Править] Расследование Кирсты

Расследование начальником уголовного розыска г. Екатеринбурга надворным советником капитаном А. Ф. Кирстой.

Александр Федорович Кирста подключился к делу об убийстве бывшего Императора почти одновременно с Наметкиным. После ухода большевистских частей А. Ф. Кирста был назначен начальником уголовного розыска Екатеринбурга. Он должен был обеспечить розыскные мероприятия по поиску доказательств убийства Царской Семьи в Ипатьевском доме. Уже в начале августа 1918 года им найдены и 7 августа опрошены важнейшие свидетели. Среди них — бывший охранник Дома особого назначения Летемин и жена начальника караульной команды, стерегшей Семью Государя, Мария Даниловна Медведева. Оба они достаточно подробно и почти одинаково описали картину расстрела всей Царской Семьи в подвале дома Ипатьева. Мария Медведева узнала об этом от своего мужа, который якобы присутствовал при убиении и даже был в числе палачей, а Летемин обо всех событиях узнал от товарища по охране дома Ипатьева, Андрея Стрекотина. Стрекотин стоял на посту у пулемета возле комнаты, в которой происходил расстрел.

А. Ф. Кирста проводил обыски и в доме Ипатьева, и в других местах, где обнаружилось множество предметов, принадлежащих Царской Семье. Кирста же выезжал и в район Ганиной ямы — взглянуть на работу команды, пытавшейся отыскать там трупы расстрелянных.

Но чем дольше Кирста вникал в детали раздобытых им сведений и сопоставлял их, тем большие сомнения им овладевали. Он был опытным юристом; некоторые обстоятельства, вскрывающиеся в ходе расследования, откровенно настораживали его. Например, большевики предъявляли рабочим комиссиям трупы наиболее видных расстрелянных «врагов трудового народа»,— в духе, так сказать, французской революционной традиции. В случае с Государем все было иначе. Когда известный «товарищ Филипп» Голощекин на собрании торжественно объявил о расстреле «Николая Кровавого», из зала сразу же раздались возгласы: «Покажите тело!». «Товарищ Филипп» замялся и увел разговор в сторону.

Тщательный осмотр шахт и окрестностей Ганиной ямы показал, что, вероятнее всего, здесь произошло только сжигание одежды узников Дома особого назначения, причем и таких частей гардероба Семьи, которые никак не могли быть на узниках, приведенных в предполагаемую расстрельную комнату (шинель Наследника и его ранец). Следов уничтожения или захоронения тел здесь практически обнаружено не было (найден только аккуратно отрезанный палец, принадлежность которого Императрице, как это иногда утверждают, сомнительна).

Впоследствии А. Ф. Кирста был отстранен от расследования в Екатеринбурге. Но, в отличие от следователя Наметкина и судьи Сергеева, он уцелел. Его перевели в Пермь, незадолго перед этим занятую войсками адмирала А. В. Колчака. 10 февраля 1919 года Кирста допросил некоего доктора П. И. Уткина.

«Протокол»

1919 года, февраля 10 дня, помощник начальника Военного контроля штаба 1-го Средне-Сибирского корпуса надворный советник Кирста производил допрос доктора Павла Ивановича Уткина, жительствующего в городе Перми на углу Покровской и Осинской, дом 25—71, по делу Императорской фамилии, в качестве свидетеля, который показал:

«В последних числах сентября 1918 года, проживая в доме Крестьянского поземельного банка на углу Петропавловской и Обвинской улиц, каковой дом в это же время был занят Чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем, я, врач Уткин, был срочно вызван в вечернее время, между 5-6 часами для оказания медицинской помощи.

Войдя в помещение, занятое больной, я увидел следующее: на диване лежала в полусознании молодая особа, хорошо упитанная, темная шатенка со стрижеными волосами. Подле нее находилось несколько мужчин, среди коих были Воробцов, Малков, Трофимов, Лобов и ряд других лиц, фамилии которых неизвестны. Среди всех мужчин была одна женщина, на вид 22—24 лет, умеренного питания, блондинка.

Вследствие моей просьбы все мужчины удалились. Женщина же, бывшая подле больной, осталась, мотивируя тем, что ее присутствие мешать мне, врачу, не может. Я, врач Уткин, ясно предугадал, что женщина являлась в роли шпика.

На вопрос, поставленный мной больной: „Кто вы такая?“ больная, дрожащим голосом и волнующаяся, тихо сказала: „Я дочь Государя Анастасия“. После сказанных слов больная потеряла сознание.

При осмотре больной пришлось обнаружить следующее: имелась больших размеров кровяная опухоль в области правого глаза и разрез в несколько сантиметров (1,5—2) в области угла правой губы. Изменений каких-либо на голове, груди обнаружить не удалось. В моем желании осмотра половой сферы мне было отказано. Затем я наложил больной хирургическую повязку и прописал ей внутреннее лекарство, после чего меня попросили удалиться из помещения»…".

