Ланц фон Либенфельс

С трудами Ланца фон Либенфельса Гитлер познакомился благодаря журналу «Остара». Был такой венский журнальчик, который печатал мистические статьи с сильным патриотическим уклоном. Издавал его Либенфельс и сам же в нем и печатался. Йорг Ланц фон Либенфельс считался мистиком и оккультистом, его точно так же, как и Гвидо фон Листа, интересовала древняя немецкая история, то есть та самая арийская история. Однако к этому интересу он пришел более сложным путем, нежели фон Лист.

Путь первого был относительно прост: выходец из хорошей семьи, получивший классическое образование, студент, затем свободный человек, занятый любимым делом.

Путь второго начинается с монастыря. В юности Йорг Ланц фон Либенфельс был монахом цистерианского монастыря в Линце, где некогда жил маленький Гитлер и куда он приходил вместе с матерью помолиться. Йорг Ланц фон Либенфельс оказался слишком любознательным монахом с живым и острым умом, так что в недрах официальной религии он удержаться не смог. Как всякому монаху, ему требовалось досконально изучить священное писание, но если для всех прочих это означало просто запомнить множество текстов, чтобы свободно владеть цитатами, то Йорг Ланц фон Либенфельс подошел к изучению Библии очень серьезно. Он ее и на самом деле изучил, а изучив — увидел в Библии не священные тексты, вложенные в уста людей Богом, а просто отражение некой древней истории, превратившейся за века и века в мифы.

Само собой, с таким отношением к основополагающему документу ему было бессмысленно оставаться монахом. Изучать Библию как исторический документ и выискивать в ней неточности и ошибки никто бы ему не позволил.

Йорг Ланц фон Либенфельс с большим пиететом относился к своему старшему товарищу Гвидо фон Листу. Его тоже интересовала история, именно история германцев. И он тоже был австрийским немцем.

А для жителя Австрии XIX века быть немцем — это диагноз. Ведь немцы оказались гражданами Австро-Венгрии без всякого на то желания. Их земли в 1866 году вдруг оказались отрезанными от Германии и включенными в состав империи Габсбургов. Для многих это был шок и кошмар. И Лист, и Либенфельс, как и множество прочих мыслящих немцев, иначе чем исторической несправедливостью такое решение поверх их голов называть не могли. Они мечтали только об одном: жить в немецком национальном государстве, а не среди славян, цыган, евреев, чехов, венгров и прочих, совсем не немцев.

Мирным путем передаться Германии это немецкое население Австро-Венгрии никак не могло, путь был только один — война. Все это хорошо понимали, не понимали лишь — как это сделать, а проще — когда Германия вспомнит о своих немцах и силой заберет их назад. Германия таких попыток не делала. Это было еще обиднее. Германия дольше других европейских стран оставалась не единой страной, а массой мелких феодальных княжеств, и когда стало складываться немецкое государство, часть немецких земель в его состав не попала. Для жителей этих земель вдруг изменилось очень многое: если в своих мелких княжествах они были нацией, то в составе империи стали просто одним из народов.

Изменился очень быстро и сам мир: из феодального и уютного, со сложившимися порядками, он вдруг стал превращаться в капиталистический с совершенно иной системой ценностей. Родовые титулы больше ничего не значили, все решали деньги. Австрийские немцы не были богатыми, многие немецкие курфюрства влачили жалкое существование, так что имперские носители германского языка не могли конкурировать с новыми хозяевами жизни — капиталистами. Большинство австрийских капиталистов были еврейского происхождения.

Неудивительно, что и Гвидо, и Ланц были антисемитами. Для них государственный раздел немцев ничем не отличался от еврейского рассеяния, аналогии вызывали только боль. Прочитав труды Листа, Либенфельс всерьез углубился в тот же самый мучительный вопрос — древнюю германскую историю. Но если Гвидо имел к ней интерес более академический, то у Ланца он приобрел ясный полемический оттенок, направленный на современность. Ему страшно хотелось найти истоки германской государственности в далеких временах и применить этот опыт на практике, вернуть славу и честь немецкому народу, особенно австрийской его диаспоре. Но сначала требовалось понять, что же произошло, почему немцы оказались в таком чудовищном положении, когда они потеряли свою историю.

И он — понял.

