Июня 1747 года. Выполнено. Я имею в виду убийство

Выполнено. Я имею в виду убийство. И хотя без осложнений не обошлось, но исполнение было чистым, потому что он убит, а я остался незамеченным и могу вполне удовлетвориться результатом.

Звали его Хуан Ведомир, и по общему мнению, его обязанностью было защищать наши интересы в Альтеа. То, что он использовал возможность и создал собственную империю, было допустимым; по нашим сведениям, порт и рынок он держал под справедливым контролем, а по более ранним данным, он пользовался некоторой популярностью, хотя постоянное присутствие его охраны показывало, что так было не всегда.

Но не слишком ли он мягок? Реджинальд задался этим вопросом и провел расследование, в результате которого выяснилось, что отступление Ведомира от взглядов тамплиеров было настолько полным, что равнялось предательству. А предателей в Ордене мы не терпим. Меня направили в Альтеа. Я проследил за ним. И прошлым вечером я прихватил с собой сыр, покинул мое пристанище в последний раз и по мощеным улицам добрался до его виллы.

- Кто? — спросил охранник, открывший дверь.

- У меня есть сыр, — сказал я.

- Это и отсюда ясно, по запаху, — ответил он.

- Я надеюсь уговорить сеньора Ведомира, чтобы он позволил мне торговать им на базаре.

Нос его сморщился.

- Сеньор Ведомир занят тем, что привлекает клиентов на рынок, а не отваживает их.

- Возможно, что те, у кого вкус более взыскателен, не согласились бы, сеньор?

Охранник прищурился.

- У вас акцент. Откуда вы?

Он был первым, кто усомнился в моем испанском подданстве.

- Я родом из Республики Генуя, — улыбнулся я, — и сыр у нас является лучшей статьей экспорта.

- Вашему сыру придется постараться, чтобы вытеснить сыр Варелы.

Я продолжал улыбаться.

- Я уверен, что он постарается. И надеюсь, что сеньор Ведомир решит так же.

Он выглядел озадаченным, но посторонился и впустил меня в широкий вестибюль, в котором, несмотря на теплый вечер, было прохладно, почти холодно, и пустовато: два стула и стол, на котором лежало несколько карт. Я присмотрелся. Это был пикет, и меня это порадовало, потому что пикет — игра для двоих, а значит, охранников здесь больше нет.

Первый охранник жестом велел мне положить сверток с сыром на карточный стол, и я подчинился. Второй встал у него за спиной, положив руку на эфес шпаги, и смотрел, как его напарник проверяет, нет ли у меня оружия — хлопая меня по одежде, а потом обыскав мою наплечную сумку, в которой кроме нескольких монет и моего дневника он ничего не нашел. Меч я с собой не взял.

- Оружия у него нет, — сказал первый охранник, а второй кивнул. Первый указал на мой сыр.

- Как я понимаю, вы хотите, чтобы сеньор Ведомир попробовал его?

Я с готовностью закивал головой.

- А что, если его попробую я? — первый охранник пристально глядел на меня.

- Я рассчитывал, что все это достанется сеньору Ведомиру, — сказал я с подобострастной улыбкой.

Охранник фыркнул.

- Да тут целая прорва. А может, сам попробуешь?

Я запротестовал:

- Я ведь хотел, чтобы он весь…

Он взялся за эфес шпаги.

- Пробуй.

Я кивнул.

- О, да, сеньор, — сказал я, развернул сверток, отщипнул кусочек и съел.

Но он указал, чтобы я попробовал другой круг, и я попробовал, всем своим видом давая понять, какой это небесный вкус.

- Ну, раз уж он все равно открыт, — сказал я, — вы тоже можете попробовать.

Охранники переглянулись и наконец первый, с улыбкой, пошел к толстым дверям в конце коридора, постучал и вошел. Потом он появился снова и жестом пригласил меня в кабинет Ведомира.

В комнате было темно и душно от благовоний. Когда мы вошли, на низком потолке слегка колыхнулся шелк. Ведомир сидел к нам спиной, с распущенными длинными черными волосами, в ночном наряде, и писал что-то при свете свечи, стоявшей перед ним на столе.

- Прикажете остаться, сеньор Ведомир? — спросил охранник.

Ведомир не обернулся.

- Насколько я понял, наш гость не вооружен?

- Нет, сеньор, — сказал охранник, — хотя запах его сыра может разогнать целую армию.

- Для меня это благоухание, Кристиан, — рассмеялся Ведомир. — Пожалуйста, пусть гость пока посидит, я сейчас допишу.

Я сел на низенький стул возле погасшего камина, а он промокнул написанное и встал из-за стола, попутно прихватив с собой маленький ножик.

