Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

О заповедях 12 страница

Читайте также:
  1. Contents 1 страница
  2. Contents 10 страница
  3. Contents 11 страница
  4. Contents 12 страница
  5. Contents 13 страница
  6. Contents 14 страница
  7. Contents 15 страница

Наступает момент, когда молитва превращается в зрение. Душа молится в потемках, дух – в свете. Христос рассказал притчу о дивной жемчужине, спрятанной на поле, и о неком человеке, который, узнав о ней, продал все имущество, чтобы купить это место, и, овладев жемчужиной, стал богаче всех [3]. Тот, кто жертвует всем ради Иисусовой молитвы, получает через нее всё, а главное, то, чего он не знал и не мог пожелать. Продать имущество – отказаться от земных привязанностей, от душевных знаний, упростить себя, сконцентрировать свою жизнь в одном, как лучи, проходя через увеличительное стекло, концентрируются в одной точке.

Иисусову молитву нельзя противопоставить другим видам молитвы, например, Псалтири: все они берут начало от одного источника – Духа Святаго. Псалтирь и каноны помогают, особенно вначале, Иисусовой молитве; сразу перейти только к одной Иисусовой молитве так же трудно, как перейти от привычной пищи к хлебу и воде, которыми питаются аскеты. Наш ум по привычке требует разнообразия; даже в поле молитвы лишь постепенно он переходит от широты познания к глубине. Постоянно держать ум в напряжении – это, по слову Антония Великого, то же, что держать все время тетиву лука натянутой. На вопрос, что избрать: Иисусову молитву или Псалтирь, преподобный Варсануфий Великий отвечал: «И одно делать, и другое не оставлять» [4]. Причем постепенно все больше времени и места в душе отдавать для Иисусовой молитвы. Укрепившись в сердце, Иисусова молитва вначале проявляет себя как духовная теплота. Часто, просыпаясь по утрам, человек, к удивлению своему, замечает, что в сердце его идет Иисусова молитва. Сны становятся чистыми и легкими. (Здесь не говорится об особых демонских искушениях, когда диавол приближается во сне к молитвеннику, как к своему врагу, и тот чувствует от этого приближения мертвящий ужас.)

Вторая степень непрестанной Иисусовой молитвы – это особый внутренний свет, который озаряет темные глубины человеческой души. Теплота приносит молитвеннику мир помыслов и покаяние, а духовный свет – радость и вместе с тем ощущение, что он ниже всякой твари, но в то же время не оставлен Богом. Тогда человек понимает, что смирение – истинная жизнь, а превозношение – ложная жизнь и крайняя нищета. Святые отцы не открывают нам дальнейших действий благодати или открывают через иносказания и намеки. Преподобный Исаак Сирин говорит об этом, что лишь немногие перешли на другой берег Иордана [5].

Иисусова молитва – это голос покаяния, а само покаяние подобно нити, протянутой между двумя полюсами – скорбью о грехах и надеждой. Молитва без сознания греховности переходит в горделивое возношение и ложную духовность, а молитва без надежды постепенно угасает, душа приходит в состояние уныния и расслабления. При молитве должно быть такое расположение души: «По грехам своим я достоин ада, но милосердие Божие не препобеждается никакими грехами. Господь простил бы и сатану, если бы тот смог покаяться».

Когда вступаешь в разговоры с мирскими людьми, спроси себя: «Сколько Иисусовых молитв я смог бы произнести за это время? Неужели есть на человеческом языке слова выше и прекраснее, чем «Иисус Христос»? На что я меняю Иисусову молитву?». Тайны Божии открываются молчаливым. Апостол Петр говорит о красоте молчаливого духа и о таинственной звезде, которая восходит в человеческом сердце [6].