Причину несчастья он обнаружил неожиданно для себя, когда изучал древнейшие артефакты — времен Шумера и Вавилона. Как-то он привез из своих путешествий по миру несколько древних барельефов и принялся их описывать и толковать. Монастырь к тому времени он уже оставил, но жил отшельником и вел образ жизни книжного червя, совершенно аскетический. Рассматривая эти барельефы, он обратил внимание, что там изображены высокие и сильные люди в сопровождении каких-то чудовищно непропорциональных карликов. Современные ученые считают, что в виде низкорослых людей древние изображали подвластные народы, величиной фигурок показывая их положение в обществе. Но Ланц имел другое мнение. На вопрос, почему фигурки разительно отличаются размерами, он ответил иначе: высокие люди с гордыми лицами — цари, имевшие арийскую кровь, низкорослые и уродливые — полулюди-полуживотные, которых… арийцы использовали для совокупления.

Очевидно, монашеская жизнь оставила на Либенфельсе неизгладимые следы. Ему сразу же вспомнились строки писания, где повествуется о визите ангелов в Содом и Гоморру. И о том безобразии, которому хотели подвергнуть небесных посланцев местные жители. Ланца вовсе не остановила мысль, что Содом и Гоморра считались вообще-то еврейскими городами и к ариям никакого отношения иметь не могли, а барельефы связаны с Вавилоном и Шумером, местами тоже не слишком арийскими. Но поскольку Библию Ланц изучил, и изучил по-своему, признав ее неправильно понятой древней историей, присвоенной потом евреями, то и вавилонские, и шумерские цари были у него ариями. А библейская история с грехопадением и извращениями, за которые поплатились Содом и Гоморра, обрела отвратительные, но понятные черты: древние жители тех мест практиковали редкую мерзость — они совокуплялись с низшими нечеловеческими расами, от чего произошло загрязнение чистой крови, стали рождаться люди неполноценные, и с каждым поколением арийской крови у древних богов становилось все меньше и меньше. Началось, одним словом, вырождение. То самое, о котором в то время писали в Германии, Англии, России и Америке, и некоторые ученые даже призывали остановить производство неполноценного потомства и начать чудесный опыт по восстановлению человеческой породы, ведь если это возможно у животных, а по Дарвину человек — такое же животное, так почему невозможно у людей? Ланц, конечно, сообразно монашескому прошлому человека животным не считал, но ухудшение «образа и подобия», по которому тот был создан, видел как раз в главном монашеском грехе — похоти, которая может довести и до скотоложества.

Честное слово, такое смелое прочтение артефактов и вывод из прочтения могли прийти в голову только бывшему монаху!

Свое учение Ланц назвал теозоологией. Из названия понятно, что в нем он совместил теологию и социальный дарвинизм. Смесь получилась адская. Как монах, Ланц истолковал Библию согласно собственному пониманию. В ней и на самом деле упоминаются интимные связи людей с животными или людьми звероподобного вида, упоминаются там и такие грехи, как скотоложество или содомия.

«Почему вы ищете ада в потустороннем мире, — с яростью вопрошал Ланц, — разве ад, в котором мы живем и который горит внутри нас, недостаточно ужасен? Что же это за ад внутри нас? Это испорченная предками арийцев божественная кровь богов. Некогда арийцы обладали даром ясновидения и телепатии, они знали тайны, которые ценой боли вырвал великий Вотан, но после смешения и растворения крови они потеряли свои волшебные способности. И теперь в жилах арийцев течет испорченная кровь — наказание за страшный грех».

О волшебных способностях древних, утраченных потомками, говорила и Блаватская. Только Елена Петровна относила эти особенности к смене эпох, когда с уходом одной из рас уходила и часть талантов. Либенфельса не слишком интересовали времена начальных рас, сгинувших до ариев, его интересовали сами арии. И получалось, что были они практически равными богам, но все потеряли из-за отвратительного аморального поведения.

Но с какими звероподобными людьми совокуплялись эти «образы и подобия»?

Ответ был убийственным: с предками евреев.

Вот тут на помощь Либенфельсу пришли сведения из современной ему антропологии, расписавшей существующие расовые типы. Некоторые антропологи, изучая строение тела и черепа, приходили к выводу, что лучшие соотношения дают измерения у северных народов, худшие — у южных: словом, далеки евреи от греческого идеала и золотого сечения. Ланц был с ними вполне согласен, но дополнял: ухудшившие внешние данные черты как раз и показывают «звериную» природу. Именно поэтому голубоглазая и белокурая арийская раса через некоторое время приобрела черты вырождения — темные волосы, темные глаза, низкий рост.

