такие как описано в “Железной мистерии”: всеобщее запустение, голод, банды, каннибализм. Это не случайные совпадения, значит Андреев из своих пятидесятых, видел и мое полночное сидение за письменным столом, и будущее затворничество в глухом лесу, и опять он так зашифровал эту информацию, что бы понял ее только я один”.

-. Ровно через месяц, в середине февраля Павел снова поехал в Москву. Редакция газеты “Оракул” располагалась на втором этаже здания кого-то института. Павел зашел в приемную, Юрий Яковлевич Гусинский, был в этот раз на своем рабочем месте, через секретаршу Павел передал ему, что месяц назад оставлял здесь свою рукопись. Юрий Яковлевич сразу пригласил Павла в свой кабинет, Павел вошел, подошел к его столу, они поздоровались и потом оба присели. Павел представился Лябухиным Андреем и еще раз, вкратце объяснил, что приезжал месяц назад и оставлял в редакции свою статью. “Вы читали “Розу Мира”?”- спросил Павел у Юрия Гусинского, то утвердительно кивнул головой. Юрий Яковлевич очень быстро начал читать статью и к удивлении Павла прочитал ее всю (в других редакциях, на это потребовалось бы как минимум месяц). После прочитанного в новогоднем номере “Оракула”, у Павла была слабая надежда на то, что Гусинский, узнает в его статье те самые “драгоценные знания” новой идеологии, о которых предупреждал его Владимир Далекин и писал Григорий Кваша. Гусинский спокойно читал статью, несколько раз (особенно когда глазами, он дошел до отрывка о Достоевском и о Викторе Цое) одобрительно кивал головой и один раз спросил у Павла:

- А сколько вам лет?

- Двадцать три,- ответил Павел.

- А какое у вас образование? – снова спросил Гусинский.

- Неоконченное высшее,- ответил Павел.

- А откуда вы родом?

- Из Омска,- сказал Павел.

- А я из Петропавловска,- сказал Гусинский.

Когда Юрий Яковлевич закончил читать, то он отложил статью в сторону и закурил.

- У меня к вам предложение,- сказал Гусинский,- я сейчас ухожу из “Оракула” и открываю свою газету, все самые лучшие авторы тоже уходят со мной, а эти, - он кивнул головой в левую сторону,- еще молодые и глупые. “Оракул” я раскручивал и эту газету тоже раскручу, что я могу вам точно пообещать, это то, что отрывок о Викторе Цое, мне подходит и я могу напечатать его в этой газете, у меня внук, тоже Цоя на магнитофоне постоянно слушает и у Андрея вон, вся стена (или дверь) его фотографиями увешана. А всю вашу статью… осенью мы планируем выпускать серию брошюр, вашу работу, тоже можно будет выпустить отдельной брошюрой,.. вы станете известным человеком.

- Мне не нужна известность, - ответил Павел.

- Ну, как это не нужна? – тихо сказал Гусинский,- ну что, вы согласны?

-. А вы помните, что написано в этой статье?- спросил Павел, показывая на статью Кваши. Гусинский снова кивнул головой, повисла неловкая пауза. Павел понял, что ни каких ассоциаций со словами Далекина и прогнозом Кваши, его статья, у Гусинского не вызвала и обсуждать эту тему Юрий Яковлевич не намерен. После “Железной мистерии”, песен Виктора Цоя и статей в “Оракуле”, Павел был полностью настроен на немедленном продолжении подобных чудес и на пути продвижения своей статьи к читателю. Уезжая в Москву в декабре, январе и сейчас в феврале, психологически, он был готов к любому варианту развития дальнейших событий, вплоть даже, до того, что назад домой, он может уже не вернутся. Услышав теперь от Гусинского, что тот уходит из “Оракула” и будет издавать свою собственную, неизвестную еще читателю газету, Павел был немного разочарован, но делать было не чего, надо было соглашаться на любые предложения.

-. “Осенью, это, наверное, будет слишком поздно, - сказал он Гусинскому,- а материал о Викторе Цое, мне уже обещали напечатать в “Третьем глазе”, но если вы хотите его взять, то я, конечно, согласен”.

- “В “Третьем глазе”?..- переспросил Гусинский,- жаль, тогда я не смогу его напечатать.”

-. “Он ничего так и не понял,- подумал Павел,- что же делать?- может быть это натолкнет его на какие-то мысли, он же читал “Розу Мира”.”

- “Юрий Яковлевич, а вы помните, какой череп был у Сталина?- сказал Павел,- у меня, череп точно такой же”. Гусинский ничего не сказал в ответ. “Продолжать, наверное, не стоит”,- подумал Павел. Потом, он попросил у Юрия Гусинского номер телефона Григория Кваши. Юрий Яковлевич без лишних слов, написал на листке бумаги номер и передал его Павлу, затем они попрощались и Павел вышел из кабинета. Дойдя до ближайшей станции метро, он позвонил Григорию Кваше, представился, сказал откуда у него номер телефона и попросил о встрече. Кваша продиктовал Павлу свой адрес и сказал, что в ближайшее время он будет дома. Павел сразу поехал к Григорию Кваше на метро. “Если, он сделал такой прогноз, то он должен быть заинтересован, что бы его предсказания сбылись. С Гусинским, почему то, получился полный облом, а я после новогоднего “Оракула”, только на него и рассчитывал - странно”,- рассуждал он.

