Приливы и отливы революции 1917 года

До сих пор мы следовали событиям, происходившим на юге Украины; чтобы лучше понять дальнейшее изложение, здесь следует кратко напомнить общую ситуацию в бывшей Русской империи.

Дни февральского бунта 1917 года, известного под именем Февральской революции1, положили конец династии Романовых, неспособной решить проблемы, поставленные модернизацией страны и ее вхождением в круг развитых наций. Мировая война 1914 года обнажила со всей жестокостью это бессилие. Русская армия под командованием генералов, занятых только собственным продвижением по службе – часто пропорционально числу их убитых солдат, плохо вооруженная и оснащенная как попало, понесла огромные потери – более девяти миллионов убитых и раненых, считая поляков, и не знала достоверно, почему она воюет. Официально целями были завоевание Константинополя и независимость воссоединенной Польши; в действительности, кулуарные интриги французского и английского империализма против Германии могли только вызвать равнодушие русской крестьянской массы, стремившейся к миру. К этому первейшему стремлению добавились требования многочисленных национальностей империи и особенно аграрной реформы, непоколебимо овладевшие крестьянством, составлявшим около 85% всего населения.

Временное революционное правительство, пришедшее на смену царю, чувствовало себя обязанным соблюдать соглашения с западными союзниками и продолжать войну все более непопулярную в стране. Что касается неотложных вопросов о национальностях и о земле, то они были отложены им до осуществления старой мечты русской демократии – избрания Учредительного собрания, которое, будучи облеченным всеми полномочиями, решило бы наилучшим образом все острые вопросы.

Это политическое топтание на месте и законодательный формализм вызвали первый бунт левых, восстание кронштадтских матросов, с неохотой поддержанное большевиками в июле 1917 г., затем попытку военного путча правых, в августе 1917 г., под руководством генерала Корнилова, главнокомандующего армией, который хотел восстановить дисциплину и продолжить войну до победы; обе попытки были без труда подавлены и только усилили власть Керенского, неисправимого болтуна и «Картонного Робеспьера»2. Он продолжал выжидать и потерял всяческое доверие, чем воспользовался Ленин, влияние которого постоянно усиливалось, так как он давал все больше демагогических обещаний массам.

Поскольку одинаковые причины имеют одинаковые следствия, «картонный домик» Керенского был опрокинут в свою очередь восстанием нескольких тысяч рабочих и балтийских матросов. Ленин воспользовался неожиданной удачей и подобрал власть, которая «валялась на улице» и спешно создал новое правительство, в этот раз «народных комиссаров».

Большевистский переворот был в целом благожелательно принят трудящимся населением. Действительно, лозунги, во имя которых он был совершен: «Вся власть советам!», «Землю крестьянам, заводы рабочим!», «За немедленный мир!» и «Национальную автономию всем народам империи», соответствовали как нельзя лучше чаяньям народа. Однако «хитрый Ленин» (термин Махно) воспользовался этими чаяньями с единственной целью закрепиться у власти; получив рычаги управления, он направит все свои усилия на укрепление своей хрупкой власти, так как, очевидно, советы и другие, заводские и солдатские комитеты были нужны только как фигуранты; все решения принимались без какой-либо консультации с их стороны, с многочисленными буферными решениями и декретами, состряпанными «новым рабоче-крестьянским правительством».

Между Россией и ее противниками установилось фактическое перемирие; солдатские комитеты попали под контроль большевиков, которые поспешили устранить вражески настроенных офицеров и генералов.