Либенфельс в этом плане не одинок. Мигель Серрано так дополнил его изыскания в теозологии: «На Земле живет не одно человечество, а три, может быть, четыре, подобно тому, как существуют четыре касты. Пролог к истории был написан не на этой Земле, а на Другой. Это там началась война, и „побежденные падали как с облаков“ в своих огненных колесницах. Это библейские „нефилим“, гиганты иного мира, ирландские туата де Дананн, асы северных саг, кабиры Гете. Это первое, божественное человечество. Но тогда на Земле уже жили чисто земные люди, может быть, раньше попавшие откуда-то на эту планету и опустившиеся до примитивного состояния под влиянием среды или какой-то катастрофы. Это третье человечество. Результат его инволюции — животные. „Падшие ангелы“, нефилим, „смешались с дочерьми человеческими, научив их краситься и украшаться“. Мужчин „они научили сельскому хозяйству и военному искусству“. Обо всем этом сказано в Книге Еноха. Это было второе падение ангелов, по любви или по необходимости. Так же испанцы в Америке смешались с аборигенами-индейцами. От браков пришельцев и людей родились древние герои, полубоги, вирья. Это — второе человечество. Четвертое человечество — результат смешения земных людей с животными. Это библейские шеидим…

Традиции и легенды многих народов рассказывают о злых и испорченных искусственных существах. Например, согласно легендам арауканцев, черные маги Калкус, существа нечистой крови, изобрели искусственную тварь Уитралалуе, которой они управляют на расстоянии, приказывая ей творить зло…

События во Вселенной вершатся противоположно тому, что еврейская наука, особенно психоанализ, хотела бы сделать с нами. Боги, Архетипы, не являются проекциями человеческого разума, а, наоборот, по Платону: люди — для снабжения энергией нечистого стабильного ядра, особенно раввинов, которые, большей частью, ни с кем не смешивались, сохраняя, так сказать, „чистоту нечистоты“, характерные черты шеидим, вампиров кровососов, благодаря тому, что они телепатически поглощали энергию, которую их народ крал у арийцев. Поэтому ошибочно полагать, что еврей — это человеческое существо. Как фюрер был сверхчеловеком и аватарой божества, так еврей — это недочеловек, противоположный полюс фюреру…

„Изготовление“ иудея, этого смертоносного оружия Демиурга, было поручено Иегове и осуществлялось таким же образом, как Демиург наложил воплощение Богов Идей. Поэтому Демиург сначала развратил Кроноса — Сатурна, разрушив Сатья-югу, Золотой век. Он закрыл входную „дверь“ и выходное „окно“, чакру Сахашрара, и затемнил тем самым Власть Одина, его Грааль, подчинив ее рациональному мышлению, коре мозга, которая подменила собой древний мозг, как континент, возникший, когда утонула полярная Гиперборея (это синхронные события), где только и действовал древний мозг. Он превратил Сатурна и Сатану в Иегову Яхве, родившегося, когда Сатурн и Рея утратили свой Золотой век, оставшись прикованными к отклонившейся оси Северного полюса.

Поскольку Иегова является проекцией Демиурга или Демона, наложенной на Сатурна, он представляет собой подделку под этот Зон. Это двойник, копия, фальсификация. Потом Демиург научил Иегову создать таким же образом иудея „по своему образу и подобию“, тоже наложив его на иное, существовавшее ранее, но впоследствии развращенное племя, может быть, „евреев“ или „израилитов“, которые не были иудеями. Иудей — это робот, одаренный рациональным мышлением, как и его создатель, и смонтированный из разнородных элементов. Это — искаженная копия другого, высшего существа, на которое наложена чудовищная тварь с чертами тотемических животных (библейские Шеидим), — смесь семитских кочевников бедуинов, авраамитов, эдомитов, сирийцев, хеттов и т. д. Чтобы такая клоака народов могла двигаться, необходима была также примесь крови арийцев аморитов, евреев Давида и Соломона (если они когда-либо существовали). Курьезным образом эта кровь была необходима, чтобы спроецировать Иегову Сатану на Сатурна: иудей был наложен на еврея…

Аналогичным образом рабби Лев изобрел в Праге Голема — искусственную, механическую куклу, а чтобы вдохнуть в нее жизнь, использовал формулы иудаизированной Каббалы и управлял ею на расстоянии. Это была машина, первый робот. В той же Праге Карел Чапек потом придумал других. Картина, наложенная на другое полотно. Больше ничего не надо, может быть, только часовой механизм. Таким должен быть еврей. У Иеговы такое же рациональное мышление, как у Демиурга, он может лишь повторять одни и те же схемы без вдохновения и вариаций.

