Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Послушник. Увы, хотя вражда нас развела далеко,

Читайте также:
  1. В духовном преуспеянии послушника играет великую роль то, имеет ли сам послушник добрые помыслы -- в себе самом, а не то, что является ли его духовник святым.
  2. Послушник
  3. Послушник

Химена

Увы, хотя вражда нас развела далеко,

Родриго, я к тебе не обращу упрека;

И, дань страдания платя моей судьбе,

Тебя я не виню, я плачу о себе.

Я знаю хорошо, что если честь задета,

Бесстрашье требует достойного ответа,

То, что ты выполнил, был только долг прямой;

Но выполнив его, ты мне открыл и мой.

Победа мрачная твоя была по праву;

Отмщая за отца, свою соблюл ты славу;

И я свой трудный долг исполню до конца;

Я славу соблюду, отмщая за отца.

Хотя Химена и сейчас любит Родриго ничуть не меньше, ею руководит одно лишь сознание дочернего долга. И она восклицает перед королем (с. 114):

Вслед горю, государь, спешит чрезмерность чести...

Так вот, он не дышал, он был убит на месте;

Зияла грудь его, он навсегда умолк,

Но кровью на земле начертывал мой долг.

Ни одно слово, ни один жест Химены не выдают, однако, того, что она все еще любит Родриго. Она только требует возмездия за отца (с. 120):

Неотомщенная кончина храбреца

Погасит рвение вернейших слуг венца.

Да, мой отец убит, я требую отмщенья,

Скорей для пользы вам, чем мне для утешенья.

Подобного отцу вы не найдете вновь.

Воздайте ж смерть за смерть,

Пролейте кровь за кровь.

Пусть жертвою падет, не мне, но вашей славе,

Но вашему венцу, и скиптру, и державе,

Пусть жертвою падет на благо всей стране

Гордыню черплющий в неслыханной вине.

Только своей воспитательнице Эльвире признается Химена в любви к Родриго (с. 124):

 

Ты говоришь — люблю; боготворю, Эльвира;

Страсть борется во мне с законною враждой;

Все так же дорог мне мой недруг молодой;

И хоть в моей душе есть гневное упорство,

Родриго в ней с отцом ведет единоборство;

Он ломит, он теснит, он гнется перед ним,

То яростен, то слаб, то вновь неодолим;

Но грозная борьба, и жгучая, и злая,

Терзает сердце мне, души не разделяя;

И хоть моей любви могущественна власть,

Я без раздумия свою избрала часть;

Я неколеблемо спешу на голос чести.

Родриго дорог мне, я с ним душою вместе,

Я сердцем за него, но долг мне говорит:

Ты знаешь, чья ты дочь, и твой отец убит.

 

Позднее, когда Химена считает своего возлюбленного мертвым, она, охваченная порывом страстного чувства, признается дону Санчо, мстителю за ее же отца, в том, что любовь к Родриго все еще пылает в ее груди (с. 151):

 

Химена

 

Чтоб кровь передо мной дымилась дорогая?

И ты еще прийти осмелился сюда,

Ты, счастие мое отнявший навсегда?

Рыдай, моя любовь, забудь свой плен суровый:

Отец мой отомщен, ты можешь снять оковы,

Отныне честь моя вовек вознесена,

Душа растерзана, и страсть моя вольна.

 

Дон Санчо

 

Когда спокойнее...

 

Химена

 

Молчи, злодей, ужасный,

Чьей гнусною рукой убит герой прекрасный!

Ты взял предательством, не мог боец, как он,

Таким противником открыто быть сражен.

Уйди; ты видишь сам своей услуге цену:

Пытаясь защитить, ты умертвил Химену.

Дон Санчо, между тем, собирается всего лишь сообщив ей, что он сам, хотя и был сражен Родриго, однако не был убит, а лишь обезоружен этим благородным воином. Но Химена, которую при его появлении охватывает отчаяние (она убеждена в гибели Родриго), не дает сказать ему ни слова. Глубина любви Химены открывает нам всю глубину ее сознания своего долга. Конечно, драма Корнеля написана в возвышенной, патетической манере. Но все же анализ ее бросает свет и на мотивы поведения тех встречаемых нами в жизни «негероических» людей, которые отличаются сильным сознанием долга.

