История Полины

Я с детства была воспитана в духе того, что наслаждаться и быть счастливым — это запретно и плохо. Получать удовольствие — грешно и неправильно.

Я в этом была уверена с тех самых пор, как вообще помню себя.

Когда в очередной раз я тянулась за порцией чего-то вкусного, мама с укором смотрела на меня: «Ешь? Ну-ну… Потом не жалуйся». А иногда прямо: «Ты меня разочаровываешь. У человека должна быть сила воли! А у тебя она есть?»

И говорила так… мягко, что становилось стыдно. За себя. За свое желание вкусно поесть.

«Какие встречи с одноклассниками? Одни гуляния на уме! Как ты можешь уходить из дому, когда нам сейчас так тяжело, мы для тебя — все, а ты платишь черной неблагодарностью. Ты нас совершенно не жалеешь и не любишь. Эгоистку вырастили!» А мне хотелось встречаться с мальчишками, целоваться тайком, влюбляться…

Я примеряю новое платье, кручусь перед зеркалом, и мне непременно хочется, чтобы меня одобрили, похвалили, сказали, какая я красивая. «Была бы попа меньше — платье лучше бы сидело!» Когда последний раз я покупала обновку, я уже и забыла…

Тогда мне стали приходить сны. Чем чаще я себе отказывала в очередной вкусной трапезе, тем извращеннее были сны. Они были сексуального характера. Видимо, запрет на еду в реальной жизни переходил в желание нарушать все телесные и плотские запреты в мире снов. И там я вела себя как хотела. Ходила голой, ела торт в постели, с кем-то занималась любовью…

А на утро вновь становилась послушной девушкой, дочкой своей мамы, которая вновь съест на завтрак здоровый овощной салат. Ведь во сне она вновь нарушит все запреты.

Но нарушение в сфере «питание — секс — реальность — сон» повлекли сложности в личной жизни. Иногда я просто ненавидела себя, свое тело, мужчин с их «похотливыми» желаниями. Ненавидела секс.

Но иногда меня замыкало. И мысленно я мечтала быть изнасилованной кем только можно.

Нормального секса не хотелось. Потому что нормальное естественное удовольствие для меня — что-то страшное, запретное и ужасное. Это то, чего надо избегать, если не. хочешь быть наказанной.

Я дожидалась, пока мама уйдет с кухни, чтоб съесть очередной бутерброд. Кашу варить не хотела — это надолго задержит меня на кухне, придет мама и… А бутерброд можно съесть быстро и почти незаметно.

Есть за столом с родителями тоже было страшно. Это всегда переходило в ссоры и подсчет калорий у каждого на тарелке. «Ты ешь слишком много мяса и соли!» (в адрес папы), «А ты ужасная сладкоежка. Так нельзя!» (в мой адрес) и «Да и мне пора худеть!» (всегда говорила мама про себя, хотя она у меня не толстая).

Я дожидалась, пока мама уйдет с кухни… А если мама выходила из квартиры, я набрасывалась на еду до боли, одури и тошноты — я наказывала себя ею за свои недозволенные желания… Едой. Пока что. На что еще я способна?

я ненавижу еду и ненавижу секс. Когда от чего-то я получаю удовольствие, я до сих пор испытываю чувство вины. Но и то и другое — мои два самые заветные желания.

Самонаказание. Самозабвение в диких желаниях. Долго ли я смогу еще терпеть этот тикающий во мне механизм бомбы замедленного действия?

Запретное удовольствие. Запретное.

И теперь я точно знаю почему. Не хочу больше запретов.

Дата добавления: 2015-10-13