  1. Евномий, до низложения епископ Кизический (ум. 398), утверждал, будто человеческий разум может иметь совершенно верное познание о непостижимой в действительности природе Божества. При этом он отрицал божественность Господа Иисуса Христа, считая, что природа второго Лица Святой Троицы не только не тождественна, но даже не подобна природе Отца. Единственной связью между людьми и Богом Евномий считал разум, или веру, основанную на рассуждении.– Ред. ^
  2. Вот как говорит об этом преподобный Никифор уединенник, Афонский († XIV; память 4/17 мая): «Ведомо тебе, что дыхание наше, коим дышем, есть втягивание в себя и выпускание из себя воздуха. Орган, служащий к сему, суть легкия, которыя облегчают сердце и, проводя чрез себя воздух, обдают им и сердце. Таким образом дыхание есть естественный путь к сердцу. Итак, собрав ум свой к себе, введи его в путь дыхания, коим воздух доходит до сердца, и вместе с сим вдыхаемым воздухом понудь его сойти в сердце и там остаться» (Добротолюбие в русском переводе. Т. 5. С. 271).– Ред. ^
  3. См.: Мф. 13, 44–46.– Ред. ^
  4. См.: Преподобных отцев Варсануфия Великого и Иоанна руководство к духовной жизни. Ответ на вопрос 126. Репр. М., 1995. – Ред. ^
  5. То есть немногие сподобились вкусить тех благодатных даров, о которых невозможно поведать словом.– Ред. ^
  6. См.: 1 Пет. 3, 4; 2 Пет. 1, 19.– Ред. ^

Свет, струящийся издалека

Одной из самых больших опасностей в молитве является подмена духовных чувств душевными. Душевные чувства красочны и ярки. Они подобны шумным вздымающимся валам, которые выше там, где ближе дно. Они вырастают, как холмы на мелководье, между тем как бездна океана обычно спокойна; ее поверхность похожа на огромное поле, едва колеблемое рябью волн. Недаром величайший из океанов называется Тихим. Часто мирскими людьми энтузиазм, восторженность, состояние нервного возбуждения, эксцентричность, поэтическое воодушевление или обостренный интеллектуализм воспринимаются как пробуждение духа в молитве, но на самом деле это только суррогат молитвы.

Три душевные силы порабощают дух человека: первая – его оземленный рассудок, который непрестанно, как паук, плетет из самого себя нити суждений, представлений, домыслов, планов, воспоминаний, предположений, эвристических догадок и абстракций и бегает по этой паутине, стремясь поймать в нее свет истины. Вторая сила, подавляющая дух,– реактивная защитная сила души, которая в нашем падшем состоянии проявляет себя не в борьбе с грехом, а в соперничестве, гневе, ярости, непримиримости. Эта извращенно направленная энергия человеческой души сама стала страстью и обычно устремляется против того, кто мешает человеку осуществить его желание. Третья сила – стремление к наслаждению, постоянная жажда удовольствий. Наслаждение подобно морской воде: оно оставляет после себя чувство горечи, не утоляет жажду, а, наоборот, распаляет ее. (Кто пьет горько-соленую морскую воду, тот еще больше хочет пить и среди моря воды умирает от жажды.) Человек часто смешивает нечто противоположное – душевное наслаждение и духовную радость: наслаждение подделывается под духовное утешение, имитирует его. Наслаждение имеет широкий спектр действия. Это не только грубые чувственные удовольствия, но и наслаждения другого порядка, более тонкие, например: эстетические, творческие, которые люди нередко путают с духовными состояниями. Но все душевные наслаждения принадлежат времени и земле. Все они преходящи. Они создают настроение, но не состояние. Наслаждения могут быть как явно порочными, так и терпимыми. Некоторые из них кажутся отдыхом и наградой для человека, например: наслаждение дружбой, семейными радостями, общение с природой... Но все они – земные, и если становятся целью жизни, то усыпляют дух.

