Книга с ее готовыми формулами притупила взгляд, отучила работать мысль.

Живя чужим опытом, мнением, умом, иные настолько утратили веру в себя, что не хотят думать сами. Как будто содержание печатного листка- откровение, а не тоже результат наблюдения, только чужого, не моего, только когда-то, а не сегодня, не сейчас, только над кем-то, а не над моим собственным ребенком.

Школа воспитала малодушие, боязнь выдать незнание.

Как часто мать, записав на листочке вопросы, которые хочет задать врачу, не решается прочесть ему их. Как редко она протягивает ему этот листочек-"да я там какие-то глупости понаписала".

Как часто, маскируя свое незнание, она вынуждает и врача скрывать неуверенность и колебания,- нет, пусть он незамедлительно изречет свое мнение. С какой неохотой принимает она обобщения и альтернативы. Как не любит, когда врач размышляет вслух над колыбелькой. И как часто врач, вынужденный быть пророком, превращается в шарлатана.

Сплошь и рядом родители не хотят знать того, что знают, признать то, что видят.

Роды в обществе, фетишизирующем наживу, явление столь редкостное и чрезвычайное, что мать со всей категоричностью требует от природы щедрого вознаграждения. Если уж она пошла на издержки, неприятности, докуки беременности, решилась на родовые муки, ребенок должен быть только таким, о каком она мечтала.

Или того хуже: привыкнув, что за деньги можно купить все, она не хочет мириться с мыслью, что существует нечто, что может получить бедняк и чего не вымолить богачу.

Как часто в поисках того, что на рынке ходит под этикеткой "здоровье",родители покупают суррогаты, которые либо не помогают, либо вредят.

18. Новорожденному нужна материнская грудь независимо от того, родился ли он потому, что Бог благословил супружеский союз. или потому, что девушка потеряла стыд; независимо от того, шепчет ли мать: "Золотко мое" или вздыхает: "Куда мне, несчастной, приткнуться", независимо от того, низко кланяются ли, встретив ясновельможную пани с младенцем, или бросают вслед деревенской девке: "Подстилка!"

Проституция, которая служит мужчине, обретает свое социальное дополнение в институте мамок, который служит женщине.

Пора полностью осознать узаконенное кровавое преступление, совершаемое над ребенком неимущих родителей, - даже не ради блага имущих. Ведь кормилица свободно может кормить двоих: и своего, и чужого. Молочная железа дает столько молока, сколько от нее потребуется. Молоко пропадает именно тогда, когда ребенок высасывает меньше, чем дает грудь. Действующая закономерность: большая грудь, маленький ребенок, потеря молока.

Странное дело, в менее серьезных случаях мы готовы выслушивать советы множества врачей, а решая вопрос такой важности, как может ли мать кормить, довольствуемся единственным, не от чистого сердца данным порой советом кого-то из близких.

Кормить может каждая мать. У каждой - достаточно молока. Только незнание техники кормления лишает мать природной ее способности.

Боли в грудях, воспаление сосков представляют известную преграду, но она преодолевается сознанием того, что она, мать, уже вынесла основную тяжесть - беременность, не перекладывая ни одну из ее тягот на плечи наемницы. Ведь кормление-это естественное продолжение беременности, "только ребенок из материнского чрева перебрался наружу, прорвал детское место, схватил грудь и теперь пьет вместо красной белую кровь".

Пьет кровь? Да, кровь матери, таков закон природы, а не кровь молочного брата, - по закону людей.

Отзвук некогда живой борьбы за право ребенка на материнскую грудь. А сегодня первоочередным стал квартирный вопрос. Что будет завтра? Так фокусирование интересов автора зависит от переживаемого момента.

Дата добавления: 2015-09-06