Февраля 1809 года Таленка, Монтавия, Балканы 8 страница

– Герцога Бриллиантов?

– Один из титулов, который достался Джордану не по наследству. Он его сам заработал. – Заметив, что Марианна заинтересовалась, она объяснила: – В шестнадцать он вышел из университета и стал любимцем королевского двора, так же как прежде был любимцем Камбарона. Отцовские деньги он получил только после совершеннолетия, но от другой ветви семьи унаследовал состояние, которым мог распоряжаться сразу же. Он стал записным волокитой и игроком, со страстью предавшись всем возможным порокам.

Примерно то же самое ей про себя рассказывал и сам Джордан.

– И какое отношение имеют бриллианты…

– Джордану в собственность достались и алмазные копи в Африке. Одно время у него была привычка носить при себе мешочек с бриллиантами для этих жутких женщин, с которыми он резвился.

Марианна вспомнила, как Джордан спрашивал ее, не хочется ли ей получить бриллианты. «Женщинам обычно нравится то, что сверкает».

Она и в тот момент почувствовала, что он говорит на основании собственного опыта, но почему-то это открытие больно ранило ее.

– Он преподносил им бриллианты?

На лице Дороти впервые промелькнула неуверенность:

– Не… не думаю. Почему-то, когда упоминались бриллианты, все страшно хохотали. – Марианне показалось, что Дороти слегка смутилась. – Во всяком случае, за Джорданом надолго укрепилась слава блестящего и очаровательного развратника.

– И так было до тех пор, пока не появился Грегор?

– О, и потом еще несколько лет. Джордана приручить оказалось не так-то легко. Грегор старался изо всех сил, но главным виновником перемены, происшедшей в характере Джордана, стал – кто бы ты думала? – Наполеон. – Заметив удивление Марианны, она пояснила: – Джордан за что-то страшно невзлюбил этого маленького корсиканца и со свойственным ему пылом окунулся в политические интриги. – Дороти предупреждающе подняла руку: – Подробностей я не знаю. Да меня это и не интересует. Слишком много несправедливостей творится вокруг домашнего очага, чтобы я искала причин для беспокойства на другой стороне пролива. Однако мы сейчас должны благодарить Бога, что дела задерживают Джордана вдали от дома. Он ведь нечасто бывает в Камбароне.

–Да.

– Вот видишь, все складывается как нельзя лучше. Так улыбнись, девочка. Ты слишком серьезная. Серьезность годится только в самых важных вещах. Бог свидетель, их и без того слишком много, так что печали в жизни хватает. – Она собралась уходить. – Теперь я пойду распакую вещи и отправлю кучера обратно в Дорчестер. Какую комнату тебе отвели?

– Синюю.

– Господи, это совершенно не годится! Она еще сойдет для райских птичек Джордана, которые все равно не замечают, день стоит на улице или ночь, но ты там задохнешься. Неудивительно, что ты так цепляешься за эту башню. Я распоряжусь, чтобы тебе поменяли комнату. Что-нибудь посветлее и более открытое? – Увидев по лицу Марианны, что она совершенно озадачена, Дороти изумилась: – Если та комната тебе не понравилась, почему же ты ее не поменяла?

– Я думала, тут все спальни такие. Комната Алекса не многим лучше.

– Ему это неприятно?

– Он ее даже не замечает. Для него это только место, где можно спать и играть в дождливые дни. Почти все время он проводит в конюшне.

– Но ты, похоже, замечаешь все. – Дороти в задумчивости помолчала, а потом негромко сказала: – Послушай, Марианна, ты попала в новый, непривычный мир, а это всегда поначалу немного пугает. Грегор говорит, что у тебя есть мужество, но одного мужества недостаточно. По-моему, если бы ты могла отнестись к Камбарону так, словно это твой витраж, который ты можешь переделать по своему вкусу, ты была бы счастливее.

– Переделать? – удивленно переспросила Марианна.

– А ты что думала, что Камбарон все последние шестьсот лет не менялся? Я думаю, если только ты не станешь ломать стены, Джордан возражать не станет. А может, даже и в этом случае. Он никакой любви к своему замку не питает. – И с озорной улыбкой она добавила: – К тому же большую часть времени его здесь не будет, так что обо всех переменах он узнает только из сообщений управляющего.

Марианну вдруг охватило пьянящее веселье. Она поняла, что так плохо чувствовала себя в Камбароне не из-за самого замка, а из-за того, что не имела возможности менять и приспосабливать его к себе. Это была тюрьма, а теперь Дороти вдруг распахнула перед ней двери на волю.

Но она все еще боялась поверить в свою удачу.

– Вы серьезно думаете, что он позволит мне тут все переделать?

– Джордан просил меня позаботиться о том, чтобы ты была довольна. Если это поможет, он не станет возражать.

