Мой сад

Валерию Брюсову

Мой тайный сад, мой тихий сад
Обвеян бурей, помнит град...

В нем знает каждый малый лист

Пустынных вихрей вой и свист...

Завет Садовника храня,
Его растил я свету дня...

В нем каждый злак – хвала весне,

И каждый корень – в глубине...

Его простор, где много роз,
Глухой оградой я обнес, –

Чтоб серый прах людских дорог

Проникнуть в храм его не мог!

В нем много-много пальм, агав,
Высоких лилий, малых трав, –

Что в вешний час, в его тени,

Цветут-живут, как я, одни...

Все – шелест, рост в моем саду,
Где я тружусь и где я жду –

Прихода сна, прихода тьмы

В глухом безмолвии зимы...

Ю. Балтрушайтис, [1911]

№ 86

Ночью на кладбище

Кладбищенский убогий сад
И зеленеющие кочки.
Над памятниками дрожат,
Потрескивают огонечки.

Над зарослями из дерев,
Проплакавши колоколами,
Храм яснится, оцепенев
В ночь вырезанными крестами.

Серебряные тополя
Колеблются из-за ограды,
Разметывая на поля
Бушующие листопады.

В колеблющемся серебре
Бесшумное возникновенье
Взлетающих нетопырей, –
Их жалобное шелестенье.

О сердце тихое мое,
Сожженное в полдневном зное, –
Ты погружаешься в родное,
В холодное небытие.

А. Белый, 1908

№ 87

Зимой

Дуй, дуй, Дувун! Стон тьмы по трубам,
Стон, плач, о чем? по ком? Здесь, там –
По травам, ржавым, ах! по трупам
Дрем, тминов, мят, по всем цветам,
Вдоль троп упадших тлелым струпом,
Вдоль трапов тайных в глушь, где стан,
Где трон вздвигал, грозой за трусом
Пугая путь, фригийский Пан.

Дуй, дуй, Дувун! Дуй, Ветр, по трубам!
Плачь, Ночь! Зима, плачь, плачь, здесь, там,
По травам, трапам, тронам, трупам.
По тропам плачь, плачь по цветам!
Скуп свет; нет лун. Плачь, Ночь, по трудным
Дням! Туп, вторь, Ветр! По их стопам
Пой, Стужа! Плачьте духом трубным,
Вслух, вслух! по плугам, по серпам!

Дуй, дуй, Дувун! Дуй в дудки, в трубы!
Стон, плач, вздох, вой, – в тьму, в ум, здесь, там...
Где травы, трапы, троны? – Трупы
Вдоль троп. Все – топь. Чу, по пятам
Плач, стон, их туч, стон с суши к струйным
Снам, Панов плач по всем гробам.
Пой в строки! в строфы! строем струнным
На память мяты по тропам!

В. Брюсов, 1923

Метрическая схема 4-ст. ямба – È ´ È ´ È ´ È ¢: на 8-м слоге обязательное ударение, на других четных слогах необязательное ударение, нечетные слоги или безударны, или заполняются односложными словами. В зависимости от того, какие четные места заняты ударениями, а на каких они пропущены, различаются несколько ритмических форм этого размера:

Одна 4-ударная:		Мой тайный сад, мой тихий сад;
Три 3-ударных:		На берегу пустынных волн; Кладбищенский убогий сад, О сердце тихое мое;
Две 2-ударных:		И зеленеющие кочки; Потрескивают огонечки.

В большинстве стихотворений, написанных 4-ст. ямбом, преобладающими являются вариации 4-ударная и третья 3-ударная (см., например, № 65—74).

Стихотворение Балтрушайтиса почти целиком состоит из 4-ударных форм, потому звучит полновесно и четко. (Балтрушайтис, один из старших русских символистов, писал стихи и на своем родном, литовском языке; любопытно, что в них, напротив, ритм был более архаично-расшатан, чем у большинства его современников.) Стихотворение Белого, наоборот, преимущественно состоит из 2-ударных форм с длинным междуударным интервалом (тот ритм перебивается лишь перед концовкой) и поэтому звучит легко, но замедленно; оно было написано как эксперимент, в связи со стиховедческими исследованиями Белого, сыгравшими важную роль в русском стиховедении XX в. Стихотворение Брюсова примечательно нарочитым обилием сверхсхемных ударений на нечетных слогах, создающих впечатление отрывистости и затрудненности, однако ни одно из них не разрушает ритма ямба, потому что все приходятся на односложные слова. Пан – античное древнейшее божество стихийных сил, в том числе «труса» (землетрясения); Фригия – дикая область в Малой Азии. Дувун (от слова «дуть») – имя, сочиненное Брюсовым. Обратите внимание на густые аллитерации в этом тексте.

Дата добавления: 2015-10-16