Первая ночь. Ку-ку

После вечерней трапезы все разошлись почивать по своим кельям.

…Вот уже битый час Саня ворочался на деревянном топчане. Он лежал одетый, кутаясь в тоненькое клетчатое одеяло, и пытаясь согреться. Заснуть никак не удавалось.

Луна посылала мутный свет через маленькое окошечко, без стекла, под потолком, еле—еле освещая нехитрое убранство кельи. Два топчана, стол и пара стульев. Вот и всё, до тошноты просто и незатейливо.

Саня откинул одеяло, сел на лежанке, поёжился, натянул рукава свитера на кисти рук.

— Ну и дубак! Как они здесь живут? – пробормотал Сидоркин, поглядывая на спящего в полутора метрах от него Трифона. – И этот ещё храпит, сукин сын!..

Послушник чиркнул зажигалкой, зажёг восковую свечу в стеклянной банке, стоявшей на столе. Поднялся, накинул на плечи старенькое одеяло, вышел в коридор...

…Саня отыскал кухню, щёлкнул выключателем. Столовую залил тусклый электрический свет. Карманник задул свечку, подошёл к газовой плите, заглянул в чайник, из настенного шкафа вытащил пачку заварки.

— Ты что тут делаешь, сынок? – раздался мягкий баритон за спиной.

Полуночник обернулся, возле него стоял настоятель.

«Вот уж точно, что я здесь делаю?» – промелькнуло в Саниной голове.

— Чайку хотел попить, — объяснил послушник, показывая пачку. – Задубел совсем… к-как вы здесь спите? Хоть бы отопление провели.

— Трапезы по ночам запрещены! — ответствовал Феофил. – Это записано в Уставе! – Он забрал пачку, поставил назад. – А отопление нам ни к чему, дух должен преобладать над грешной плотью… Мы живём по правилам, установленным Алексием Сибирским!

— Лёха Сибирский? – удивился карманник. – Так я его знаю, авторитет солнцевский. Он вас спонсирует?

— Я говорю про Святого Алексия, жившего в девятнадцатом веке! — строго произнёс настоятель. – Он был миссионером в Сибири и основал обитель! Тут же покоится его прах…

— Ну, прости за серость, — усмехнулся Сидоркин, разводя руками. Одеяло тотчас соскользнуло на пол. Саня поднял его, вновь накинул на плечи.

— Что же мне делать? – спросил он. – Я не могу заснуть. Может, феназепамчику дашь?

— Помолись, сынок! — последовал традиционный ответ. – Молитва исцеляет недуги и помогает справиться с любой проблемой!

— Да я ж не умею! – вскричал послушник.

— Для общения с Господом не требуется специальных знаний… Просто попроси его о сне, можно про себя! Главное, чтобы слова были искренни, шли от сердца… Хочешь, вместе попросим?

— Благодарю, аббат, но я уж как-нибудь сам, — проворчал Сидоркин, отходя от плиты.

— Я игумен, игумен Феофил! – лицо монаха сморщилось в страстной гримасе: он поднял брови, вытянул губы. Рука трогала крест на груди.

— Какая, разница, на х!.. — вскинулся вор и вдруг осёкся, с испугом вглядываясь в кухонную стену. Физиономия карманника застыла.

С белой штукатурки, как с экрана кинотеатра, на него смотрел дьявол. Он сидел за своим столом и, ухмыляясь, грозил Сане толстым пальцем. Сидоркин моргнул. Видение исчезло. Саня сглотнул и повернулся к монаху.

— Хорошо, что поправил меня. Так, говоришь, надо просто озадачить Бога проблемой и он всё сделает?

— Иди за мной… — сказал настоятель, выходя из кухни.

Они прошли по темному коридору, и вошли в какую-то дверь.

— Заходи! – произнес Феофил и включил свет.

Саня переступил порог, осмотрелся… Небольшая комнатка, примерно 3 на 4 метра, с окном и белёными стенами. Дальняя стена увешана иконами. Небольшой столик, накрытый зелёной скатертью, на нем книга.

— Это наша часовенка… — пояснил игумен, крестясь на иконы. – Почаще бывай здесь… общайся с Господом, как я учил… делись наболевшим… Совсем скоро почувствуешь, как твоё естество обволакивает благодать! – Он кивнул и вышел.

Саня помассировал висок, подошёл к столику, взял Библию, пролистнул, положил назад. Достал из кармана телефон. Одеяло упало на пол, на сей раз окончательно. Вор наморщил лоб, набрал номер.

***

В Сидоркинской камере жизнь продолжалась. Двое играли в карты на полу—нарах, третий сидел рядом и наблюдал за игрой, один спал в углу. Послышалось приглушенное жужжание мобильного телефона. Крепкий мужик лет 60-ти, с короткой седой стрижкой, пошарил рукой под матрасом и вытащил выдавший виды аппарат, взглянул на номер, хмыкнул, пожал плечами, передал карты наблюдателю:

— Доиграй за меня.

Сам отошёл, сел на корточки у стены, приложил трубку к уху, мрачно помолчал пару секунд, дыша в трубку:

— Я.

Вновь двухсекундное молчание и лицо седого посветлело:

— Кто? Саня? Здоров, бродяга! Ты где?