О да! Камбарон может стать гигантским витражом, который она создаст, чтобы служить солнцу. Робкая, неуверенная радость, только что зародившаяся в ее сердце, с каждой секундой все росла.

– И мы приятно проведем время, тратя деньги Джордана. Пусть они лучше достанутся нам, чем одной из его потаскушек.

С этими словами Дороти открыла дверь, чтобы уйти.

– Подождите! Почему вы приехали, когда он за вами послал? – с любопытством спросила Марианна. – Ясно, что вы его не одобряете.

– Я люблю этого плута, хотя его выходки частенько ставят меня в тупик. Мы одногодки, и детьми часто виделись. Несмотря на все наши ссоры, я по нему скучаю. – Она поморщилась. – Кроме того, в Дорчестере чудовищно скучно, а рядом с Джорданом скучать не приходится.

– И это все?

Немного поколебавшись, Дороти пожала плечами:

– Нет. Я у него в долгу. Когда-то он оказал мне огромную услугу. – Она резко переменила тему разговора: – Можешь поработать здесь еще четыре часа, а потом тебе надо будет пойти со мной осмотреть спальни и выбрать ту, которая тебе понравится. Это надо сделать, пока не стемнело.

И тихо, но решительно она закрыла за собой дверь мастерской.

Впервые с той минуты, когда в полумраке разрушенной церкви Марианна увидела незнакомца в черном плаще, в ее сердце загорелась искра надежды. До сих пор она словно шла по зыбучим пескам, не зная, куда ступить, где найти опору. Все было неясно и непрочно: и ее положение то ли пленницы, то ли гостьи, и ее будущее, и главное – ее собственные чувства.

Но неожиданное предложение Дороти все изменило – она вновь ощутила себя хозяйкой своей судьбы.

* * *

Он едет!

Марианна увидела, как по дороге несется пара гнедых. Кони летели словно ветер. Джордан умело управлял фаэтоном. Господи милосердный, она не думала, что он будет мчаться с такой убийственной скоростью. Если она его не остановит, он пронесется мимо нее, оставив дышать пылью.

Глубоко вздохнув, она шагнула из придорожных кустов прямо на дорогу.

Гнедые взвились на дыбы!

Фаэтон опасно накренился, когда Джордан вскочил на ноги, пытаясь удержать лошадей.

Остановившись как вкопанная, Марианна с изумлением взирала на происходящее.

Справившись наконец с лошадьми, Джордан вполголоса чертыхнулся.

– Господи, что это на тебя нашло? Ты хотела всех нас убить?

Она обиженно выпрямилась:

– Откуда мне было знать, что они будут так глупо себя вести? Моя лошадь не такая пугливая.

– Эти лошади выбираются за горячий нрав и быстрый бег, а не за послушание. – Он возмущенно посмотрел на нее. – Нельзя вот так выпрыгивать перед парой и думать, что они будут вести себя, как крестьянские лошадки с плугом!

– Наверное, если бы вы их получше обучили… – Она замолчала, бросив на него хмурый взгляд. – Хорошо, я не права. Мне не следовало этого делать.

– Да. – Он оценивающе посмотрел на нее. – Но обычно ты так легко в этом не признаешься. Что ты такое натворила?

– Ничего я не натворила. Вы говорите так, словно я не старше Алекса.

– Такой я тебя и пытался себе представить в последние несколько дней. Однако я сомневаюсь, чтобы даже Алекс мог поступить настолько легкомысленно, чтобы выскочить на дорогу перед парой несущихся лошадей.

Марианна нетерпеливо взмахнула рукой.

– Я хотела с вами поговорить. У меня к вам есть просьба.

– Ты не могла подождать, пока я приеду в Камбарон?

– Там Дороти, а она… Она умеет всегда настоять на своем, и она очень упорная. Она говорит, что вы возражать не станете, но я должна знать точно.

– Просьба что-то затягивается, а разгоряченным лошадям нехорошо стоять. – Он протянул ей руку. – Залезай в фаэтон.

Она с некоторой опаской покосилась на стоявших теперь смирно лошадей, но послушалась. Когда Джордан втянул ее наверх и усадил рядом с собой, ее начало немного подташнивать. В этом открытом экипаже с высокими сиденьями она чувствовала себя страшно неуверенной.

– Наверно, мне лучше слезть и пойти рядом.

– Глупости. – Он шевельнул вожжами, и гнедые рванули вперед. – Так что же у тебя за просьба?

Марианна выпалила:

– Дороти говорит, вы не будете возражать, если я сделаю витражи на окна замка. – Она помолчала, потом добавила: –И, может быть, украшения на стены.

– А почему я должен возражать? Если твоя работа будет хорошей, то замок только выиграет. – Прищурившись, он изучающе посмотрел ей в лицо. – Это все?