- Так вы говорите сыр? — его тонкие усики раздвинулись в улыбке, он подобрал свое одеяние и сел на такой же низенький стул напротив меня.

- Да, сеньор.

Он всмотрелся в меня.

- О! Мне сказали, что вы из Республики Генуя, но по говору вы англичанин.

От неожиданности я вздрогнул, но его широкая улыбка говорила, что опасаться мне нечего. По крайней мере пока.

- Вы правы, и мне хватало ловкости все это время скрывать мое подданство, — я все еще был поражен, — но вы разоблачили меня, сеньор.

- И видимо, я первый, потому что ваша голова до сих пор на плечах. А ведь наши страны воюют, не так ли?

- Вся Европа воюет, сеньор. И иногда я задаюсь вопросом: а знает ли кто-нибудь, кто с кем борется?

Ведомир усмехнулся, в его глазах запрыгали искорки.

- Вы лукавите, друг мой. Думаю, все мы знаем об обязательствах вашего короля Георга, равно как и о его притязаниях. Ваш британский флот считает, что он лучший в мире. Французы и испанцы, не говоря уже о шведах, не согласны. А англичанин в Испании сам распоряжается своей жизнью.

- Так значит, теперь мне придется опасаться за свою жизнь, сеньор?

- У меня в гостях? — он развел руками и губы его изогнулись в иронической улыбке. — Мне приятно сознавать, что я выше мелких забот королей, друг мой.

- Так кому же вы служите сеньор?

- Ну… жителям города, конечно.

- И кому же вы клялись, если не королю Фердинанду?

- Верховной власти, сеньор, — улыбнулся Ведомир, закрывая разговор, и обратился к свертку с сыром, который я положил на камин.

- Итак, — продолжил он, — прошу меня простить, я отвлекся. Вот этот сыр. Он из Республики Генуя или это английский сыр?

- Это мой сыр, сеньор. Мой сыр придется по вкусу любому.

- Так он готов вытеснить Варелу?

- А может быть, нам торговать вместе?

- И что же? Тогда у меня будет несчастным Варела.

- Да, сеньор.

- Такое положение дел может не волновать вас, сеньор, но я-то буду терзаться каждый день. Ну что ж, позвольте его хотя бы попробовать, прежде чем он растает.

Сделав вид, что мне жарко, я ослабил на шее шарф, а потом и вовсе снял его. Я украдкой сунул руку в заплечную сумку и нащупал дублон. Когда он отвернулся к сыру, я спрятал дублон в шарф.

В полумраке свечи блеснул нож, и Ведомир отрезал кусочек от первого сыра, попридержал его большим пальцем, обнюхал — хотя вряд ли в этом была необходимость, потому что я чувствовал запах даже со своего места — и отправил в рот. Задумчиво пожевал, глянул на меня и отрезал второй кусок.

- Хм, — сказал он чуть погодя. — Он не лучше сыра Варелы. На самом деле, он точно такой же, как сыр Варелы.

Он перестал улыбаться и лицо его потемнело. Я понял, что раскрыт.

- На самом деле, это и есть сыр Варелы.

Он открыл рот, чтобы позвать на помощь, но я движением кистей скрутил из шарфа удавку, прыгнул вперед со скрещенными руками и накинул удавку ему на шею. Его рука с ножом взметнулась по дуге вверх, но движение вышло медленным, потому что он был захвачен врасплох, и ножик только хлестнул по шелку рядом с нашими головами, а я тем временем закрепил румаль [5], чтобы монета передавила горло, и оборвал его крик. Держа удавку одной рукой, я разоружил его, швырнул нож на подушку, а потом двумя руками затянул румаль до конца.

- Меня зовут Хэйтем Кенуэй, — спокойно сказал я и наклонился, чтобы заглянуть в его широко открытые выкаченные глаза. — Ты предал Орден тамплиеров. И поэтому приговорен к смерти.

Его рука тщетно пыталась царапнуть мне по глазам, но я отодвинул голову и смотрел, как мерно подрагивал шелк, пока жизнь уходила из него.

Когда все кончилось, я перенес тело на постель и, как меня и просили, забрал со стола его дневник. Он был открыт, и глаза мои ухватили несколько строчек: «Para ver de manera diferente, primero debemos pensar diferente» [6].

Я прочел еще раз и перевел старательно, как будто учил новый язык: «Чтобы видеть иначе, надо сначала думать иначе».

Некоторое время я смотрел на страницу как в забытьи, потом резко захлопнул дневник и сунул его в сумку, заставив себя думать о делах. Смерть Ведомира до утра не обнаружат, а к этому времени я буду уже далеко, на пути в Прагу, и теперь мне есть о чем расспросить Реджинальда.

Дата добавления: 2015-10-13