Еще более жестокую борьбу с самим собой переживет император Тит в «Беренике» Расина, где долг в конце концов одержал верх над любовью. Существует римский закон, запрещающий императору жениться на иностранной королеве (Береника — дочь царя Иудеи). Тит, властелин, исполненный благородства, постоянно вспоминает о произволе своих предшественников, ему очень не хотелось бы начинать свое правление нарушением закона. Но к Беренике он испытывает страстное чувство. Он восклицает (с. 100):

 

О, сколь несчастен я!

О, Рим! О, Береника!

Как тяжело любить

И быть страны владыкой!

И, может быть, Тит в конечном счете преступил бы закон, если бы сама Береника не пришла ему на помощь, разрешив борьбу своим собственным сознанием долга: она отказывается от любви Тита с тем, чтобы все свои чувства император отдал своим страждущим соотечественникам.

О конфликте между любовью и долгом пишут многие авторы, но нигде, пожалуй, он не показан с такой силой, как у Корнеля и Расина. Часто любовь подавляется не только долгом. В «Заире» Вольтера запрет на чувство к султану-магометанину налагает христианское вероисповедание героини. Отец и брат убедили Заиру, что одни лишь христиане способны познать истинное блаженство, поэтому долг христианки — отказаться от возлюбленного другой веры. Но в отречении Заиры участвует еще и страх перед наказанием, грозящим вероотступникам в потусторонней жизни.

Впрочем, если в конфликте побеждает любовь, как например, в «Анне Карениной» Л.Толстого, где героиня ради любви оставляет не только мужа, но и ребенка, то это еще не обязательно свидетельствует о недостаточном сознании долга: чувственная любовь может оказаться сокрушительной силой, которую человек не в силах преодолеть.

Отсутствие сознания долга мы наблюдаем в «Федре» Расина. Федра, охваченная страстью к пасынку Ипполиту, допускает, чтобы ее наперсница оклеветала перед отцом юношу, который не шел навстречу любовным домогательствам Федры, т. е. фактически мачеха становится виновницей смерти Ипполита. А в трагедии Еврипида «Ипполит» Федра идет еще дальше: перед тем как покончить с собой, она в письме к мужу сама клевещет на Ипполита.

В ином плане решается конфликт между тем, чего бы человеку хотелось, и тем, что ему велит долг, в драме «Принц Гамбургский» Генриха фон Клейста. Борьба в душе курфюрста происходит между долгом по отношению к родине и чувством отцовской любви к принцу: курфюрст подписывает смертный приговор принцу, которого любит, как сына. Его племянница Натали говорит о жестокости, бесчеловечности этого решения. На ее слова курфюрст отвечает, что он не в праве отменить приговор суда, что это повлекло бы за собой невосполнимые потери для отчизны.

Сознание долга в одних случаях связано с общепризнанными понятиями, в других оно более односторонне и распространяется лишь на некую частную область, например, сугубо профессиональную. В своем романе «Отверженные» В.Гюго иллюстрирует такое преувеличенное сознание долга у чиновника. Полицейский инспектор Жавер безгранично честен в отношении своих обязанностей, поэтому следить за порядком во вверенном ему департаменте — его священный долг. Ночью на одной из улиц Парижа он становится свидетелем того, как какая-то женщина с кулаками набрасывается на элегантно одетого мужчину. Жаверу и дела нет до того, что женщина действует в порядке самозащиты. Он собственными глазами видел, как «эта проститутка» налетела на приличного господина, значит, она подлежит аресту.

Мысли о том, что «отверженные» заслуживают не только наказания, но и сострадания, Жаверу совершенно чужды, не только задача, но дело его жизни — блюсти порядок.

И все-таки он не может оградить себя от глубокого человеческого сочувствия, однако это обозначает для него жизненную катастрофу, и он приходит в отчаяние. Он не задержал человека, которого считает тяжким преступником, но который спас ему, Жаверу, жизнь. И Жавер не может простить себе такого своеволия, такого «уклонения от законных предписаний». Он «подчинил общественные интересы личным». Когда он окончательно осознает, что в жизни существует нечто высшее, чем долг чиновника, это приводит его в полное замешательство: для него утрачен критерий оценки собственных действий! Выхода, очевидно, быть не может: Жавер бросается в Сену и гибнет в ее водоворотах.

