Глава 3. Порой, чтобы узнать, как далеко ты зашел, нужно вернуться в точку отправления своего

Порой, чтобы узнать, как далеко ты зашел, нужно вернуться в точку отправления своего пути.

Когда доктор Джейн Уиткоум вошла в комплекс больницы Святого Франциска, она попала в свою прежнюю жизнь. В каком-то смысле, путешествие было коротким… минул всего год, тогда она работала здесь главой травматологического отделения, жила в квартире, наполненной вещами ее родителей, проводила двенадцать часов в сутки, бегая между операционными и неотложкой.

Теперь уже нет.

Произошедшие с ней изменения стали вполне очевидными еще при входе в здание хирургии. Нет смысла трогать крутящиеся двери. Или те, что вели в приемную.

Джейн прошла сквозь стекло и миновала контроль на входе, оставшийся для них незамеченной.

Таковы все призраки.

С момента трансформации Джейн могла заходить в любые помещения, а окружающие даже не подозревали о ее присутствии. Но также она могла принимать телесную форму, по своей воле приобретая материальность. В одном виде она была полностью эфирной; в другом – таким же человеком, как и прежде, могла есть, любить, жить.

Это было мощное преимущество в ее работе в качестве личного хирурга Братства.

Например, прямо сейчас. Как еще, черт возьми, она могла проникнуть в человеческий мир, наделав минимум шума?

Вышагивая в спешке по светло-коричневому полу приемной, она прошла мимо мраморной стены, на которой были вырезаны имена благотворителей, пробираясь сквозь толпу людей. Она встречала среди них столько знакомых лиц, начиная от администратора персонала, заканчивая докторами и медсестрами, с которыми она работала годами. Даже расстроенные пациенты со своими семьями были незнакомцами и одновременно ее близкими друзьями… на каком-то уровне, маски горя и беспокойства оставались теми же, вне зависимости от черт лица.

Направившись к черной лестнице, она начала охоту на своего бывшего босса. И, Господи, ей почти хотелось смеяться. За все годы их совместной работы она приходила к Манелло с разнообразными ситуациями в духе «О-боже-мой», но эта превзойдет любую автокатастрофу с участием десятков машин, крушение самолета или падение здания.

Комбинация всего вышеперечисленного.

Миновав металлическую дверь запасного выхода, Джейн без усилий поднималась по запасной лестнице, ее ноги не касались ступенек, а парили над ними.

Это должно сработать. Она должна уговорить Мэнни пойти с ней и позаботиться о травме спинного мозга. И точка. Не было других вариантов, никаких дополнительных обстоятельств, правых и левых поворотов с этой дорожки. Это был бросок через все поле, на последней минуте матча… Джейн лишь надеялась, что принимающий в зоне защиты поймает гребаный мяч.

Хорошо, что она прекрасно работала под давлением. А мужчину, за которым Джейн сюда пришла, она знала его как свои пять пальцев.

Мэнни примет вызов. Несмотря на то, что дело будет абсолютно непонятным для него по многим параметрам, и он озвереет от ярости, узнав, что она все еще «жива», Мэнни не сможет отвернуться от пациента, нуждающегося в помощи. Он не способен на такое.

На десятом этаже он проплыла сквозь очередную огнестойкую дверь и вошла в административное управление отделением хирургии. Место было обставлено как юридическая контора, темная, унылая и богато декорированная. Логично. Хирургия – основной источник доходов для любой клинической больницы, и большие деньги всегда тратились на новичков и содержание, а также на вычурно красивые оранжерейные цветы, которые люди выращивали ради выгоды.

Среди всех ножей Святого Франциска, Мэнни Манелло стоял на самой вершине, он был главой не просто узкой специализации, каковой была Джейн, он заправлял всем и вся. И значит, он был кинозвездой, инструктором по стройподготовке и президентом США, завернутыми в сукиного сына ростом в шесть футов шесть дюймов. У него был адский характер, поразительный интеллект и фитиль миллиметром длиной.

В хорошие дни.

И парень был настоящим самородком.

Насущным хлебом ему служили выдающиеся профессиональные спортсмены, он вылечил много коленных чашечек, бедер и плеч, которые при других обстоятельствах стали бы причиной прекращения карьеры для футболистов, бейсболистов и хоккеистов. Он также имел опыт с повреждениями позвоночника, и хотя неплохо бы иметь нейрохирурга на подхвате, учитывая показания сканов Пэйн, проблема была все же ортопедического характера: если был поврежден спинной мозг, то даже толпа нейрохирургов не поможет Пэйн. Медицинская наука не зашла так далеко.

