Акт 11. Глава 4.

-72:37:17

Кайнет прятался в темноте заброшенной фабрики и наблюдал за битвой, что шла снаружи. Его мысли, в отличие от готовности этих рыцарей к вступлению в бой, были наполнены тревогой.

Так как победитель всё ещё был не определён, это чувство тревоги все больше разжигало в нём беспокойство.

Почему он не может победить?

Хотя Сэйбер недооценивала Лансера, почему его копьё не может её ранить.

Ответ стал очевиден после спокойного размышления – вот оно, Лансер очень слаб, намного слабее Сэйбер.

В этот момент он до глубины души пожалел о том, что упустил Героическую Душу Искандера.

Ничего подобного бы не произошло, если бы он, как и планировалось, сделал Короля Завоевателей своим Слугой. Из-за того, что катализатор призыва был украден в ключевой момент, взамен он в спешке призвал Диармайда. Пока такой первоклассный и настоящий Мастер как он командовал Слугой, подобные мелочи можно было преодолеть, даже если параметры Слуги были понижены. То, в чём его Слуга был слаб, он компенсирует своими способностями. Вот как бесстрашен был Лорд Эль-Миллой.

Однако сейчас, потеряв магические цепи, Кайнет потерял и былую уверенность. Чтобы выжить в этой Войне с одним единственным Командным Заклинанием и слабым Слугой, он должен быть более осторожен, чем раньше.

Когда чётких шансов на победу не было, правильней было бы уйти со своим Мастером. Хотя он не спрашивал Лансера о том, при каких обстоятельствах он потерял Га Буйде, шансов на победу стало ещё меньше после того как левая рука Сэйбер исцелилась.

Сейчас не было времени на то, чтобы втягиваться в бой. Лансеру следует лучше расставлять приоритеты. В текущем состоянии Кайнет не мог найти и спасти Солу один. Он просто не мог этого сделать без Слуги.

Но – насколько Лансер был глуп? Неужели он не мог понять всей опасности ситуации?

В раздражении он продолжал царапать себе лицо. Как прекрасно было бы, если б он смог сейчас использовать Командное Заклинание! Почему на его руке сейчас было лишь одно! Какая жалость, что он отдал Соле те два. Если бы она тогда поверила ему…

Внезапно Кайнет почувствовал странное дуновение.

Бумажный лист упал рядом с ним. Это был совершено обычный лист из блокнота, но Кайнет сфокусировал свой взгляд на нескольких чётко написанных словах.

«Если ты не хочешь чтобы твоя любимая умерла, медленно обернись назад».

Поражённый Кайнет, широко распахнув глаза, повернул колёса кресла-каталки и развернул своё тело. Глубоко внутри тёмной заброшенной фабрики, свет, который проникал внутрь через световой люк, выхватывал из темноты небольшую часть помещения. Женская фигура, которая лежала на полу, словно погруженная в сон, внезапно появилась из тьмы и ночного холода.

- …!

Кайнет никогда бы не перепутал эти черты, неважно как тускл был свет, или как далеко она была.

Хотя боль и измождение на посеревшем лице Солы, говорили, что что-то точно произошло, прядь волос, которая была рядом с её ртом, подрагивала, словно от ветра. Что означало – она дышит. Она была ещё жива.

Кайнет забыл о написанном на бумаге предупреждении и чуть не закричал.

Затем, словно призрак, который появился из темноты, человеческая фигура, вышедшая на слабо освещенное место, полностью показала себя.

Старый плащ, неопрятная причёска и неухоженные бакенбарды. Отличался лишь взгляд, который сейчас был полон не мрачного спокойствия, но сверкал острым как бритва светом. Человек, которого невозможно было забыть, тот, кто разорвал магические цепи Кайнета по всему его телу, этот ненавистный лакей семьи Айнцберн.