-. Григорий Кваша, как оказалось, проживал в старой и очень небольшой однокомнатной квартире. Григорий пригласил Павла на кухню и налил ему чай, в двух словах Павел объяснил, что он написал статью, которая является центральным произведением предсказанной Григорием Квашой “идеологической революции всемирного масштаба”, которая должна произойти в этом 1997 году - комическая ситуация, не правда ли? Кваша отнесся к этим словам очень спокойно, без особого энтузиазма, он немного полистал работу Павла и сказал, что “Розу Мира” читал, но уже мало, что из нее помнит. Павел понял, что и здесь разговора тоже не получится. Потом Кваша предложил Павлу купить одну из своих книг, на что Павел ответил вежливым отказом. Затем, Павел попрощался и поехал дальше по редакциям.

-. Находясь в Москве, Павел обычно вставал в пять часов утра, сначала он ехал в Лужники, затем на Черкизовский рынок, а уже потом, с сумкой набитой копиями статьи, бегал по редакциям. Вечером, в общежитие, он возвращался измотанный и усталый до такой степени, что был уже не в состоянии, даже разговаривать.

-. Во время этой поездки, он разнес копии своей статьи, еще в целый ряд редакций. В редакции “Науки и религии”, сотрудник этого журнала, Сергей Макин, не очень определенно, сказал ему, что возможно его статья будет когда-нибудь опубликована, в “Третьем глазе” ему ответили, что печатать отрывок о Цое они передумали,- “Наши читатели, это домохозяйки, - сказал главред газеты,- для них это будет слишком заумно.”

-. С таким не очень веселым результатом, Павел вернулся в Омск. От неудач и непонимания, депрессия его, еще больше усилилась, мысли в его голове путались и уже еле-еле ворочались.