Молитва всегда должна принадлежать духовному плану, потому что молитва – это отрыв ума и сердца от земли и обращенность к вечности. Это часто сопровождается трудами и болью, как если бы человек отрывал липкий пластырь от кровоточащей раны. Поэтому внимательная молитва – самый тяжелый подвиг. В молитве не запрещено просить у Бога земных благ, но в них нужно видеть не самоцель, а всего лишь средство для поддержания сил на земном пути. Душевная молитва, в какое бы разгорячение она ни приводила, какой бы вдохновенной ни казалась, является искажением самой сущности молитвы. Дух пробуждается только через покаяние и борьбу со страстями. Словом покайтесь [1] начали свою проповедь Христос и Его Предтеча. Единственный путь в Царствие Божие лежит через покаяние. Вне его действуют душевные, страстные силы.

Что представляет собой православная икона? Икона – это проявление благодати Божией на земле. Мы не можем внести в эту область какую-либо жесткую систему. Дух дышит, где хочет [2],– сказал Господь. Мы только укажем некоторые признаки православной иконы, малопонятные для большинства наших современников. Лик на древних иконах величествен и строг. Здесь нет места сентиментальности и ласковости – этим проявлениям душевности, суррогата любви. Духовная любовь, отраженная в ликах древних икон, строга и требовательна. Взор святых на них смотрит на нас из вечности. Он как бы охватывает всю вселенную. Вечность и бесконечность отражены в нем. Тут нет и следа примиренности с грехом или снисходительности к нему. Поэтому лики древних икон непонятны, чужды, а иногда прямо страшны для плотского, привязанного к страстям человека. Но в этой ненависти к греху, в этой беспощадной правде – одно желание, всецелое желание – спасение человека. Истинная любовь, духовная любовь, отраженная древними иконописцами, не идет на компромиссы. Это кажется многим из современных людей жестокостью. «Суровые, страшные лики»,– говорят они. Им хочется, чтобы икона их ласкала, им хочется «нежничать» с иконой. Духовная любовь неизмеримо глубже, чем душевная. Она больше сопереживает нам, больше страдает за нас. Она как бы безгласно кричит от боли, но не за наши временные невзгоды, а за нашу оторванность от Бога, источника жизни. Она страшится нашей вечной гибели. Лики древних чудотворных икон строги, потому что они прозорливы. Они видят демонский мир, этот мир страшных врагов, окружающих человека, мир невидимых убийц, видят гнездо греха – жилище сатаны в человеческом сердце. Предание говорит, что Господь и Божия Матерь никогда не улыбались: как может улыбаться мать, видя, что тело ее ребенка обвила змея или что он бредит в тяжелой, мучительной болезни?

В католических иконах нет метафизического трагизма. Там трагизм земных, душевных человеческих переживаний. А чаще всего другое – человеческая чувственность, то, что обращено к земле. Рай и ад или забыты, или оземлены, перенесены на землю. Там икона смотрит по-земному, может быть, добрыми глазами, но видит только земной мир. Перед такой иконой грешник, не пройдя через огонь покаяния, может вполне отдаться душевным переживаниям. Поэтому так часто на Западе поэты воспевали Деву Марию как прекрасную даму, а рыцари называли Ее королевой своего сердца, что для православного звучит как страшное кощунство и надругательство над святыней. Эта душевная чувственность и сентиментальность католических икон воспринимаются подсознанием человека как возможность примирения с Богом без покаяния, без изменения себя. Поэтому в католической мистике так много говорится о восторженной любви и так мало о покаянии, очищении сердца и повседневной жестокой борьбе со страстями. Православное сознание чувствует в этих по-человечески красивых, но в духовном плане не возрожденных, а только нежно-слащавых ликах нечто совершенно чужое. Эти едва ли не улыбающиеся, а иногда действительно улыбающиеся лица на иконах действуют на грешника усыпляюще, в них – капитуляция перед грехом, примирение с ним: грешник любит, когда на его безобразия смотрят сквозь пальцы.