Сидоркин в этот момент подошёл к окну, отдёрнул занавеску, глянул в темноту, крутнулся на галошах:

— Где? Хмм… В добровольном заточении.

— В заточении? Тебя что, повязали? – донеслось из телефона.

— Я сам себя повязал, — усмехнулся карманник.

— Ты сдался? – выспрашивал седой, поглядывая на дверь камеры.

— Нет, дядя Вася, — отвечал послушник. – Ты скажи лучше, как у вас жизнь.

— Плохо, Саня, — отозвался дядя Вася, поглаживая голову. – Менты озверели. Никаких свиданок и посылок, баланда и то через раз. Пришлось неслабо отвалить, чтоб телефон вернули, да карты ещё для развлечения оставили. Типы, что тебя забрали, положили всю дежурную смену во главе с хозяином, а также сына Татьяны Павловны. Кто это такие, можешь сказать? Беспредельщики? И на хрена ты им нужен?

— Это помощники дьявола, — честно ответил Сидоркин. – Я вступил с ним в сделку и выполняю одно его поручение. Обещал хорошо забашлять!

— Ты поосторожнее будь, Саня, — ответствовал зэк, ничуть не удивившись. — Этот дьявол, видно, насмотрелся мексиканских боевиков. Чуть не по нему, пристрелит, знаю я таких отмороженных.

— Не боись за меня, дядь Вась, прорвусь, — ухмыльнулся Сидоркин, садясь на столик и болтая ногами. – Дьявол, думаю, челове… эм… в общем, слово держит. Жадный только, торгуется больно.

— Если торгуется, может, не кинет, — высказался бывший сокамерник. – Но всё равно не расслабляйся. – Седой вздохнул, почесал грудь под тельняшкой. – Тюрягу-то хотят расформировать, возить будут в соседний город. Говорят, здесь разгром по полной. Приехали областные попки, трясут местных… Нас на допросы таскают. Тебе сейчас попасться – могила. Следаки мыслят, что ты в теме.

— Ну, хрена они меня достанут! — с наигранной бравадой сказал карманник. Он тоже тяжко вздохнул. – Расскажи-ка про ребят…

***

В ту секунду, когда Сидоркин произнёс слово «ребят», проснулся Трифон. Он спустил ноги с лежака, сел, чиркнул спичкой, поднёс к столу. Свечки не было. Спичка потухла.

Монах порылся в поисках новой свечки под тюфяком, служившем и матрасом, и подушкой, и кладовкой. Вновь вспыхнула спичка, слабый огонек воскового огарка осветил келью. Иеромонах недоумённо оглядел пустую постель соседа:

— Хм… ни свечи, ни послушника!.. — пробормотал он, свешивая босые ноги с топчана. Инок поправил помятую во сне рясу, подошел к двери. Осторожно вышел в коридор. Притворил дверь и двинулся вдоль темных стен в поисках нерадивого соседа.

***

— …бывай, дядь Вася. Привет бродягам, — карманник отключил связь.

Поскрёб темя, набрал следующий номер.

— Алё, это кто?.. Мне нужна Танюха.

— А кто её спрашивает? – спросила, зевая, симпатичная черноволосая девушка на другом конце провода.

Она лежала в ванной полной пены, прижимая плечом мобильник к уху и рассматривая причудливые пенные фигурки, тающие на ладошке.

— Санёк. Помнишь, в прошлом году схлестнулись в Сочи? – доложил Сидоркин, улыбаясь. – Это ведь ты, Тань, теперь узнал.

— Помню, конечно, — дама села поудобней в ванной. – Ты откуда в два часа ночи?

— Из монастыря звоню, — хохотнул Сидоркин. – Где-то в окрестностях твоего города находится.

— Что ты там делаешь? Решил спасти душу? – рассмеялась Танюха. — Судя по тому, какой трах ты мне устроил в Сочи, на тебя не похоже. Или завязал с мирской жизнью?

— Не угадала, я здесь по делу. Через пару-тройку дней намыливаюсь поехать куда-нибудь далеко-далеко. Хотел взять тебя с собой.

— С тобой хоть к чёрту в задницу! — ответила собеседница, с наслаждением вдыхая запах бергамота и поглаживая грудь. – Когда тебя ждать?

— В пятницу вечером, в крайнем случае, в суббот… — Сидоркин насторожился, в коридоре послышались шаги.

Он быстро отключил мобильник, сунул в карман, соскочил со стола.

Дверь открылась, на пороге стоял Трифон со свечой в руке:

— Вот ты где!..

— Да-а… — Саня обернулся, взял Библию, показал иноку. – Вот, читаю.

— Молодец, брат! Ну… не буду мешать! — похвалил Трифон и пошлепал босыми ногами прочь.

Как только он скрылся, карманник вытянул мобилу, нажал кнопку повторного набора:

— Танюх, извини. Меня отвлекли тут чуть—чуть. На чём мы остановились?

Вдруг в дверях снова показалась жидкая бороденка Трифона. Сидоркин спрятал руку с телефоном за спину.

— Не забудь выключить свет! – произнёс инок и снова скрылся за дверью.

— Кретин! – выругался вор. Поднёс к уху трубку.— Прости, Тань, тут один урод мешается…

Дата добавления: 2015-09-06