Глава 56. Рита после свадьбы Аны еще больше загрустила: ушла из дома Ана

Рита после свадьбы Аны еще больше загрустила: ушла из дома Ана, скоро уйдет и Насария – Луис тоже торопит ее со свадьбой. Хосе Игнасио дождется окончания траура и сразу женится на Исабель… И останутся они тогда с Романом одни. Была бы рядом Мария, все было бы по-другому: Рита не ощущала бы так остро своего одиночества. Вот женится крестник, заживет своим домом, а они с Романом купят себе небольшой домик, и будет в нем Рита полновластной хозяйкой. Вот тогда они, может, и усыновят ребенка, как давным-давно мечтает Роман. Он уверяет, что любить они его будут ничуть не меньше собственного.

– Не знаю, Роман, не знаю, – отмахивалась до сих пор Рита.

Доктор Гонсало консультировал в той самой клинике, где работал Фернандо Торрес, Оба считались прекрасными специалистами, и поэтому их всегда приглашали на консилиумы, если в клинику поступал больной со сложным диагнозом и нужно было всесторонне обсудить режим лечения. За долгие годы совместной работы у них возникло что-то вроде профессиональной дружбы, советовались они и по поводу своих больных, у каждого была частная практика.

Сейчас к Торресу с просьбой обратился Гонсало: средних лет женщина подозревает, что ее родная сестра лишила жизни новорожденного ребенка. Навязчивая идея! Он начал лечить ее еще до родов гипнозом, но муж счел это опасным. А вот теперь, после родов, признаки паранойи. Он был бы очень признателен Торресу, если бы тот осмотрел его больную и высказал свое мнение…

Дульсе очень волновалась. Дома она уже не один час, а Марии все нет и нет. Добрая женщина думала что Мария сразу же, следом за нею, покинет ненавистное жилье, но Мария пришла к ней только на следующий день поздно вечером. Дульсе вздохнула с облегчением, она усадила Марию за стол, стала поить кофе: наконец-то несчастная женщина обретет хоть какой-то покой и почувствует себя в безопасности. Подумать только: две родные сестры, и такие разные – Мария – ангел небесный, Лусия – исчадие ада. Дульсе по-прежнему считала, что нужно все сказать сеньору Андресу, он прогонит Лусию, тем более у Дульсе есть неопровержимое доказательство ее виновности: лабораторный анализ сахара. Но Мария и слышать об этом не хотела. Она просила Дульсе спрятать ее и никому не говорить.

– Не говори и Андресу. Ни за что!.. Я не хочу с ним оставаться! Он не уберег мою девочку. И в их страшном доме мне не жить!

Дульсе и Мерседес с участием слушали Марию. Отчаяние сквозило в каждом ее движении, в глазах, прежде таких ясных и лучистых, – невыразимая печаль. Им было ее бесконечно жаль, и они готовы были сделать все, лишь бы страдания ее уменьшились.

Дульсе заботливо приготовила ей постель. Мария легла, и столь велика была ее усталость, так много пережила она за минувший день, что едва ее голова коснулась подушки, сон облегчил страдания мятущейся души. Но ненадолго. И во сне явилась к ней Лусия с перекошенным от злобы лицом, подбиралась к ней, тянула руки, грозя задушить…

Артуро в тот день вернулся поздно. Он уладил дело Ивон: его знакомый, очень опытный адвокат, пообещал, что через два месяца с нее снимут обвинение в покушении. Переговорил он и с Ивон, запретил ей и думать о Хосе Игнасио и устроил ей в ближайшее время отъезд подальше от Мехико. Руки у него теперь были развязаны.

Первое, о чем он спросил у Лорены, о состоянии Марии. По дороге к ее комнате она мимоходом сообщила, что Дульсе ушла от них. Д'Анхиле был недоволен: они с Марией очень скоро уедут за границу, и он собирается взять сиделку с собой. Уезжают они вдвоем, разумеется, без Лорены. Но он дал распоряжение: в отеле ей приготовят небольшой апартамент, где она проживет, сколько пожелает…

Они подошли к двери. На стук никто не отозвался. Артуро осторожно повернул ручку, но дверь не открылась.

– Наверно, заперлась изнутри, – высказала предположение Лорена.

До возвращения д'Анхиле она не раз пыталась проникнуть к Марии, но безуспешно.

Артуро забеспокоился, взволнованно, нетерпеливо он стал звать Марию:

– Открой, Мария, открой, я прошу тебя! Если не хочешь открывать, то хотя бы ответь мне что-нибудь, Мария де Лос Анхеле!

Ответом ему было гробовое молчание. В ярости он повернулся к Лорене, схватил ее руки и прижал к стене:

– Где она? Где?! А ну, отвечай, немедленно! Куда ты ее дела? Тебя давно нужно было выгнать отсюда! Говори, где ты ее прячешь! Иначе я за себя не ручаюсь! Говори немедленно!