Наряду с чувством долга особое внимание следует уделить чувству дружбы. Чувство дружбы или взаимной симпатии возникает обычно между людьми непосредственно.

Такую дружбу изображает Шиллер в драме «Дон Карлос». Конечно, столь глубокое дружеское чувство едва ли может встретиться в жизни, и все же Шиллер дал нам ярчайшее изображение того, как преданность в дружбе способна выработать в человеке особые черты и качества.

Маркиз Поза жертвует собой ради друга, дон Карлоса. Несмотря на страх перед смертью, он радостно идет ей навстречу. Из его уст мы слышим, как он был счастлив, когда ему пришла мысль спасти друга, взять на себя предъявленное Карлосу обвинение (с. 143):

 

—...Но вот теперь:

Луч солнца озаряет мрак.

Что, если короля я обману?

Что, если мне удастся на себя взять Карлоса вину?

Правдоподобно это или нет —

Значенья не имеет; ведь для короля

Всегда правдоподобно то, что дурно.

Итак, смелей вперед! Цель стоит риска,

Пусть известие ошеломит Филиппа,

Как гром средь неба ясного.

А мне одно лишь нужно:

Чтоб выиграл время Карлос

Бежать в Брабант.

Другой прославленный дуэт друзей воспел Шиллер в балладе «Порука», сюжетом которой служит известное предание.

Вторая черта личности маркиза Поза, о которой следует упомянуть, — это его стремление к свободе. Но оно в гораздо меньшей степени выражается в призыве к борьбе против грубой тирании, чем в жалости к угнетаемому тираном народу. Поза не борется с тираном, он лишь заклинает его «божественно» распорядиться своей властью, предоставив людям «свободу мысли», даруя им тем самым новую жизнь. Вторая черта личности маркиза Поза свидетельствует, таким образом, не о готовности к социальной борьбе, о которой речь пойдет ниже, а лишь о силе сострадания к несчастному народу.

Не лишено поэтического преувеличения изображение дружеских чувств также и у Лопе де Вега. В пьесе «Три брильянта» Энрике самоотверженно любит Лизардо. Когда Лизардо попадает в плен, Энрике ищет его по всем морям и океанам; единственно преданность другу толкает его на эти бесконечные странствия. Во время поисков Энрике сам попадает в плен и, находясь в тюрьме, мысленно заверяет Лизардо, что его «сердце, жизнь и честь принадлежат другу».

Несколько слов о знаменитых со времен античности друзьях Оресте и Пиладе. Гете изображает их дружбу в «Ифигении в Тавриде» как искреннее чувство, правда, без особой эмоциональной восторженности. Дружба началась еще в раннем детстве, с тех пор мальчики делили друг с другом радость и горе. В минуту величайшей опасности для обоих Орест думал только о Пиладе. Пилад же произносит следующие слова: «Жизнь для меня началась в тот миг, когда я тебя полюбил». У Еврипида в изображении этих друзей нет такой задушевности, как у Гете. В драме Еврипида «Орест» изображены скорее совместные действия друзей, чем их духовная близость. В драме же «Ифигения в стране тавриев» оба готовы умереть друг за друга, но руководит этим порывом не одна дружба. Орест, преследуемый Эринниями, ищет смерти, независимо от своих дружеских чувств к Пиладу, Пилад же боится быть обвиненным в предумышленной смерти Ореста, так как он женат на сестре Ореста Электре и мог бы рассчитывать унаследовать его имущество. У Эсхила («Орестейя») и Софокла («Электра») оба друга упоминаются вскользь.

Дружба обозначает привязанность к тому, с кем дружишь. Из привязанности рождается верность в мыслях и поступках, особенно в тех случаях, где к ней присоединяется чувство долга. Особенно ярко изображается такая комбинированная черта личности при описании верности вассалов. Примером может служить Кент в «Короле Лире». Кент одновременно и обязан своему господину многим, и искренне привязан к нему. Одно лишь чувство долга не могло бы заставить его последовать за королем, которым он был изгнан, но к долгу здесь присоединяется глубокая привязанность. Кстати, в этой же трагедии Шекспира и Глостер проявляет к королю трогательную верность, в которой смешались и чувство долга, и привязанность.

