ГДЕ У НАС БОЛИТ?

Когда нас обижают, и это мешает нам творить, обычно мы повторяем какую-нибудь фразу, которая свидетельствует о том, что именно нас беспокоит.

Однажды, когда я писала, зазвонил телефон. В полной уверенности, что это кто-то из коллег-преподавателей, я взяла трубку.

– Да, – сказала я. На другом конце была незнакомая женщина. Я пояснила, что обычно в это время пишу, что это не лучшее время для разговора. Но это не помогло, она не слышала моих доводов.

– Но я хочу поговорить с вами, – настояла она. И начала рассказывать, что никак не может выйти из творческого тупика, но не желает работать с "внутренним ребенком".

– Без этого у вас ничего не получится, – ответила я. – Я по себе знаю, что если не обращать внимания на травмы внутреннего ребенка, они будут мешать нам творить. Представьте себе Лохнесское чудовище. Вы рисуете спокойное, гладкое озеро, и вдруг откуда ни возьмись появляются голова и длинная шея... Это творческое чудовище вашего внутреннего ребенка говорит вам, что так дальше нельзя.

– Может быть, – засомневалась женщина. – Но я не хочу заниматься тем, чем занимаетесь вы.

– Так не занимайтесь, – удивилась я. – Дело ваше. Я не могу решать за вас.

– А я вас и не просила решать за меня... мэм, – огрызнулась она, ее сарказм ужалил меня в ухо.

Ну и ну! Я бросила трубку и взялась за погремушку – они всегда поднимают мне настроение. Пошумела немного. Потопала ногами. Потрясла руками, как тряпичная кукла. Покричала. Да, меня это задело. Нечестно было звонить, когда у меня рабочее время, и грубить. Нечестно...

И я спросила себя, откуда это? Было ли мне раньше больно, когда что-то казалось нечестным? Может быть, мне просто наступили на больную мозоль?

Да! Эта фраза была только верхушкой айсберга.

Мне, творческому человеку, всегда нужно быть уязвимой и не бояться боли, иначе мне не хватит чувствительности, чтобы творить. В идеале наш внутренний взрослый и внутренний ребенок должны непрерывно общаться. Тогда взрослый не будет вести себя как тиран, а начнет защищать уязвимую творческую сущность, тогда как эта сущность будет проводником, другом и сообщником для уставшего и пресытившегося взрослого. Я должна прислушиваться к обеим своим половинкам.

Я злюсь и расстраиваюсь больше всего, когда обижают моего внутреннего ребенка – пугают, угрожают, оскорбляют и обескураживают. И в этом я не одинока. Я часто замечаю, что самое полезное, что есть в творческих кружках, это простая возможность рассказать друг другу, "где у нас болит" – потому что боль эта нешуточная!

Даниель, одаренный художник-декоратор, почему-то впал в немилость режиссера во время работы над крупным проектом. Тот ничего не сказал, но Даниеля вдруг перестали приглашать на важнейшие совещания. Не понимая, что происходит, Даниэль стал вести себя настороженно и пугливо. По съемочной площадке он ходил на цыпочках и старался не дышать. Даже сейчас, десять лет спустя, воспоминания об этом очень болезненны для него – у него остались творческие шрамы.

Этот режиссер отлично знал, что мог вызвать у окружающих опасения, скрывая свои мысли и чувства. Его фильмы известны своими хитроумными интригами, то же самое происходит и в его повседневной жизни. Несчастный Даниель, жизнерадостный человек, который обычно предпочитает откровенные разговоры, уже не мог в полной мере наслаждаться работой из-за непонятного поведения режиссера – а подобное поведение было ему очень свойственно, если только он не делал этого намеренно.

– Как именно тебе было больно? – спросила я Даниеля. – Что ты чувствовал?

– Я чувствовал себя невидимым, – немедленно ответил он с чувством.

Я задала ему тот же вопрос, что и себе: была ли эта фраза как-то связана с его творческими шрамами? Приходилось ли ему и раньше испытывать подобное?

Еще бы!

Творчески одаренные, но самовлюбленные родители (хотя такое сочетание встречается далеко не всегда!) не обращали внимания на способности своего сына и не поддерживали его. В самом начале своей карьеры Даниель великодушно предложил свои услуги молодому режиссеру, тот с радостью согласился – а потом присвоил себе все лавры и словом не обмолвился (даже гораздо позже, когда стал очень знаменит), кому во многом обязан успехом своего раннего шедевра.

С тех пор Даниель постоянно чувствовал, что его как будто не замечают: еще один режиссер никак не поблагодарил его за работу консультантом и присвоил все себе, еще раз он "помог" с декорациями, а слава досталась другим...

Он вдруг ясно увидел, что подобное в его жизни происходит уже двадцать лет. Что он не раз помогал другим людям добиться успеха и стать знаменитыми. Такая "невидимая" помощь оставила в его душе горький осадок, который помешал ему осознать собственные силы – и немалые. Обидно быть невидимкой!

Заговорив об этом, Даниэль начал выходить из тени. Даже если известный режиссер так и не признает его заслуг, сам он уже это сделал – а это очень большой шаг в нужном направлении.

Когда мы злимся или обижаемся, то теряем власть над собой, отдаем ее другим людям, позволяем им решать, чего мы стоим, и сердимся, если они нас недооценивают. Одним словом, мы ошибочно принимаем одобрение окружающих за золото, вместо того чтобы продолжать промывать наш собственный золотоносный песок и ценить самородки вдохновения, которые изобилуют в нем.

Все дело в том, что ни один человек, организация или критик не может одобрить или растоптать наши творческие порывы без нашего согласия. Однако иногда бороться за признание вполне уместно – чтобы в титрах фильма, снятого по нашему сценарию, фигурировало наше имя, или чтобы галерея вовремя заплатила нам за картину, которую уже продала и на которой заработала. Хотя очень часто действовать нам нужно в первую очередь внутри: осознать, где нам больно, почему, и что можно с этим поделать. Поскольку самое большее, что мы можем сделать, чтобы залечить творческую рану, – это ценить самих себя, следующие упражнения направлены именно на это.

Дата добавления: 2015-10-16