Интервьюирование - маскулинная парадигма?

В учебниках говорится об интервью, что это способ получения информации о людях: "Если вы хотите получить ответ, задайте вопрос... Постановка вопросов - основной источник получения социальной научной информации о повседневном поведении людей" /3, p.76/.

Согласно другому автору, есть "две причины успеха использования методов опросов: получение теоретически релевантных данных и возможность статистической обработки. Статобработка означает использование мощных инструментов коррелятивного и многовариантного анализа для проверки существенных отношений и инструментов статистической проверки гипотез о возможности генерализации универсума из выборки"/4, p. 149/.

Интервью, которое является одним из способов проведения опросов, по сути представляет собой разговор. Согласно Гуду и Хэтту, это "просто один из многих способов, при помощи которого люди разговаривают друг с другом", но это также в значительной степени, инструмент сбора данных: "интервьюер фактически - орудие или инструмент"/5, pp.196-7/.

Бенни и Хафс пишут: "Рассматриваемое как орудие сбора информации интервью предусматривает минимизацию местных, конкретных внезапных обстоятельств той или иной встречи, включая соответственно личность участников этой встречи. Акцент делается только на тех аспектах, которые являются достаточно обобщенными и достаточно показательными, чтобы принимать их в расчет. Типичное интервью не имеет значения, в смысле встречи двух определенных людей: оно замыслено в рамках сопоставимых встреч других пар, записано в такой манере, что общие элементы коммуникации могут быть легко отделены от идиосинкразических свойств" /6, p.196-197/.

Успешное интервьюирование предполагает теплоту и личностный обмен в общении при сохранении ясности и правил научного поиска /5, р. 91/. Противоречие, кроющееся в основе парадигмы, изложенной в учебниках, заключается в том, что интервьюирование с необходимостью подразумевает манипулирование респондентами в качестве объектов исследования/источников информации. Но оно может быть преодолено через определенную степень гуманного отношения к респонденту. Если интервьюируемый/ая не верит, что с ней/ним обращаются по-доброму и сочувственно, то он/а не согласятся быть исследуемыми и не предоставят желаемую информацию. Должен быть соблюден баланс между теплотой, необходимой для установления "отношений", и отчужденностью, необходимой для того, чтобы рассматривать интервьюируемого в качестве наблюдаемого объекта.

Клер Селлтиз и ее коллеги дают более четкие рецепты: /7, р.576/ “Манера интервьюера должна быть дружеской, обходительной, но не уводящей в сторону”.

Сьоберги и Нетт пишут: “Респонденты должны быть "социализированы" в практику ответов на вопросы, они не могут сами задавать вопросы. Никогда не давайте интервьюируемому формального обозначения ваших взглядов и ценностей” /8, р.212/. “Когда вас спросят, что вы имеете в виду и что вы думаете по тому или иному вопросу, скажите им, что вы здесь для того, чтобы узнать, а не делиться своими суждениями, что ситуация очень сложная,”- предлагает Галтунг /9, р.161/. “Если вас спрашивают, вы можете улыбнуться и сказать, что вы здесь для сбора мнений, а не для изложения своего собственного” /7, р.576/.

Гуд и Хэтт дают наиболее детальный совет по поводу того, что делать, когда респондент хочет получить информацию от интервьюера. Вот он: “В большинстве случаев надо следовать правилу о том, что интервьюер обязан собирать информацию и сконцентрироваться на респонденте, а не на себе. Обычно несколько простых фраз помогают сместить акцент на респондента, например: "Я считаю, я недостаточно думал об этом, чтобы дать верный ответ прямо сейчас”, “Ну, сейчас Ваше мнение важнее моего” или “Если вы действительно хотите знать, что я думаю, я буду честным и скажу вам, как только мы окончим интервью”. “Иногда можно покачать головой и сказать: “Это трудный вопрос...” Короче говоря, интервьюер должен избегать искушения выражать свои собственные взгляды, даже если такая возможность предоставляется”. /5, р.198/.

Конечно, причина, по которой интервьюер должен притворяться, что он/а не имеет собственного мнения, заключается в том, что если он(а) будут вести себя по-другому, то это может сделать интервью "пристрастным", а "пристрастие”, смещение имеет место, когда существуют систематические различия в способах проведения интервью разными интервьюерами. В результате возникают различия в собранных данных. Такое "смещение" негативно воздействует на научные притязания исследования, нельзя выяснить, какая информация "окрашена" вследствие реакции интервьюируемого на позицию интервьюера и какая независима от этого "загрязнения".

Парадигма интервью в социальных исследованиях, излагаемая в учебниках, подчеркивает:

а) его статус, как механического инструмента сбора данных;

б) его функцию, как специализированной формы разговора, при котором один человек задает вопросы, а другой - отвечает;

в) характеристику интервьюируемых, как пассивных индивидов,

г) ограничение функции интервьюеров постановкой вопросов и установление их роли, стимулирующей к сухим коротким ответам.

Второй вид типологизации интервьюеров в методологической литературе - это интервьюер-психоаналитик. Отношения между интервьюером и интервьюируемым иерархичны, и положение эксперта, которое занимает интервьюер, позволяет ему успешно провести интервью. Наиболее важным в этом упражнении является использование недирективных комментариев и попытки стимулировать свободную ассоциацию идей, которые обнаруживают всякую истину, какую бы ни стремился получить исследователь.