Завернув за угол стола рецепции, Джейн была вынуждена остановиться. Слева располагался ее старый офис, место, в котором она провела много часов, заполняя бумаги и консультируясь с Мэнни и остальной частью команды. Именная табличка на двери гласила «ДОКТОР ТОМАС ГОЛДБЕРГ, ЗАВЕДУЮЩИЙ ОТДЕЛЕНИЕМ ТРАВМАТОЛОГИИ».

Голдберг был отличным выбором.

И все же, по какой-то причине, было больно видеть новую табличку.

Ну да ладно. Будто она ожидала, что Манелло сделает из ее стола и офиса монумент в ее память?

Жизнь продолжалась. Ее. Его. Больницы.

Пнув себя под зад, Джейн зашагала по устланному ковром коридору, нервно теребя свой белый халат, ручку в кармане и телефон, пользоваться которыми еще не было причин. Не было времени и для объяснений о ее воскрешении из мертвых и для умасливания Мэнни. Также Джейн не поможет ему разобраться с путаницей в голове, которую вызовет своим приходом. Никаких вариантов, она просто должна каким-то образом уговорить его пойти с ней.

Оказавшись перед закрытой дверью, Джейн собралась с духом и затем прошла прямо сквозь…

Мэнни не было за рабочим столом. Равно как и столом переговоров.

Она быстро заглянула в его личную уборную… и там пусто, не было ни влаги на стеклянных дверях, ни мокрых полотенец у раковины.

Вернувшись в кабинет, она сделала глубокий вдох… и едва ощутимый запах его лосьона после бритья заставил Джейн сглотнуть ком в горле.

Господи, она скучала по нему.

Покачав головой, она обошла стол и окинула взглядом стопки бумаг. Карточки пациентов, стопки напоминаний, касающихся отделения, доклады из Аттестации медицинских учреждений и Комиссии по качеству. Часы показывали всего пять вечера, и она ожидала, что найдет его здесь: факультативные процедуры не проводились на выходных, поэтому, только если Мэнни не на вызове или работает над какой-нибудь травмой, он должен был сидеть за горой этих бумаг.

Мэнни был трудоголиком, двадцать четыре часа, семь дней в неделю.

На выходе из кабинета Джейн проверила стол его помощника. Она не нашла там никаких зацепок, учитывая, что он вел расписание встреч на компьютере.

Дальнейшими пунктами проверки станут операционные. В Святом Франциске было несколько обособленных уровней с операционными комнатами, разделенных по узкой специализации, и Джейн направилась на тот участок, в котором обычно работал Мэнни. Посмотрев сквозь двойные двери из стекла, она увидела операцию на мышцах плечевого сустава и ужасный открытый перелом. И хотя хирурги были в масках и медицинских шапочках, Джейн с уверенностью могла сказать, что Мэнни среди них не было. Его плечи были достаточно широки, чтобы до треска растянуть даже самый большой размер медицинской формы, и, к тому же, доносящаяся музыка была неверной в обоих случаях. Моцарт? Вот уж вряд ли. Попса? Только через его труп.

Мэнни слушал психоделический рок и хэви-метал. Причем такой, что медсестры годами бы не вытаскивали беруши, не будь это против правил.

Черт возьми… где он, блин, пропадал? На это время года не намечалось никаких конференций, а вне больницы у него не было жизни. Другой возможный вариант – он был в Коммодоре, либо вырубился от усталости на диване, либо занимался в тренажерном зале.

Покинув кабинет, Джейн достала мобильный и набрала справочную систему больницы.

– Да, здравствуйте, – сказала она, когда на звонок ответили. – Я бы хотела связаться с доктором Мануэлем Манелло. – Мое имя? – Черт. – Эм… Ханна. Ханна Уит. Номер моего телефона…

Повесив трубку, Джейн понятия не имела, что скажет, если Мэнни перезвонит. Но ей хорошо удавалась импровизация… и Джейн молилась, чтобы в этот раз ее главный талант помог попасть в яблочко. Дело в том, что как только солнце зайдет за горизонт, один из Братьев выйдет наружу и покопается в мозгах Мэнни, чтобы упростить сам процесс заманивания его на территорию Братства.

Только не Вишес. Кто-нибудь другой. Кто угодно.

Инстинкты подсказывали ей держать эту парочку как можно дальше друг от друга. У них и так на повестке дня оказание экстренной помощи. Последнее, в чем она нуждалась, так это отправить бывшего босса на вытяжку, потому что ее муж вспылит из ревности и решит сам заняться спинными травмами: прямо перед ее смертью, Мэнни интересовался ею более, чем как коллегой. Так что, только если Мэнни не женился на одной из тех Барби, с которыми периодически встречался, вероятно, он до сих пор был холост… и, исходя из правила «от разлуки любовь горячей», его чувства могли лишь усилиться.