В некоторые католические иконы люди влюблялись. Но в православную икону влюбиться невозможно: здесь гаснут страсти, здесь пробуждается дух. Поэтому страстный и сластолюбивый человек от такой иконы спешит отойти. В древних иконах нет томности, жалостливости и того, что можно было бы назвать убаюкиванием грешника. Кто знает ужас трансцендентного, демонического зла, тот не станет успокаивать грешника. Тот по-другому будет смотреть на земные страдания, которые так мало значат по сравнению с вечностью. Общение с Богом без сердечной чистоты, вернее, без стремления к сердечной чистоте, невозможно. А сердечная чистота невозможна без покаяния и борьбы с грехом. Поэтому невозможно и прощение грешника без его решимости бороться с собой, без пролития им, образно говоря, своей крови.

Древняя чудотворная икона одновременно близка и далека от грешника. Здесь близость духовной любви, любви к человеку как образу Божию и в то же время огромная дистанция, дистанция, отделяющая грешника от святости. Человек чувствует, как близок к нему Бог и как он сам далек от Бога. Одно из свойств святости – ненависть к греху. Святыня не может соединиться со скверным и нечистым. Лучи солнца падают на поверхность болота, но грязь от этого не превращается в свет. Икона – это свет, струящийся издалека. Отсутствие дистанции между святостью и грехом в иконе низводит ее в сферу душевных человеческих чувств и может в извращенном сознании грешника привести к ложной самоуспокоенности и даже стать «гарантом» безнаказанности его греха («греши как хочешь, Господь все равно по милости Своей примет тебя»).

Взор ликов на древних иконах кажется отрешенным от мира. Он устремлен не на молящегося, а как бы поверх него или, точнее, сквозь него (так луч, проходя сквозь стекло, устремляется вдаль), он видит человека на фоне вечности, в пересекающихся сферах земного и духовного миров; он видит в сердце человека то, что не видит, а часто боится увидеть сам человек. Ликов древних икон страшатся демоны, перед ними волнуются и кричат бесноватые, те, кого привыкли называть общим именем душевнобольных. Древняя икона кажется объятой невидимым пламенем, пламенем Божественной благодати.

  1. См.: Мф. 3, 2; 4, 17.– Ред. ^
  2. Ин. 3, 8.– Ред. ^

Освобождение духа

Учение о молитве тесно связано с православной антропологией [1]. В антропологическом плане молитва является средством к освобождению духа от деформированных, растленных чувств души, находящихся в неуправляемом, хаотическом состоянии, борющихся друг с другом. Мир понимает свободу как возможность человека следовать своей главной страсти, которая на время победила прочие, и находить условия и средства для ее удовлетворения. С религиозной же точки зрения, эта «свобода» – состояние непрерывного рабства различным, постоянно сменяющим друг друга хозяевам. Страсти находят основание, как бы поле действия, в человеческом теле. Тело, «объединившись» с душой, подавляет дух – так союзные войска осаждают город, отрезав все его коммуникации. Но один из союзников этого вражеского войска, а именно человеческий разум, менее, чем другие силы души, поражен грехом и страстями, поэтому он по временам становится на сторону духа и делает попытки освободить его.

Борьба за освобождение духа имеет свою стратегию, свои закономерности и постепенность. Она начинается с внешнего. Если, еще находясь в страстном состоянии, человек будет пытаться пробудить силы духа, то или увидит бесплодность своих попыток, или – что много хуже – посредством горделивых фантазий приведет свою душу в состояние экзальтации, нервного возбуждения, иллюзорных, мечтательных представлений, которые по своей неопытности примет за духовные откровения. Такая душевная, экстатическая любовь подробно описывается в книгах западных «аскетов». Католические энтузиасты принимали подобные состояния за явления Божественного света, в то время как православные подвижники сказали бы, что это лишь дымное пламя человеческих страстей, доведенных до состояния экстаза.