Тем не менее, Ленин и его сторонники не посмели помешать выборам в Учредительное собрание, которые должны были состояться в конце ноября, то есть через месяц после их государственного переворота. Эти выборы – единственные свободные выборы в истории России – принесли подавляющее большинство эсерам, более 60% голосов, тогда как большевики, даже набив своими бюллетенями урны в больших городах, которые были под их контролем, собрали только четверть голосов3. Это было ошеломляющее выражение недоверия. В принципе новое собрание, заседание которого было намечено на 5 января 1918 г., должно было взять в свои руки управление страной и сформировать правительство, представляющее совокупность граждан. Большевики продолжали между тем действовать, как будто ничего не случилось, позволили себе «временно» закрыть оппозиционные либеральные газеты, создали ЧеКа в начале декабря 1917 г. и прилагали усилия, чтобы заключить соглашение с так называемой левой фракцией эсеров, предлагая им несколько министерских постов и второстепенные места в правительстве. Это им удалось благодаря принятию в целом аграрной программы их союзников и декрету о немедленном обобществлении земли без возмещений и условий, взяв на себя, таким образом, функцию Учредительного собрания, которое должно было принять решение по этому вопросу. Эта мера была поддержана крестьянской массой, так как часто она узаконивала фактическое положение.

Поэтому роспуск Учредительного собрания 6 января 1918 г. на следующий день после первого заседания не вызвал немедленного возмущения в стране. Эсеры и их союзники социал-демократы (меньшевики), больше всего потеряв в этом деле, были убеждены, что их законность, в конце концов, победит и не сочли нужным прибегнуть к военной операции – а у них для этого были средства – против узурпаторов, не желая проливать «ни единой капли русской крови» (Чернов, эсер, председатель Учредительного собрания). Эта попытка уклониться стала причиной пролития не только русской крови, но и всех других в невиданных доселе масштабах.

В этой неопределенной ситуации несколько наций осуществили свои чаянья: Финляндия, Польша, Грузия и Украина отделились и провозгласили себя независимыми странами. Казаки Дона, Кубани и Терека также хотели автономии и создания казаческой федерации.

Австро-немецкие войска, до сих пор выжидавшие, воспользовались ситуацией и в феврале 1918 г. начали мощное наступление. Они безудержно продвигались вперед, так как русская армия была демобилизована, красногвардейцы, более пригодные к стрельбе по безоружным гражданским, чем к боевым действиям против настоящих солдат4, не могли их остановить. Немцы продвинулись на расстояние 150 км от Петрограда, пройдя через балтийские страны, подписали мирный договор с Центральной Радой, правительством независимой Украины и угрожали большевистскому режиму полным крахом. Ленин настоятельно предлагал им переговоры, вначале без аннексий и контрибуций, затем в безвыходной ситуации, он принял без дискуссий все условия, навязанные теми, кто в апреле 1917 г. позволил ему вернуться в Россию в знаменитом «пломбированном вагоне». Он спешно добился одобрения договора центральным комитетом своей партии и 3 марта 1918 договор был подписан в Брест-Литовске. Он предусматривал разделение бывшей Русской империи, то есть официальное признание независимости Финляндии, Польши, Балтийских стран и Украины, что по площади составляло территорию в 780 000 км² с населением в 52 миллиона человек, все они попали под австро-германский протекторат.

Парадоксально, но эта ситуация была на руку Ленину, и операция оказалась благотворной для него: ему удалось заставить центральные империи признать свою власть, и, во всяком случае, он никоим образом не контролировал все отданные территории; напротив, эта капитуляция дала ему передышку, чтобы укрепить свою неустойчивую власть.

Для украинских революционеров это был настоящий удар ножом в спину. Их части должны были позволить себя разоружить или же уйти из страны и допустить, тем не менее, себя разоружить красногвардейцам, подчинявшимся Москве.

Австро-немцы ринулись на Украину, вели их местные союзники. С ними вернулись все бывшие крупные помещики, изгнанные в предыдущем году революционным крестьянством. Около миллиона австро-немецких солдат оккупировали территории, которые уступили в Брест-Литовске. Грабеж и репрессии оккупантов и украинской олигархии вызвали вскоре движение народного сопротивления; родились десятки отрядов местных повстанцев, которые преследовали вражеские войска, начав жестокую войну за национальное освобождение.

