Вопрос 20. Какова должна быть пища для приема странников

Ответ. Тщеславие, человекоугодие и делание чего–либо напоказ вовсе запрещаются христианам во всяком деле; даже и тот, кто исполняет самую заповедь с тем, чтобы его видели и прославляли люди, теряет награду за нее. А тем, которые, по заповеди Господней, приняли на себя всякий вид смирения, наипаче должно избегать всякого образа тщеславия. Поскольку же видим, что мирские люди стыдятся смиренной скудости и, когда принимают кого–либо из гостей, употребляют все изобилие снедей и всякую роскошь, то боюсь, чтобы и нас не коснулась неприметным образом та же страсть и чтобы не стали нас уличать, будто мы стыдимся нищеты, ублажаемой Христом (см. Мф. 5, 3). Как неприлично нам приобретать со стороны серебряные сосуды, багряные занавесы, мягкую постель, прозрачные покрывала, так неприлично пещись о снедях, во многом несогласных с нап1им обычным питанием. Бегать и отыскивать то, в чем нет нужды для необходимой потребности, а что выдумано для жалкого сластолюбия и пагубного тщеславия, не только постыдно и несообразно с предложенною нами целью, но и не мало вредно нам, когда люди, живущие роскошно и поставляющие блаженство в наслаждении чрева, увидят, что и мы связываем себя теми же заботами, каким они до безумия преданы. Если роскошь порок и надобно ее избегать, то никогда не должна быть допускаема нами, потому что подвергшееся осуждению не может быть пригодно и на время. Люди, живущие роскошно, пьющие из чаш вино, мажущиеся наилучшими мастями, осуждаются в Писании (см. Ам.6, 6). О вдовице, питающейся пространно, говорится, что она «заживо умерла» (1 Тим. 5, 6); богач за здешнее наслаждение лишился рая (см. Лк. 16, 25).

Итак, к чему же нам большие издержки? Пришел ли странник? Если это брат и у него та же цель жизни, то узнает собственную свою трапезу, ибо что оставил дома, то найдет и у нас. Но он утомился в дороге? Предложим ему столько, сколько нужно для облегчения усталости. Пришел ли кто другой из жизни мирской? Пусть узнает на деле, в чем не убедило его слово, и получит образец и пример умеренности в пище. Пусть останутся в нем воспоминания о христианской трапезе и непостыдной нищете ради Христа. А если не вникнет в дело, но посмеется над нами, то уже не обеспокоит нас в другой раз. Напротив того, мы, когда видим кого из людей богатых, кто наслаждение приятным поставляет в числе первых благ, весьма соболезнуем о них, что всю жизнь расточая на суету, обоготворяя свои удовольствия и в этой жизни восприемля свою долю благ, они не чувствуют, как из–за здешнего наслаждения идут на готовый огонь и на мучение в оном, и если встретится когда случай, не медлим сказать им самим об этом.

А если и сами станем прилепляться к тому же и, сколько имеем возможности, искать служащего к удовольствию и выставлять себя напоказ, то опасаюсь, чтобы на деле не состроить нам того, что разрушаем и в чем осуждаем других, не осудить в том самих себя, ведя жизнь притворную и преображаясь и так, и иначе. Неужели мы будем переменять и одежды свои, когда нужно встретиться с людьми знатными? Если же это постыдно, то еще постыднее ради людей роскошных переиначивать нашу трапезу. Жизнь христианина однообразна и имеет одну цель — славу Божию. «Едите ли, пьете ли, или иное что делаете, всё делайте в славу Божию» (1 Кор. 10, 31), говорит глаголющий о Христе Павел. А жизнь мирская многообразна и разновидна, она так и иначе изменяется в угодность тому, кто встретился.

Поэтому и ты, множеством и изысканностью снедей против обычая наполняя свою трапезу в удовольствие брата, осуждаешь его сластолюбие и своими приготовлениями произносишь на него упрек в чревоугодии, обличая его в страсти к этому наслаждению. И не часто ли, видя способ и род приготовления, догадываемся об ожидаемом, кто он и что за человек? Господь не похвалил Марфы, которая «заботилась о большом угощении, но сказал: ты заботишься и суетишься о многом, между тем не многое, или даже одно только нужно» (Лк. 10, 40–42), то есть не многое в рассуждении приготовления, а единое в рассуждении цели, чтобы удовлетворить потребности. Известно же тебе, какую пишу предложил Сам Господь пяти тысячам человек. Знаешь и молитву Иакова к Богу: «если… даст мне, говорит он, хлеб есть и одежду одеться» (Быт. 28, 20), а не «даст мне» наслаждение и роскошь.

А что премудрый Соломон? Он говорит: «нищеты и богатства не давай мне, питай меня насущным хлебом, дабы, пресытившись, я не отрекся Тебя и не сказал: «кто Господь?» и чтобы, обеднев, не стал красть и употреблять имя Бога моего всуе» (Притч. 30, 8–9); причем под богатством разумеет изобилие, а под нищетою совершенное оскудение необходимого для жизни; словом же «самодовольство» обозначает отсутствие и нужды и излишества в необходимом. Но самодовольство для одного в том, а для другого в другом, по состоянию и по тому, что нужно в известном случае. Ибо одному потребна пища в большем количестве, и притом более твердая, по причине труда, другому — более нежная, более легкая и во всем сообразная, по причине немощи, а вообще всем дешевая и удобно находимая.

Впрочем, всегда необходимы попечительность и благоустройство трапезы, только бы нимало не выступать нам из пределов потребности; но пределом в угощении да будет удовлетворение потребности каждого из приходящих, ибо сказано: «пользующиеся миром сим» и не злоупотребляющие (1 Кор. 7, 31). А злоупотребление есть расход сверх нужды. Нет у нас денег? И иметь незачем. Не полны наши житницы? Но у нас насущное пропитание: живем трудами рук. Для чего пищу, данную Богом для алчущих, тратить на прихоти роскошествующих, погрешая двояко: увеличивая у одних скорби по причине недостатка, у других вред от пресыщения?

Дата добавления: 2015-10-16