Начинать борьбу надо с тела, с его приучения к дисциплине. Первое – знание меры, воздержание. Мера в еде и сне, в отдыхе и труде. Ласточка дает своему птенцу определенное количество пищи, как бы ни пищал птенчик: если он наестся досыта, то умрет. Надо давать телу необходимое и брать с него оброк – труд и бодрствование в молитве. Когда человек дремлет, то мышцы его расслабляются, когда человек напряженно думает, то концентрация мысли влечет за собой определенное напряжение, как бы поддерживает тело в тонусе. Если человек расслабляет во время молитвы мышцы, то он начинает дремать и грезить, поэтому полезно стоять на молитве подтянутым, как в строю, и делать поклоны, которые являются «вспомогательным языком» молитвы. При усталости и болезни можно сидеть, но не развалясь, не облокачиваясь, не откидываясь на спинку стула, а прямо, соединив ноги вместе, слегка подтянув живот и приклонив голову,– это все помогает бороться с дремотой.

К душевно-телесным добродетелям принадлежат молчание, хранение зрения и слуха. Душевные силы таковы: словесная, желательная и раздражительная. К словесной относятся: способность мыслить на уровне слов и представлений, припоминать, предполагать, строить планы, мечтать, наблюдать, находить причинно-следственные связи, анализировать, синтезировать, проводить эксперименты, выявлять закономерности, составлять гипотезы и теории, применять найденные законы на практике, составлять различные знаковые системы и пользоваться ими. Так рождаются научное, философское, художественное творчество, законы, права, манифесты и конституции. Это необъятное поле действия человеческого интеллекта в двух его аспектах: рассудка и воображения. Здесь – главные корни цивилизации: в накоплении, сохранении и применении информации, идущей извне. Больше всего человек гордится своим рассудком. В нем – основа неверия, та интеллектуальная гордость, которая делает для человека его рассудок маленьким божеством, идолом, от которого он ждет помощи и спасения. В то же время этот рассудок по временам ощущает свою ограниченность, беспомощность и духовную слепоту, и тогда он ищет Бога.

Вторая сила – желательная, сюда относятся все виды наслаждения. Здесь – семейная, дружеская, родительская и чувственная любовь, здесь – патриотизм и общественная солидарность, любовь к искусству, радость от общения с природой, здесь – наслаждение поэзией, музыкой, живописью. Здесь же и человеческие страсти: эгоизм, себялюбие, сребролюбие и жадность, привязанность к вещам, чувство зависимости от внешнего (и в то же время – такие высокие чувства, как сопереживание, жалость, сострадание). К желательной части души относятся смех и шутки, в которых скрыт тайный блуд. Такие понятия, как удовольствие, ласковость, вежливость, изящество, такт, привлекательность, красивость, тоже относятся к желательной силе души. Иногда она обнаруживает себя как стремление к надмирной Божественной красоте и тоска по потерянному раю (это смутное чувство похоже на луч света, внезапно проникший в подземелье). И к ее же области, области желательной силы, принадлежат демоническая мистика и экстатические культы. Вообще всякая мистика, кроме православной, целиком находится в поле душевных сил. Православная же по существу своему духовна (однако поскольку она включает в себя всего человека, то может проявляться вместе с тем и на душевном и телесном плане).

К извращенным проявлениям желательной силы относится также и тайная любовь ко злу и пороку, которую человек по временам явственно ощущает в своем сердце.

Третья сила души – раздражительная. Она подобна способности живого организма выбрасывать из себя всякое чужое, инородное тело, нейтрализовывать попавший в него яд и умерщвлять болезнетворное начало. Раздражительная сила – это крепость и войско души, это способность отличать добро от зла, защитная сила, психический фильтр, который должен задерживать грязь и шлак, это способность души к реакции и действию, святая ненависть к тому, что стоит между человеческой душой и Богом. Может раздражительная сила проявляться и в стремлении к добру, защите людей от несправедливости, в самопожертвовании. Но в греховном, падшем состоянии человека она чаще всего проявляется в постоянном недовольстве, ропоте, жестокости, гневе на людей, нетерпимости, высокомерии, насилии, ненависти, мести, соперничестве, зависти, злобе, равнодушии и безразличии, тайном садизме – от семейного деспотизма до тирании и некромании правителей.