Не следует, конечно, отождествлять верность другу с верностью начальнику, господину. Верность в дружбе основана на взаимной привязанности и на взаимных обязательствах. Такова была верность Ахиллеса его другу Патроклу, продолжавшаяся и после смерти последнего; именно верность — как результат его преданности другу и долга по отношению к его памяти — толкает Ахиллеса на месть Гектору.

К психической сфере интересов и склонностей мы причисляем и враждебное отношение к людям, которое порой доходит до ярко выраженной ненависти. Нередко возникает воинствующая нетерпимость к сопернику. Особенно характерны проявления данных чувств в тех случаях, когда в них преобладают тщеславие и жадность, здесь наблюдается бестактность поведения, доходящая до грубости. Впрочем, при нетерпимости этические нормы нарушаются не обязательно.

Последнее находит яркое выражение в образе Варвары Петровны Ставрогиной («Бесы» Достоевского). Перед нами женщина, тиранически навязывающая всем свою волю. Со своим многолетним другом Степаном Трофимовичем она говорит «строго и резко», полностью подчиняя его себе. Даже когда Варвара Петровна заявляет ему, что намерена женить его, человека 53 лет, на своей двадцатилетней воспитаннице, он возражает очень робко, растерянно (с. 84):

 

Степан Трофимович был удивлен. Он заикнулся было, что невозможно же ему так, что надо же переговорить с невестой, но Варвара Петровна раздражительно на него накинулась:

— Это зачем? Во-первых, ничего еще, может быть, и не будет...

— Как не будет! — пробормотал жених, совсем уже ошеломленный.

— Так. Я еще посмотрю... А впрочем, все так будет, как я сказала, и не беспокойтесь, я сама ее приготовлю. Вам совсем незачем. Все нужное будет сказано и сделано, а вам туда незачем. Для чего? Для какой роли? И сами не ходите, и писем не пишите. И ни слуху, ни духу, прошу вас. Я тоже буду молчать.

Итак, когда жених хочет обменяться несколькими словами с невестой, это расценивается как «вмешательство» в дело Варвары Петровны. Подобным образом она ведет себя и с другими действующими лицами романа. Например, к одной подруге юности она относится, «как деспот», друга своего в конце концов выставляет из дому, ибо тот ее «разочаровал». Но это отнюдь не говорит о бессердечии: стоит ей узнать о том, что Степан Трофимович серьезно болен, она тотчас же мчится к нему со всех ног — помочь, поддержать. У него она застает мало знакомую, ухаживающую за больным женщину. Тут же в ее душу закрадывается подозрение, что женщина втерлась в дом друга из корыстных целей, и на ни в чем неповинную Софью Матвеевну извергается поток брани (с. 682):

 

— Я по твоему бесстыжему лицу догадалась, что это ты. Прочь, негодяйка! Чтобы сейчас духа ее не было в доме! Выгнать ее, не то, мать моя, я тебя в острог навеки упрячу. Она уже в городе сидела раз в остроге, еще посидит. И прошу тебя, хозяин, не сметь никого впускать, пока я тут. Я генеральша Ставрогина и занимаю весь дом. А ты, голубушка, мне во всем дашь отчет.

С подобными же словами она обращается и к другу, тяжелого состояния которого она сначала не осознает. Впрочем, вскоре вновь подтверждается, что хотя Варвара Петровна и нетерпима, но способна и на внимание, и на сочувствие. Такое отношение пробуждается у нее к Соне, стоит ей убедиться в бескорыстии девушки, а ведь за пять минут до этого она ругала Соню последними словами! Нет, Варвара Петровна займется ею сама. Соня не будет больше зарабатывать на жизнь жалкие гроши, продавая «Евангелие». Однако в самой заботливости генеральши Ставрогиной звучат властные повелительные нотки. Никаких возражений Сони, ужасно испуганной предложением (вернее приказанием) поселиться навеки в Скворешниках, она не хочет слушать (с. 688):

— Все вздор! Я сама буду с тобой ходить продавать «Евангелие». Нет у меня теперь никого на свете!

— У вас, однако, есть сын, — заметил было Зальцфиш.

— Нет у меня сына! — отрезала Варвара Петровна и — словно напророчила.

По отношению к своему сыну Варвара Петровна, наоборот, не только не отличается нетерпимостью, но ведет себя весьма робко и смирно, и все же противоречий здесь нет: ведь речь идет о материнской любви, о постоянной тревоге матери за единственное дитя.