Еврей — это Голем. Он имеет форму человека, но внутри это рептилия, животное, как в еврейских научно-фантастических фильмах о внеземных существах. Он одет в человеческую кожу и имеет внутренности, как творение еврейского доктора Франкенштейна. Кровь он высасывает у живых существ. Это кибернетическая машина, механический робот, подключенный к огромной батарее, энергетическому источнику, который сам нуждается в питании и который называется Иеговой. Это еще один кибернетический монстр, еще одна машина…

Какой же энергией питается еврей? Что позволяет ему существовать дольше тех пределов, которые биологическая энтропия ставит перед остальными смертными в ускоренном темпе по мере смешения, присущего Кали-юге? Как мы уже указали, он подключен к мощному энергетическому центру: Иегове Сатурну, господину Времени. А чем питается Иегова? Продуктами ферментации, пеплом человеческих жертв. Таким же образом Демиург питается за счет разрушений и преступлений во Вселенной, где более сильный пожирает более слабого; за счет циклов, Сумерек богов, когда он, как волк Фенрир, пожирает все и засыпает, переваривая пищу. В этой Вселенной действует закон Вечного возвращения, поскольку бессмертны Боги, которых он сделал своими пленниками. Все пожирает самое себя.

Евреи запрограммированы на то, чтобы периодически приносить в жертву Иегове человеческие существа, причем предпочтение отдается полубожественным Вирам. В вознаграждение за это Иегова питает их нечеловеческой энергией, которая черпается из недочеловеческой Вселенной. Но даже этого недостаточно для того, чтобы механизм еврея функционировал. Необходимо питаться кровью неевреев таким же образом, как необходим творческий гений арийцев и их труд, чтобы поддерживать и совершенствовать среду обитания евреев на земле. А завтра, во внеземных колониях, евреи будут искать выход для своих притязаний на господство в материальном и видимом космосе».

Таким образом, через Серрано, становится понятнее, что имел в виду Ланц фон Либенфельс, говоря о смешении ариев со звероподобными монстрами. Это совершенно мистическая и метафизическая часть его труда. Либенфельс и не скрывал, что говорит о вещах сокрытых, эзотерических, и что знание, которым он оперирует, к науке — в привычном понимании — отношения не имеет.

За своим знанием он после создания теозологии, то есть первого шага по дороге мистики, обратился к наследникам потаенных текстов — масонам. Именно у них он и собирался обзавестись сведениями, которые в реальном мире как бы не существуют. Он считал, что, хотя у масонов не сохранилось тайных книг, они обладают знаниями, которые заключены в самих ритуалах, передающихся без изменений на протяжении веков. Именно в ритуалах нужно искать тайный смысл и следы истории, некогда реальной.

Скитаясь по масонским ложам, он понял, что некогда секретные документы такого плана вывезли тамплиеры из Святой Земли, а туда эти документы попали из центральной Азии, из Тибета. В Германии он нашел наследников тамплиеров — Новый Орден Тамплиеров (Орден Строгого Повиновения) Готтхельфа фон Хунда, правда, какие тайны ему открыл последний — никому не известно. Зато вскоре Ланц решил и сам основать Орден.

Орден был создан в 1907 году и получил название Орден Нового Храма, то есть Орден Новых Тамплиеров. Великое открытие случилось на Рождество. В этот день над башней замка, где жил «магистр» и куда собрались «тамплиеры», взметнулся флаг с алой свастикой на золотом поле, свастику окружали четыре синих цветка. Так еще раз взошла свастика, теперь в виде флага. Либенфельс выдвинул те же условия для вступления в Орден, что и Лист: его членами могли стать лишь полноценные арийцы. Правила приема в это элитное сообщество были строгими: нужно было пройти процедуру антропологического отбора, то есть принимались лишь светловолосые, желательно синеглазые и хорошо сложенные мужчины. Орден Нового Храма был словно бы продолжением традиции Ордена Храма, то есть тамплиеров.

О последних Ланц имел потрясающие сведения: по его мнению, тамплиеры создали свой храм Чаши, где проводили… первые евгенические опыты, чтобы вернуть арийской расе ее достоинство и силу. Потомки ничего не поняли о тамплиерском Граале, на самом деле — это «духовная» или, как говорил Ланц, «панпсихическая» чаша, в которой содержится «духовная» кровь, несущая черты прежней, не подверженной извращениям арийской расы. И если следовать законам отбора производителей (мужчин и женщин), то можно вернуть утраченные черты и возродить священный немецкий Грааль, то есть чистую расу ариев. Беда лишь, что, как это сделать по магическому образцу, Ланц не знал. Зато он знал, как получить достойное потомство. Условием членам Ордена он поставил женитьбу только по расовому принципу — на настоящих арийках. Пусть не магическое, но возрождение хорошей крови.