Фактически, термин "недирективное интервью" берет свое происхождение из языка психотерапии и несет в себе логику предельного обезличения интервьюера /7, с. 268/.

Наиболее типичные ремарки, которые может делать интервьюер, таковы: "Вы думаете, что...", "Расскажите мне побольше об этом...", или "Почему?" или "Не правда ли, интересно, что..."

Функция недирективного интервью - служить катализатором для всеобъемлющего выражения чувств субъекта и его убеждений. Чтобы добиться этого результата, интервьюер должен создать совершенно свободную атмосферу, в которой субъект свободен выражать себя без боязни неодобрения, возникновения диспута или получения совета со стороны интервьюера.

Оба типа интервьюера - психоаналитический и механический - и вся парадигма представления "правильного" интервью в учебниках по методологии обязаны скорее маскулинной социальной и социологической модели, чем феминной. Например, парадигма "правильного" интервью взывает к таким ценностям, как объективность, отчужденность, иерархия, которые имеют приоритет над более индивидуализированными ориентациями людей. Следовательно, ошибки плохого интервьюирования включают субъективизм, вовлеченность, "фикцию" равенства интервьюера и респондента и неадекватное использование способов, которые не являются сопоставимыми со статистической точки зрения.

Эта полярность в определении “пригодного” и “непригодного” интервью - является классическим проявлением гендерного стереотипа, воспроизводящегося в бесчисленных исследованиях, имеющих место в современных индустриальных цивилизациях. Согласно этим стереотипам, женщины характеризуются как чувствительные, полагающиеся на интуицию, неспособные на объективность и эмоциональную отстраненность, поглощенные установлением и поддержанием межличностных отношений. Мужчины, таким образом, превосходят женщин благодаря их способности к рациональности и научной объективности, что позволяет рассматривать их как обладателей инструментальной ориентации в отношениях с другими людьми. Женщины подвергаются эксплуатации, их оскорбляют, они не в состоянии эксплуатировать других из-за их "естественной" слабости - альтруизма - качества, которое становится их силой, когда они выступают в роли жен, матерей и домохозяек. Наоборот, мужчинам легко эксплуатировать других, хотя важно заметить, что любая эксплуатация оправдывается какой-нибудь глобальной политической или экономической идеологией ("цель оправдывает средство").

Феминная и маскулинная психология в патриархатных обществах - это психология подчиненных и доминирующих социальных групп. Связь между женской иррациональностью и высокой чувствительностью, с одной стороны, и их невыгодным с материальной точки зрения положением, также может быть обнаружена в случае с этническими меньшинствами.

Психологические характеристики подчиненных формируют знакомый набор определенных качеств: послушание, покорность, пассивность, зависимость, отсутствие инициативы, неспособность действовать, решать, думать и тому подобное. В целом этот набор включает качества более характерные для детей, чем для взрослых: незрелость, слабость и беспомощность. Если подчиненная группа принимает эти характеристики, она считается хорошо приспособленной (Миллер) /10, p.7/. Не случайно, что в учебниках по методологии, за одним заметным исключением (Моузер /11/), в роли интервьюера всегда выступают мужчины. То, что Джин Миллер говорит об отношениях доминирующей и подчиненной групп, может иметь отношение к парадигмальной связи "интервьюер - интервьюируемый": "Доминирующая группа неизбежно имеет наибольшее влияние на детерминацию общих культурных представлений - философию, нравственность, социальную теорию и даже науку. Доминирующая группа, следовательно, узаконивает неравные отношения и инкорпорирует их в направляющие концепции общества... Доминирующая группа неизбежно становится моделью "нормальных человеческих отношений". Потом становится "нормальным" деструктивно относиться к другим, унижать их, искажать правду о совершаемом, давая ложные объяснения и противостоять действиям, направленным на достижение равенства. Короче, если чья-то идентификация относится к доминирующей группе, то "нормально" продолжать действовать по этой модели... Отсюда следует, что доминирующие группы обычно не любят, когда им говорят или даже спокойно напоминают о существовании неравенства"/10, р.6-8./

Перефразируя релевантность вышесказанного к отношениям между интервьюером и интервьюируемым, мы можем сказать, что интервьюеры определяют роль интервьюируемых как подчиненную, извлечение информации ценится больше, чем полученный результат; установление иерархии между интервьюером и интервьюируемым - это рационализация неравенства; то, что хорошо для интервьюеров, не всегда хорошо для интервьюируемых.

Другой способ подойти к вопросу о маскулинности "правильного" интервью - это заметить, что социологии чувств и эмоций не существует. Социология зеркально отображает общество, не рассматривая социальное взаимодействие с точки зрения его восприятия женщинами.

Через призму нашей технологической и рационалистической культуры нас приучили расценивать эмоции как некую несуразность или даже препятствие к совершению некоторых действий. Это относится и к проведению интервью.

Другая причина для отрицания социологами эмоций кроется в том, что социология предпринимает попытку быть признанной в качестве "настоящей науки" и вытекающей из этого потребности концентрироваться на наиболее объективных и измеряемых чертах общественной жизни". Это установка совпадает с ценностями традиционной мужской культуры.

Дата добавления: 2015-10-21