Скорее всего, он принёс сюда лишённую сознания Солу, войдя через чёрный ход в тот момент, когда Кайнет был занят наблюдением за боем Сэйбер и Лансера. Ствол пистолета-пулемёта был направлен Соле в лоб.

- Это должно быть… ты, ублюдок…

Кайнет уже испытывал эту схожую со змеиной жестокость и безупречную рассудительность. В сравнении с гневом и яростью – сильное отчаянье возобладало над всеми остальными эмоциями, вынудив его бессильно повесить голову.

Это была самая худшая ситуация из тех, о которых он мог подумать. Женщина, которую он любит, захвачена самым сильным противником, о существовании которого он даже не догадывался.

Однако перед тем как потонуть в панике здравый смысл остановил Кайнета.

Должна быть причина тому, что этот мужчина намеренно показал себя и позволил Кайнету убедиться в том, что Сола жива.

- …

Кайнет обернулся и посмотрел на Лансера, что сражался изо всех сил на территории заброшенной фабрики. Если смотреть с позиции Слуг, то местоположение Солы оттуда нельзя было увидеть. Противники разбирались друг с другом, не замечая вторженца.

Кайнет не догадывался, чего хотел этот человек, поэтому он отвесил слабый кивок, выражая намерение подчиниться чужой воле.

Мужчина вынул свёрнутый манускрипт из кармана своего плаща и, раскрыв его, бросил в воздух. Хотя вес манускрипта нельзя было сравнить с весом листа из блокнота, что был брошен ранее, простых манипуляций с воздухом было достаточно для того, чтобы он полетел вперёд подхваченный ветром. Манускрипт словно медуза медленно и величественно пересёк разделяющее их расстояние и опустился на колени Кайнета.

Хотя другие смогли бы увидеть на нём лишь бессмысленные фигуры и хорошо выведенные узоры, для Кайнета, этот магический документ был оформлен как раз в том формате, с которым он был очень хорошо знаком.

…Однако содержание подобное этому ему редко приходилось видеть.

Связывающее волшебство: Цель – Эмия Киритцугу

Метка семьи Эмия сим подчиняется: соблюсти условия, достигнутые в соглашении, клятва станет приказом и свяжет цель без каких-либо исключений.

Клятва:

Пятому главе семьи Эмия, Киритцугу сыну Норитаки: в отношении Кайнета Эль-Миллоя Арчибальда и Солы-Ю Нуада-Ре София-Ри, все намерения и действия, ведущие к убийству или вреду, запрещены навечно.

Условия:

………….

- …!

Самопредписывающая декларация – то есть наложение гейса на самого себя - один из самых безжалостных магических контрактов, которые использовались лишь в вероломном мире волшебников, когда заключённый контракт невозможно было нарушить никаким образом.

Это вынуждающее проклятье силой заставляло магическую метку раскрываться внутри тела. Теоретически эту силу нельзя было преодолеть никаким образом. Даже если волшебник лишиться жизни магическая метка будет связана с душой, и не перейдёт последующим поколениям. Это было очень опасное волшебство. Для волшебников, переговоры, в которых применяются подобные декларации, означали максимально возможный компромисс.

Хотя подобные соглашения Кайнет видел нечасто, это было составлено чётко, без каких-либо уловок. Подпись, которая была сделана кровью написавшего, пульсировала магической энергией, доказывая, что заклинание было уже совершено и в данный момент было готово к действию.

Сказать прямо – когда условия, записанные в конце декларации, будут выполнены, этот мужчина – Эмия Киритцугу отдаст часть своей свободной воли, и контракт будет заключён виде непреодолимого проклятья.

Держа манускрипт трясущимися руками, Кайнет вновь и вновь перечитывал условия, которые предусматривали заключение контракта. Словно надеясь, что они изменятся после того, как он их прочитает, снова и снова он упрямо вглядывался в эти слова. Он использовал всю свою волю, пытаясь найти условия, которые могли вызвать противоречие.