– Ну… не совсем. – Она нервно облизала губы. – Вы не разрешите мне вырезать дыру в крыше?

Джордан изумленно моргнул.

– Извини – что? Не будет ли в замке слишком ветрено?

– Не во всей крыше. Только в южном крыле, где расположена бальная зала.

– Ясно. – Серьезно ответил он. – Утешает, что у нас останется кое-какая защита от непогоды. Я знал, что тебе не нравится Камбарон, но не думаешь ли ты, такие меры чересчур кардинальны?

Он опять, по своему обыкновению, посмеивается над ней. Но сейчас Марианна пропустила мимо ушей его легкомысленный тон. Ей важно было договорить до конца.

– Замку это не повредит. К тому же нам еще не скоро понадобится ее делать. Мы прорежем дыру, только когда я завершу всю необходимую подготовку.

– Подготовку к чему?

– К тому, чтобы сделать купол. – Видя его недоумение, она с жаром принялась объяснять: – Я всегда мечтала сделать купол! Прекрасный купол из витражей с цветами и вьющимися растениями и, может быть, с птицами. Разве это не великолепно?

Он задумчиво рассматривал ее лицо:

– Звучит совершенно потрясающе. И, кажется, это очень сложно. Ты уверена, что способна создать такой купол?

Марианна кивнула:

– Сами витражи – это совсем нетрудно. Сложность в другом – точно рассчитать и уравновесить их в виде купола. Я и сейчас хорошо работаю, и чем более сложные задачи я буду себе ставить, тем лучше будет моя работа. – И не без вызова она добавила: – А вы ведь хотите, чтобы я совершенствовала свое мастерство. Разве я не поэтому нахожусь здесь?

Он не ответил на ее вызов.

– И сколько времени займет это предприятие?

– Не знаю. Много. Такая работа потребует немалых трудов.

– Да, я это вижу. – Он сухо добавил: – А тем временем я должен жить с чудовищной дырой в крыше.

У нее на лице отразилось разочарование.

– Да. – Она покусала губы. – Вы правы, Я прошу слишком много.

Он секунду помолчал:

– И какого размера должна быть эта дыра?

В ней снова вспыхнула надежда.

– Не во всю бальную залу. Купол будет в центре.

– Это утешает.

Она смотрела на него затаив дыхание.

– А, какого дьявола! – Он бесшабашно улыбнулся. – Какое мне дело до того, что ты разнесешь весь замок? Делай свой чертов купол.

– Правда?

– Правда. – Увидев, как просияло ее лицо, он покачал головой. – Как мало тебе нужно для счастья.

– Это вовсе не мало. – Она была так взволнованна, что с трудом могла усидеть на месте. – Мастер так редко получает возможность выполнить подобную работу! Моя бабушка за всю свою жизнь смогла сделать всего два купола.

– Ну, если ты не перестанешь вертеться, то погибнешь, не успев сделать ни одного. – Отозвался он. – Ты тревожишь лошадей.

Ее это не волновало. Она была переполнена радостным предвкушением, даже проклятые лошади ее не пугали.

– Похоже, вам удается с ними справляться.

– Хочешь попробовать?

Она изумленно посмотрела на него:

–Я?

– Новое впечатление. – Он передал ей вожжи и осторожно взял ее руки в свои. – Держи крепко, но не тяни.

Власть. В ней поднялось возбуждение, когда она почувствовала, как натянуты вожжи. Столько силы и непокорства, и она держит их в руках, управляет ими!

Он хохотнул:

– Тебе понравилось.

– Да! – восторженно выдохнула она. – Это… чудесно. Уберите руки. Дайте мне править одной.

– Для начала хватит. – Он отобрал у нее вожжи. – Когда я в следующий раз приеду в Камбарон, я начну учить тебя править.

– Обещаете?

– Обещаю, – снисходительно улыбнулся он. – Если я как следует тебя займу, может, ты отложишь разрушение крыши до того момента, как закончатся зимние снегопады.

Наверное, не время было сейчас говорить ему, что снова наступят снегопады и снова закончатся, прежде чем она завершит работу над куполом цветов.

– Вы снова уезжаете?

– Завтра утром.

– Почему?

– У меня дела за границей.

– А когда вы вернетесь?

Он пожал плечами:

– Понятия не имею. Может, весной.

Весной! Он не вернется до весны! Она сможет работать без помех, без этой непонятной душевной муки. Наверное, она еще просто до конца этого не осознала – иначе откуда вдруг нахлынула такая тоска?

Уже показались ворота Камбарона. Как быстро! Марианна удивилась острому уколу разочарования. Впервые ей было так хорошо и легко в обществе Джордана. Эти последние минуты удивительно их сблизили. В манере Джордана не ощущалось даже намека на чувственность. Он был небрежно-снисходителен, как брат с младшей сестрой.