Здесь не понятно, где лицо, а где рыло, И не понятно, где пряник, где плеть. Здесь в сено не втыкаются вилы, А рыба проходит сквозь сеть. И не ясно, где море, где суша, Где золото, а где медь. Что построить, и что разрушить, И кому, и зачем здесь петь? Нам с тобой: голубых небес навес. Нам с тобой: станет лес глухой стеной. Нам с тобой: из заплеванных колодцев не пить. План такой - нам с тобой... Здесь камни похожи на мыло, А сталь похожа на жесть, И слабость, как сила, И правда, как лесть. И не ясно, где мешок, а где шило, И не ясно, где обида, а где месть. И мне не нравится то, что здесь было, И мне не нравится то, что здесь есть. Нам с тобой: голубых небес навес. Нам с тобой: станет лес глухой стеной. Нам с тобой: из заплеванных колодцев не пить. План такой - нам с тобой... Чёрная ночь да в реке вода - нам с тобой. И беда станет не беда. Уезжай... Так, была не была, прости и прощай. План такой - нам с тобой... -. В песне “Нам с тобой”, Виктор Цой описал психологическое его состояние, началось, которое, в январе - феврале 1997 года и продлилось, вплоть до осени 1998 года, но самая тяжелая ее фаза, пришлась на конец зимы и весну 1997 года. “Что им еще нужно,- рассуждал Павел,- я же все им собрал, все доказательства истинности “Розы Мира”. Андреев написал, что Достоевский “проводит нас, как Вергилий проводил Данте, по самым темным, сокровенно греховным, самым неозаренным кручам, не оставляя ни одного уголка – неосвещенным, ни одного беса – притаившимся и спрятавшемся. В этом и состояла главная особенность его миссии: в просветлении духовным анализом самых темных и жутких слоев психики”. “В его творениях заключены не прямые, не открытые образы иноматериальных реальностей, как у Данте, но их функции в слое человеческой психики, человеческих деяний и судеб. Человек, сохранивший о подобных спусках воспоминание более отчетливое, мог бы различить функции таких слоев нисходящего ряда в психике и деяниях многих героев Достоевского”. А я нашел в произведениях Достоевского некоторые художественные образы демонических миров и привел их в своей статье. После того, как в начале 1995 года, прочитал “Униженных и оскорбленных” и “Великого Инквизитора”, то они как будь-то “застряли” во мне, постоянно о себе напоминали и через два года сподобили меня к созданию этой концепции, видимо, так у меня происходит вторая и третья стадия инфрафизического познания. Андреев упоминал, что Гагтунгр перенес свою санкцию на уицраора США – Стэбига, пожалуйста, при помощи того же Достоевского, я им это наглядно доказал, с тех же позиций проанализировал развал царской России и создание СССР, сколько людей погибло в этой заварухе? – миллионы, кто-нибудь, когда-нибудь делал анализ этих процессов?- ведь погибла целая великая империя, создаваемая веками, я, например, нигде такого еще не встречал, а я назвал самые глубокие их причины, чем там интересно профессиональные философы, историки, политологи и прочие умники занимаются, в то время когда народ вымирает и вся страна, в очередной раз в пропасть катится, штаны на своих кафедрах протирают, да тупо водку по вечерам глушат? Кто потом, после воны, будет опять у них виноват: евреи, марсиане, американцы, неблагоприятные погодные условия, а может быть времена года? Вот же они новые, интегральные, настоящие знания, новая идеология, новое учение, все уже готово, нужно только не поленится, протянуть руку и взять их. А материал о Викторе Цое?- для того что бы понять, что после Даниила Андреева приходил еще один вестник, им, что не достаточно доказательств, до них не доходит, что все это может означать? Приходишь, смотришь в глаза – вроде нормальный, вменяемый человек, спрашиваешь его, – “Вы читали “Розу Мира”?” – он отвечает,- “Читал”,- отдаешь свою статью, приходишь через месяц и видишь, что в голове у него ничего не отложилось, что вообще происходит? С “Уранией” и Андреевой все понятно, они женщины и у них там все очень по-женски – есть журнал, есть наследие Андреева, они все это издают и не хотят ничего и никого больше знать. Гусинский тоже моих ожиданий не оправдал, он очень внимательно мою статью прочитал и многое из нее, что понял, ему этот Далекин звонил и прогноз Кваши, он печатал, он что думал, что все это шутка была или, что “драгоценные знания”, ему инопланетяне передадут, или может быть, что Сам Господь, должен ему во сне явится и свои тайны ему раскрыть?- нет, вот так, прямо посреди рабочего дня, зашел к нему в его кабинет совершенно обычный на вид, простой, скромный парень и принес ему эти знания, а он этого даже и не понял. Написана моя статья, безусловно, очень плохо, это главная моя проблема, из-за этого очень сильно переживаю, но суть концепции можно же понять. Что дальше с человечеством то будет, та самая пресловутая “цепь дилемм”, о которой писал Андреев? Сейчас, Стэбинг к мировому владычеству рвется, если победит его американезированный космополитизм, то антихрист придет очень быстро. Хотя, какая там Америка, третья мировая скоро будет, в ней американский и английский уицраоры оба погибнут, если я, человек об этом знаю, то Гагтунгр, тоже, наверняка, в курсе, не зря он почву сейчас себе готовит, нового уицраора себе присмотрел, на этот раз китайского, после войны на него свою санкцию перенесет. Что в этом случае дальше может произойти? Андреев написал, что в результате третьей войны, демонические полчища получат столько гавваха, что силы их возрастут многократно и дальше будет вполне возможна четвертая война и самоубийство всего человечества или объединение всех государств под эгидой одного из уицраоров и потом тоже приход антихриста. То есть, при любом из этих вариантов, Роза Мира, во всей полноте своей, себя не проявит, останется на уровне “катакомб” и не сможет сократить количество жертв антихриста. В этом случае получится, что вся подготовка к Розе Мира, вся тысячелетняя история России, все творчество и жизни вестников и в том числе моя жизнь, были напрасны. Россию, как страну богоизбранную, но не выполнившую свою миссию, Гагтунгр на части потом разорвет, а народы ее населяющие погибнут или рассеяться, как евреи после гибели Иисуса Христа. Трагическая судьба еврейского народа, это прямое следствие его гибели. Боже, какой ужасный груз на мне сейчас висит - ответственность за будущее всего человечества, как только я во все это вляпался, даже заметить не успел. Как тяжело ходить по Москве, видеть эти толпы людей и осознавать, что всего лишь в один миг все они могут погибнуть, превратится в пыль, а потом приходить в редакции и смотреть в пустые глаза их сотрудников, мне уже хочется лицо им всем побить. Это если рассуждать, исходя из той информации, что Андреев оставил в “Розе Мира”, но с другой стороны, есть другой, мой индивидуальный уровень информации – это “Железная мистерия” и песни Виктора Цоя, здесь все выглядит немного по-другому и получается, что и Андреев и Цой, оба совершенно точно, без всякой скидки на “цепь дилемм” знали, что произойдет в будущем, это доказывает и тот отрывок из “Розы Мира” о том, что человечество долго ждало, что новый голос зазвучит с церковных кафедр и амвонов, а голос звучит откуда не ждали. Тогда, зачем Андреев в “Розе Мира”, тумана напустил, написал о многовариантности, что это, просто такая военная хитрость, своего рода отвлекающий маневр? Вполне возможно, что все так оно и есть, следовательно, Цой и Андреев совершенно сознательно, так зашифровали информацию, что бы понял ее потом, только я один. Когда все это у меня началось? Как и говорит, тот бородатый мужик в фильме “Последний герой”, началось это в сентябре-октябре 1995 года, когда получил повестку из военкомата и потом объявил своим, что ухожу в монастырь, это было как нажатие на спусковой крючок, до этого все было как бы в подвешенном состоянии, потом начались мои попытки уйти в монастырь, потом Москва, Новодевичье кладбище, могила Андреева, “Урания”, “Железная мистерия” и дальше пошло-поехало. Сейчас, в настоящее время, у меня состояние полной прострации, которое Виктор Цой отразил в куплетах песни “Нам с тобой”.

Дата добавления: 2015-10-16