Однако в отличие от колеблющихся мыслей, здравая часть души Кайнета уже согласилась пойти на уступку. Возможность того, что его любимая и он сам вернуться на родину живыми – не этого ли он больше всего желал на данный момент?

Если он будет колебаться дальше, Эмия Киритцугу может спустить курок. После того, как первая пуля лишит жизни Солу, ствол будет направлен на Кайнета. У него не было выбора. Потеряет ли он всё или же будет считать эту декларацию своей последней надеждой… вот в чём была разница.

С тусклым и пустым взглядом, словно от него осталась одна оболочка, он посмотрел на последнее Командное Заклинание на своей правой руке и отдал последний нерушимый приказ как Мастер Лансера.

***

Без какого-либо предупреждения, без какой-либо причины, ярко-красная жидкость пролилась на землю.

Все были попросту шокированы. Сэйбер, Ирисфиль и даже сам Лансер широко распахнули свои глаза, когда узрели столь внезапный конец. Шок испытанный Лансером должен был быть ещё сильнее, так как он не мог быть готовым к такой агонии и отчаянью.

Изумлённый Лансер смотрел на кровавые цветы, которые расцветали на земле, капая с багряного копья. Неважно, что произошло, он просто не мог поверить, что это его собственная кровь.

Его любимое копьё пронзило его сердце. Ничто иное как его собственные руки с силой вонзили копьё в его собственное тело.

Конечно, он этого не хотел и не желал. Что его красное копьё должно было пронзить, так это сердце Сэйбер, а его собственное сердце должно было быть пронзено её святым мечом.

Способное украсть у него всё в мгновение ока, несмотря на его боевой дух или убеждения – ничто не обладало такой огромной силой кроме Командных Заклинаний.

Из-за того, что Лансер сконцентрировался на дуэли с Сэйбер, он не заметил тайного заключения соглашения во тьме заброшенной фабрики, пока не стало слишком поздно.

***

«Использовать Командное Заклание, и приказать Слуге убить себя» - вот было условием самопридписывающей декларации, которую принёс Киритцугу. Он потребовал от Кайнета использовать Командное Заклинание и уничтожить собственного Слугу – и полностью устраниться из Войны.

- Ах…

Кровавые слёзы потекли из глаз Лансера.

Второй раз он уже был убит своим господином. Именно потому, что Диармайда О’Дуйвне тяготил такой грустный конец, он и желал вернуться в этот мир из Зала Героев. Однако в конце всё превратилось в повторение той трагедии – он лишь вновь испытал то отчаянье и печаль.

Герой обернулся, смотря своими мокрыми от слёз и крови глазами. В этот момент, два Мастера появились из заброшенной фабрики, чтобы пронаблюдать его конец. Там был Кайнет, который сидел в своём кресле-каталке с пустым и потрясенным лицом и ещё один мужчина, держащий в руках Солу в бессознательном состоянии. Это был неизвестный и истинный Мастер Сэйбер, которого он видел в замке семьи Айнцберн.

- Ты… так…

Стоя на коленях в луже собственной крови, Лансер изо всех сил пытался сказать что-то хриплым и тихим голосом.

- Ты так сильно желаешь победы!? Так сильно хочешь заполучить Грааль!? Даже… намерено растоптав моё желание… тебе не стыдно?!

Его красота исказилась от крови и слёз, внешне превращая его в существо подобное демону. Лансер, забыв обо всём кроме гнева, больше не различал ни друзей, ни врагов. Подумав о Киритцугу, Сэйбер и остальном мире он издал рёв полный мести, которая разрывала его сердце.

- Не прощу… никогда вас не прощу! Мертвецы, которые связаны славой и осквернили доблесть рыцарства… пусть моя кровь запятнает эту мечту! Проклинаю Святой Грааль! Проклинаю все ваши желания, пусть они обернуться кошмаром! Когда вы все рухните в преисподнюю, вы вспомните о гневе Диармайда!