Марианна искоса посмотрела на своего спутника.

Лицо у него было невозмутимым, сдержанным, чуть ироничным. И в то же время слишком… Слишком гладким, словно на нем была надета маска.

А он ведь и вправду носит маску, вдруг осознала она. Никогда нельзя догадаться, о чем он думает, пока он сам об этом не скажет.

– И какие планы ты теперь строишь? – с шутливой тревогой спросил он. – Бальная зала – это одно, но я категорически отказываюсь разрешать проделывать дыру в крыше конюшни. Мои лошади гораздо чувствительнее моих знакомых.

Какое ей дело до того, что прячется под этой маской? Он дал ей свое согласие! Он предоставил ей возможность создать купол!

– Мне такое и в голову не пришло бы, – радостно улыбнулась она. – Вы не единственный человек, которому лошади нравятся больше, чем люди. Алекс тоже никогда не допустил бы подобного.

* * *

– Уильям говорит, что на следующий год я уже смогу пересесть на лошадь побольше, – возбужденно поделился новостью Алекс, когда Марианна пришла посидеть с ним перед сном. – Но Грегор говорит, все равно не на такую большую, как у него.

– Надо надеяться, – улыбнулась ему Марианна. – Иначе тебе придется влезать на край фонтана, чтобы сесть на нее верхом. – Она отвела прядь волос у него со лба, – Но не огорчайся, если придется остаться с твоим пони. Лошади стоят очень недешево. Мы не имеем права ничего просить у этих людей.

– А нам и не надо просить: они просто сами дают, – зевнул Алекс. – И Джордан не будет против. Он рассказывал мне, что получил первую лошадь когда ему было пять лет, но все равно ездил и на своем старом пони, пока не стал слишком тяжелым для него

– И почему он это делал?

– Он сказал: никто не бросает старых друзей, когда появляются новые. – Алекс сонно улыбнулся. – Так что мне не придется бросать Кили. У меня просто появится новый друг.

– У тебя здесь много новых друзей, правда?

Алекс кивнул:

– Мы им нравимся. – И тут же нахмурился: – Но мне немного неспокойно. Мама говорила, что нельзя брать, если не даешь взамен. Я все время беру, Марианна.

А она? Смутное чувство вины шевельнулось в душе. Алекс своим чутким сердечком понял то, в чем она не хотела сознаться самой себе. Джордан обещал им приют и защиту, но дал гораздо больше – он дал им доброту. Он привез их сюда, в безопасное место, и обращается с Алексом как с любимым младшим братом.

Но он делает это только из-за Джедалара!

Нет. Ему ничего не стоило дать ей место для работы, и она уже была бы счастлива. Джордан достаточно проницателен, чтобы понять это.

Может быть, он добр только потому, что хочет ее – как женщину. При мысли об этом Марианна почувствовала, как краска приливает к ее щекам. Хорошо, что в комнате царит полумрак и Алекс не видит ее.

Но в страсти Джордана не видно было расчета: она налетела стремительно, как летняя буря. Когда он понял, что эта буря грозит ей болью, он прогнал свою страсть.

– Марианна, что я могу ему дать? – спросил Алекс. – У него есть так много всего…

– Не спеши. Он вернется только весной. Ты что-нибудь придумаешь, – мягко успокоила она брата. Наклонившись, она ласково поцеловала его в щеку. – Сюрпризы всегда бывают приятны. Спокойной ночи, Алекс.

Задув свечу, она пошла к двери.

Простодушные слова Алекса смутили ее. Она вспомнила то утро перед отплытием из Монтавии, когда сказала Джордану, что возьмет у него все и не даст взамен ничего. Эта мысль служила ей утешением в минуты отчаяния, была ее единственным оружием. Но оружие не направляют против того, кто так добр к тебе. Дары, по какой бы причине они ни делались, следует возвращать. Насколько легче было бы, если бы Джордан оставался врагом, который пытается украсть у нее Окно в Поднебесье! А он начал постепенно проникать в их жизнь – и теперь уже стал ее частью. С этой истиной следует смириться.

Джордан сказал, что они станут друзьями. Возможно, предлагая дружбу, он только надеется убедить ее отдать ему Джедалар. Другу отказать гораздо труднее, чем врагу.

Но разве это в равной степени не относится и к самому Джордану? Решится ли он применить силу, чтобы заставить ее выполнить свое желание, если их будут связывать ровные, теплые отношения товарищества?

Ровные? Это слово просто смешно в применении к Джордану Дрейкену! С самого первого момента их встречи ее жизнь наполнилась смятением и борьбой.

И все же… Бывали минуты, когда ей становилось удивительно тепло и хорошо рядом с ним. Так было на «Морской буре», так было сегодня днем.

Может быть, они все-таки сумеют стать друзьями.

* * *

Дата добавления: 2015-09-06