Секретных книг, кроме теозологии, новый Орден не имел, так что Ланц собирал по крупицам все, что каким-то образом можно было назвать секретным, — древние тексты, древние артефакты, любые сведения о каких-то древних практиках. Все это осмысливалось и тут же включалось в философию Ланца. На первых порах Гвидо фон Лист сотрудничал с Либенфельсом, он даже предложил идею, что тамплиерский Бафомет был не головой, а магическим знаком, образующимся при наложении двух свастик (правосторонней и левосторонней), и этот знак дает сумевшему его понять власть над миром, а для прочих в виде мальтийского креста служит напоминанием о мученической смерти героев.

Лист писал: «Одно из наиболее важных „зашифрованных“ изображений свастики — это вариант „Мальтийского креста“, который и сам, по всей вероятности, является соединением двух противоположно загнутых крестов, нарисованных линиями. Вариант, о котором идет речь, представляет собой восьмиугольную фигуру, которая рисуется другим цветом на наружной от фона стороне, она имеет вид совершенно самостоятельного изображения, однако, без всякого сомнения, была придумана, чтобы скрыть изображение изогнутого креста. Этот знак получил название Baphomet (или „Говорящая Голова“) и использовался как доказательство ереси тамплиеров на судебном процессе над ними, став одним из оснований для вынесения решения о виновности и конфискации в 1313 году владений Ордена».

В этом плане и сам процесс над тамплиерами рассматривался и Ланцем, и Листом как наступление расы рабов на древнюю немецкую религию и древнее знание, и иначе чем заговором против арийцев этот процесс именовать они не желали. Арийцы тут рассматривались как раз как хранители древнего знания, наследники солнечного бога. Такими наследниками были объявлены знаменитые философы Средневековья Тритхейм Неттенсгеймский, Корнелиус Агриппа, Пико де Мирандола, Иоханн Рейхлин. А их тексты — герметическими. Причем, магические формулы и ритуалы, описанные Агриппой, были тут же поименованы обычными древними арийскими практиками. Так что не удивительно, что и Гитлер, и Гиммлер интересовались магией. В кругу Либенфельса она и признавалась единственной правильной наукой. А поскольку Гитлер «питался» журналами Либенфельса все время пребывания в Вене, до начала Первой мировой войны, то из них он почерпнул немало интересной информации, не только антисемитской, но и совершенно мистической. Стоит ли удивляться, что интерес к мистике он сохранил на всю жизнь, даже тогда, когда уже окончательно повзрослел и добился власти?

Есть вещи, которые нельзя забыть.

В той мере, что Либенфельс, Гитлер вряд ли верил в магию и тайные знания, но сама идея казалась ему красивой. А в этом плане он был большой ценитель прекрасного.

Либенфельс же при помощи магических практик желал переустроить плохой современный мир. Эта магия должна была вернуть арийцам власть, честь и родину.

Будущий мир он видел таким: арийцы создадут свое государство. В этом новом справедливом (для арийцев) государстве власть будет принадлежать только им и все высшие должности — тоже. При назначении на такую должность нужно будет пройти простой обмер черепа. Соответствуешь параметрам — хорошо, не соответствуешь — извини. Никакого снисхождения!

Жизнь арийца будет отличной: ему запретят заниматься наемным трудом или другим унизительным занятием ради денег, ариец будет господином, а работать на него станут рабы, то есть те, кто расового теста не прошел. Соответственно, жениться ариец-господин сможет только на полноценной арийке, никаких побочных связей, дети арийца должны быть полноценными и чистыми по крови. Женщина в мире арийцев будет уважаема и любима, но лишена права голоса, ее роль — вынашивание и воспитание новых арийцев. В этом государстве будет настоящая простота и чистота нравов, как в далекие времена, граждане ее будут соблюдать законы и больше всего заботиться о процветании отечества. Они будут здоровыми, сильными, отважными, красивыми, счастливыми. Управляться государство будет королем-магом, власть будет построена по вертикали, и, по сути, — это государство орденского типа, ориентированное на священные войны со странами низшего сорта, не арийскими. Цель — понемногу занять новые земли, навести надлежащий порядок, указать рабам их место и править долго и счастливо.

Такая вот идеальная картинка.

Понятно, что для австрийского немца Либенфельса картинка имела самодостаточную ценность. Он мечтал дожить до воплощения своей мечты. Увы, он не только дожил, он ее даже пережил. Ланц фон Либенфельс умер в 1954 году, через 9 лет после самоубийства Гитлера, через 21 год после его прихода к власти, через 31 год после появления национал-социалистов на политической сцене Германии и через 40 лет после начала Первой мировой войны.

Дата добавления: 2015-09-06