В то время как он терял материальное тело и разваливался как пустая тень, он выкрикивал проклятья до самого того момента как не исчез полностью. Это была уже не прекрасная фигура Героической Души, но злой дух, который ревел от негодования. Слуга Лансер был полностью уничтожен.

- …

Словно признавая своё поражение, Кайнет смотрел на пустое место - туда, где исчез Лансер. Словно ничего не произошло, Киритцугу положил Солу к нему на колени. После того как Кайнет нежно коснулся изможденного и спящего лица Солы, он спросил Киритцугу слабым голосом.

- …Значит, связывающее заклинание уже…

- Да, установлено. Теперь убить тебя невозможно…

Киритцугу медленно отступил назад. Одновременно с этим он достал сигарету и зажёг её – возможно, это было сигналом.

- …для меня. Вот так.

В то время как Кайнет пытался что-то пробормотать, Хисау Майя, которая издалека наблюдала за ситуации из тени, нажала на курок штурмовой винтовки Steyr AUG.

Кайнет и Сола, находясь под прицелом ночного виденья, попали под безжалостный дождь из пуль, выпущенных из автоматического оружия. Для них без защиты Volumen Hydragyrum и Слуги дождь из скорострельных 5,56-милимитровых пуль забвения был сродни шквалу неизбежной смерти. Грубая сила пуль, так презираемых ими в прошлом, разорвала тела волшебника и его невесты, после чего они рухнули на бетонный пол.

Он просто хотел проверить, вступила ли в силу самопредписывающая декларация, но он не догадывался, что скрытая ловушка была основной причиной этого контракта. Это решило судьбу гениального волшебника.

- Ууу… аааах!

Возможно, Соле, погибшей от пуль не приходя в сознание, повезло больше. К сожалению после того как его превратили в решето и сбросили с кресла-каталки, Кайнет всё ещё дышал. Он получил множество смертельных ранений и не мог выжить. Однако даже если жить ему осталось какие-то секунды, эти жестокие мгновения будут тянуться долго, пока он будет терпеть боль и агонию, ожидая смерти.

-… Ах… убей… убей меня…

- Прости, согласно контракту – не могу.

Киритцугу проигнорировал тихий голос у своих ног, и ответил в грубом тоне, вдохнув фиолетовый сигаретный дым.

Голос, который был наполнен болью долго, не прозвучал. Сэйбер не могла на это смотреть и своим мечом обезглавила Кайнета, оборвав его боль.

В конце, меч Короля Рыцарей так и не выполнил обещания данного Лансеру. Наоборот, всё закончилось далеко от доблести и славы, конец был запятнан болью и кровью уже раненого, не знавшего надежды человека.

- Эмия… Киритцугу...

Синие глаза горели холодным пламенем. Так эти глаза ещё не смотрели ни на друзей, ни на тех, кого она считала товарищами по духу. Идентичный тому взгляду, с которым она смотрела на безумие Кастера и заносчивость Арчера, это был взгляд острый как меч, который был направлен лишь на тех, кого она считала врагами.

- Я, наконец, поняла, ты человек, не знающий морали. Изначально я считала, что хоть наши пути и различны, цель у нас одна. Но, похоже, я была слишком глупа…

Киритцугу молчал. Не было нужды отвечать. Потому что те действия, которые увидела Сэйбер, были абсолютным «злом».

- До этого момента, я верила словам Ирисфиль и не сомневалась в тебе. Однако если кто-то подобный тебе скажет, что собирается спасти мир Святым Граалем, я не поверю ни единому слову. Ответь, мне Киритцугу! Ты обманул даже собственную жену!? Какова истинная причина того, что ты желаешь этого исполняющего желания сосуда?!