Лорена, не ожидавшая такой ярости, едва вырвалась из его цепких рук.

– При чем тут я? – тут же пошла она в атаку. – Я не понимаю ничего точно так же, как и ты. Но думаю, Мария от нас сбежала, и думаю, через окно. А заперлась изнутри, чтобы времени на побег было больше…

– Тогда я немедленно иду к Дульсе! – заявил Артуро. – Мария доверяла ей. Наверняка она что-то знает. А может, Мария вообще скрывается у нее?..

Смиренно склонив голову, выслушал Артуро рассказ Дульсе. Да, Мария убежала, она не выдержала издевательств сестры, ведь Лусия хотела убить ее. И обвинение это не голословное: есть результат лабораторного анализа, вот он… Лусия хотела отравить сеньору Марию. Долг повелевал Дульсе рассказать Марии об опасности и посоветовать ей бежать. И она дала Марии ключ от садовой калитки… Но где теперь сеньора Мария она не знает и ничем не может помочь.

Мария, притаившись в соседней комнате, с замиранием сердца слушала, что говорила Дульсе Андресу. Ее не трогали ответные слова мужа, который клялся, что с ним Мария будет в полной безопасности, и молил Дульсе найти Марию… Мария молила Всевышнего лишь об одном – чтобы Дульсе ни словом, ни намеком не выдала ее. И ее молитва была услышана… Когда Андрее наконец ушел, Мария вздохнула с облегчением.

– Единственно, чего я хотела бы, – сказала она Дульсе, – это никогда больше не встречаться ни с моей сестрой, ни с мужем!

Дульсе опасалась, что д'Анхиле не оставит ее в покое, и они с Марией решили поискать укрытие понадежнее. Мерседес пообещала попробовать им помочь: ведь в приюте у матери Кармелы вечно не хватает нянечек.

На следующий день рано утром они втроем отправились в приют. Суровый, на первый взгляд, неприступный вид матери Кармелы испугал Марию, она решила, что надеяться ей не на что. Но Мерседес рассказала печальную историю Марии и попросила оказать ей снисхождение и вопреки правилам принять женщину, у которой есть муж, в монастырский приют. Мать Кармела, у которой было доброе сердце, согласилась.

– Моя история может показаться вам невероятной, – добавила Мария, когда все без утайки было рассказано Кармеле, – но клянусь, Мерседес рассказала вам чистую правду. Мне нельзя возвращаться домой, там меня ожидает гибель… Поверьте…

– Верю, дочь моя, – ответила мать Кармела.

Мария простилась с Дульсе, и Кармела отвела ее в небольшую, скудно обставленную комнату. Но как рада была этой бедной келье Мария! Ласково посмотрев на нее, мать Кармела выразила надежду, что здесь-то она и обретет наконец мир и покой, в которых так нуждается ее душа. Пообещала молить Бога, чтобы он помог ей победить печаль, смягчить боль.

Вскоре пришла Мерседес и принесла униформу, в которую были одеты все служащие приюта, – скромное платье и поверх него фартук. Мария не находила слов, чтобы отблагодарить Мече за все, что они с Дульсе для нее сделали.

– Лучше слов, сеньора, ваша улыбка… Когда переоденетесь, спускайтесь во внутренний дворик. Мать Кармела уже определила, где вам работать, раз вы сказали, что хотели бы нам помогать. Вам поручают самых маленьких, которые еще не ходят, а лежат в кроватках. С ними больше всего хлопот!..

Мария с трудом представляла себе, что ей предстоит делать, но она была полна желания немедленно приступить к работе. Она была нужна, в ее помощи нуждались самые маленькие, самые беспомощные… Они, как и ее девочка, нуждалась в ней, в ее защите… Мария проглотила подкативший к горлу комок, но не заплакала: она не любила, чтобы ее видели плачущей. Вдруг кто-то осторожно взял ее за руку и потянул. Мальчик лет пяти-шести не сводил с нее любопытных глаз:

– Меня зовут Хесус. А тебя?

Когда Мария назвала свое имя, он почему-то очень обрадовался и сказал, что оно ей очень идет, она похожа на небесного ангела. Малыш ходил за Марией по пятам, и вдруг она увидела, что он то и дело спотыкается: шнурки на его ботиночках были развязаны. Она остановилась, завязала их, спросила, давно ли он здесь.

– Пять лет. Когда приходят брать детей, мне не везет… Мария тут же решила про себя, что будет заниматься не только самыми маленькими, но и теми, кто постарше, тем же Хесусом. До чего же их всех жалко!