Когда нетерпимость сочетается с положительными этическими чертами характера, данное обозначение, пожалуй, не совсем уместно; такие люди не выносят возражений и приходят в состояние аффекта при всяком критическом замечании в их адрес.

Нетерпимой женщиной, ставящей, однако, перед собой благородные цели, является у И.Готхельфа Лиэи, жена крестьянина Бенца (роман «Дух времени»). Уже в начале романа мы узнаем о том, что если мужа Лизи собираются избрать в муниципалитет, то прежде всего необходимо спросить саму Лизи. Одно влиятельное лицо заявляет (с. 41):

 

— Я не возражаю против избранна Бенца, но тут прежде всего надо бы с его женой договориться. Жена у него уж больно решительная женщина. Она ему такое запоет, если он даст согласие без ее ведома, что ему, бедняге, не поздоровится.

Ту же тему обсуждает с самой Лизи один из друзей Бенца, тоже член муниципалитета (с. 174):

— Так ты ему не разрешила? — спросил Ханс. — Знаешь, дорогая, хорошо еще, что не каждый муж должен спрашивать разрешения у жены по поводу всякого пустяка.

— Вот как? А ведь многим, ох, как многим мужьям это бы не повредило! Другой, бывает, — ну, просто ни ума не хватает, ни меры не знает, а вот посоветовался бы с женой, — и себе, и ей, да и детям была бы польза...

Лизи обладает драгоценным качеством — сочувствием. Тем не менее в стремлении добиться своего она крайне нетерпима. Она не выносит людей, не прислушивающихся к ее словам, стремится всех поучать. Лизи взрывается, когда муж говорит ей о необходимости быть терпимей. Именно нетерпимость является ее характерной чертой. Она и ведет к тому самому «решительному поведению», которое подчеркивает Готхельф.

Весьма характерна картина поведения там, где борец по натуре обладает к тому же резко выраженным чувством справедливости. Потребность в справедливости составляет одну из важных черт в сфере направленности интересов. Подкрепляемая воинственными задатками, она приводит к поступкам, напоминающим параноическое развитие, именно те его случаи, когда человек «борется за свои права». Но в то время как паранойяльные акцентуированные личности борются за то, чтобы достичь узко личной цели, а не за объективную справедливость, люди, целью которых является борьба за правду, ищут именно объективной справедливости. Существуют люди с сильным чувством справедливости, но не отличающиеся одновременно большой социальной активностью. Этих людей знают в узком кругу друзей или семьи, но в общем они мало бросаются в глаза и вряд ли дадут писателю или поэту повод изобразить их в галерее личностей героических. Совсем иное положение в тех случаях, когда человек отстаивает справедливость социальную.

Герой с подобной комбинацией черт представляется Шиллером в лице Карла Моора в драме «Разбойники». У Моора обостренное чувство справедливости, одновременно в нем живет и боевой дух, готовый смести с пути все преграды. Так он становится атаманом шайки разбойников. Случилось же это именно тогда, когда отец оттолкнул его, низко оклеветанного собственным братом. В Мооре пробуждается ненависть мятежника, близко стоящая к «инстинкту борьбы» (с. 44):

 

— О, если бы я мог протрубить на весь мир в рог восстания и воздух, моря и земли поднять против этой стаи гиен!

Однако позднее Карл борется не столько за собственные права, сколько за попранные права других людей. Правда, иногда члены его банды действуют бесконтрольно, но он сам уничтожает только тех людей, которые обидели других, а поэтому и заслуживают справедливого возмездия. Один из разбойников говорит о нем (с. 66):

— Он убивает не для грабежа, как мы. О деньгах он, видно, и думать перестал с тех пор, как может иметь их вволю; даже ту треть добычи, которая причитается ему по праву, он раздает сиротам или жертвует на учение талантливым, но бедным юношам. Но если представляется случай пустить кровь помещику, дерущему шкуру со своих крестьян, или проучить бездельника в золотых галунах, который криво толкует законы и серебром отводит глаза правосудию, или другого какого господинчика того же разбора, тут братец ты мой, он в своей стихии. Тут словно черт вселяется в него, каждая жилка в нем становится фурией.