Киритцугу – хотя его глаза раздражённым взглядом смотрели на Сэйбер – не говоря ни слова, продолжал держать во рту сигарету. Его взгляд был похож на взгляд дикой бродячей собаки. В нём просто содержалось решительное отчуждение, в котором ясно читалось бессмысленность пытаться понять друг друга, используя слова.

В душе Сэйбер уже было принято спокойное и твёрдое решение, которое уже почти облеклось во фразу «он должен быть убит».

Возможно, в самом конце, единственное, что ей останется, так это обратить свой меч против него. Даже если это будет запрещено Командными Заклинаниями, очевидную враждебность нельзя было изменить. Возможно, это был самый сильный разлад в их команде за всю Войну. Однако, несмотря ни на что, пока она с Эмией Киритцугу, очень возможно то, что ей не заполучить Грааля, которого она так желает.

- Даже если я обнажаю свой меч ради того, чтобы заполучить Святой Грааль, если я передам Грааль тебе, тогда я…

Закат над Калманном возник перед глазами Сэйбер. Желание, сокрытое в её сердце, не дало ей договорить.

Голос из-за её спины прервал эту болезненную тишину.

- Ответь мне, Киритцугу. Несмотря ни на что, в этот раз ты обязан всё объяснить.

Даже Ирисфиль, которая полностью доверяла своему мужу, не смогла сдержаться и подала голос.

В отличие от Сэйбер она знала его образ мыслей и понимала его. Однако была большая разница в понимании, выраженном в словах и в ошеломляющих действиях на её глазах.

Она почувствовала холодное предостережение, говорившее «неужели…?», когда Лансер задал вопрос о невесте Лорда Эль-Миллоя. Однако уверенность, жившая в её сердце, полностью отринула это предположение. Несмотря ни на что, невозможно, чтобы он сделал что-то подобное…

В конце концов, даже его жена, Ирисфиль недооценивала безжалостность Киритцугу.

- …Кстати говоря, ты впервые видишь мой «метод убийства», Ири.

Прервав молчание, которое он хранил до этого момента, Киритцугу ответил сухим голосом. Тусклый и холодный взгляд, который он подарил Сэйбер, потеплел, когда он несколько стыдливо посмотрел на Ирисфиль.

- Нет, Киритцугу. Не говори со мной, говори с Сэйбер. Ей нужно с тобой поговорить.

- Нет, мне нечего сказать этой Слуге. Нечего сказать убийце, который руководствуется славой и честью.

Он бесстрашно произнёс фразу, оскорбляющую Сэйбер, продолжая смотреть на Ирисфиль. Конечно, Сэйбер не могла это проигнорировать.

- Не смей унижать при мне рыцарство, ты, зверь!

Даже столкнувшись с гневными криками Короля Рыцарей, чьё лицо исказилось от ярости, Киритцугу оставался непреклонным как скала. Он не обращал внимания на Сэйбер, продолжая глядеть на свою жену. Однако на этот раз он начал говорить, не останавливаясь.

- Рыцарство не может спасти мир. Так было в прошлом, так будет и в будущем. Эти ребята выпестовали идею, что есть разница между добром и злом, когда дело доходит до боя, и в битве ведут себя так, словно у них есть гордость. Только потому, что герои всех эпох завернули себя в эту иллюзию, как думаешь, сколько было парней, обманутых славой такой отваги, которые, в конце концов, умерли, истекая кровью?

- Это не иллюзия! Даже если дело касается жизни и смерти, пока эти поступки совершаются людьми, они должны подчиняться правилам и идеалам. Которые нельзя нарушать. Праведность не должна быть потеряна. Иначе взовьются бесконечные очаги войны и вновь превратят мир в ад до конца времён!

Сэйбер возразила с правотой в голосе. Но Киритцугу издевательски фыркнул.