Мерседес привела Марию к малышам. Мария заглянула в каждую кроватку и вдруг остановилась, как вкопанная: на нее смотрела крохотная девчушка как две капли воды похожая на ее дочку. Руки ее непроизвольно потянулись к ней, но она тотчас себя одернула: Мерседес ведь ее предупредила!.. Но Мече увидела, как оживилось лицо Марии.

– Это малютка Лурдес, ее тоже подкинули, – сказала она, видя, что Мария не отходит от кроватки. – А знаете, – засмеялась Мерседес, – ведь у нас у всех есть тут свои любимчики или любимцы, хотя это и не полагается…

Конечно, Лурдес станет ее любимицей: все тепло, всю любовь, которые она не успела отдать своей дочке, она подарит этой брошенной малышке… А как же Хесус, Чучо? Мария постаралась, чтобы мальчик поверил: в один прекрасный день придет пара, и ей будет нужен именно он, Чучо, такой славный, такой умненький мальчик.

– Правда? – обрадовался тот. – Ты это правда знаешь, Мария?

Как мало нужно, чтобы ребенок поверил в сказку!.. Но почему же в сказку? Разве не может такое случиться и в самом деле?.. И все же Мария, глядя в ожидающие, доверчивые глаза Чучо, повторяла свое обещание реже, потому что верно: самый большой грех – обмануть невинного ребенка…

Как радовалась Ана, и что из этого вышло! Не успела Рита всерьез погоревать об опустевшем гнездышке, как раздался громкий стук в дверь. Домой вернулась плачущая навзрыд Ана. Сквозь рыдания прорывались слова, из которых Роман и Рита поняли, что свадьба в квартире Педро была обманом и издевательством, судья – ряженым, свидетельство о браке – фикцией… Педро ненавидит Хосе Игнасио, и когда они остались одни, стал оскорблять ее. Он затеял все это только для того, чтобы отомстить сыну Марии Лопес.

– Теперь я заплатил ему по всем векселям, – вот как сказал Педро. И еще он говорил, – всхлипывала девушка, – что каждый раз делал над собой усилие, чтобы меня поцеловать…

Тут она не выдержала и снова расплакалась навзрыд. Хосе Игнасио посерел от ярости:

– Этот подонок мне за все заплатит! Педро будет помнить меня до конца своих дней!

– Он плюнул в лицо нам всем, – возмущенно сказала Рита, – всей нашей семье!

Несмотря на поздний час, Хосе Игнасио и Роман отправились к Педро. Педро с одним из участников постыдного маскарада сидел и пил вино. Оба были изрядно пьяны, и Хосе Игнасио решил, что выяснять отношения в данный момент унизительно. Уходя, он пригрозил:

– Ты еще узнаешь, можно ли измываться над моими близкими!

Прошло несколько дней, и в квартиру Педро Куэваса явились из полиции. Мать Педро возмущалась, кричала, но ее сыну предъявили обвинение в незаконном хранении оружия, попытке убийства, фальсификации документов и злоупотреблении доверием девушки.

– Следуйте за мной! – сурово сказал полицейский офицер и добавил, обращаясь больше к сеньоре де Куэвас, которая билась чуть ли не в истерике, крича, что никуда не пустит Педро:

– Ваш сын нарушил закон. И ответит за это.

Все чаще видел Роман свою жену грустной и, утешая ее, все настойчивее повторял, что им нужно усыновить ребенка. Сколько радости, сколько приятных забот принесет им этот малыш!

Когда Хосе Игнасио вместе с Луисом и маленькой Мариитой собрался съездить повидать родню на ранчо, Рита совсем расстроилась – она не хотела разлучаться с девочкой даже на несколько дней! И Роман, будто подслушав тайные мысли жены, взял Риту за талию и нежно прижал к себе:

– Все в твоих руках, Рита! У нас с тобой столько нерастраченной нежности! Решайся же, решайся!.. Порою чужого ребенка любят гораздо больше, чем своего.

А вскоре к ним зашел адвокат Идальго, который после исчезновения Марии еще ни разу не заходил. Ему было тяжело бывать в доме, где все напоминало о Марии, которую он любил… по-прежнему. Разговор перешел на детей, на внуков, адвокат вспомнил, как помог своим знакомым взять ребенка из приюты Святой Девы Марии – у него там знакомая – старшая сестра милосердия. И Рита, вдруг разоткровенничавшись с Идальго, рассказала ему то, чего, может, и самому близкому человеку не открыла. Она сказала, что все чаще думает, а не взять ли и им ребенка на воспитание, тем более что Роман так мечтает об этом. С другой стороны, это такая ответственность… Но она просто умирает от желания прижать к себе крохотное, беспомощное существо…

Расставаясь с Идальго, Рита, наконец решившись, попросила:

– Будете встречаться с вашей знакомой в приюте, узнайте, пожалуйста, нет ли у них ребенка, которого могли бы взять мы с Романом.

Идальго обещал.

Дата добавления: 2015-10-13