К Терентию, комиту. (Оправдывается в том, что не мог дать епископов Армении

(Оправдывается в том, что не мог дать епископов Армении, как предпи сано было императором, и слагает вину на епископа Феодота, который не хотел иметь общения со св. Василием по причине сношения его с Евстафием, потом перечисляет, что сделано им в пользу Армянской Церкви во время пребывания его в Самосатах. (Писано в 372 г.))

Весьма много прилагал я старания оказаться послушным и царскому отчасти указу, и дружескому письму твоей досточестности, как уверенный, что всякое твое слово и всякая мысль исполнены правого намерения и доброго разумения; однако же не мог привести в действие усердного своего желания. А первою и самою верною причиною тому — мои грехи, которые везде меня предваряют и препинают на каждом шагу; второю же причи ною — отчуждение от меня епископа, который дан мне в содей ствие. Ибо не знаю, что сделалось с достопочтеннейшим братом нашим Феодотом, который сначала обещался во всем мне содей ствовать и усердно сопровождал меня из Гитас до Никополя, но как скоро увидел меня в этом городе, так возгнушался мною и до того убоялся грехов моих, что не допустил меня с собой ни к утренней, ни к вечерней молитве, в чем относительно ко мне по ступил он, правда, справедливо и сообразно с моею жизнью, но не подумав о том, полезно ли сие для общего состояния Церк вей. Причину же на сие выставлял мне ту, что согласился я при нять в свое общение достопочтеннейшего епископа Евстафия.

Но дело было у меня так. Приглашенный на Собор, который был созван братом Феодотом, и подвигнутый любовью с послу шанием исполнить приглашение, чтобы не подумали о нашем собрании, будто сходимся без дела и понапрасну, постарался я всту пить в собеседование с упомянутым выше братом Евстафием. Я поставил ему на вид те обвинения касательно веры, какие возво дит на него брат Феодот, и требовал: если следует правой вере, то объявить мне о сем, чтобы мог я быть с ним в общении; а если чужд нам по вере, то знать наверное, что и я буду для него чуждым. Итак речей у нас между собой было много, весь этот день проведен в рассуждениях о сем; и когда наступил уже вечер, мы разошлись, не приведя своего разговора к желаемому концу. На следующий же день, начав опять заседание с утра, стали беседо вать о том же, к нам присоединился уже и брат Пимений, пре свитер севастийский, и сильно держал слово против меня. Таким образом, понемногу и сам себя оправдывал я, в чем думали они обвинять меня, и их доводил до согласия на требуемое мною; и по благодати Господа оказалось, что мы даже и в самых малостях не разногласим между собою. Итак, около девятого почти часа восстали мы на молитву, принося благодарение Господу, по дающему, что и мыслим едино, и говорим едино!

Сверх того мне надобно было взять у Евстафия и письменное какое–либо исповедание, чтобы согласие его сделалось известным и его противникам и чтобы у прочих было достаточное доказа тельство намерений сего мужа. Но для большей точности возна мерился я при свидании с братом Феодотом у него взять пись менное изложение веры и предложить оное упомянутому Евстафию, чтобы достигнуть вместе и того, и другого — и Евстафием исповедана была правая вера, и братия несомненно убедились, не имея никакого повода к прекословию, когда Евстафием приняты собственные их предложения. Впрочем, прежде, нежели узнано, для чего шел я на свидание и какая цель моей беседы, епископ Феодот не соблаговолил пригласить меня на Собор. С половины пути воротился я назад, приведенный в уныние тем, что труды мои о мире Церквей делаются не достигшими своего конца.

После сего, поелику настояла нужда мне идти в Армению, зная особенный нрав Феодота и желая при достоверном человеке как сам оправдаться в своем поступке, так и его вывести из сомнения, пришел я в Гитасы — село, принадлежащее боголюбивейшему епископу Мелетию, где со мною был и этот вышеупомянутый Феодот. И, таким образом, поелику он обвинял меня за связь с Евстафием, рассказал я там об успехе моего свидания, а именно, что нашел Евстафия во всем с ними единомысленным. Феодот утверждал, что Евстафий, расставшись со мною, отрекся от сего единомыслия и сам подтвердил собственным ученикам своим, что касательно веры ни в чем со мною не согласен. Я стал возражать на сие, и смотри, досточудный мой, не весьма ли справедли вы и неоспоримы ответы, какие я сделал на это? Я говорил: «За ключая по постоянству сего человека во всем другом, уверен я, что не так легко меняет он мысли свои и не станет ныне испове довать, а завтра отрицать, что сам сказал: это человек, который и в неважном чем–нибудь бегает лжи как чего–то страшного, паче никогда не захочет противиться истине в предметах такой важ ности и всеми столько утверждаемых. А если бы случилось, что справедливо разглашаемое вами, то надобно предложить ему пи сание, заключающее в себе полное показание правой веры. Если найду, что изъявляет он свое согласие и письменно, то останусь с ним в общении. А если замечу, что уклоняется от сего, то пре кращу с ним всякую связь».

Поелику речь сию одобрили епископ Мелетий и брат сопресвитер Диодор (ибо и он находился при этом), то и достопочтен нейший брат Феодот согласился там и, пригласив прийти в Ни кополь, чтобы и Церковь его посетить и, отправляясь в Саталы, самого его взять сопутником, оставил меня в Гитасах. Когда же пришел я в Никополь, тогда забыл и что слышал от меня, и на что согласился со мною, отпустил же меня от себя с теми оскорб лениями и бесчестиями, какие незадолго пред сим описал я тебе.

Поэтому, о достопочтеннейшая глава, как было можно сделать мне что–нибудь из предписанного и дать Армении еписко пов при таком расположении ко мне сообщника в порученном деле, от которого ожидал, что с его помощью найду людей спо собных, потому что в епархии его есть мужи благоговейные, разумные, знающие язык и имеющие сведения и о прочих свой ствах сего народа, известные мне и по именам, но с намерением умолчу о них, чтобы не послужило сие препятствием воспользоваться ими Армении, по крайней мере в другое время. И теперь, при таком состоянии дела дошедши до Сатал, по благодати Божией устроил я, кажется, все прочее, примирил армянских епископов и переговорил с ними, о чем следовало, чтобы отложили обычное свое хладнокровие и возымели искреннее усердие о Церквах Господних; а касательно того, что и в Армении с таким равнодушием нарушаются законы, дал я им начертания правил, как надобно им прилагать свое попечение. От Церкви же в Саталах получил я и приговоры с прошением, чтобы дал я им епис копа. Была у меня забота и о том, чтобы разыскать справедли вость хулы, распространенной о брате нашем Кирилле, еписко пе армянском; и по благодати Божией нашел я, что она пущена ложно, по клевете его ненавистников, в чем они открыто призна лись мне. Кажется, что довольно благосклонным к нему сделал я и жителей сатальских, и они не бегают уже общения с ним. Если же все это маловажно и не имеет никакой цены, то я не мог сделать ничего большего по причине взаимного, по диавольскому ухищрению, у меня с ними несогласия. О сем надлежало бы мне молчать, чтобы не показаться разглашающим, что самому мне слу жит в укоризну. Но поелику иначе невозможно и оправдаться пред твоим высокородием, то приведен я в необходимость донес ти всю истину, как было.

Дата добавления: 2015-10-16