- Видишь, вот как, всё как ты сказала, Ири. Эта великая Героическая Душа думает, что поле боя лучше ада. Что за шутка! Неважно, в какой эпохе, поле боя есть самый настоящий ад. На поле битвы нет места надежде. Там правит лишь ледяное отчаянье и грех, называемый победой, который зиждется на боли побеждённых. Все те люди, что встречаются в бою, всем сердцем приняли зло и глупость действа названного «войной». До тех пор пока люди не раскаются, и не будут считать это зло самым настоящим табу, ад будет бесконечно повторяться в этом мире.

Сэйбер, которая знала лишь абсолютно жестокого, бессердечного Киритцугу впервые увидела его с другой стороны – человека, практически раздавленного бесконечной мукой и печалью. Его монолог можно было назвать стенаниями.

- Однако люди не понимают этой истины, неважно как высоко поднимаются горы, созданные из трупов. Всё потому что эра отважных и бесстрашных героев всегда затмевает им глаза прекрасными героическими легендами. Из-за манящих деяний этих идиотов и их нежелания признать что убийство - зло само по себе, человеческая сущность оставалась на том же месте со времён Каменного Века!

Кто был целью гнева, который наполнял его глаза – это и так уже было ясно и незачем было это проверять.

С самого того дня, когда пламя войны охватило земли Фуюки, Киритцугу смотрел на сияющие фигуры Героических Душ, гордящихся своей отвагой и прямотой, с неудержимым гневом в своей душе.

Те, кто оставили после себя такой героизм, и те, кто желали подобного героизма; гнев был направлен на них, и его нигде нельзя было выпустить… это был гнев, направленный на сам феномен «Героических Душ», который был создан людскими мольбами.

- …значит, Киритцугу… твоё неприятие Сэйбер… возникло из-за того, что ты злишься на Героев?

- Как такое возможно? Я никогда не вмешивал в это личные чувства. Мне нужно выиграть, заполучить Грааль и спасти мир. Я лишь использую более подходящий метод в процессе достижения своей цели.

Если бы он сражался, как планировалось, он бы не брал Солу в заложники, а убил бы её немедленно. Тогда Лансер, лишённый снабжения магической энергией, просто бы исчез. Однако Киритцугу придерживался стратегии, которая полностью пресекала возможность того, что Слуга, потеряв своего Мастера, заключит контракт с кем-то ещё и вернется на поле боя. Исходя из результатов боя против Кастера, он предположил что Кайнет, находясь под защитой церкви Фуюки, может обрести Командные Заклинания. Поэтому он приготовил эту изощренную и запутанную ловушку.

Положиться на Командные Заклинания вражеского Мастера ради того чтобы уничтожить Слугу, и затем убить Мастера – полное устранение всех препятствий… на тот момент, ему требовалось чтобы Сэйбер не победила Лансера, но отвлекла его внимание, пока Киритцугу убеждая Кайнета, проводил обманный манёвр.

- И мир, и человеческая природа – неизменны, невозможно предотвратить все сражения. Выходит что убийство - есть необходимое зло, и если так оно и есть, то лучше покончить с ними самым эффективным, простым и быстрым способом. Если хочешь сказать что это грязно или мерзко, то - пожалуйста. Справедливость не может спасти мир. Поэтому она меня не интересует.

- …

Сэйбер вспомнила последний исчезающий взгляд Лансера, полный гнева. Затем посмотрела на останки мужчины и женщины, что лежали в луже крови, на муки застывшие на их лицах и заговорила.

- Даже если так, ты…

Только она решила сказать, что думает, она внезапно поняла, что её голос был тише и спокойней, чем она ожидала. Она поняла, что эмоцией, которую она испытывала в отношении Эмии Киритцугу, уже был не гнев. Теперь это можно было назвать подобием жалости.

Именно так; возможно, этого человека действительно следует пожалеть.

Возможно, не этому миру нужно спасение, а ему самому?