Вообще в душевных проявлениях нужно разграничить следующие уровни: вредное, ненужное, терпимое (или безразличное), нужное, необходимое, крайне необходимое – и затем вести духовную борьбу с собой, отсекая сначала вредное, а потом ненужное.

Вредным в области действия словесной силы являются сознательная ложь, лукавство, хитрость, смех, издевки, клятвы, проклятия, брань, пустословие, осуждение – источники ложной и растлевающей информации. Лучше не знать, чем иметь ложные, извращенные сведения. По слову Соломона, лучше малое с правдой, чем великое с ложью [2]. Только обуздав свой язык, приручив его, как дикого зверя, человек может заняться очищением своего ума от различных мыслей, мечтаний и чувственных помыслов, возникающих в сознании.

Вредные проявления желательной силы – это всякий вид удовлетворения похоти. Я не говорю о плотских грехах, это понятно каждому, но есть и другие, более тонкие виды удовлетворения похоти и сладострастия: встреча и общение с людьми, к которым мы имеем нечистую привязанность и пристрастие, чтение страстных книг и рассматривание подобных картин, просмотр телепрограмм и видеофильмов, ставших источником душевной заразы и разврата. Борьба с такими тяжелыми видами извращенного наслаждения, как употребление алкоголя и наркотиков (здесь наслаждение явно открывает свой демонический лик), отказ от непристойных бесед, анекдотов и тому подобного необходимы. Без этих внешних мер к ограждению души от порока невозможно добиться чистоты желаний, как невозможно смыть с себя грязь тому, кто стоит в болоте. Если человек будет служить своим страстям и в то же время пытаться молиться сердцем, то он получит нервное расстройство или же придет в то демоническое состояние, которое называется прелестью.

Вредным в области раздражительной силы души являются ропот на Бога и гнев на человека, ненависть от оскорбленного самолюбия или неисполненных желаний (поэтому невозможно победить гнев, не обуздав вначале похоть). Греховные проявления раздражительной силы таковы: мщение, коварство, злопамятство, насилие над волей другого человека, порой – даже под видом добра. Победе над гневом способствуют высокие жизненные цели, поставленные человеком перед собой, и ограничение своих желаний. Гнев побеждается покаянием и самоукорением. Сначала надо преодолеть гнев молчанием (как говорит преподобный Иоанн Колов, скорпион, помещенный в закупоренный сосуд, умирает), а затем бороться с ним в мыслях и сердце.

Следующая ступень – терпимое (то, что не является злом, но без чего можно обойтись). В отношении словесной силы это занятия наукой и философией, искусством, чтение литературы и периодики; в отношении желательной – слушание серьезной классической музыки, посещение музеев и картинных галерей, пение мирских песен, путешествия; в отношении раздражительной – стремление к общественной деятельности, соревнования, игры и прочее, подобное сему.

Ступень нужного в плане словесной силы – знание своей профессии, общественных, а также семейных прав и обязанностей, познание окружающей нас природы, изучение богословия – имеет практическое значение. В плане желательной силы нужное – дружеская, семейная, родительская любовь, патриотизм и общественная солидарность, общение с природой, жалость и сострадание к живым существам. В плане раздражительной – память о смерти, понуждение себя на добро, борьба со страстями, терпение, покорность воле Божией, памятование о своих грехах.