Махно вначале думал сопротивляться нашествию немецких и австро-венгерских войск, составлявших в целом несколько тысяч солдат, – в «Воспоминаниях» Махно называет по Украине цифру 600 000, хорошо экипированных и укомплектованных. С этой целью он предложил создать в Гуляй-Поле несколько батальонов и рот, в общей сложности около 1500 добровольцев. Он рассчитывал присоединиться с этим отрядом к красногвардейцам и группам партизан, которые держали какое-то подобие фронта перед захватчиками. Ему удалось вооружиться при помощи штаба украинских красногвардейцев, он получил несколько вагонов, содержавших три тысячи винтовок, патроны и шесть пушек со снарядами. Город Александровск призвал гуляйпольских добровольцев к себе на помощь. Туда отправился батальон крестьян и отряд кавалерии, сформированный членами гуляйпольской анархо-коммунистической группы. В это время Махно был вызван в штаб командующим фронтом Егоровым. Пока Махно напрасно пытался к нему добраться, неразбериха стала еще большей, и он застрял на какой-то товарной станции. Там он узнал ошеломляющую новость о том, что Гуляй-Поле оккупировали немецкие войска.

Действительно, кучке сельских украинских шовинистов, воспользовавшейся отсутствием Махно и самых надежных войск района, ушедших на фронт, удалось подкупить роту, сформированную еврейской общиной села и с ее помощью арестовать, 15 и 16 апреля, оставшихся на месте членов совета, революционного комитета и анархистской группы. Совершив предательство, заговорщики призвали немцев.

Среди этих украинских шовинистов были собственники, жаждавшие заполучить обратно земли, конфискованные в пользу сельскохозяйственных коммун, что не удивительно; но среди них был также отвечавший за артиллерию Василий Шаровский, которого обманули. Самым тяжким ударом была роль, которую сыграла вооруженная еврейская рота села. Ее командир Тарановский (который, впрочем, станет позже последним начальником штаба махновского движения) отказался участвовать в заговоре; его заместитель, Леймонский заменил его с рвением и при поддержке членов роты – торговцев, которым пришлось страдать от анархистского коллективизма, обманутых демагогическими речами украинских шовинистов – провел аресты местных революционеров, а также разоружил при помощи хитрости анархистский отряд, вернувшийся с фронта.

Отягощающее обстоятельство, Лев Шнейдер, делегат, призванный к порядку давшими ему мандат, сыграл во все этом чрезвычайно активную роль, разгромив помещение группы анархо-коммунистов и растоптав даже портреты Бакунина, Кропоткина и Александра Семенюты.

Новость повергла в отчаянье Махно; он был удручен тем, что кучка заговорщиков – несколько десятков – смогла так быстро разрушить дело, создаваемое такими усилиями на протяжении года. Его сразу обеспокоила опасность появления антисемитизма со стороны крестьян, который могло вызвать поведение вооруженной еврейской роты. Он хотел вернуться в Гуляй-Поле, но его в этом разубедили, так как австро-немцы контролировали уже коммуну и его бы немедленно расстреляли. Он тогда задумался над заглавием воззвания, которое он начал писать: «Душа предателя и сознание тирана так же черны как зимняя ночь». Однако продвижение вражеских войск было молниеносным, и, чтобы не оказаться в окружении, группы партизан, к которым Махно присоединился, отступили к Таганрогу, порту на берегу Азовского моря и железнодорожному узлу. В конце апреля все анархисты Гуляй-Поля и окрестностей, которым удалось добраться до Таганрога, собрались на конференцию. Был подведен итог создавшейся ситуации и решено, что некоторые из них отправятся в поездку по революционной России, с тем, чтобы, разузнав о трудностях, с которыми столкнулись в России, избежать их у себя. Другие останутся на месте для создания подпольной организации революционеров. Встреча была назначена на конец июня – начало июля, период, который считался благоприятным для возвращения в Гуляй-Поле и начала общего восстания против оккупантов и их союзников.

VIII

Дата добавления: 2015-10-16