- …Эмия Киритцугу, я не знаю, что за предательство ты пережил в прошлом и почему ты в таком отчаянье. Но этот гнев, эти стенания, несомненно, присущи людям, которые преследуют справедливость. Киритцугу, в детстве ты, наверное, хотел стать защитником справедливости. Ты, должно быть, верил в неё и хотел стать героем, который спасёт мир больше, чем кто-либо другой – не так ли?

До этого, эмоциями, которые Киритцугу демонстрировал по отношению к Сэйбер, были лишь полное непринятие и холодное презрение. Но сейчас Киритцугу, услышав тихий вопрос Сэйбер, посмотрел на неё, впервые продемонстрировав что-то иное.

В его глазах был гнев, который почти достиг своей точки кипения.

Звук автомобильного выхлопа нарушил предрассветную тишину. Затем небольшой фургон Хисау Майи въехал во двор заброшенной фабрики с ярко горящими фарами. Должно быть, она приехала сюда, чтобы забрать Киритцугу обратно в Синто, после того как побыла снайпером.

Киритцугу отвернулся от Сэйбер и направился к фургону, и, не оборачиваясь, открыл дверь со стороны пассажирского сиденья. Сэйбер продолжила говорить, смотря ему в спину. Было кое-что, что она должна была произнести несмотря ни на что.

- Киритцугу… ты ведь понимаешь? Если ты сотворишь зло из-за своей ненависти к злу, всё что после этого останется – лишь зло. Выплеснутые ярость и гнев вновь породят новые войны.

После тяжелых слов Сэйбер, показалось, что Киритцугу действительно хочет впервые ответить на вопрос и повернуться – однако в конце, он передумал и ответил, продолжая смотреть в пустоту.

- Я остановлю бесконечный цикл. Поэтому мне нужен Святой Грааль.

Воистину – словно говоря сам с собой – произнёс он громко.

- Я использую это чудо, чтобы совершить революцию в этом мире, революцию в человеческих душах. Я сделаю эту кровавую бойню в Фуюки последней кровавой бойней человечества. Ради этого, даже если я буду нести в себе всё зло этого мира – неважно. Если это спасёт мир, я с радостью это приму.

- …

Киритцугу произнёс вслух решение, хранившееся в его сердце спокойным и ровным голосом. Сэйбер не смогла найти нужных слов, чтобы ответить ему.

Даже если его тропа и методы, несомненно, были злом – его вера в поиске Грааля была чистой и бескорыстной. Ей пришлось признать, что если и существует Мастер, который достоин заполучить Грааль, то это, несомненно, будет Эмия Киритцугу.

Сэйбер молча наблюдала за отбытием фургона, в который сел Киритцугу. Первые лучи рассвета пролились на неё. Тёмная ночь, которая превратила Фуюки в царство демонов, исчезла, и улицы вновь скрылись под видимой «обыденностью».

- Киритцугу… уже … уехал?

- …Ирисфиль?

Так как у Сэйбер было время понять странность этого вопроса, она немедленно поняла, что с Ирисфиль что-то не так.

Пустой и блуждающий взгляд, бледное лицо, и пот, который лился с её лба словно водопад.

Возможно, она лишь демонстрировала видимость того, что с ней всё хорошо и притворялась, когда была рядом со своим мужем. Ирисфиль потеряла сознание, как только расслабилась и рухнула словно марионетка, у которой обрезали управляющие нити.

Хоть Сэйбер и немедленно оказалась рядом, чтобы поддержать её, странный жар, который шёл от стройного тела, которое она держала в руках, говорил о том, что Ирисфиль находиться в критическом состоянии.

- Ирисфиль? Держись!

***

По тому, как категорично и упрямо Эмия Киритцугу объявил о своей решимости этим утром, можно было понять, что его слова, идущие от сердца - истины, и в них нет места лжи.

Но что эти невообразимые, зловещие слова означали – Киритцугу понял только через пару дней.

В отчаянии, которое сильнее чем само отчаянье.

С сожалением, которое сильнее чем само сожаление.

Дата добавления: 2015-10-16