Но, с другой стороны, более вероятно, что он пошлет ее на все четыре стороны за ложь относительно ее смерти.

Хорошо, что он не запомнит ничего из этого.

Она же, со своей стороны, боялась, что никогда не забудет следующие двадцать четыре часа.

***

Лошадиная больница в Трикаунти была произведением искусства по всем пунктам. Расположена в пятнадцати минутах езды от Акведука, в ней было все, начиная от операционных палат стационарного лечения и заканчивая гидротерапевтическими бассейнами и продвинутой аппаратурой для диагностики. Работали здесь специалисты, которые видели в лошадях нечто большее, чем доходы и расходы на четырех копытах.

Находясь в операционной, Мэнни изучал рентгеновский снимок передней ноги его девочки, он хотел быть тем, кто займется операцией: он ясно видел трещины в лучевой кости, но не они беспокоили его. Дело в костной стружке, которая хлопьями покрывала трубчатую кость в районе эпифиза, словно спутники вокруг планеты.

Тот факт, что кость принадлежала нетипичному для него пациенту, еще не значит, что он не сможет провести операцию. Пока анестезиолог будет держать ее в сохранности, остальное Мэнни мог взять на себя. Кость – она всюду и у каждого кость.

Но он не станет вести себя как придурок.

– Что вы думаете? – Спросил он.

– По моему профессиональному мнению, – ответил главврач, – довольно опасный перелом. Множественный, со смещением. Выздоровление займет много времени, и даже тогда не будет гарантии в отсутствии проблем с репродуктивной системой.

А вот это уже плохо: лошади должны стоят прямо с их весом, распределенным равномерно на четыре опоры. Когда ломается нога, проблемы возникают не столько с перелом; дело в самом факте, что лошади перераспределяют свой вес, непропорционально опираясь на оставшиеся здоровые ноги. Именно здесь начинаются проблемы.

Исходя из снимков перед его глазами, большая часть хозяев животного выбрала бы эвтаназию. Его девочка была рождена для скачек, и это катастрофическое ранение сделает бег невозможным, даже на развлекательном уровне… если она выживет. И будучи доктором, Мэнни был прекрасно знаком с жестокостью медицины, которая в итоге может оставить пациента в состоянии, еще худшем, чем смерть… или просто болезненно отсрочить неизбежное.

– Доктор Манелло? Вы слышали, что я сказал?

– Да. Слышал. – Но, по крайней мере, этот парень выглядел таким же убитым, каким чувствовал себя Мэнни, в отличие от того нытика на поле.

Повернувшись, он подошел туда, где положили Глори, и коснулся ее щеки. Ее черная шерстка блестела под ярким светом ламп, и на фоне бледной плитки и нержавеющей стали она выглядела как отброшенная и кем-то тень, и позабытая среди комнаты.

Он долго смотрел на бочкообразную грудную клетку, дышал в такт с ней. Лишь ее вид, лежащей на металлической пластине с ногами, словно зубочистками, со свисающим до пола хвостом, заставил Мэнни заново осознать, что животным предназначено стоять на ногах: было неестественно видеть их немощными. И несправедливо.

Оставлять ее в живых лишь потому, что он не может вынести ее смерть – неправильное решение.

Собравшись с духом, Мэнни открыл рот…

Его прервала вибрация в нагрудном кармане. Грязно выругавшись, он достал свой Блэкберри, проверяя телефон на случай звонка из больницы. Ханна Уит? С незнакомого номера?

Такой он не знал, к тому же, сегодня не его дежурство.

Наверное, оператор набрал неверный номер.

– Я хочу, чтобы вы оперировали, – услышал он свой голос, убирая телефон в карман.

Короткая пауза дала ему достаточно времени, чтобы понять, что невозможность отпустить ее свидетельствовала о его трусости. Но он не имел права растекаться, иначе потеряет ее.

– Я не могу дать никаких гарантий. – Ветеринар снова перевел взгляд на рентгеновский снимок. –Также не могу наверняка предугадать ход и результат операции, лишь могу поклясться… Я сделаю все, что в моих силах.

Боже, теперь он знал, что чувствовали те семьи, когда он говорил им то же самое.

– Спасибо. Могу я наблюдать отсюда?

– Конечно. Я принесу вам что-нибудь из одежды, и вы знаете, что нужно вымыть руки, доктор.