Наилучшее из необходимого для словесной силы – концентрация в молитве, для желательной – участие в богослужении как предощущение небесной красоты, для раздражительной – исполнение заповедей как волевой акт. Пробуждающийся дух, воздействуя на словесную силу, дает возможность для непосредственного, интуитивного познания духовного мира, того, что лежит глубже слова; воздействие его на желательную силу сообщает ощущение Бога как единственного блага, в сравнении с которым земные наслаждения кажутся горечью. Воздействуя на раздражительную силу, он пробуждает волю, побуждает стремиться к Богу, охраняет душу от действия греха и страстей и возобновляет, возрождает в душе чистоту и целомудрие.

При пробуждении духовных сил человек понимает, что его – только то, что перейдет в вечность, а себя он может найти лишь в Боге. Пробудившийся дух проявляет себя в тайном знании духовного мира как мира бесконечного, частицей которого является он сам, и в то же время мира, отраженного в нем, как солнце в капле воды; в переживании человеком всем его существом этого мира как высшей жизни и в обращенности к нему как к источнику света и единственному истинно реальному бытию. Тогда открывается как высшая духовная ценность безмолвие сердца, перед которым все прочие добродетели кажутся лишь ступенями лестницы, ведущей к нему. Это может показаться жестоким душевным людям, которые забывают, что всё от Бога, а не от наших сил. Бог может сотворить великие милости для всего мира, если найдет в этом мире чистое сердце, как миловал и спасал Он от гибели целые народы и страны за молитвы таких великих святых, как преподобные Арсений и Макарий, приняв как самую благоугодную жертву безмолвие их сердца [3].

Человек получил от Бога великий дар – способность забывать, не менее ценную для души, чем умение запоминать. Если бы не способность забывать, то жизнь была бы невыносимой. Одна из причин нервных комплексов – заклинивание в памяти какого-нибудь события и нежелание в пласте эмоций забыть его, то есть разрядиться. Нервные комплексы похожи на катаральные зоны в нашем теле, на незатухающие очаги воспаления, которые болят от прикосновения. Забывать так же необходимо, как выбрасывать из квартиры сор и ненужный хлам.

Умение забывать, выносить вон из сознания ненужную информацию особенно ценно для молитвы. Мы вспоминаем посредством ассоциативных связей, поэтому следует постараться разрушить эти связи. Ими могут быть вещи, люди, местности и т. д. Нужно избегать встреч с теми, кто напоминает о прежней греховной жизни: самое сильное ассоциативное воздействие оказывает живой человек. Часто бывает необходимо разорвать дружбу с тем, с кем грешил, даже не молиться за него, иначе грех будет возобновляться в памяти. Следует выбросить вещи, несущие на себе печать греха. Если это невозможно, то хотя бы переставить вещи в комнате в другом порядке. Особую атмосферу создают книги, поэтому не должно держать в своей комнате страстную мирскую литературу. Это один из источников той разрушительной «радиации», которая постоянно облучает человека. Желательно посещать места, где редко бывал прежде, чтобы разорвать паутинную сеть воспоминаний. Иногда во время молитвы хорошо плотно занавешивать окна в своей комнате и молиться в темноте.

Если нет возможности отказаться от тяжелой для нас беседы, то во время нее надо молчать и молиться, тогда слова собеседника будут лишь скользить по поверхности сознания, не проникая в сердце. Во время таких бесед мы нередко делаем ошибки, становимся в невыгодную позицию, а именно – хотим убедить человека и, демонстрируя перед ним свой ум, втягиваемся в разговор и бываем захвачены им, боимся огорчить человека, предпочитая огорчать Бога. Это извращенное понятие о доброте – потакать страстям другого, когда мы, для того чтобы скрыть смущение, улыбаемся и смеемся. Между тем смех – это нечто сродни опьянению, состояние духовного расслабления, когда человек перестает контролировать свое сердце и в результате оказывается незащищенным. В смехе есть блуд, а в шутке – дерзость, поэтому они незаметно для нас воспаляют нашу чувственность. Если не будешь сам проявлять хотя бы внутреннего интереса к словам недушеполезной беседы, то и беседа иссякнет. Человек чувствует, с каким настроением его слушают, поэтому если ты хочешь, чтобы разговор прекратился, то считай слова собеседника не более чем шумом ручья. Некоторые люди, чтобы держать необходимую дистанцию с другими, или говорили им правду в глаза, не страшась обидеть, или юродствовали, притворялись дурачками. С дурачка спрос невелик, но это не метод для всех.

