Буйная головушка

Петербургский свет не понял её благородного порыва. Многим казалось, что это просто эпатаж, и баронесса хотела превзойти самых смелых модниц двора в своей экстравагантности. Даже императрица говорила так: «Не хватает мне Юлии Петровны. Пора уж ей вернуться в столицу. Подвиг совершен. Она представлена к ордену». Вревская с негодованием отвечала: «Как меня злят эти слова! Они думают, что я прибыла сюда совершать подвиги. Мы здесь, чтобы помогать, а не получать ордена».

Действительно, присутствие женщины на войне расценивалось тогда далеко не однозначно. Мужчины справедливо полагали, что военные условия – слишком непосильная ноша для слабых женских плеч. К помощи сестёр милосердия русская армия прибегла только в Крымской войне 1853-56 гг. Но и спустя 20 лет на «сеструшек» (как их называли солдаты) в военных лазаретах смотрели, как на диковинку.

Однажды Юлия Петровна призналась Тургеневу, что в Петербурге она томится, некуда ей свою «буйную головушку» приклонить: её любовь к людям требовала деятельности, только в опасностях она видела течение настоящей жизни. И жизнь предоставила ей такую возможность.

В Болгарии, оказавшись близко к линии фронта, Вревская приняла участие в сражении у Мечки: выносила раненых с поля боя под градом пуль и оказывала им помощь. В лазарете она самоотверженно ухаживала за больными. На 400 раненых приходилось всего лишь пять сестёр. Юлия Петровна со всей свойственной ей решимостью отправляла своих помощниц идти отдыхать, а сама дежурила за них до утра. Её видели всюду – в операционной, перевязочной, дежурной комнате, прачечной… «Я так усовершенствовалась в перевязках, - писала она, - что даже на днях вырезала пулю сама и вчера была ассистентом при двух ампутациях». С утра до темноты – перевязки и операции. Вечерами Вревская читала солдатам вслух и шила для них кисеты.

«Велик русский солдат!»

«Война вблизи ужасна, - писала Вревская, - сколько горя, сколько вдов и сирот». «Больные лежат в кибитках калмыцких и мазанках, раненые страдают ужасно, и часто бывают операции. Недавно одному вырезали всю верхнюю челюсть со всеми зубами». «Я их пою, кормлю. Это жалости подобно видеть этих несчастных поистине героев, которые терпят такие страшные лишения без ропота; всё это живёт в землянках, на морозе, с мышами, на одних сухарях, да, велик русский солдат!»

Ей давали отпуск на 2 месяца, но она отказалась. И вместо петербургских святочных балов оказалась на самой линии фронта, в деревне Обертеник, близ Бялы.

Каково было ей, утончённой великосветской даме, отдыхавшей на самых дорогих европейских курортах, оказаться в почти невыносимых условиях прифронтовой полосы. Она жила в избе, внутри обитой соломой и холстом вместо штукатурки, в крошечной комнатушке без стола и стульев, умывалась снегом, потому что не хватало воды. И при всем этом – радовалась! «Я утешаю себя мыслью, что делаю дело, не сижу за рукоделием, - писала она сестре, - и жизнь эта мне по сердцу».«Хотя я терплю тут большие лишения, живу чуть не в лачуге, питаюсь плохо, но жизнь эта мне по душе и мне нравится. Я встаю рано, надеваю длинные сапоги; иду за три версты в страшную грязь в госпиталь».

Последнее письмо она написала сестре в январе 1878 года, за три недели до смерти. Вревская умерла от сыпного тифа. «На грязи, на вонючей сырой соломе, под навесом ветхого сарая, на скорую руку превращенного в походный военный гошпиталь, в разоренной болгарской деревушке – с лишком две недели умирала она от тифа. Она была в беспамятстве – и ни один врач даже не взглянул на неё; больные солдаты, за которыми она ухаживала, пока ещё могла держаться на ногах, поочерёдно поднимались с своих заражённых логовищ, чтобы поднести к её запекшимся губам несколько капель воды в черепке разбитого горшка», - писал позже Тургенев. «Она получила тот мученический венец, к которому стремилась её душа, жаждая жертвы».

В начале февраля стоял сильный мороз, необычный для мягкого приморского климата. Могилу в промёрзлой земле копали раненые солдаты, они же несли гроб своей дорогой сестры милосердия, не позволив сделать этого никому другому. Какая-то крестьянка покрыла усопшую ковром из цветущей герани. Юлию Вревскую похоронили около православного храма в Бяле.

Дата добавления: 2015-10-16