Спустя двадцать минут началась операция, и Мэнни стоял у головы Глори, поглаживая ее холку рукой в латексной перчатке, несмотря на то, что она была без сознания. Наблюдая за работой главврача, Мэнни оценил его методы и навыки… единственный хороший момент со времени падения Глори. Вся процедура была закончена через час, костную стружку либо удалили, либо привинтили обратно. Они завернули ее ногу и перенесли Глори из операционной в бассейн, чтобы она не сломала другую ногу, когда закончится действие снотворного.

Мэнни оставался до тех пор, пока она не пришла в себя, а потом вышел вместе с ветеринаром в коридор.

– У нее хорошие жизненные показатели, и операция прошла успешно, – сказал парень, – но состояние может быстро измениться. И должно пройти время, прежде чем станут ясны результаты.

Дерьмо. Именно такую речь он произносил ближайшим родственникам и прочей родне, когда приходило время отправить народ по домам, дабы они отдохнули в ожидании известий о послеоперационном состоянии пациента.

– Мы позвоним вам, – сказал ветеринар. – С новостями.

Стянув перчатки, Мэнни достал визитку.

– На случай, если у вас нет номера в ее карточке.

– Он у нас есть. – Парень все равно принял визитку. – Если что-то изменится, вы узнаете об этом первым, и я лично буду звонить вам каждые двенадцать часов, когда буду делать обходы.

Мэнни кивнул, протягивая руку.

– Спасибо. За то, что заботитесь о ней.

– Не стоит.

Они пожали руки, и Мэнни кивнул на двойные двери.

– Не против, если я попрощаюсь с ней?

– Прошу.

Вернувшись в помещение, он остался наедине со своей девочкой. Господи… как же больно.

– Держись, малышка. – Он шептал, потому что не мог сделать полноценный вдох.

Когда он выпрямился, персонал смотрел на него с печалью во взглядах, которая – Мэнни знал – надолго приклеится к нему.

– Мы со всей внимательностью за ней присмотрим, – серьезно сказал ветеринар.

Он верил, что так и будет, и только поэтому вышел обратно в коридор.

Отделения Трикаунти занимали немалую площадь, и Мэнни потратил много времени, чтобы переодеться, а потом найти парадный вход, около которого он припарковался. Солнце уже село за горизонт, быстро исчезающий персиковый свет озарял небо, будто Манхэттен дотлевал. Воздух был холодным, но ароматным от слабых попыток весны придать жизнь по-зимнему пустынному ландшафту, и Мэнни сделал столько вдохов полной грудью, что закружилась голова.

Боже, время бежало со скоростью света, но сейчас, когда минуты лениво проплывали мимо, стало очевидно, что лихорадочный ход времени исчерпал свой источник энергии. Либо так, либо оно ушиблось о кирпичную стену и потеряло сознание.

Схватив ключи от машины, Мэнни чувствовал себя старше Господа. Голова сотрясалась от боли, артрит бедренного сустава убивал его, а бешеная гонка через все поле к Глори было пределом его возможностей.

Не так он рисовал конец дня в своем воображении. Он думал, что поставит выпивку тем хозяевам лошадей, которых он сделает в гонке… ну, может, в порыве благотворительности примет щедрое предложение Мисс Хансон.

Оказавшись в своем Порше, он завел двигатель. Колдвелл располагался в сорока-пяти минутах езды от Куинса, а его машина практически самостоятельно доехала до Коммодора. Хорошо, потому что сейчас он был словно обдолбанный зомби.

Ни радио. Ни музыки с айПода. Также никаких звонков.

Выехав на Северное шоссе, он просто уставился на дорогу перед собой, борясь с желанием развернуться назад и… ага, и сделать что? Придавить подушку рядом со своей лошадью?

Дело в том, что если он сможет целым и невредимым добраться до дома, то помощь будет на подходе. В коммодоре его ждала свежая бутылка Лагавулина, и он может и не заморачиваться использованием стакана: что касается больницы, то Мэнни был свободен до шести утра в понедельник, поэтому он планировал залиться до яиц, и пребывать под крепким градусом все выходные.

Обхватив кожаный руль одной рукой, он зарылся другой в шелковую рубашку в поисках своей частички Господа. Сжав золотой крестик, он начал молиться.

Боже… прошу, пусть с ней все будет нормально.

Он не мог потерять еще одну девочку. Не так скоро. Джейн Уиткоум умерла целый год назад, но для него числа не более чем календарная дата. В горестные времена кажется, что это произошло всего полторы минуты назад.

Он не хотел снова проходить через подобное.

Дата добавления: 2015-10-13