Муравейник призраков

Сибирская зима в радость человеку сытому, поевшему пельменей, одетого в шубу и шапку-ушанку, пимы и рукавицы-шубенки. Когда же ты истощен до предела и идешь на работу, похлебав рататуй из рыбьих костей и черного капустного листа, и на тебе бушлат, в котором вместо ваты очески хлопка с коробочками от семян, на руках тряпичные варежки, а на ногах ЧТЗ...

Наш лагерь – строительный, и поэтому до зоны оцепления площадью в несколько километров, на которой шло строительство военных заводов и жилых корпусов-казарм, идти недалеко, но эта «прогулка» очень мучительна: процессия растягивалась на целый километр, и трудно было перейти через железнодорожное полотно, по которому почти непрерывно следовали один за другим поезда с воинским снаряжением и материалами в огромных контейнерах американской упаковки с голубой звездой. Стоило остановиться, чтобы пропустить эти бесконечно длинные поезда, как опять начинался счет и пересчет всех рабочих, а когда он подходил к концу, появлялся эшелон.

Наконец мы у ворот зоны. Тут нас считают в последний раз. Расходимся бригадами по объектам, каждый из которых обнесен колючей проволокой.

Откровенно говоря, это строительство меня ошеломило своей грандиозностью и первобытностью. Куда ни глянь – здания, еще недостроенные, но в них уже работа идет полным ходом. Пустые оконные проемы и грохот механизмов, работающих в недостроенных помещениях. Груды мусора, горы строительных материалов и запах грушевой эссенции, столь свойственный заводам, изготавливающим боеприпасы. Бросались в глаза толпы людей: серые, худые, с землистыми лицами, все похожие друг на друга и каждый в отдельности – на нелепые огородные чучела.

Второе, что привлекало к себе внимание, это полное отсутствие работающих механизмов. Кое-где имелись транспортеры и лебедки, реже – краны, но они стояли: не то по причине неисправности, не то не были подключены к источнику питания, не то... Зачем механизмы, когда есть тысячи, десятки тысяч рабов? Сколько было их, безвестных, безответных, преступных или просто несчастных – всех тех, кого горькая доля уравняла, поставив на край голодной смерти и давая единственную возможность ее отсрочить: трудиться, чтобы выколотить 600 граммов хлеба и премблюдо.

И – строили, даже быстро. Только при возведении пирамид, должно быть, применялось больше техники.

10 часов. Поверка. Все бригады, работающие на данном объекте, должны выстроиться во дворе объекта. Даже тот, кто успел умереть, должен явиться на поверку. Впрочем, не сам. Его привозят в тачке, пристраивают к шеренге. Знай порядок, жмурик!

Но привозили его уже раздетого почти догола. Как ни изодраны были его лохмотья, но кто-то, еще живой, в них кутался: холод – второй после голода враг. И все же на развод он пришел на своих ногах и до объекта дошел. Если бы ему дали этот день отдохнуть, то не лежал бы он тут на тачке! Впрочем, не все ли равно – сегодня, завтра... Ведь тот, кто выбился из сил, обречен.

Работа – очень утомительная. Наш объект – авиационный завод имени Чкалова – там изготавливают моторы для самолетов. Эти моторы на особых установках проходят проверку, разумеется, без глушителя. Даже тот, кто далек от законов физики, знает, что звук – это колебание воздушных волн. Все кругом колеблется, да как! Кажется, что стены качаются, небо пляшет и земля дрожит, как в лихорадке. Череп раскалывается, а мозг в черепе как масло в маслобойке. Даже в лагере, на расстоянии двух с половиной километров, этот рев моторов день и ночь заглушает все обычные звуки. Что же говорить о нашем объекте? Весь день объясняемся, как глухонемые. Да, рев моторов – это тоже своего рода пытка. Но и без этого шумового фактора есть от чего выбиться из сил!

Прежде всего – зима, притом лютая. Метелей, слава Богу, было мало, зато мороз стоял все время градусов 30-35. Красива сибирская зима! Яркое, светло-голубое небо; снег в тени чуть лиловый и золотисто-розовый на солнце. Даже дымки из труб подымаются прямо в самое небо, будто говорят о том, что здешний народ, сибиряки, должен быть крепким, мужественным. А как глянешь на эту вялую, унылую толпу, этот муравейник призраков – оторопь берет!

Все стройматериалы, даже на пятый этаж, таскали мы по обледенелым трапам, довольно широким – в три доски: на боковых были прибиты планки, а средняя гладкая, так как раствор – даже на верхние этажи – мы катали в железных тачках, и в мороз надо было гнать тачки бегом. Вместо перил – тонкие рейки или просто веревки, и движение по трапам – в обе стороны, так что приходилось разминаться.

Чаще всего я катала такую железную тачку с раствором. Вверх ее катить было очень тяжело, но вниз трудней и опасней, ведь навстречу шли люди с грузом, а на моих ногах были ЧТЗ на деревянных подошвах.

Да, четезухи стоят того, чтобы их увековечить в назидание потомству. Изготавливали их из старых автопокрышек Челябинского тракторного завода, откуда и название, а подметки прикрепляли деревянные. Было в них невероятно холодно и скользко. В довершение ко всему были они тяжелее, чем кандалы. Тот факт, что, несмотря на все это, еще сравнительно небольшой процент доходяг являлся на десятичасовую поверку в тачках, просто граничит с чудом!

Дата добавления: 2015-10-16