Чтобы скорее забыть греховное прошлое, нужно изменить свои собственные привычки: ходить, лежать, говорить, сидеть за столом и так далее, таким образом также разрушаются определенные ассоциативные связи. Вообще же самыми мощными средствами очищения души от воспоминаний о прошлом являются покаяние и молитва. Прощеный грех забывается легче, а благодать, полученная в молитве, как бы закрывает на ключ двери подвалов нашего сознания, где «хранятся» наши грехи [4]. На своем небольшом опыте я испытал, что когда действительно молюсь, то уже не помню прочитанных мною в прошлом мирских книг, как будто никогда не держал их в руках, а когда преклоняюсь к сочувствию страстям, то опять воспоминания прочитанного всплывают в сознании, как морские гады из глубины на поверхность. Для того чтобы забыть прошлое, надо упростить самого себя, свое сознание, свою речь – так борец смазывает маслом свое тело, чтобы его труднее было схватить. Если же приходится слушать о чужих грехах, то надо выразить сочувствие грешнику и сказать, что и сам виновен в подобных прегрешениях, затем предложить молиться о том, о чьих немощах идет речь, и тогда такая беседа быстро прекратится.

  1. Антропология – учение о человеке; соответственно православная антропология – учение о человеке в свете Священного Предания Церкви.– Ред. ^
  2. См.: Притч. 16, 8.– Ред. ^
  3. Вероятно, отец Рафаил имеет в виду преподобного Арсения Великого и Макария Египетского.– Ред. ^
  4. Точнее, память о них.– Ред. ^

Враги молитвы

У молитвы существуют внутренние и внешние враги. Первый враг – это себялюбие. Себялюбие – неправильная любовь к себе. Оно проявляется в трех видах: как тщеславие, сребролюбие и сластолюбие, то есть стремление к наслаждению.

Молитва – внутренняя жизнь, а тщеславие – театральность, жизнь вовне, жизнь для людей. Молитва – это внутренний, невидимый и самый могущественный фактор бытия человеческой личности; если можно так сказать, молитва – это стержень личности, а тщеславие заменяет лицо маской и саму молитву превращает в представление. Тщеславный – это артист святости, он не может пребывать умом в своем сердце, он непрестанно репетирует роли, которые будет играть перед людьми, в том числе и роль молитвенника. Тщеславный будет намекать на силу и значительность своей молитвы, рассказывать о необыкновенных случаях или даже чудесах, которые происходят по его молитве. Когда тщеславный находится в окружении людей, то он готов молиться целыми часами, чтобы услышать аплодисменты своему благочестию. Страсть тщеславия дает ему для молитвы демоническую силу, а когда он остается наедине с самим собой, то желание молиться у него исчезает. Тщеславный не молится, а только играет в молитву, поэтому молитва его становится бездушной и лицемерной. Тщеславие постепенно переходит в гордость. Гордый не чувствует нужды в помощи Божией, он полагает, что ему достаточно своих личных совершенств, чтобы исполнить Евангелие или даже превзойти его. Гордый сам для себя становится богом, поэтому молитва или вообще исчезает, или при ней совершенно утрачивается чувство благоговения: он разговаривает с Богом, как с равным себе.


Дата добавления: 2015-09-06; просмотров: 54 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: О заповедях 1 страница | О заповедях 2 страница | О заповедях 3 страница | О заповедях 4 страница | О заповедях 5 страница | О заповедях 6 страница | О заповедях 7 страница | О заповедях 8 страница | О заповедях 9 страница | О заповедях 10 страница |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
О заповедях 11 страница| О заповедях 13 страница

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.012 сек.)