Вслед за этой тирадой идет описание конкретного случая, когда граф Регенсбург выиграл миллионную тяжбу благодаря плутням своего адвоката. Людей такого склада, сумевших обойти закон с помощью коварного обмана, Карл Моор наказывает. При этом он ориентируется не на то, что дозволено или запрещено законом, а на то, что подсказывает ему собственное чувство справедливости. Его преосвященство патер пытается внушить Моору, что следует понимать под «правом» и «недозволенностью». Моор сознается в том, что он бандит, убийца и поджигатель, заявляя одновременно, что отнюдь не чувствует за собой вины. Указывая на перстни на своих пальцах, он говорит (с. 75):

 

— Видите эти четыре драгоценных перстня у меня на руке? Ступайте же и пункт за пунктом изложите высокочтимому судилищу, властному над жизнью и смертью, все, что вы увидите и услышите! Этот рубин снят с пальца одного министра, которого я на охоте мертвым бросил к ногам его государя. Выходец из черни, он лестью добился положения первого любимца; падение предшественника послужило ему ступенью к высоким почестям, он всплыл на слезах обобранных сирот. — Этот алмаз я снял с одного финансового советника, который продавал почетные чины и прогонял от своих дверей скорбящего о родине патриота. — Этот агат я ношу в память гнусного попа, которого я придушил собственными руками за то, что он в своей проповеди плакался на упадок инквизиции.

А как же расценивает Моор «справедливость» государства сильных? Вот что он говорит патеру (с. 76):

 

Из поднебесной выси грозным голосом проповедуют они смирение и кротость, богу любви, словно огнерукому Молоху, приносят человеческие жертвы. Они поучают любви к ближнему — и с проклятьями отгоняют восьмидесятилетнего слепца от своего порога; они поносят скупость — и они же в погоне за золотыми слитками опустошили страну Перу и, словно тягловый скот, впрягли язычников в свои повозки.

Так Карл Моор раскрывается Шиллером как страстный борец за истинную справедливость. Ущемления его самого в драме не преувеличены, ведь личный протест Карла Моора является реакцией на несправедливость, разрушившую всю его жизнь, отнявшую у него и отца, и невесту, и состояние. Естественно, что известное место в драме отведено и борьбе Мoopa за собственные интересы, — в конце концов, присущая ему нетерпимость направлена против любой несправедливости. Но борьба за «личную справедливость» безусловно отступает на задний план перед борьбой за социальную правду.

Нетерпимости как индивидуальной черте человеческой психики можно противопоставить такую черту, как миролюбие. Миролюбивые люди не могут чувствовать враждебности даже там, где это было бы полностью обосновано. Эта черта присуща «Натану Мудрому» Лессинга. Он всегда против конфликтов. Он убежденно выступает против религиозной нетерпимости. Любая религия не только считает, что она одна способна дать вечное блаженство, но не понимает и не хочет понять никакой другой религии, фанатически ее преследуя, а Натан желал бы видеть мирное сосуществование трех великих религий Европы и Малой Азии — христианской, иудейской и магометанской. Для него это не только сугубо теоретическая идея, она отвечает сущности его характера, есть проявление его самовыражения. Его взгляды совпадают с поведением в жизни, что особенно ярко показывает его реакция на страшное несчастье, причиненное ему христианами (с. 327–328):

Натан

Дитя, от Вас я получил в Даруне,

А перед тем... Едва ли вам известно,

Что в Гате христиане перебили

От мала до велика всех евреев;

Едва ли вам известно, что при этом

Лишился я жены и семерых

Цветущих сыновей; у брата в доме

Я спрятал их — и все они сгорели.

Послушник

О Боже праведный!

Натан

Перед вашим

Прибытием лежал я трое суток

В золе, в пыли, — лежал и плакал. Плакал?

Нет, мало: бесновался, проклинал,

И Господа хулил, и к христианству

В непримиримой ненависти клялся.


Дата добавления: 2015-10-16; просмотров: 56 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Сарданапал | Гарпагон | Мариана | Хотспер | Герцог Альбанский 1 страница | Герцог Альбанский 2 страница | Герцог Альбанский 3 страница | Герцог Альбанский 4 страница | Дон Лопе | Старик Моор |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Ленка-пенка| Послушник

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.022 сек.)