Вскоре Кирста уже находит многочисленных свидетелей, рассказавших ему на допросах, что в Перми в сентябре 1918 года содержалась в заключении Императрица Александра Федоровна и все Великие Княжны. И тогда неожиданно последовал приказ Военному контролю (то есть А. Ф. Кирсте) прекратить свое расследование и все материалы передать следователю Н. А. Соколову.

В конце лета и осенью 1918 года Царская Семья, возможно, кроме самого Государя, находилась в Перми. Об этом показала капитану Кирсте свидетельница Наталья Мутных: «Семья б. государя была привезена в Пермь в сентябре месяце и помещена сначала в доме Акцизного управления под менее строгим надзором, а затем государыню с дочерьми перевели в подвал дома, где номера Березина, и там держали под строгим караулом…

Когда мы с Аней Костиной, которая была секретарем Зиновьева (подтвержденный исторический факт; в указанное время А. Костина находилась в Перми, направленная туда по особой просьбе местного партийно-советского начальства.— Ю. М.), зашли в подвал номеров Березина, во время дежурства моего брата, часа в 4-5 дня, то в подвале было темно, на окне горел огарок свечи. На полу были помещены четыре тюфяка, на которых лежали б. государыня и три ее дочери. Две из них были стриженые и в платочках. Одна из княжон сидела на своем тюфяке. Я видела, как она с презрением посмотрела на моего брата. На тюфяках вместо подушек лежали солдатские шинели, у государыни сверх шинели — маленькая думка. Караул помещался в той же комнате, где и арестованные.

Я слышала от брата, что караул был усилен и вообще введены строгости по содержанию заключенных после того, как одна из великих княжон бежала из Акцизного управления или из подвала… Бежавшая княжна была поймана за Камой, избита сильно красноармейцами и привезена в чрезвычайку, где лежала на кушетке за ширмой в кабинете Малкова. У постели ее охраняла Ираида Юрганова-Баранова».

Одна из свидетельниц говорила, что предполагаемая царица и ее дочери, находившиеся в подвале, были худы, бледны, имели болезненный вид…

О предполагаемом маршруте на Пермь по горнозаводской линии поезда, в котором могла находиться Царская Семья, говорят двое свидетелей. Вот показания кондуктора Омской железной дороги А. С. Остроумова: «За день или за два до сдачи города я был на вокзале Екатеринбург I за получением денег и там я встретил Варакушева. Он мне показал на стоявший на пятом или шестом пути состав… за этим составом на следующем пути стоял один классный вагон, окна в котором были закрашены черной краской или завешены черной занавеской. В этом самом вагоне, по словам Варакушева, находился б. государь с женой… Варакушев говорил мне, что вагон с бывшим царем должен идти по горнозаводской линии».

Второй свидетель по поезду — ревизор вагонного хозяйства М. Г. Лозовский показал: «19 июля 1918 года на этой станции (Екатеринбург I.— Прим. ред.) действительно был потребован особый экстренный поезд в составе двух классных вагонов и 1 тов. крытого… Требование о срочном в 5 минут составления поезда было предъявлено военным комиссаром Поповым… Поезд № 203 ушел из Екатеринбурга 20 июля, около 3 часов утра».

Вскоре приказом сверху военному контролю было запрещено заниматься расследованием судьбы Царской Семьи и велено все материалы передать следователю Соколову. Кирста настаивал на том, чтобы ему было разрешено участвовать в дальнейшем расследовании, и его активно поддержал товарищ прокурора Пермского окружного суда Л. Тихомиров. Он даже направил по инстанции следующий документ:

«Наблюдая постоянно за расследованием, производимым Александром Федоровичем Кирста по делу об Императорской фамилии, будучи посвящен им своевременно во все детали розыска и дознания, я нахожу способ и пути расследования, избранные А. Ф. Кирста, единственно правильными и давшими уже, не смотря на более чем скромные средства, положительные и неоспоримые результаты (показания свидетелей, вещественные доказательства: кушетка, рецепты, салфетки).

Поэтому полагаю крайне необходимым дать возможность А. Ф. Кирсте осуществить разработанный им план расследования и закончить начатые уже розыски, и, со своей стороны, изъявляю полную готовность продолжать работу с А. Ф. Кирста по этому делу, вплоть ло окончания его и задержания всех виновных лиц.

2 апреля 1919 года

Товарищ прокурора Пермского окружного суда

Л. Тихомиров»

Дальнейшие следственные действия, судьба и обстоятельства смерти Александра Федоровича неизвестны.

Дата добавления: 2015-09-05